Обточенные» горы. Я посмотрел в направлении взмаха руки монаха и увидел, что горы на противоположном склоне и в самом деле были как бы обточенными: какие-то горизонтальные

Я посмотрел в направлении взмаха руки монаха и увидел, что горы на противоположном склоне и в самом деле были как бы обточенными: какие-то горизонтальные борозды, похожие на ступеньки, проходили через эти горы.

— Здесь нельзя исключать того, что данные горные структуры имеют слоистый характер, а ветровая эрозия сформировала в этих хребтах подобие ступенек, — раздался голос Рафаэля Юсупова.

—Чего?! — переспросил монах. Тату, как мог, перевел слова Юсупова.

— Нет, нет! — воскликнул монах. — Не ветер сделал эти ступени! Эти ступени сделали люди!

— Как они их делали? — не унимался Рафаэль Юсупов.

— Руками и головой, — монах смутился. — Так говорится в легенде.

— Легенды — это всегда серьезно! — не удержался Селиверстов, посмотрев на Юсупова.

— А каково предназначение этих ступеней? — задал вопрос дотошный Юсупов.

—Не знаю. Об этом ничего не написано... — монах опустил глаза.

Я поймал себя на мысли, что я тоже не понимал предназначения этих ступеней и, более того, даже предположить ничего не мог. Я тогда еще не знал, что ступени способны как бы гасить тонкую энергию при вхождении в наш трехмерный мир из другого, например, четырехмерного мира, который по природе более «энергетичен».

Должна была свершиться египетская экспедиция, чтобы возникло хоть какое-то понимание этого. Ведь там, в жарком Египте, мы начали интерпретировать ступенчатые пирамиды как пирамиды для входа в наш мир, а классические остроконечные пирамиды — как пирамиды для выхода из нашего мира.

А тогда, на Тибете, умственно я был значительно примитивнее и все более склонялся к предположению Рафаэля Юсупова о ветровой эрозии слоистых горных пород. Но где-то в глубине души таилась мысль о том, что великая Шамбала, способная жить одновременно в нескольких параллельных мирах, некогда создала здесь то, от чего будет зависеть наше будущее, и что когда-то среди нас появятся «новые люди», похожие на нас, но... другие... новые...

Я пожал руку монаху. А Селиверстов, прощаясь, так долго тряс его руку, что, по-моему, испугал монаха.

Мы, виляя между камней, пошли вперед по маршруту. Я, шагая, морщился от боли. Вечерело.

Вскоре мы остановились и начали ставить палатки. Желудочная боль совсем достала меня. Я лег на землю и, корчась, начал стонать. — Ох! О-о-х! — наверное, раздавалось в тишине в тот холодный тибетский вечер.

Мертвые не щадили меня.

Date: 2015-07-23; view: 295; Нарушение авторских прав