Смертельно опасные решения 16 page

– ТТ?

– Сокращенно от телетайп. В сущности, это клавиатура и акустический адаптер, соединенные в одном устройстве. У него дома в компьютере есть специальный модем, который общается в том же диапазоне кода Бодо, что и обычный телетайп. Он получает факс и телетайпное сообщение по одной телефонной линии и использует коммутационное устройство, распознающее характер входящего сообщения. Это устройство посылает факсы на аппарат факсимильной связи, а все остальные вызовы на ТТ. В нашей штаб‑квартире имеется комплект такого же оборудования и программного обеспечения, так что обмениваться звонками – дело техники.

– А если он вышел?

– У него есть также переносной ТТ. На батареях.

– А как он может говорить с кем‑нибудь без ТТ или с вами, когда вы не в штабе?

– Существует ретрансляционная служба, которая выступает в качестве посредника. Оператор принимает звонок, затем печатает, что говорит слышащий абонент. Если человек еще и немой, тогда сотрудники службы громко читают текст, набранный глухим. Куикуотер произносит слова отчетливо, поэтому может не печатать свои слова.

Потребовалось определенное усилие с моей стороны, чтобы принять это известие. Я вспомнила, как Куикуотер вел себя в резиденции «Гадюк», а потом о его присутствии в конференц‑зале в Квонтико.

– Но одной из задач его командировки в Квонтико являлась подготовка доклада о том, что он узнал. Как ему удалось одновременно вести записи и читать по губам? Как он мог знать, что говорилось, когда тушили свет или когда он не видел говорящего?

– Куикуотер объяснит это гораздо лучше, чем я. На такие случаи у него имеется в запасе другое устройство, которое называется КСТРВ – компьютеризированная система трансляции в реальном времени. Генератор отчетов передает сказанное в стенографическую машину, после чего выполняется компьютеризированное преобразование, и слова появляются на мониторе в реальном времени. Та же система используется для интерактивной ТВ‑системы с кодированием титров. У ФБР есть специальный человек для таких целей, но подключиться можно, откуда угодно, если на одном терминале есть генератор отчетов, а Куикуотер на другом.

– Через телефон и компьютер?

– Точно.

– Но как он справляется с остальными обязанностями?

Я не стала озвучивать то, о чем думала на самом деле. Участвовать в конференции или совещании – одно дело, но как глухой полицейский сумеет защитить себя, если кто‑то попытается свести с ним счеты?

– Констебль Куикуотер – опытный и преданный своему делу полицейский. Он получил травму во время несения службы, и нельзя утверждать с полной уверенностью, восстановится его слух или нет. Совершенно очевидно, что ему уже не удастся выполнять свои обязанности в полной мере, как раньше, но на данный момент полиции нужен профессионал его класса.

Я собиралась возобновить разговор о Дорси, однако Клодель встал и положил на стол передо мной документ. Я вся подобралась, готовясь к плохим новостям.

– Это результаты анализа ДНК пятен крови, обнаруженных на куртке Дорси, – сказал он.

Не было никакой необходимости просматривать его. Выражение, появившееся на лице Клоделя, сообщило мне, что именно написано в отчете.

После ухода Клоделя я некоторое время не двигалась с места – просто сидела, мысленно перебирая подробности только что состоявшегося разговора.

В результатах ДНК сомневаться не приходилось кровь жертвы покрывала всю куртку, что подтверждало версию Клоделя: именно Дорси убил Чероки. Или же нет? Ведь Дорси сказал, что куртку ему подбросили.

Этому человеку ничего не было известно о Саванне Оспрей. Он просто пытался обмануть меня, чтобы выйти сухим из воды, и я попалась на удочку.

Мое посещение тюрьмы обернулось смертью для Дорси. Или же нет? Почему с ним расправились? Являлся ли он убийцей или, наоборот, не имел к гибели Чероки никакого отношения? Но, как ни крути, он сейчас мертв, потому что кто‑то отчаянно боялся того, что Дорси мог мне рассказать.

Я почувствовала жжение в глазах.

«Только не плачь. Не смей плакать, Бреннан». Я судорожно сглотнула.

Вдобавок ко всему еще и Куикуотер. Оказывается, он вовсе не окидывал меня пренебрежительным взглядом, а всего лишь пытался прочесть по губам, что я говорю. И это я вздумала обвинять его в предвзятости? Но, черт возьми, откуда мне было знать?

