Мои земляки игнорируют и другие факты. Они не видят связи между странными событиями. Они глухи к моим доводам и слепы к моим открытиям

***3***

Эленд со вздохом швырнул перо на стол, затем откинулся на спинку кресла и почесал лоб.

Эленд понял, что он знал о политической теории столько же, сколько любой живущий человек. Он, конечно, читал об экономике, изучал о правительстве и вел дебаты на политические темы больше любого, кого знал. Он понимал все теории о том, как привести нацию к стабильности и справедливости, и старался применять их в своем новом королевстве.

Только он не осознавал, насколько разочаровывающим окажется совет парламента.

Он встал и прошелся, чтобы налить себе прохладного вина. Однако, он остановился, когда взглянул на балконную дверь. Вдалеке мерцающие огоньки светились сквозь туман – костры в лагере армии его отца.

Он оставил бокал с вином. Он был и так утомлен, и алкоголь вряд ли помог бы. «Я не могу позволить себе заснуть до тех пор, пока не закончу с этим!» - подумал он, заставляя себя вернуться на место. Скоро собрание Ассамблеи, и он должен закончить план за ночь.

Эленд поднял лист бумаги, бегло просматривая написанное. Его почерк даже ему самому казался судорожным, а страница была испещрена росчерками и пометками – признак отчаяния. Они знали о приближении армии за несколько недель, но в Ассамблее все еще не решили, что делать.

Некоторые предлагали заключить мир; другие думали просто сдать город. Третьи, однако, полагали, что им следует атаковать немедленно. Эленд боялся, что большинство поддерживало капитуляцию, отсюда и его предложение. Такой шаг, если удастся, выиграет ему время. Как королю, ему принадлежал главный голос в переговорах с чужеземным диктатором. Документ должен не позволить Ассамблее действовать необдуманно хотя бы до того, как он встретится с отцом.

Эленд вздохнул и снова отбросил лист. В Ассамблее было всего двадцать четыре человека, но привести их к соглашению по какому-либо вопросу было едва ли не большим вызовом, чем любая из проблем, о которых они спорили. Эленд повернулся, глядя мимо единственной лампы на столе и сквозь открытую балконную дверь на огни. Сверху послышались торопливые шаги – Вин вернулась со своего ночного обхода.

Эленд нежно улыбнулся, даже не надеясь, однако, что Вин сможет вернуть ему хорошее настроение. Та банда наемников, с которыми она дралась сегодня. Могу ли я как-нибудь это использовать? Возможно, если бы он предал факт нападения огласке, в Ассамблее вспомнили бы о том, с каким пренебрежением относился Страфф к человеческой жизни, и не были бы столь склонны сдавать город ему. Но…может быть, они испугаются, что он подошлет убийц к ним, и будут более склонны.

Иногда Эленд думал, что, возможно, лорд-правитель был прав. Не в том, что притеснял скаа, конечно, но в том, что сохранил всю власть в своих руках. Последняя Империя была бы ничем, если бы не эта стабильность. Она просуществовала тысячу лет, переживая восстания, оставаясь твердыней мира.

Но лорд-правитель был бессмертен, - подумал Эленд. Этого преимущества у меня точно никогда не будет.

Ассамблея была лучшим решением. Дав людям законный парламент с авторитетной властью, Эленд выстроил бы стабильное правительство. У людей был бы король – символ единства, постоянства. Человек, не запятнанный желанием быть переизбранным. Однако, у них была бы и Ассамблея – совет, созданный их пэрами, который представлял бы их интересы.

В теории это звучало замечательно. Если конечно они переживут следующие несколько месяцев.

Эленд потер глаза, окунул перо в чернила и начал выцарапывать новые фразы внизу документа.

Лорд-правитель был мертв.

Даже год спустя, осознание этого факта давалось с трудом. Лорд-правитель был…всем. Король и бог, законодатель и ultimate authority. Он был вечным и абсолютным, но теперь он был мертв.

Вин убила его.

Конечно, правда была не так впечатляюща как слухи. Не героическая стойкость и не таинственная сила помогли Вин одержать победу над императором. Она лишь раскрыла уловку, к которой он прибегал, чтобы быть бессмертным, и она, к своему счастью, почти случайно воспользовалась его слабостью. Он не была умна или бесстрашна. Ей всего лишь повезло.

Вин вздохнула. Синяки по-прежнему беспокоили, но ей доводилось терпеть гораздо худшее. Она присела на крыше дворца, что однажды был крепостью Венчер, как раз над балконом Эленда. Ее репутация, возможно, была преувеличена, но помогала сохранить Эленду жизнь. Помимо того, что дюжины военачальников грызлись на землях бывшей Последней Империи, ни один из них не пошел на Лютадель.

До этих пор.

Костры горели за городом, Страфф скоро узнает, что его убийцы провалились. Что тогда? Штурм? Хэм и Клабс предупреждали, что Лютадель не выстоит против массированной атаки. И Страфф должен это знать.

