Плато Фримена

Армия Зла медленно выползала из леса, собираясь на склоне под деревьями. Захватчики превосходили маленький отряд, растянувшийся перед ними, по меньшей мере в три раза. Широкое поле между ними, покрытое ковром ярких цветов, словно ждало, когда северяне пойдут в атаку.

Тристан заметил яркие нежные лепестки диких цветов, а легкий бриз донес терпкий аромат цветения. Запахи мира, а не битвы.

Затем ветер стих, и он услышал гудение мух во внезапно потяжелевшем воздухе. Принц посмотрел через поле, и увидел как все новые солдаты выходят из леса. Несколько минут был слышен лишь гул многочисленных насекомых. В нескольких сотнях ярдов северяне готовились к атаке, но пока что не издавали ни звука.

Вдруг из глоток сотен северян вырвался боевой клич, оглушительным эхом разнесшийся по долине. Однако ффолки ответили не менее дружным криком, окрыленные тем, что с ними был самый знаменитый менестрель Гвиннета, что гномы и Сестры Синнории объединились с ними против общего врага.

Северяне атаковали огромной, вопящей массой. Их бородатые лица были искажены – воинами овладела ярость берсерков. Принц подал сигнал лучникам.

Они выскочили на гребень только что бывшего пустым холма, и дождем стрел осыпали самый центр наступающих северян. Дюжины стрел легко отыскивали свою цель, но северяне, казалось, не замечали потерь. Оставляя за собой раненых и убитых, вопящие орды мчались все дальше.

Авалон понес принца вдоль двух шеренг ффолков, выстроившихся вдоль канавы. Рядом бежал Кантус, а Тристан продолжал держать копье, на котором весело трепетал шарф Робин с гербом Корвелла. Его поспешно собранное войско казалось настроенным весьма решительно, назначенные принцем командиры старались успокоить самых молодых и неопытных, пока северяне подходили все ближе.

Солнечные лучи падали на открытое поле, в последний раз расцвечивая яркие лепестки, пока вся эта красота не исчезла под тяжелыми сапогами наступающей толпы. Еще немного, и в косых лучах засверкало оружие.

Первые ряды атакующих не заметили перед собой канаву, и один за другим стали в нее соскальзывать. Тем, кто бежал сзади, было уже трудно остановиться, и по инерции они продолжали нестись вперед и заканчивали свой наступательный порыв на скользком и грязном дне канавы. Когда же солдатам удавалось подняться на ноги и они начинали карабкаться по скользким склонам канавы, ффолки встречали их меткими ударами сверху.

Высокий фермер пустил в ход вилы, и натолкнулся на широкий топор северянина, пытавшегося отбить удар. Звон оружия разнесся по всему полю брани, слившись с другими подобными звуками. Клацанье и скрежет, стоны раненых – армии сошлись и началось сражение.

Ффолки бились, как умудренные опытом ветераны. Молодая женщина сломала свой тяжелый посох об голову ухмыляющегося северянина. Он упал, а она ловко подхватила его меч. Дарус и Полдо сражались бок о бок, нанося разящие удары выбирающимся из канавы северянам. Груда тел пред ними быстро росла.

У ффолков за последние недели набралось более чем достаточно причин биться насмерть. В каждом из них негасимым огнем горела ненависть к северянам после их чудовищных преступлений в восточном Корвелле. Копья, вилы и колья сбрасывали северян обратно в канаву. Многие ффолки уже пали под ударами врага, но их ряды быстро смыкались – командиры знали свое дело.

Но вот упала молодая женщина, уронив в грязь канавы свой новый меч.

Мужчина, занявший ее место, получил в грудь страшный удар копьем, и линия обороны была прорвана.

Дюжина вражеских воинов проскочила сквозь брешь в обороне и, повернувшись, ударила по ффолкам сбоку, рассчитывая расширить место прорыва и обойти ффолков сзади. Принц, отчаянно пришпорив Авалона, бросился на помощь.

Но Робин уже была там. Девушка словно ждала прорыва в этом месте. Она шагнула вперед, подняла руки и прокричала те самые тайные слова, которые принцу доводилось слышать лишь однажды. Северяне завопили и побросали оружие, которое вдруг раскалилось докрасна и, завидев приближающегося всадника, со знаменем Одинокого Волка в руках, побежали назад, к своим.