А Кит? Я сказала Клоделю, что сделанные во время скрытого наблюдения снимки запечатлели всего лишь случайные встречи, но соответствует л и это действительности? Может быть, Кит связался с «Бандидос»? Тогда становилось понятным, почему ему звонил этот странный тип, Проповедник. Что именно привело моего племянника сюда, в Монреаль? Возможно, причина приезда крылась вовсе не в ссоре с отцом и не в нежных чувствах, которые он испытывал к своей глупой тетушке?

Я вспомнила глазное яблоко. Не солгал ли Кит, когда сказал, что всего лишь нашел его на ветровом стекле?

Ладно, Клодель получил наконец‑таки свой отчет. Проклятие, а где тогда затерялся мой?

Я оперлась руками о регистрационный журнал и решительно поднялась со стула. Торопливо обходя спешащих по своим делам с документами и папками в руках работников канцелярии и лаборантов, толкающих тележки с образцами, я целеустремленно двинулась по коридору, поднялась по лестнице на тринадцатый этаж и вышла прямо к исследовательским лабораториям ДНК. Нужного мне человека я заметила сразу же – он склонился над пробиркой в дальнем конце помещения, – так что я, не медля ни минуты, направилась прямиком к нему.

– Bonjour, Tempe, Comment ga va? – сердечно приветствовал меня Роберт Гане.

– Cava.

– У тебя новая прическа. – Сам Роберт являлся обладателем темных вьющихся волос, чуть тронутых сединой на висках. Он всегда тщательно следил за своей короткой стрижкой.

– Да.

– Ты собираешься их отращивать?

– Помешать им будет трудно, – ответила я.

– Ах да, прости, получилось довольно неплохо, – пробормотал он, откладывая в сторону стеклянную пипетку. – Что ж, полагаю, куртка поможет прижать этого Дорси к стенке. Клодель только улыбнулся, когда я сообщил ему о результатах. Ладно, почти улыбнулся. На самом деле он лишь слегка скривился, выражая одобрение.

– Я пришла узнать, нашлось ли у вас время провести анализ интересующего меня образна.

– Тот, что без номера, верно?

Я кивнула.

– Глазное яблоко?

Я снова кивнула.

– Его следовало сравнить с ЛМЛ № 37729?

– Да. – Меня всегда поражала его способность помнить наизусть номера дел.

– Сейчас скажу, минутку.

Гане направился к лотку для папок, быстро пробежал пальцами по делам, лежащим в среднем отделении, и, наконец, вытащил нужное. Я молча ждала, пока он просмотрит содержимое.

– Сравнительный анализ сделан, но отчет пока не готов.

– И каков результат?

– Совпадают.

– Нет никаких сомнений?

– Mais, oui. – Его брови недоуменно приподнялись. – Этот глаз и образец ткани принадлежат одному и тому же человеку.

Или людям, если они являются близнецами, мысленно поправила я его. Я поблагодарила Роберта и поспешила вернуться в кабинет.

Мои подозрения подтвердились. Глазное яблоко принадлежало одному из братьев Вайланкурт. Вероятно, какой‑нибудь шустрый приверженец «Гадюк» нашел его на месте взрыва и решил попридержать у себя по каким‑то лишь одному ему известным соображениям. Но тогда кто подложил глаз в мою машину?

Подходя к дверям, я услышала телефонный звонок, так что последние несколько ступенек преодолела махом. Это был Марсель Морен, находившийся сейчас несколькими этажами ниже.

– Вы не пришли на утреннюю планерку.

– Простите.

Он сразу же перешел к делу. В трубке слышались голоса, и раздавалось жужжание циркулярной пилы Страйкера.

– Две недели назад в порт зашло судно, и несколько грузовых контейнеров выгрузили для ремонта.

– Это такие огромные контейнеры, которые передвигаются на восемнадцати колесиках?

– C'est c,a. Вчера рабочие открыли последний и обнаружили там тело. Капитан предполагает, что труп принадлежит безбилетному пассажиру, тайком пробравшемуся на корабль. Других версий у него нет.

– Где зарегистрировано судно?

– Малайзия. Я приступил к вскрытию, но останки так сильно разложились, что мне не многое удастся выяснить. Хотелось бы, чтобы вы на них взглянули.

– Сейчас спущусь.