Но пока Эленд был в безопасности. Вин прекрасно выслеживала и расправлялась с убийцами; не проходило и месяца, чтобы она не поймала кого-то, кто пытался проскользнуть во дворец. Многие были просто шпионами, несколько – алломантами. Но обыкновенный стальной нож мог убить Эленда так же легко, как и стеклянный кинжал алломанта.

Она бы этого не допустила. Что бы ни случилось, каких бы жертв это ни потребовало – Эленд должен остаться жив.

Внезапно встревожившись, она скользнула с крыши проверить, как он. Эленд сидел в сохранности за своим столом, небрежно расписывая какой-то новый план или указ. Сан короля изменил этого человека поразительно мало. Примерно на четыре года старше нее – слегка за двадцать, Эленд придавал большее значение учебе, нежели своему внешнему виду. Он едва удосуживался причесаться перед важной церемонией. Даже в отлично посаженной одежде ему удавалось выглядеть слегка растрепанным.

Он был, пожалуй, лучшим человеком из тех, кого она когда-либо знала. Искренний, целеустремленный, образованный и заботливый. И почему-то он любил ее. Временами этот факт был для нее еще более удивителен, чем смерть лорда-правителя.

Вин оглянулась на огни в лагере армии, затем посмотрела по сторонам. Наблюдатель не вернулся. Часто по ночам, как эта, он дразнил ее, подходя рискованно близко к комнате Эленда, прежде чем раствориться в городе.

Конечно, если бы он хотел убить Эленда, он мог бы сделать это, пока она сражалась с остальными…

Эта мысль ее тревожила. Вин не могла присматривать за Элендом постоянно. Он оставался без защиты пугающее количество времени

На самом деле у Эленда были другие телохранители, даже несколько алломантов. They, however, were stretched as thin as she was. Наемники этой ночью были самыми умелыми и самыми опасными из тех, с кем она сталкивалась. Она вздрагивала при мысли о рожденном туманом, который прятался среди них. Он был не слишком хорош, но ему не понадобилось бы особых умений, чтобы поджечь атиум, а потом нанести удар прямо в нужное место.

Изменчивый туман продолжал закручиваться. Присутствие армии открывало пугающую правду: военачальники начинали объединять близлежащие домены, помышляя об экспансии. Даже если Лютадель выстоит против Страффа, придут другие.

Вин медленно закрыла глаза и воспламенила бронзу, все еще беспокоясь, что Наблюдатель или другой алломант могут быть поблизости, готовые напасть на Эленда в предположительно безопасный момент после покушения. В основном, рожденные туманом считали бронзу относительно бесполезным металлом, ведь его было легко нейтрализовать. Используя медь, рожденные туманом могли маскировать алломантию. Кроме того, воспламеняющие медь могли защититься от влияния на эмоции цинка и латуни. Большинство рожденных туманом считали глупым не поддерживать горение меди постоянно.

И все-таки…Вин могла проникать сквозь медную завесу.

Медная завеса невидима. Ее намного сложнее почувствовать. Приглушенное пространство, в котором алломанты могли не беспокоиться, что поджигающие бронзу почувствуют их. Вин могла чувствовать, как алломанты пользуются металлами, и за медной завесой. И она до сих пор не знала точно, как именно. Даже Кельсер, самый могущественный алломант из тех, что она знала, не мог пробить завесу меди.

Сейчас, однако, она не почувствовала ничего.

Она открыла глаза со вздохом. Ее странная способность сбивала с толку, но не была уникальной. Марш подтвердил, что стальные Инквизиторы могут пробивать медные завесы, и она была уверенна, что лорд-правитель тоже мог. Но…почему она? Почему Вин, девушка, которая тренировалась едва ли два года, могла делать то же?

И даже больше. Она до сих пор ярко помнила то утро, когда сражалась с лордом-правителем. Было кое-что, о чем она никому не рассказывала. Отчасти потому, что это заставляло ее бояться, совсем немного, слухи и легенды о ней окажутся правдой.

Каким-то образом она погасила туман, использовав его вместо металлов, чтобы поддерживать свою алломантию.

Только обладая этой силой – силой тумана, она могла в конце концов одержать победу над лордом-правителем. Она обычно говорила себе, что ей всего лишь повезло раскрыть секрет лорда-правителя. Но…все же было нечто странное той ночью, что-то, что сделала она. Что-то, что она не могла сдлать и что точно не сможет повторить.

Вин встряхнула головой. Они многого не знали, и не только об алломантии. Она и другие лидеры новоиспеченного королевства Эленда делали все возможное, но без Кельсера у руля Вин чувствовала себя ослепшей. Планы, успехи и даже цели казались призрачными силуэтами среди тумана, бесформенными и неопределенными.

Ты не должен был оставлять нас, Кел,- подумала она. Ты спас мир, но ты должен был сделать это и выжить. Кельсер, выживший в Хастине, человек, который спланировал и претворил в жизнь крах Последней Империи. Вин знала его, работала с ним и была его ученицей. Он был легендой и героем. И все-таки человеком. Он ошибался. Он не был совершенен. Для скаа было проще всего преклоняться перед ним, обвинив Эленда и остальных в тяжелой ситуации, которую создал Кельсер.