– Неплохо сработано, – поздравил принц Робин.

– Мой принц, – она низко поклонилась, и улыбка ее была удивительно спокойной среди кипящей битвы.

– Смотри, – позвал Тристан: линия обороны ффолков была прорвана в другом месте. Робин вскочила на Авалона позади принца, и они помчались на помощь. Однако молодой лорд из сгоревшего городка успел перестроить ряды, и к тому моменту, когда прискакали Тристан и Робин, северяне были уже отброшены назад.

Они подошли к Керену, чьи лютня и песни о воинских подвигах приносили намного больше пользы, чем его меч.

– Но все же, – мрачно сказал менестрель, – мне уже не раз приходилось браться за оружие. Линия обороны едва держится, мой принц.

– Возможно, этого «едва» будет достаточно!

Менестрель усмехнулся и начал другую песню. Как всегда, музыка и слова звучали чисто и удивительно громко, далеко разносясь над полем боя.

Принц увидел Даруса и Полдо, которые, стоя у края канавы, сбросили несколько северян обратно на скользкое от пролитой крови дно.

Авалон нетерпеливо бил копытами, гордо закидывая голову, готовый по малейшему знаку Тристана броситься в самую гущу сражения, но принц пока лишь оглядывал поле боя, стараясь предугадать следующий шаг противника.

И тут в самом центре линии обороны пало сразу несколько ффолков.

Топча все на своем пути, целая сотня северян устремилась в пробитую брешь.

Высокий фермер, нанесший первый удар в этой битве, встал на пути врага.

Залитые кровью вилы стали страшным оружием в его сильных руках. Но северян было слишком много, и вскоре фермер был повержен, но погиб он не зря – он сумел выиграть несколько драгоценных секунд.

Тристан и Робин скакали на помощь, но брешь становилась все шире, в рядах ффолков появились первые признаки паники. Принц оглянулся и увидел, что Гэвин внимательно наблюдает за ним, ожидая лишь сигнала.

Знамя Одинокого Волка качнулось вперед, в сторону бреши, и с гортанным криком Гэвин повел резерв в контратаку. Две сотни ффолков ринулись к месту прорыва; чуя близкую победу, еще большее число северян выбралось из канавы.

* * * * *

Грюннарх оставался позади своей армии, когда большая часть его сил устремилась вниз, на поле, хотя такая роль совершенно не устраивала Рыжего Короля. Однако он не доверял фирболгам и Смертоносным Всадникам, понимая, что не может рассчитывать на то, что они вовремя нанесут удар. Даже его присутствие (он это хорошо понимал) не сможет долго удерживать две этих жаждущих крови банды вне сражения.

Однако еще он понимал, что если пехота сможет пробить брешь в обороне ффолков, удар, вовремя нанесенный его кавалерией, обратит войско противника в паническое бегство.

Вот тогда-то и начнется настоящая кровавая бойня.

Однако еще до того, как развернулось сражение, Ларик взял инициативу в собственные руки. Пока Грюннарх, через Траэрна, пытался удержать рвущихся в бой фирболгов. Смертоносные Всадники, пришпорив своих исхудалых боевых коней, понеслись в битву. Повернувшись, Рыжий Король послал яростные проклятья вслед удаляющимся всадникам. Фирболги, воспользовавшись удобным моментом, тоже устремились вперед, и Грюннарх лишился последних резервов.

Теперь сражение вышло из-под контроля, и Рыжий Король мрачно направился на поле битвы, чтобы и самому в ней поучаствовать, пока все еще не было кончено. Смертоносные Всадники мчались в сторону пустого холма – Ларик, очевидно, заметил ту же слабость в позиции противника, что и сам Грюннарх. Фирболги неуклюже бежали вслед за конницей.

По– прежнему раздосадованный, Рыжий Король, однако, нисколько не сомневался в исходе сражения. Он, конечно, предпочел бы, чтобы битва шла согласно его планам, но он был уверен, что его армия скоро сомнет неумелого противника. Среди ффолков было несколько опытных рыцарей, но скоро Смертоносные Всадники найдут и уничтожат их. И тогда крестьяне просто разбегутся.

Вдруг он увидел вражескую конницу: серебристые рыцари в сверкающих доспехах, приникнув к своим белоснежным скакунам, мчались из-за гребня холма наперерез Смертоносным Всадникам.