Когда я повесила трубку и прошла в лабораторию, то застала там Джослин, временную сотрудницу, которая склонилась над моим рабочим столом. Миссис Само Обаяние на сей раз была в чулках в крупную сетку и кожаной юбочке, задравшейся так высоко, что не оставалось больше никаких сомнений, откуда именно у нее растут ноги. При звуке открывающейся двери она вздрогнула и повернулась в мою сторону.

– Доктор Морен попросил отдать вам это лично.

Она протянула руку, и при этом движении ее круглые серьги заколыхались, как детские качели на школьном дворе. Причем в каждом колечке прекрасно могло бы разместиться по зяблику.

Я приблизилась к ней и взяла заявку, удивляясь, почему Морен просто не оставил ее на моем столе.

– Убийственная стрижка, – произнесла Джослин низким монотонным голосом, и я не поняла, пыталась ли она сострить. По ее лицу разливалась нездоровая бледность, под воспаленными глазами темнели мешки.

– Спасибо, Джослин. – Я помедлила, не желая вмешиваться в чужие дела. – С вами все в порядке?

Она посмотрела на меня так, словно этот вопрос поставил ее в тупик. Затем дернула плечом и пробормотала:

– Весной аллергия мне просто житья не дает. Так что это обычное явление.

Наградив меня на прощание еще одним озадаченным взглядом, она поспешила прочь из лаборатории.

Я вновь уложила останки Саванны Оспрей в коробку, и все утро занималась малайзийским «зайцем». Морен не преувеличивал. Большая часть мягких тканей покойника кишмя кишела личинками.

В полдень я поднялась наверх в кабинет и застала там Кита, вольготно развалившегося в кресле и задравшего ноги на подоконник. На затылке у него лихо сидела фетровая шляпа а‑ля Фрэнк Синатра.

– Как ты попал на этот этаж? – первым делом спросила я, пытаясь скрыть удивление, У меня совершенно вылетела из головы наша договоренность пообедать вместе – мы условились через разделявшую нас дверцу холодильника.

– Я оставил охраннику свое водительское удостоверение, и он разрешил мне подняться. – Кит щелкнул по голубому квадратику временного пропуска, прицепленному к воротничку рубашки. – Я сидел себе в приемной, пока та дама не прониклась ко мне жалостью и не привела сюда.

Он опустил ноги и развернулся в мою сторону.

– Ух ты! Вы только поглядите! – Должно быть, по выражению моего лица он понял, что шутить не стоит. – Эй, я ведь ничего плохого не имел в виду. Стрижка просто потрясная. – Он нацелил на меня в знак одобрения два указательных пальца. – Ты стала выглядеть моложе.

– Ладно, пошли, – ответила я, снимая свитер с вешалки. Хватит с меня на сегодня комментариев по поводу прически.

За сандвичами и жареной картошкой в ближайшем ресторанчике племянник поведал мне о том, как он провел воскресенье с Лайлом Кризом. Главным событием оказалось приобретение шляпы. Никакой Мадонны и рыболовных приманок. Вернувшись в Монреаль, они пообедали копченым мясом «У Бена», после чего Криз показал ему студию новостей.

– О чем вы говорили?

– Этот парень – настоящий профи! – поделился Кит, набивая рот тонкими ломтиками холодного вареного мяса и сыром, – Просто с ума сойти, сколько он знает о телевидении! А еще он прекрасно разбирается в мотоциклах.

– Он спрашивал у тебя что‑нибудь?

Хотелось бы мне знать, как Криз вытягивает из Кита информацию о том, чем я занимаюсь. Новости о байкерской войне сейчас пользовались у читателей огромным спросом.

– Да так, немного.

Кит дернул бумажную салфетку из металлического ящика в конце стола и вытер жир с подбородка.

– О чем?

Он скомкал салфетку и потянулся за следующей.

– Всякую всячину. Лайд – необыкновенный чувак. Чем он только не интересуется!

В голосе Кита мне послышались нотки восхищения. Что ж, не хватало еще, чтобы мой племянник начал благоговеть перед Лайлом Кризом. «Ладно, – подумала я. – Как‑нибудь переживу». Каким бы вкрадчивым ни был этот парень, он все‑таки казался мне гораздо более подходящей компанией для Кита, чем тот ни разу не виденный Проповедник.

После обеда Кит захотел вернуться со мной в лабораторию. Хотя мне не терпелось возобновить работу над скелетом, я решила наградить его короткой экскурсией. Я ведь тоже умею показать себя настоящим профи.