Эта мысль оставила горький привкус. Вообще мысли о Кельсере часто были именно такими. Возможно, она чувствовала себя покинутой, возможно, ей всего лишь было неприятно знать, что Кельсер, как и сама Вин, не вполне соответствовал своей репутации.

Вин вздохнула, закрывая глаза и по-прежнему поддерживая горение бронзы. Ночная стычка отняла много сил, и часы, которые ей предстояло провести настороже, внушали ужас. Будет сложно оставаться начеку, когда…

Вин что-то почувствовала.

Вин мгновенно открыла глаза, воспламеняя олово. Она обернулась и остановилась напротив крыши, стараясь оставаться незаметной. Там был кто-то, и он жег металл. Пульсация бронза была слабой, нечеткой, почти неразличимо, как если бы кто-то очень мягко бил в барабан. Ее приглушала медная завеса. Тот человек, кем бы он ни был, думал, что медь спрячет его.

До сих пор Вин не оставила в живых никого из тех, кто знал о ее необычной способности, не считая Эленда и Марша.

Вин прокралась вперед, пальцами ощущая прохладную поверхность покрытой медью крыши. Она старалась определить направление пульсации. В них было что-то…необычное. Она не могла понять, какие металлы жег противник. Было ли это быстрое биение свинца? Или ритм железа? Пульсация казалась нечеткой, словно волны ряби по глубокой луже с грязью.

Они раздавались совсем рядом… На крыше…

Прямо перед ней.

Вин пригнулась и замерла, ночной ветерок пронес через нее облако тумана. Где он? Ее ощущения противоречили друг другу. Бронза подсказывала, что прямо перед ней что-то есть, но глаза отказывались верить.

Она осмотрелась в темном тумане, бросила взгляд наверх, просто чтобы удостовериться, а потом встала. Первый раз бронза подвела меня, подумала она, нахмурившись.

А потом увидела его.

Не что-то в тумане, а что-то из тумана. Силуэт находился в нескольких футах от нее, его было легко не заметить, ведь его контуры были лишь едва очерчены туманом. Вин, раскрыв рот от удивления, отступила назад. Силуэт продолжал стоять на месте. Она не могла сказать о нем много; его очертания были мутными и неопределенными, обрисованные лишь текучими клубами тумана, гонимого ветром. Если бы не постоянство формы, она бы его не заметила, как облако, на короткий миг ставшее похожим на зверя.

Но он оставалось там. Каждый новый завиток тумана делал его тонкое тело и длинную голову более различимыми. Неуловимый, но существующий. Он походил но человека, но ему недоставало солидности Наблюдателя. Он казался…выглядел…неправильным. Силуэт приблизился на шаг.

Вин среагировала молниеносно, подбросив горсть монет и толкнув их в воздух. Частицы металла со свистом рассекли туман, оставляя в нем дорожки, и пронеслись прямо сквозь призрачный силуэт.

Он простоял еще немного, а потом просто рассеялся, оставив в тумане лишь беспорядочные завитки.

Эленд дописал последнюю строку с особой тщательностью, хотя знал, что он всего лишь переписал предложение в чистовом варианте. И все-таки, он собой гордился. Он думал, что ему удалось найти доводы, которые наконец-то убедят Ассамблею, что они не могут просто так сдаться Страффу. Он непроизвольно посмотрел на стопку бумаг на столе. Поверх нее лежало невинного вида письмо на желтой бумаге, все еще сложенное, со вскрытой печатью цвета крови на расплывшемся восковом пятне. Письмо было кратким. Эленд прекрасно помнил его содержание.

Сын,

Я уверен, что ты был рад представлять интересы дома Венчер в Лютадели. Я обеспечил порядок в Северной провинции и скоро вернусь в нашу крепость в Лютадели. Тогда ты сможешь передать контроль над городом мне.

Король Страфф Венчер

Из всех военачальников и тиранов, терзавших последнюю империю после смерти лорда-правителя, Страфф был самым опасным. Эленд знал это не понаслышке. Его отец был самым настоящим имперским аристократом: он считал жизнь состязанием между лордами величайшую славу. И он играл хорошо, перед крахом империи сделав дом Венчер самым могущественным из благородных семейств.

Отец Эленда не считал смерть лорда-правителя ни победой, ни поражением – лишь возможностью. А то, что его, казалось бы, слабовольный сын теперь заявлял свои права на трон Центральной провинции, вероятно, только веселило Страффа.

Эленд встряхнул головой, возвращаясь к плану. Еще несколько раз прочесть, сделать пару поправок, и я, наконец, смогу немного поспать. Я только…

Фигура в плаще опустилась с застекленной крыши и мягко приземлилась позади него.

Эленд поднял бровь, поворачиваясь к ней.

