Жан Марсель

После развода Жан Марсель долгие годы провел в одиночестве, без любовных приключений. И вовсе не оттого, что не хотел женщин! Напротив, он испытывал почти физические страдания из-за навязчивого желания женского присутствия в своей квартирке на улице Бланкард, в Марселе, и из-за того, что по ночам в его постели не было женского тела. Летними вечерами он слонялся по бульварам, глазея на проворных девиц в коротеньких юбках. В одном видеоклубе, в центре города, он часто брал кассеты напрокат или покупал их в книжных магазинах, неподалеку от дома. Люди из его квартала и не догадывались, что он крутит на своем видеомагнитофоне. Впрочем, такого рода фильмы продаются повсюду. Количество их растет бешеными темпами. Не ровен час, появятся они в булочных и в табачных киосках. Дело идет к тому, чтобы в любой день, а в особенности, в уик-энд, француз имел возможность утолить все непреодолимые свои влечения: попить, покурить и подрочить. Однако очень скоро Жан Марсель пресытился порнографией, с ее однообразными крупными планами, лишенными изящества. Куда предпочтительнее показались ему кассеты, выпускаемые изысканными журналами, где красотки изображены в полный рост, и можно понаблюдать, как они двигаются, танцуют, ходят, а не просто разглядывать несколько квадратных сантиметров кожи, которые считаются особо возбуждающими, с точки зрения постановщиков хард-порно. Прибегать к услугам проституток он счел для себя недопустимым, зато раскрыл для себя разнообразные пип-шоу, и стал часто их посещать. Его знали в лицо, как постоянного клиента, с ним здоровался кассир. Благодаря этому он, невзирая на предупреждение, написанное на каждой кабинке, проносил с собой небольшую, но первоклассную цифровую камеру, которую специально приобрел с такой целью. И ему, даже при слабом освещении, удавалось очень четко снимать все сладострастные призывы танцовщиц, периодически прерываемые спектаклем, – так обозначено в их регистрационной карточке безработного. Вскоре ему стало приятнее наблюдать за ними не через вечно засаленное стекло кабинок, а на большом экране. Как только появлялись новенькие, он снимал каждую из них, лучших девочек – много раз, и весь отснятый материал хранил в архиве, проводя тщательнейшую классификацию. Жан Марсель не просто сам обрабатывал запись – он играл с дистанционным управлением, добиваясь ускоренной киносъемки и остановок на самых захватывающих кадрах. У него на работе проводили обучение сотрудников, и он с изумлением раскрыл новые возможности обработки изображения компьютерными методами. Он приобрел сверхмощный компьютер и полупрофессиональную программу, несмотря на то, что на это ушла львиная доля его сбережений. С тех пор в его хранилище картинок началась новая жизнь. Там было все: от первых проб до неожиданных удач. Он бесконечно перерабатывал кадры, изменяя их, склеивая и освещая. Убирал одно, добавлял другое, один фильм накладывал на другой, пропускал кадры через резкое освещение, собственноручно обрывая лепестки со своих кукол из пикселей. Вскоре он перешел к съемке на улицах, в очередях у табачного киоска, на службе, в супермаркете.

В одно прекрасное майское утро он познакомился с Фабьенной. Она читала, сидя в кафе, на солнечной террасе. Присев за соседний столик, он проклинал себя за то, что не взял с собой камеру. Наконец, она заметила настойчивый взгляд Жана Марселя и, к большому удивлению последнего, сама с ним заговорила. Его смущение и неловкость ее рассмешили; тот вечер они провели вместе, в одном итальянском ресторане, после чего спокойно расстались, договорившись увидеться в выходные. Фабьенна – молодая, естественная, раскрепощенная женщина и мать очаровательной девочки. Два месяца назад, воспользовавшись предложением о новой работе, она переехала на другую квартиру, чтобы быть подальше от Лиможа, где прежде жила с отцом малютки.

Они понравились друг другу, стали видеться чаще. Благодаря этим отношениям Жан Марсель обрел сентиментальное равновесие, о котором успел изрядно подзабыть. По взаимному молчаливому согласию они условились хранить независимость. Она – оттого, что из-за последней своей истории теперь сделалась осторожнее. Ей не хотелось торопиться. Он – оттого, что он не знал, куда девать свой видео-компьютерный хлам, в случае совместной жизни.

Настало лето, вторая половина воскресного дня обычно посвящалась загоранию на большом пляже в Си-Фур, в нескольких километрах от Марселя. Жан Мишель никогда не купался, уверяя, что ненавидит окунаться в морскую воду. Однако любил устраиваться поближе к прибою, лежа на животе, с неизменной черной кожаной сумкой вместо подушки. Он болтал с Фабьенной или играл с ее дочкой. Главным же образом, он читал, причем все, что попадалось под руку: женские иллюстрированные журналы своей спутницы, книги и журналы по технике, которые приносил сам. У Фабьенны этим летом не было отпуска, и они остались в Марселе.

К концу августа Фабьенна мило посмеивалась над Жаном Марселем – от лежания на пляже животом плашмя, укнувшись носом в свое чтиво, он стал напоминать мороженое на палочке, покрытое двумя глазурями. Шоколадом на спине и ванилью на животе!

В то сентябрьское воскресенье Жан Марсель отправился на поиски настоящего мороженого для девчушки. В его отсутствие маленькая игрунья запускает в свою мать полную лопатку песка. Фабьенна шутливо ругает ее, требуя грозным голосом поцелуя прощения, и тут замечает, что большая часть песка попала в щель неплотно закрытой сумки Жана Марселя. Она кладет сумку на колени и, без всяких задних мыслей, желая очистить внутреннее содержимое от песка, опорожняет ее. И тут она обнаруживает завернутую в синий свитер цифровую камеру во включенном состоянии – сверхсовременную, последний крик моды. В глубине сумки – искусно замаскированное черной изоляционной лентой скрытое смотровое отверстие, не препятствующее попаданию света на объектив. Маленький цветной экран высочайшего качества служит видоискателем, воссоздающим прекрасное электронное изображение.