За время нашего обхода Кит сделал только два замечания. Позже я их вспомнила и ругала себя самыми последними словами за то, что не обратила тогда на них никакого внимания.

– А это что за наркоша? – поинтересовался он, когда мы миновали стоявшую у ксерокса Джослин.

– Она работает в архиве.

– Бьюсь об заклад, она под кайфом.

– Да нет, у нее аллергия.

– Точно. Аэрозоля надышалась.

Еще один комментарий он отпустил в отделе баллистики. Кит назвал их коллекцию огнестрельного оружия «славной подборкой».

После ухода племянника я возобновила работу с безбилетным пассажиром. К половине пятого закончила предварительный осмотр, установив, что останки принадлежали молодому мужчине в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Я препарировала кости и отправила их наверх для кипячения. Затем умылась, переоделась и вернулась в кабинет.

Я уже собиралась уходить и потянулась за свитером, как вдруг заметила цветную фотографию, лежащую прямо в центре регистрационного журнала.

О, какое многообещающее начало, подумала я. Новости просто замечательные. По меньшей мере часа два мне на глаза не попадалось ни одной фотографии.

Я взяла снимок, решив, что, скорее всего его оставил Клодель.

Но оказалось, что я ошиблась.

Хотя снят он был давно, и время его изрядно потрепало, цвета и изображение вышли довольно хорошо. Групповой снимок, сделанный в кемпинге или на загородном пикнике. На переднем плане – множество мужчин и женщин вокруг деревянных столиков, составленных вместе в форме буквы «П». На земле в беспорядке пустые банки и бутылки, на столах – сваленные в кучу рюкзаки, переносные холодильники, всевозможные свертки и бумажные пакеты. На заднем фоне виднелись красновато‑коричневые стволы сосен, верхушки которых не попали в кадр.

К ножке стола был прислонен большой продуктовый пакет с отчетливым логотипом, привлекшим мое внимание.

«…ггли‑уиггли».

Я перевернула снимок. Ничего.

Решив задержаться, я повесила свитер на место и, вооружившись увеличительным стеклом, стала внимательно изучать изображение. Мне понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы найти подтверждение своим догадкам благодаря гориллообразному бугаю в джинсовом жилете и кожаных обрезанных перчатках. Он стоял, скрестив руки, шириной не уступающие магистральной автостраде и густо покрытые татуировками. Свастика, вспышки молнии и романтичная аббревиатура «ПМКЧ» – «Пусть мир катится к черту». И хотя верхняя часть скрывалась под рукавами рубашки этого Кинг Конга, нижние надписи были четко видны.

«Миртл‑Бич».

Затаив дыхание, я принялась внимательно изучать изображенных на снимке людей. Медленно, миллиметр за миллиметром, я водила увеличительным стеклом по фотографии, не пропуская ни одного лица.

Ее я увидела не сразу, мне понадобилось несколько секунд. Затерявшаяся в море кепок и заросших шевелюр, хрупкая фигурка почти вжалась в дерево, маленькие ручки‑прутики судорожно обхватили талию. Голова запрокинута, и солнечный отблеск отражается от одного из огромных стекол, под которыми ее личико казалось таким крошечным.

Саванна‑Клер Оспрей.

Хотя выражение лица невозможно было уловить, я почувствовала волны напряжения, исходившие от ее маленькой фигурки. В чем причина, подумала я. Возбуждение? Страх? Застенчивость?

Я сдвинула лупу чуть дальше.

Человек, стоявший справа от Саванны, выглядел как персонаж фильма «Жизнь и смерть скальда Кормака». Волосы до плеч, борода, сползающая до середины груди. Кормака камера запечатлела с запрокинутой головой, банка с пивом «Миллер» прижата к губам.

По другую сторону от девочки маячил еще один, очень высокий тип – коротко остриженные волосы, жидкая бороденка и усы. Его лицо оказалось в тени, отчего все внимание притягивал внушительный животик. Он походил на потрепанный бандаж, нависающий жирными складками над ремнем. На широкой продолговатой пряжке я разглядела буквы. Я несколько раз отдалила и приблизила лупу, пытаясь разобрать надпись, но пузо закрывало слишком много.

Расстроившись, я двинула увеличительное стекло вверх по торсу и принялась изучать лицо, надеясь разобрать черты. Безуспешно. Снова вернулась к пряжке и наклонилась к самому стеклу.