- Знаешь, я не зря держу балкон открытым. Ты могла бы войти через него, если бы захотела.

- Я знаю, - сказала Вин. Она промчалась по комнате, двигаясь со сверхъестественной гибкостью алломанта. Она заглянула под кровать, затем подобралась к шкафу и дернула двери. Она отпрыгнула назад, напряженная и настороженная, словно зверь, но очевидно не нашла ничего подозрительного внутри; тогда она заглянула за дверь, ведущую в другие комнаты Эленда.

Эленд ласково глядел на нее. Ему понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к ее … странностям. Он подразнивал ее параноиком, но она утверждала, что это обычная осторожность. Тем не менее, находясь в его покоях, она через раз заглядывала под кровать и в шкаф. В остальное время она воздерживалась, но Эленд часто ловил ее недоверчивый взгляд, направленный на потенциальные укрытия.

Она была куда менее нервной, когда у нее не было определенной причины о нем беспокоиться. Однако Эленд только начал осознавать, что девушка, когда-то известная как Валетт Ренокс, была очень сложной личностью. Он влюбился в аристократку, не подозревая о нервной, скрытной рожденной туманом. Ему все еще было немного тяжело видеть обеих в одном лице.

Вин закрыла дверь, остановилась на короткий миг, глядя на него большими темными глазами. Эленд обнаружил, что улыбается. Несмотря на ее странности, или даже благодаря им, он любил эту тонкую девушку с решительным взглядом и резким характером. Она была не похожа ни на одну из тех, кого он знал раньше – простую девушку неподдельной красоты и ума.

Но все же она его иногда беспокоила.

- Вин? – спросил он, поднимаясь.

- Ты не замечал чего-нибудь странного сегодня ночью?

Эленд помолчал немного.

- Кроме тебя?

Она нахмурилась и зашагала к противоположному концу комнаты. Эленд смотрел на нее, маленькую, одетую в черные штаны и мужскую рубашку на пуговицах; полосы плаща струились за ней. На ее лицо, как и обычно, был надвинут капюшон, ступала она мягко и грациозно – с непроизвольным изяществом человека, жгущего свинец.

Соберись! – сказал он себе. Ты действительно начинаешь уставать.

- Вин, что не так?

Вин посмотрела в сторону балкона.

- Тот рожденный туманом, Наблюдатель, опять в городе.

- Ты уверена?

Вин кивнула.

- Но…я не думаю, что она собирается прийти за тобой ночью.

Эленд нахмурился. Балконные двери были по-прежнему открыты, и облака тумана клубились у порога, крались по полу, пока окончательно не рассеивались. А по ту сторону дверей была…тьма. Хаос.

Это только туман, - он сказал себе. Водяной пар. Бояться нечего.

- Почему ты думаешь, что рожденный туманом не придет по мою душу?

Вин пожала плечами.

- Я просто чувствую, что не придет.

Она часто так отвечала. Вин росла ребенком улицы и доверяла своим инстинктам. Что более странно, им инстинктам доверял и Эленд. Он окинул ее взглядом, читая сомнение в ее позе. Что-то еще тревожило ее этой ночью. Он долго смотрел ей в глаза, пока она не отвела взгляд.

- Что? – спросил он.

- Я видела…что-то еще, сказала она. – Или думала, что видела. Что-то в тумане, словно человек из дыма. Я ощущала его и алломантией тоже. Но потом оно исчезло.

Эленд нахмурился еще сильнее. Он сделал шаг вперед и обвил ее руками.

- Вин, ты слишком строга к себе. Ты не можешь всю ночь бродить по городу, а потом весь день оставаться на ногах. Даже алломантам нужен отдых.

Она слегка кивнула. В его руках она не казалась ему могучим воином, который одолел лорда-правителя. Она была девушкой на грани усталости, измученной последними событиями; она, наверное, чувствовала себя так же, как сам Эленд.

Она позволила ему обнять себя. Поначалу в ее позе была какая-то жесткость. Казалось, будто часть ее все еще ожидала, что ей причинят боль, будто она не знала, что прикосновение может означать любовь, а не гнев. А потом она успокоилась. Эленд был одним из немногих, рядом с которыми она могла расслабиться. Тогда она обняла его – действительно обняла и вцепилась в него с отчаянием, которое граничило со страхом. Несмотря на то, что Вин была могущественным алломантом, несмотря на ее твердую волю, она была пугающе уязвима. Казалось, она нуждалась в Эленде. И поэтому он был счастлив.

Расстроен временами. Но счастлив. Они с Вин не обсуждали его предложение руки и сердца и ее отказ, хотя Эленд часто думал об этом.

Женщин довольно сложно понять, и надо же мне было пойти и выбрать самую странную из многих. Однако, ему не на что было жаловаться. Она любила его. Он мог справиться с ее странностями.

Вин вздохнула, посмотрела на него, окончательно расслабившись, когда он наклонился ее поцеловать. Он задержался на долгий миг, и она вздохнула. После поцелуя она уложила голову ему на плечо.