Фабьенна чувствует, как у нее подступает к горлу комок. Она возвращает камеру в прежнее положение и аккуратно кладет сумку на место. Жан Марсель возвращается с мороженым, протягивая его девочке, Фабьенна наклоняется к дочке и говорит:

– Ах ты, маленькое чудовище, хочешь съесть его, наводя страх на волны?

– О да!

И вот обе они стоят ногами в воде, а Фабьенна уголком глаза наблюдает за уловками Жана Марселя. Со стороны кажется, будто он читает, опершись подбородком на свою сумку. И она, в течение двух месяцев, действительно в это верила. На самом же деле, он не отводит глаз от экрана. Судя по углу преломления и по положению предполагаемой камеры, он сейчас снимает промежность двух немецких туристок, которые, растянувшись, загорают на небольшом возвышении. А вот на их высоту прибывает другая красивая девушка в коротких купальных трусиках. Жан Марсель медленно сдвигает свою сумку, следя за новой наядой, затем возвращается к тем двум, с рукой в сумке, видимо, манипулируя переменой фокусного расстояния.

Жан Мишель так никогда и не поймет, отчего с этого дня Фабьенна резко и без объяснений прекратит с ним всякие отношения. Она сменит номера телефонов – и обычного и мобильного – более того, дважды откажется открыть ему дверь, угрожая, в случае третьей попытки, вызвать полицию.

Так снова подтвердилась давняя уверенность Жана Марселя в том, в чем не раз его убеждал еще отец: женщины – создания странные, непредсказуемые и своенравные.

Жанжан

Андре наклоняется к буфету в стиле рококо, стоящему в его столовой, достает оттуда темную бутылку и, откупорив ее, принюхивается.

– Гм! Распробуй-ка это. Портвешок я привез этим летом – просто блеск! Ничего общего с тем, который продается здесь.

Он усаживается поудобнее и щедро наливает Жанжану полный до краев стакан.

– Португалия чудесная страна. Стоит посмотреть!

– Я об этом подумаю.

Андре и Жанжан дружат еще со школьной скамьи. Год от года они становятся все ближе, и теперь, когда обоим по пятьдесят, дружба их ничуть не пострадала, хотя пути их разошлись. Жанжан склонен к физическому труду, он – плотник. Причем признанный спец – организации по профессиональному обучению зазывают его наперебой, стараясь воспользоваться его опытом для подготовки молодых людей к предстоящему им выходу на рынок труда. Андре – интеллектуал, руководящий работник научно-исследовательского института. По игре случая, и жены их, Франсуаза и Мартина, вместе работают в мэрии.

– Жанжан! Что за кислая физиономия… Хочешь мне что-то сказать!

– Да, хотел попросить тебя выдать мне авансом 3 000 франков… Получается где-то 450 евро. Ах, опять я вляпался в историю!

– Все никак не остановишься… Ну ты даешь! До сих пор?

– Никак. Мне просто деваться некуда. Современные девчонки – это финиш, поверь мне! А эта – вообще настоящая секс-бомба!

– Старый хрен! Ты что, не можешь предохраняться? Выбирай тех, которые глотают пилюли, или уж не знаю что! Это уж слишком… Совсем размагнитился!

– Разве предусмотришь заранее! Я шел туда не затем, чтобы шишку шлифовать. Она сама на меня набросилась. Нет, правда, клянусь! Ты бы ее видел! Двадцать лет! Брюнетка, высокая, крепенькая, стройная, как деревце. А потом эти глаза! Ими она меня напрочь охмурила…

– Вот никогда бы не подумал, что столько мокрохвосток мечтают ощутить всю прелесть плотницкого искусства. Пора мне заняться собственной переподготовкой.

– Раньше я и сам бы в такое не поверил.

– Ай-ай-ай! Жанжан! Сколько уже набирается…? Десятый раз, не меньше? Не считая тех, которые от тебя не подзалетают.

– Что ты на меня наезжаешь? У меня живучая сперма! Но я же всегда возвращал тебе долг.

– Речь не о том! Конечно, я тебе дам, но… Рано или поздно у тебя будут большие неприятности! Обязательно! Вдруг Мартина что-то заподозрит. Нарвешься на какую-нибудь цепкую бабенку, начнет тебя шантажировать, почему бы нет?

– Именно из-за Мартины я и прошу тебя одолжить мне деньги. Она держит все счета в своих руках! Если она увидит дыру в 3000 франков, почти… черт, не знаю сколько будет в этой проклятой валюте!.. Плохо представляю, как ей объяснить, что это на аборт одной из моих стажерок!

– Ну, не знаю. Заведи себе отдельный счет. У меня уже сто лет такой!

– У вас с Франсуазой каждый завел себе свой счет с самого начала. А если мне взбредет в голову этакая блажь сейчас, она сильно насторожится…

– Хотя ведь так гораздо практичнее! Ну, ладно, хорошо… Только будь поосторожнее, хрен поганый!

– Чтоб я сдох! Ну что? Могу я рассчитывать на тебя или нет?

– Завсегда.

– Ты ничего не ляпнешь Франсуазе!?

– Ты за кого меня держишь? Ясный перец, нет.

Date: 2015-07-22; view: 407; Нарушение авторских прав