Вдруг меня озарило. Снова вернулась к лицу. Возможно ли это?

Нет. Этот человек гораздо толще.

Но вероятность совпадения оставалась. Я не могла утверждать наверняка. Слишком поздно снимок попал ко мне в руки. Слишком сильно он пострадал от времени.

И все же сходство было налицо.

Итак, неужели Джордж Дорси что‑то знал?

Не в силах успокоить неистово колотящееся в груди сердце, я потянулась к телефону.

Когда в трубке раздался голос Клоделя, я назвалась и сразу же перешла к делу.

– Я вам рассказала не все. Паук Маркотт был не единственным, о ком упомянул Дорси. Он сообщил, что владеет информацией о Саванне Оспрей.

– Той девушке, чьи останки мы обнаружили в Сен‑Базиль‑ле‑Гранд?

– Да. У меня есть основания предполагать, что он говорил правду.

– Да уж, Дорси мастак в таких делах.

Я пропустила мимо ушей его язвительность.

– Вы оставляли на моем столе фотографию?

– Нет.

– Значит, кто‑то другой оставил. Это старый моментальный снимок, сделанный набайкерской тусовке.

– Скорее всего, традиционное «молитвенное» собрание.

– Больше похоже на пикник или ночевку на природе.

– Угу, просто такое название.

Я глубоко вдохнула, чтобы голос не дрожал.

– Саванна Оспрей тоже здесь.

– Вы уверены? – По голосу я поняла, что ему подобная вероятность кажется неправдоподобной.

– Абсолютно.

– А какое отношение это имеет к Дор…

– Снимали в Миртл‑Бич.

– Почему вы так решили?

– По крайней мере, один из паствы красуется в рубашке с надписью «Миртл‑Бич».

– Знаете, у моего сына есть рубашка с надписью «Вожди из Канзас‑Сити».

– Я в состоянии отличить ядовитый гриб от съедобного. На одном из продуктовых пакетов мне удалось разглядеть логотип «Пиггли‑Уиггли».

– Ну и что за птица этот ваш «Пиггли‑Уиггли»?

– Это сеть супермаркетов, парочка из которых есть в окрестностях Миртл‑Бич.

– Зачем кому‑то было называть супермаркет «Пиггли…»

– А также одним из изображенных может оказаться Чероки Дежарден.

Наступила глубокая тишина.

– Что дает вам основания так полагать?

– У этого парня на пряжке ремня написано «Чероки».

– Как он выглядит?

– Такого Джек Ханна держал бы на цепи и время от времени кидал бы ему ради всеобщего спокойствия куски мяса, – резко бросила я в ответ. Его скептицизм злил меня.

– Я имел в виду, походит ли этот парень с пряжкой на Чероки Дежардена?

– Лицо вышло нечетким. Да к тому же мне как‑то не доводилось видеть Чероки Дежардена, когда у того еще было это самое лицо.

Последовала очередная пауза, затем Клодель шумно выдохнул.

– Я загляну к вам завтра с фотографиями Дежардека.

– Можно попробовать улучшить качество изображения.

– Договорились. Но времени у меня будет немного. У нас ожидаются осложнения из‑за убийства Дорси, так что все отделение в полной боевой готовности.

Обуреваемая сомнениями, я поехала домой.

Дорси меня одурачил, и моя наивность стоила ему жизни.

Что, если тот человек на снимке вовсе не Чероки? Клодель явно отнесся к моей версии с прохладцей. Если я ошиблась, он еще больше укрепится во мнении, что я полная идиотка.

Я ведь так сглупила в отношении его напарника. Истолковала его поведение совершенно ошибочно. Может быть, точно так же я заблуждалась по поводу Райана? А Кит?

Каким образом снимок оказался у меня на столе? Почему не было никакой записки, никакого телефонного звонка? Его мог подложить один из детективов или кто‑то из сотрудников лаборатории. Больше ни у кого такой возможности не было.

Я крутила руль и дергала рычаг переключения скоростей механически, почти не обращая внимания на другие машины.

Может, стоит неожиданно нагрянуть к Райану? Откроет ли он мне дверь? Навряд ли. Райан оборвал все отношения, потому что сам так решил. Но так ли это? Я до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что этот человек совершил преступление.

А Кит… Что у него общего с «Бандидос»? С наркотиками? Может быть, ему грозит опасность? Что именно Дорси пытался сообщить врачу?