- У нас еще одна проблема, - тихо сказала она. – Я сожгла остаток атиума сегодня.

- Сражаясь с наемниками?

Вин кивнула.

- Ладно, мы знали, что это когда-нибудь случится. Наших запасов не хватило бы навечно.

- Запасов? – спросила Вин. – Кельсер оставил нам всего шесть бусин.

Эленд вздохнул, и обнял ее крепче. Его новое правительство должно было унаследовать атиум лорда правителя – предполагаемый тайный склад металла, представляющий огромное состояние. Кельсер рассчитывал на то, что его новое королевство получит эти богатства; он погиб, надеясь на это. Существовала, правда, одна проблема. Эти запасы не были найдены. Они нашли крошечную часть – атиум, из которого делали браслеты, которые лорд-правитель использовал как ферухимические батарейки, чтобы накапливать возраст. Но они потратили его на потребности города, при том браслеты, вообще-то, содержали лишь небольшую примесь атиума. Ничего похожего на тайный склад не было и в помине. Но где-то в городе он должен быть – запас атиума в тысячи раз больший, чем эти браслеты.

- Нам придется что-то придумать, - сказал Эленд.

- Если на тебя нападет рожденный туманом, я не смогу его убить.

- Только если у него будет атиум, - сказал Эленд. – Она становится все более редким. Я сомневаюсь,что у других королей его много.

Кельсер уничтожил Ямы Хастина – единственное место, где добывался атиум. И все же, если Вин придется драться с кем-то, у кого будет атиум…

Не думай об этом, - он приказал себе. Просто продолжай искать. Может быть, нам удастся купить немного. А может, мы найдем тайник лорда-правителя. Если он хотя бы существует…

Вин взглянула на него, читая в его глазах беспокойство, и он понял, что она пришла к тому же заключению. В данный момент мало что можно сделать: Вин из всех сил так долго берегла их атиум. И все-таки, когда Вин сделала шаг назад, позволяя Эленду вернуться за стол, он не мог отогнать мысль о том, как они могли потратить этот атиум. Его людям понадобится еда на зиму.

Но продавая металл, - подумал он, - мы бы вложили самое опасное алломантическое оружие в руки наших врагов. Даже лучше, что его использовала Вин.

Когда он сновала начал работать, Вин толкнула его головой в плечо, закрывая свет от лампы.

- Что это? – спросила она.

- Указ, приостанавливающий работу Ассамблеи, пока я не использую право на переговоры.

- Снова? – спросила она, склонив голову и жмурясь в попытке разобрать его почерк.

- Ассамблея отклонила предыдущий вариант.

Вин насупилась.

- Почему ты просто не скажешь им, что они должны принять его? Ты же король.

- Видишь теперь, - сказал Эленд, - как раз это я пытаюсь доказать. Я всего лишь один человек, Вин, и мое мнение, возможно, ничем не лучше их. Если мы все будем работать над планом вместе, получится лучше, чем если бы это делал один человек.

Вин замотала головой.

- Он будет недостаточно авторитетным. Слабым. Ты должен больше доверять себе.

- Речь не о доверии. Речь о том, что будет правильно. Мы потратили тысячу лет на борьбу с лордом-правителем, и если я начну поступать так же, как и он, тогда в чем разница?

Вин повернулась и посмотрела ему в глаза.

- Лорд-правитель был плохим человеком. А ты хороший. Вот в чем разница.

Эленд улыбнулся.

- Все так просто для тебя, правда?

Вин кивнула.

Эленд потянулся и снова поцеловал ее.

- Ну, некоторым из нас приходится делать немного более сложные вещи, так что тебе придется привыкнуть. А теперь, пожалуйста, будь добра – отойди от света, чтобы я мог вернуться к работе.

Она фыркнула, но встала и обошла стол кругом, оставляя позади себя легкий запах духов. Эленд повел бровью. Когда она успела? Многие ее движения были настолько быстрыми, что он их не замечал.

Духи – еще одно очевидное противоречие в девушке, которая называла себя Вин. Она бы не носила их среди тумана; обычно она put it on специально для него. Вин нравилось быть ненавязчивой, но ей также нравилось носить разные ароматы – и она злилась, если он не замечал, когда на ней был новый. Она казалась параноидальной и подозрительной, но доверяла своим друзьям с непреложной преданностью. Ночью она выходила в сером и черном, так тщательно скрываясь, но Эленд видел ее на балах год назад, и она выглядела вполне естественно в платьях со шлейфами.

По какой-то причине она перестала их носить. Они никогда не объясняла, почему.

Эленд встряхнул головой, снова возвращаясь к указу. Рядом с Вин политика выглядела простой. Она положила руки на стол, глядя, как он работает, и зевая.

- Тебе нужно отдохнуть, - сказал он, снова отбрасывая перо.

Вин помедлила, затем кивнула. Она взяла свой плащ, закуталась в него и улеглась на ковре около его стола.

