Кореллианское святилище, Корускант

Это было одно из самых печальных мест, которые Бен когда–либо посещал. Он ощутил одиночество уже тогда, когда приблизился к Кореллианскму святилищу метров на пятьдесят. Снаружи трое мужчин, один из которых был очень стар, соскребали с поверхности маленького куполообразного мемориала ярко–красную краску, выплеснутую на черно–золотую инкрустацию из полированного мрамора. Когда он подошел ближе, они хмуро и с подозрением уставились на него. Бен не знал, как начать разговор.

— Что тебе нужно, парень? – спросил самый младший из троих.

— Я хочу заглянуть внутрь, сэр.

«Будь вежлив; будь скромен». Джейсен учил его, что если ты вежливо обращаешься с другими, обычно они ведут себя так же. — Можно?

— Ты джедай?

Его выдала его коричневая со светлыми тонами одежда. – Да.

— И зачем ты хочешь заглянуть внутрь?

— Мой дядя – кореллианец, — это даже не было ложью: он не меньше хотел узнать о кореллианцах, чем выполнить задание Джейсена. – Можно мне войти?

Мужчины посмотрели на него, затем переглянулись.

— Я отведу его, — сказал старик.

На входе Бен помедлил. Двери арочного входа выглядели так, как будто их выломали. Он двинулся за мужчиной в темноту, и когда его глаза привыкли, он разглядел, что находится в зале с поглощавшими свет черными стенами. Затем он посмотрел вверх. Куполообразный потолок был усеян сверкающими кристаллами алмазов, располагавшихся в форме созвездий.

— Углерод, оставшийся после кремации, прессуют, — сказал старик. – Его превращают в алмазы. Это ночное небо, так, как оно выглядит на Кореллии.

— Зачем?

— Это кореллианцы, которые не смогли вернуться домой во времена Новой Республики, — старик пнул камни, лежавшие на полу зала; на некоторых булыжниках виднелась черная краска, показывавшая, чем вандалы разбивали штукатурку. – Лучше этого может быть только упокоение в родной земле.

— Вы нашли все украденные камни? – спросил Бен.

— Нет.

— Кто бы осмелился украсть алмазы, сделанные из тел умерших?

Старик нахмурился, посмотрев на него. – Те, кого не заботят такие вещи.

Мужчина был оскорблен и рассержен, Бен это понимал. Он нагнулся и помог ему подобрать все камни, проверяя каждый булыжник в поисках осколков алмазов, поскольку каждый кристалл представлял собой, прежде всего, останки человека. Пока они очищали зал, внутрь зашел один из двух оставшихся снаружи мужчин, и остановился, наблюдая за ними. Он выглядел примерно на восемнадцать лет, с ежиком коротких светлых волос.

— Мы не можем оставаться в стороне и позволить им остаться безнаказанными, — сказал он.

— Кому «им»? – спросил Бен.

— Корускантцам.

— Вы знаете, кто это сделал? – Бен ощущал в зале эхо какой–то вялой злобы, но реальных целей, ненависти или ярости не чувствовалось. Он, наконец, понял, что Джейсен подразумевал под понятием «бессмысленное насилие». Некоторые существа действительно действовали без особых размышлений. – Тогда вам надо обратиться в УБК.

— Ну да, как будто они серьезно это воспримут. Это вряд ли. Не теперь, когда они считают, что бомбу подложили кореллианцы.

Бен хотел вымести оставшуюся пыль, но старик взял у него веник и сделал это сам. Бен почувствовал легкую обиду. Хотя мужчина повернулся к нему спиной, Бен наклонил голову на прощание, и вышел наружу, на солнечный свет, казавшийся сейчас до боли ярким. Светловолосый юноша вышел вместе с ним, и они уселись на мраморные ступени цвета меда, которые вели к входу в святилище.

— Я Барит Сейя, — сказал светловолосый и протянул ему руку.

Бен с серьезным видом пожал ее. – А я Бен.

— Значит, у тебя есть родственники – кореллианцы?

— Да.

— И на чьей ты стороне?

— Я джедай. Мы не встаем ни на чью сторону.

— Ты так думаешь? – Барит усмехнулся, но не так, как будто сказанное было действительно смешным. – Скоро всем придется встать на чью–то сторону, из–за правительства, которое пытается навязать свои порядки всем остальным. Ненавижу их. Мой дедушка говорит, что все снова как во времена Империи.

— Но все же вы живете здесь.

— Я здесь родился. И мой папа тоже. Моя родня владеет мастерской на Q–65. Я еще никогда не был на Кореллии.

— Но ты же можешь переехать на Кореллию, если тебе так не нравится здесь.

— А разве это заставит их прекратить обращаться с нами так, как сейчас?

Бен с трудом понимал, к кому относятся местоимения «они» и «мы», использованные в разговоре. Он путешествовал по галактике с родителями и лучше знал дюжину других планет, чем Корускант.

Но Барит выглядел не просто сердитым: в нем также явно ощущалась скрытая угроза. Бен и не представлял, насколько велика была эмоциональная связь со святилищем у живущих здесь кореллианцев.

Бен попытался осторожно прощупать собеседника.

— В новостях сказали, что взрыв бомбы произошел в комнате кореллианца, приехавшего сюда на деловую встречу.

— Ну конечно, они говорят именно так! – Барит сидел, сцепив руки на коленях, и разглядывал проходивших мимо пешеходов. – Спорю, что они сами это сделали.

— Кто «они»?

— Правительство. УБК. Галактическая безопасность. Они привыкли делать такие шпионские штуки. Если они взорвут бомбу и обвинят в этом нас, это даст им оправдание для нападения на Кореллию.

Бен подумал о том, что он сделал всего несколько недель назад: устроил диверсию на красе и гордости кореллианских вооруженных сил, Балансирной станции. И вот он сидит рядом с кореллианцем, который считает, что Галактический Альянс грязно играет, и который относится к нему, как к собрату–кореллианцу. Бен почувствовал легкое возбуждение, такое, которое возникает при использования тайной личности, а затем он вдруг ощутил… что это неправильно.

Но он сделал то, что должен.

Разве нет?

— А что об этом думают другие кореллианцы, которые здесь живут?

Барит пожал плечами. – Нас здесь много. И достаточно таких, кто не хочет, чтобы им указывал Галактический Альянс.

Бен понял это так, что война все равно разразится, как и предупреждал Джейсен – и как почувствовал сам Бен, когда ощутил беспокойство в Силе.

— Значит, вы собираетесь вернуться на Кореллию и пойти в армию.

Барит понизил голос. – Зачем, если мы можем с б о льшим эффектом сражаться здесь?

Бен секунду размышлял об этом. Взрослые часто говорили ему то, что обычно не говорят чужим, похоже, считая, что он слишком мал, чтобы понимать. Иногда так и было, тем не менее, он всегда помнил, что ему говорили. И он не был слишком мал, чтобы понять Барита.

«Это просто разговоры. Мы все говорим глупости, когда рассержены».

Но даже если и так, он запомнит эти слова.

Date: 2015-07-22; view: 289; Нарушение авторских прав