Существовала ли гарантия того, что Кэти сейчас в безопасности, что ей не угрожает расправа от рук байкеров, находящихся за многие‑многие километры от ее корабля? Ее последнее письмо пришло из Пенанга.

Кого я пытаюсь обмануть? Дорси убили, когда он находился под вооруженной охраной в местной тюрьме. Если les molards захотят добраться до тебя, можешь считать себя покойником.

– Проклятие! – Я с силой ударила по рулю краем ладони. Райан и Кэти находились вне пределов моей досягаемости, но я могла разобраться с делами Кита. Я пообещала себе серьезно поговорить с племянником сегодня же вечером.

Или утром, подумала я, сворачивая на пандус, ведущий на подземную стоянку. Я не имела ни малейшего представления, когда он вздумает заявиться домой, но решительно настроилась дождаться его в любом случае.

В этом не было необходимости.

– Приветик, тетя Темпе! – крикнул он мне, когда я пришла домой. В квартире витали ароматы тмина и куркумы.

– О, что за райское благоухание! – сказала я, опуская портфель в прихожей.

Племянник и кот растянулись на диване, окруженные остатками утреннего номера «Газетт». К телевизору была подключена игровая приставка, и по полу извивались провода.

– Я остановился на «Ля мэзон дю кари». Подумал, теперь моя очередь готовить.

Кит снял наушники и перекинул их вокруг шеи. До меня донеслись резкие металлические звуки «Грейтфул дэд».

– Здорово. Что ты заказал?

– Uno momento.

Он переместил ноги на пол и бросил наушники на диван. Берд рванул в сторону, столь неожиданно оказавшись по соседству с Джерри Гарсия. Кит сходил за квитанцией на кухню и зачитал девять названий.

– Ты что, ожидаешь к ужину членов законодательного собрания штата в полном составе?

– Нет, мэм. Я просто не знал, что вам придется по вкусу, поэтому решил сделать обзор местной кухни.

Эту фразу он произнес с сильным акцентом, удачно подражая владельцу того ресторана, где приобрел еду.

– Не беспокойся. Мы всего попробуем понемногу, – добавил Кит, возвращаясь к своей обычной техасской манере говорить.

– Давай я переоденусь, и мы поедим.

– Подожди. Сначала тебе следует увидеть кое‑что.

Он покопался в разбросанных листках «Газетт» и вытащил раздел передовицы. Открыв посередине, сложил газету пополам и протянул мне, указав на заголовок.

ЗАКЛЮЧЕННОГО ЗАКАЗАЛИ ГАНГСТЕРСКИЕ БОССЫ.

В статье излагались подробности убийства Дорси, который был назван главным подозреваемым в расправе над Ивом Дежарденом по прозвищу Чероки. Автор статьи утверждал, что Дорси являлся подручным «Дикарей», а Чероки некогда входил в группировку «Хищников», хотя и отошел от дел в последние годы.

Журналист предполагал, что смерть Дорси могла быть ответным ударом за убийство Дежардена, и весьма подробно рассказал о предыдущих убийствах, в которых были замешаны байкерские группировки: близнецах Вайланкуртах, Ричарде Маркотте по прозвищу Паук и Эмили‑Энн Туссен. Также там сообщалось, что похороны Дорси состоятся, как только коронер передаст родственникам тело.

В заключение статьи приводилось утверждение о том, что власти озабочены предстоящим обострением актов насилия и что похороны Дорси могут быть использованы как предлог для мести сторонников «Дикарей». В предстоящие несколько недель полиция намерена усилить меры безопасности.

Я подняла глаза на Кита и заметила его пристальный взгляд.

– Клево было бы сходить на эти похороны.

– Ни за что на свете.

– Фараоны с этих парней глаз не спустят, так что все они станут вести себя как заправские алтарные мальчики на богослужении.

– Нет.

– Там будет несметное количество крутых «харлеев».

– Ты и близко не подойдешь к кладбищу.

– Все эти моторы, собравшиеся вместе. – Он сделал вид, будто крутит руль мотоцикла. – Шум рычащих двигателей.

– Кит!

– Что? – Его глаза сияли, как у рьяного приверженца Троицы.

– Ты туда не пойдешь!

– Тетя Темпе, ты беспокоишься из‑за всякой ерунды. Сколько раз те же самые слова, говорила мне Кэти?

– Пойду‑ка надену джинсы, а потом мы поужинаем. Хочу спросить у тебя кое о чем.