Эленд замер в нерешительности.

- Я не имел в виду здесь, Вин, - сказал он с улыбкой.

- Там до сих пор рожденный туманом, - сказала она усталым, глухим голосом. – Я тебя самого не оставлю.

Она свернулась в своем плаще, и Эленд заметил, как ее лицо на мгновение исказила боль. Она держалась за левый бок.

Она не часто подробно рассказывала ему о битвах. Она не хотела его беспокоить. Это все равно не поможет.

Эленд оборвал голос тревоги и заставил себя начать читать снова. Он почти закончил. Еще чуть-чуть, и…

В дверь постучали.

Эленд с досадой повернулся, пытаясь угадать, кто его снова прервал. Секунду спустя Глова Хэма появилась в дверном проеме.

- Хэм? – спросил Эленд. – Ты еще не спишь?

- К сожалению, - сказал Хэм, входя в комнату.

- Мадра убьет тебя, если ты снова заработаешься ночью, - сказал Эленд, снова положив перо. Хоть он и мог сетовать на некоторые причуды Вин, но она хотя бы разделяла его ночные привычки.

Хэм только закатил глаза в ответ на его замечание. На нем по-прежнему были обыкновенные жилет и брюки. Он согласился стать капитаном гвардии Эленда с одним условием: он никогда не будет носить форму. Вин приоткрыла глаза, когда Хэм забрел в комнату, потом успокоилась снова.

- Не обращай внимания, сказал Эленд. Чем обязан визиту?

- Я подумал, что ты, вероятно, захочешь знать, что мы опознали наемников, которые пытались убить Вин.

Эленд кивнул.

- Скорее всего, я знал этих людей.

Большинство алломантов были аристократами, и он был знаком со всеми из свиты Страффа.

- Вообще-то, я сомневаюсь, - сказал Хэм. Они были с Запада.

Эленд нахмурился, а Вин вскинулась.

- Ты уверен?

Хэм кивнул.

- Маловероятно, что твой отец послал их – разве что он сделал серьезный набор в Фадрексе. Они, в основном, из домов Гарда и Конрада.

Эленд расслабился. Армия его отца размещалась в Урто – потомственном имении семейства Венчер. Фадрекс находился на полпути из Урто – несколько месяцев в дороге через империю. Вряд ли у его отца был доступ к алломантам с Запада.

- Ты слышал о Пепельном Сетте? – спросил Хэм.

Эленд кивнул.

- Один из тех, кто провозглашал себя королем Западной провинции. Я мало что о нем знаю.

Вин вскинула брови, усаживаясь.

- Думаешь, он их подослал?

Хэм кивнул.

- Они, скорее всего, ждали удобного случая пробраться в город, а движение у ворот, должно быть, дало им хорошую возможность. Это показывает некоторую связь между прибытием армии Страффа и покушением на Вин.

Эленд мельком взглянул на Вин. Она встретилась с ним взглядом, и мог сказать наверняка - Вин не была полностью уверена, что Страфф не подсылал наемников. Эленд, тем не менее, не был настроен так скептически. Практически любой тиран пытался так или иначе убрать его. Почему бы и не Сетт?

Это из-за атиума, с разочарованием отметил про себя Эленд. Он так и не обнаружил тайник лорда-правителя, но это не разубедило тиранов империи в том, что он где-то его прячет.

- Ну, по крайней мере твой отец не подсылал наемников, - сказал Хэм, как всегда оптимистично.

Эленд повертел головой.

- Наши отношения его не остановят, Хэм, поверь мне.

- Он твой отец, - сказал Хэм с расстроенным видом.

- Такие вещи ничего не значат для Страффа. Наверно, он не послал убийц только потому, что думает, будто я этого не стою. Если мы продержимся достаточно долго, он это сделает.

Хэм встряхнулся.

- Я слышал о том, как сыновья убивали отцов, чтобы занять их место… но об отцах, убивающих сыновей… Мне интересно, в каком свете выставит старого Страффа желание тебя убить. Ты думаешь…

- Хэм? – перебил Эленд.

- Хм?

- Знаешь, я обычно люблю поговорить, но сейчас у меня нет времени на философию.

- А, хорошо, - Хэм грустно улыбнулся, вставая и направляясь к выходу. – Мне в любом случае нужно возвращаться к Мадре.

Эленд кивнул и потер лоб, в который раз поднимая перо.

- Позаботься собрать команду. Нам нужно организоваться, Хэм. Если мы не придумаем что-нибудь чрезвычайно действенное, это королевство обречено.

Хэм обернулся, по-прежнему улыбаясь.

- В твоем исполнении звучит безнадежно, Эл.

Эленд внимательно оглядел его.

- В Ассамблее сплошная неразбериха, полдюжины военачальников армиями, превосходящими нашу, дышат мне в спину, месяца не проходит, чтобы кто-то не послал наемников убить меня, а девушка, которую я люблю, постепенно сводит меня с ума.

Вин фыркнула на последней фразе.