– Ну, ну, – усмехнулся Грюннарх, – они сами скачут навстречу своей гибели.

И он остановился, чтобы проследить за исходом их схватки.

Эйлин, лежа в траве на гребне плато Фримена, увидела как вражеские всадники вылетели на поле. Она подождала ровно столько, сколько было нужно, чтобы определить направление их удара, и тут же устремилась к Оспрей. Кобыла терпеливо щипала траву в нескольких десятках шагах от своей хозяйки.

Юная разведчица вскочила в седло и сразу пустила Оспрей галопом.

Одновременно Эйлин выхватила из ножен меч и несколько раз взмахнула им над головой: сестры, которые ждали ее сигнала в седлах, сразу поскакали к ней навстречу. Эйлин сбросила зелено-коричневый плащ и подхватила копье, которое было воткнуто в землю. Скоро она уже заняла свою привычную позицию на левом фланге.

Сестры Синнории атаковали идеальным строем. Великолепные белые лошади грациозно скакали, соблюдая дистанцию ровно в шесть футов. Ровная линия двадцати серебряных копий сверкала в лучах заходящего солнца. На кончике каждого копья весело трепетали разноцветные флажки.

Рыцари мчались, опустив забрало: их металлические доспехи блистали.

Каждый так точно повторял движения остальных, что они казались одним рыцарем с девятнадцатью тенями.

Ларик, скакавший впереди Смертоносных Всадников, увидел флажки, а потом и серебряные копья, поднимающиеся из-за гребня холма, и он знал, что вслед за ними покажется враг. Его потрескавшиеся кроваво-красные губы увлажнились при мысли о той, кого он жаждал найти. Всадники с топотом скакали все дальше, но ни один из них не издавал ни звука, лишь тяжело храпели их черные кони. Они так и не изменили направления своего движения, и теперь с грохотом неслись прямо на серебряных рыцарей.

Отчаянная битва у канавы слегка приутихла, а потом и вовсе прекратилась – и северяне, и ффолки повернулись посмотреть на несущихся навстречу друг другу всадников.

Броня, защищающая грудь, морды и бока белых лошадей и доспехи сестер Синнории, ярко сияли на солнце. Все поле озарилось серебристыми отблесками.

Белые лошади, ускоряя свой бег, летели вниз по пологому склону Плата Фримена. Смертоносные Всадники в пять раз превосходили рыцарей числом, однако сестры Синнории имели существенное преимущество в скорости.

Эйлин поудобнее перехватила копье и направила его в грудь ухмыляющегося врага. Отвратительное существо подняло меч и широко открыло запекшийся кровавый рот. Копье Эйлин пронзило всадника насквозь и выбросило его из седла. Многих его товарищей ждала та же судьба, – около двадцати Смертоносных Всадников оказалось на земле, когда два отряда сошлись.

Оставшиеся Смертоносные Всадники завертели своих более подвижных коней и набросились, как акулы, на сестер, размахивая тяжелыми мечами, а их черные жеребцы били копытами и кусались. Эйлин, оказавшаяся на левом фланге в одиночестве, отбивала удары в спереди и сзади. Ее копье в ближнем бою стало бесполезным, но она не хотела бросать его.

– Вперед! – вскричала Бригит. – Не останавливайтесь!

И через несколько секунд быстрые лошади вынесли их из боя. Однако, Эйлин, уже уходя от последних ударов, вдруг почувствовала, как холодная сталь входит ей в плечо. Одному из противников в последний момент удалось достать ее.

Боль от раны пронзила все ее тело, взор затуманился, и линия горизонта дрогнула. Эйлин почувствовала, как чернеет окружающий ее мир, и упала на спину лошади. Оспрей уверенно продолжала скакать на своем месте в строю, даже когда Бригит отдала команду развернуться и повела свой отряд в новую атаку.

Кровь Ларика закипела от восторга, когда он выдернул из раны обагренный клинок. Его глаза запылали адским огнем, а из груди вырвался пронзительный победный вопль. Он готов был с новой силой броситься на серебряных всадников.

Он распаленно жаждал горячей крови своих врагов. Но, даже купаясь в волнах наслаждения, Ларик не мог не видеть, что силы его отряда убывают.