Интересовавшую меня тему я затронула, когда мы приступили к десерту.

– Сегодня ко мне приходил следователь из оперативного штаба «Росомаха».

– Да? – Кит соскреб верх с рисового пудинга и зачерпнул полную ложку. – Глазурь, знаешь ли, вполне съедобная.

– Что‑то она блестит как серебро.

– Угу.

Я старалась выиграть время, не зная, как сообщить ему.

– Он принес несколько фотографий, сделанных во время скрытого наблюдения.

Недоуменный взгляд. Очередная ложка пудинга.

– Следили за тобой.

Мой племянник наклонил голову и удивленно посмотрел па меня.

– Фотографировали на ярмарочной площади в Галвестоне. Ты в компании членов мотоклуба «Бандидос».

– Ой‑ой‑ой! – сказал Кит с дурацкой усмешкой. – Надо же, зависаю с плохими парнями!

– Это правда?

– Правда что?

– Ты водишься с «Бандидос»?

– Только один раз. Но я не хотел, большие мальчики заставили меня!

– Кит, это вовсе не смешно! Тебя сфотографировали с торговцами наркотиками!

Он отложил ложку и одарил меня очередной белозубой улыбкой. Я выжидающе смотрела на него, не улыбнувшись в ответ.

– Тетя Темпе, все просто. Я иногда хожу на барахолки. Байкеры, как ни странно, тоже время от времени там появляются.

Случается, что мы ходим на одни и те же рынки. Мы встречаемся и говорим о «харлеях». Вот и все.

– Следователь сказал, что тебя арестовывали за наркотики. Он откинулся на стуле и вытянул ноги.

– Просто замечательно! Снова это дерьмо.

– Какое дерьмо?

– Бог мой, да тебе опять кажется, что я не вышел из детсадовского возраста.

Его голос ожесточился, от смешливого настроения не осталось ни следа. Я ждала.

– Я всего лишь купил травку за десять долларов для одной подруги, потому что она оставила дома свой кошелек. Не успел я отдать ей марихуану, как откуда ни возьмись, нарисовался фараон и остановил меня за превышение скорости. Тогда‑то он и нашел в моем кармане дурь. Ну, как, смахивает на историю о бывалом наркоторговце?

– Почему ты превысил скорость?

– Я слегка выпил.

Он старательно пытался большим пальцем ноги проделать дырку в ковре. Такой длинный тонкий палец, шишковатый в суставе, слегка выступающий из‑под ногтя. У моего отца был точно такой же палец. Сейчас, когда я посмотрела на него, сердце сжалось от боли. Каждая клеточка его тела напоминала мне о папе.

– Ну ладно, я напился в стельку. Но я не принимаю наркотики. Я тебе об этом уже говорил. Матерь Божья, да ты начинаешь вести себя как мой папочка.

– Ты хочешь сказать, как все любящие родители. – Мой голос слегка дрожал от обуревающей меня злости, смешанной с нежностью.

– Слушай, я ходил на общественные работы и прошел их жалкую реабилитационную программу для наркоманов. Народ, вы что, собираетесь всю жизнь меня этим попрекать?

Выпалив эту гневную тираду, он встал со стула и, ссутулившись, вышел из комнаты. Через несколько секунд до меня донесся шум громко хлопнувшей двери в комнате для гостей.

«Что ж, аи да молодец, Бреннан! Заслуживаешь никак не меньше ордена за столь результативный вклад в воспитательный процесс».

Я убрала со стола, разложила обратно по пакетам остатки еды и загрузила посудомоечную машину. Затем набрала номер Говарда.

Трубку никто не поднял.

Черт тебя побери, Гарри, почему ты мне об этом не рассказала? И какого черта ты потащилась в свою Мексику?

Я позвонила Изабель, надеясь задать ей несколько вопросов относительно Лайла Криза.

Автоответчик.

Остаток вечера я провела с романом Пэт Конрой, который забросила неделю назад. Больше всего на свете мне хотелось сейчас оказаться в Каролине.

Как и следовало ожидать, Кит еще спал, когда я уходила на работу. На сей раз, планерку я не пропустила.

Возвратившись в кабинет, я застала там Клоделя.

– Ну, как, выяснили, кто убил Дорси? – поинтересовалась я, бросая на стол регистрационный журнал запланированных дел.

Date: 2015-07-22; view: 252; Нарушение авторских прав