- И это все? – сказал Хэм. – Видишь, не все так плохо. Я имею в виду, что мы могли бы иметь дело с бессмертным богом и его всемогущими жрецами…

Эленд помолчал, потом тихо посмеялся про себя.

- Спокойной ночи, Хэм, - сказал он, возвращаясь к указу.

- Спокойной ночи, Ваше Величество.

Возможно, они правы. Может, я безумный, завистливый или просто сумасшедший. Философ, ученый, предатель. Я тот, кто проведал об Аленди, и я первым предсказал, что ему суждено стать Героем. Я тот, кто начал все это.

***4***

На теле очевидных повреждений не было. Оно по-прежнему лежало там, где человек упал – другие крестьяне боялись его трогать. Его руки и ноги были странно вывернуты, а грязь вокруг размазана в предсмертных конвульсиях. Сэйзед протянул руку и пальцами пробежал вдоль одного из следов. Несмотря на то, что почва в Восточной провинции содержала намного больше глины, нежели на севере, она все-таки была скорее черной, чем коричневой. Пепельные дожди шли даже так далеко на юге. Почва без примеси пепла, чистая и плодородная, была привилегией декоративных растений в садах аристократов. Всем остальным приходилось довольствоваться необработанным грунтом.

- Вы говорите, он был один, когда умер? – спросил Сэйзед, поворачиваясь к небольшой группе крестьян, стоящих позади него.

Тощий человек закивал.

- Как я и сказал, господин террисанин. Он просто стоял там, и поблизости никого не было. Он замер, а потом упал и стал извиваться на земле какое-то время. А после того он просто…перестал двигаться.

Сэйзед снова развернулся к телу, изучая скрученные мышцы и лицо, искаженное маской боли. Сэйзед принес медь – металлический браслет, застегнутый на предплечье – он мысленно заглянул в нее, вспоминая некоторые из книг, которые он накопил в ней раньше. Да, там были описаны некоторые болезни, которые вызывали смерть в конвульсиях. Они редко поражали людей настолько внезапно, но иногда бывало и такое. Случись это при других обстоятельствах, Сэйзед не стал бы уделять этой смерти много внимания.

- Пожалуйста, повторите, что вы видели, - попросил он.

Тощий человек впереди всей группы – его звали Тор, слегка побледнел. Он оказался в странном положении: естественное желание быть на слуху должно было заставить его сплетничать об этом. Однако, оно же могло породить недоверие к нему среди подозрительных односельчан.

- Я только проходил мимо, господин террисанин, - сказал Тор, – по дороге в двадцати ярдах в ту сторону. Я видел, как старый Джед работал в поле – он был усердным работягой. Некоторые из нас решили отдохнуть, когда ушла лорды, но он все продолжал работать. Я думаю, он знал, что нам понадобиться еда на зиму – с лордами или без.

Тор замолчал и бросил взгляд в сторону.

- Я знаю, что говорят люди, господин террисанин, но я видел то, что видел. В тот день у меня был выходной, но та той поляне действительно был туман. Он задержал меня, ведь я никогда не выходил в туман – моя жена это подтвердит. Я собирался было повернуть обратно, и тогда увидел старого Джеда. Он все работал, будто бы не замечал тумана. Я собирался крикнуть ему, но прежде чем я открыл рот, он просто…ну, как я вам и рассказывал. Я стоял там и смотрел на него, а потом он замер. Туман немного покружил около него, а потом он начал скручиваться и дергаться, будто бы что-то очень сильное схватило его и начало трясти. Он упал. И после того не поднимался больше.

Все еще стоя на коленях, Сэйзед снова оглядел труп. Тор слыл еще тем рассказчиком. Однако тело представляло собой весомое доказательство – не считая еще одного случая несколько недель назад, который Сэйзед видел сам.

Туман среди бела дня.

Сэйзед встал, повернувшись к крестьянам.

- Пожалуйста, принесите мне лопату.

Никто не помог ему копать могилу. Это был долгий, изнурительный труд под южным солнцем, которое жгло беспощадно, несмотря на приближение осени. Глинистую землю было трудно копать, но, к счастью, у Сэйзеда было припасено немного силы в свинце, и он высвободил ее.

Она ему пригодилась, ведь его уж точно нельзя было назвать атлетическим человеком. Высокий, с длинными руками и ногами, он был сложен как ученый и по-прежнему носил цветную форму террисанского дворецкого. И он по-прежнему брил голову – привычка, приобретенная там, где он пробыл слугой сорок с небольшим лет своей жизни. Теперь он не носил много украшений, не желая искушать бандитов на дорогах, но мочки его ушей были растянуты и пронизаны многочисленными отверстиями для серег.

Сила, что он черпал из свинца, немного увеличила его мускулы, делая его более крепким на вид. Тем не менее, его форма дворецкого была пропитана потом и испачкана грязью, когда он закончил копать. Он закатил тело в могилу и немного постоял в тишине. Этот человек всю жизнь был фермером.

Сэйзед проверил знания о религиях, накопленные в меди, в поисках подходящей. Он начал с указателя – одного из многих, созданных им. Когда он нашел нужную религию, он высвободил подробные воспоминания о ее обрядах. Они улетучатся со временем, как и любые воспоминания, но он имел привычку обновлять их на меди задолго до того, как это случится. Это был долг Хранителя. Так террисане сохраняли невообразимые объемы информации.

Сегодня он выбрал воспоминания о ХаДахе – религии южан, которые поклонялись богу плодородия. Как и большинство религий, запрещенных во времена лорда-правителя, вера ХаДаха исчезла тысячу лет назад.

Соблюдая требования ХаДахской погребальной церемонии, Сэйзед подошел к ближайшему дереву – или, по крайней мере, к одному из похожих на кустарник растений, которые считались деревьями в этой местности. Он выломал длинную ветвь, в то время как крестьяне с любопытством наблюдали за ним, и принес ее к могиле. Он присел и воткнул ее в грязь на дне ямы, как раз рядом с головой покойника. Затем он встал и стал закапывать могилу.

Крестьяне глуповато смотрели на него. Они так подавлены, - подумал Сэйзед. Восточная провинция была самой беспорядочной и нецивилизованной из пяти имперских провинций. Немногочисленные мужчины в этой толпе были уже стариками. Вербовщики прекрасно выполняли свою работу – отцы и мужья из этой деревни, похоже, погибли в какой-то не слишком значимой битве.

Было сложно поверить, что может быть что-то хуже тирании лорда-правителя. Сэйзед говорил себе, что горе этих людей пройдет, что когда-то, благодаря таким, как он, их ждет процветание. А пока он видел, как фермеры резали друг друга, как голодают дети, потому что какой-то деспот «реквизировал» все запасы еды, что были в деревне. Он видел, как воры убивают безнаказанно, ведь гарнизоны лорда-правителя больше не патрулировали дороги. Он видел беспорядки, смерть, ненависть и хаос. И он не мог не думать о том, что в этом была часть его вины.

Он продолжал заполнять яму. Он был ученым и дворецким – слугой с Терриса, самым полезным, самым высокооплачиваемым и самым престижным видом обслуги в последней империи. Теперь это почти не имело значения. Он никогда раньше не копал могил, но он старался быть почтительным, когда забрасывал тело землей. Внезапно, когда он сделал уже половину, крестьяне стали помогать ему, сталкивая грязь с краев в яму.

Возможно, для них еще есть надежда, - подумал Сэйзед, с благодарностью позволяя одному из них взять лопату и доделать работу. Когда они закончили, самая верхушка ХаДахской ветви торчала из грязи в изголовье могилы.

- Зачем Вы сделали это? – спросил Тор, кивком указывая на ветвь.

Сэйзед улыбнулся.

- Это религиозный обряд, господин Тор. Если хотите, я прочту молитву, которой он должен сопровождаться.

- Молитву? Что-то от Стального министерства?

Сэйзед замотал головой.

- Нет, мой друг. Это молитва из древних времен, времен до лорда-правителя.

Крестьяне стали оглядываться друг на друга, хмуря брови. Тор лишь потер свой морщинистый подбородок. Тем не менее, они вели себя тихо, пока Сэйзед читал молитву. Окончив ее, он повернулся к крестьянам.

- Раньше это называлось религией ХаДаха. Некоторые из ваших предков, думаю, могли быть ее последователями. Если кто-нибудь из вас захочет, я могу обучить ее заповедям.

Толпа стояла молча. Их было немного – дюжина или около того, в основном, женщины среднего возраста и несколько стариков. Среди них был только один молодой мужчина с перебитой ногой; Сэйзед был удивлен, что он так долго прожил на плантации. Большинство лордов убивали калек, чтобы они зря не ели хлеб.

- Когда вернется лорд-правитель? – спросила одна из женщин.

- Я не думаю, что он вернется, - ответил Сэйзед.

- Почему он оставил нас?

- Настало время перемен, - сказал Сэйзед. – Может, это и время принять другую истину, выбрать другой путь.

Группка людей с шарканьем стала расходиться. Сэйзед негромко вздохнул; у этих людей вера ассоциировалась со Стальным министерством и поручителями. Религия не волновала скаа – по крайней мере, они пытались избегать ее, когда представлялась возможность.

Хранители на протяжении тысячи лет собирали и пытались сохранить исчезающие религии со всего мира, - подумал Сэйзед. – Кто бы мог подумать, что теперь, когда больше нет лорда-правителя, люди не слишком будут заботиться о том, чтобы вновь обрести утраченное?

И все-таки ему не хотелось думать о них дурно. Они боролись за выживание, и вдруг их и без того тяжелая жизнь стала непредсказуемой. Они устали. Так ли странно было то, что их мало интересовали давно забытые верования?

- Идем, - сказал Сэйзед, поворачивая к деревне. – Есть много других вещей, более практичных, которым я могу вас обучить.