Потерю такого большого количества Смертоносных Всадников можно было компенсировать лишь морем крови.

Развернув храпящих от злобы черных коней, они пустились за сестрами, не обращая внимания на то, что рыцари Ллевирра уже готовы встретить их лицом к лицу. Глядя на приближающегося врага, Ларик поклялся, что на сей раз, они добьются победы.

* * * * *

Команда Гэвина заставила резерв встрепенуться. С громким боевым кличем ффолки ринулись вперед. Огромный кузнец вел их за собой, легко вращая над головой гигантским молотом. Короткое затишье, вдруг наступившее на поле, пока все наблюдали за всадниками, закончилось.

– Грязные мерзавцы! – прорычал кузнец, одним коротким страшным ударом вышибая врагу мозги. – Умри, северянин!

Другой упал, как подрубленное дерево, когда кузнец развернулся и нанес не менее страшный удар ему в плечо. Ффолки из резерва не отставали от своего командира, и северяне вынуждены были приостановить наступление.

А ффолки, вдохновленные бесстрашием и силой кузнеца отбросили северян назад, в канаву. Десятки бойцов с той и другой стороны были убиты или тяжело ранены, когда резерв Гэвина окончательно восстановил оборонительную линию ффолков.

Кузнец оглянулся и увидел сидящего на Авалоне принца, вытирающего окровавленный меч Симрика Хью. Тристан помогал отбросить назад прорвавшего врага.

– Прекрасный удар! – прокричал принц.

Похвала вызвала некое подобие улыбки на лице Гэвина – впервые с тех пор, как они побывали в Миррдейле и увидели, какую страшную резню северяне учинили в его родном поселке. Эта мысль немного утешила Тристана среди смертей и боли, его окружавших.

Принц огляделся по сторонам и увидел Робин, склонившуюся над раненым юношей. Керен своими героическими балладами продолжал поддерживать боевой дух ффолков, и по всей линии обороны они стойко отражали атаки северян.

Дарус и Полдо получили небольшую передышку – перед ними громоздилась уже целая гора трупов. Карлик помахал принцу окровавленным клинком:

– Пришли нам еще северян!

Принц улыбнулся, но тут же увидел, как на холм неуклюже карабкаются фирболги. Он стал горячо молиться, чтобы следующая часть его оборонительного плана сработала успешно. Он посмотрел вдаль, за линию обороны, – туда, где вновь сходились Смертоносные Всадники и Сестры Синнории. На сей раз черные кони смогли увернуться от прямого удара, и рыцарям удалось выбить из седла лишь нескольких всадников. К тому же многие сестры уже остались без копий и разгорелся ближний бой на мечах.

И здесь соотношение сил было явно в пользу северян – каждому рыцарю противостояло четыре или пять Смертоносных Всадников. Тут Тристан вдруг понял, что битва с северянами уже практически выиграна, и что сестры сейчас погибают зря. Он должен отозвать их назад!

Тристан сжал коленями бока Авалона, и великолепный жеребец легко перенес его через канаву. Кантус Стремглав помчался за своим хозяином.

Вскоре принц оказался среди мешанины лошадей, мечей, островерхих красных шлемов и серебряных доспехов. Тристан слышал ржание раненых лошадей и короткие, четкие команды Бригит, которые удивительным Образом перекрывали скрежет мечей и все другие звуки битвы.

И он с головой окунулся в самое пекло.

Грот вел фирболгов через холм. Пусть глупые люди бьются в грязной канаве, – думал про себя главарь фирболгов. Его гиганты обойдут ффолков со стороны холма и нападут на врага сзади!

Первый раз после уничтожения его крепости, Грот почувствовал, что переполнен счастьем и ликованием. Сегодня он отомстит за то ужасное поражение. Он нежно погладил бугристую поверхность своей палицы, представляя, как она покроется кровью ффолков.

Вдруг его правая нога подвернулась, и Грот с шумом упал на землю.

Острая боль пронзила бедро, огромный нос крепко шмякнулся о камень.

Оглушенный, Грот поднял голову и огляделся: другие фирболги тоже падали на землю один за другим. И тут он увидел в траве маленькую фигурку с поднятым боевым топором. Гном!

Грот в отчаянии вскочил на ноги и ударом палицы раскроил гному череп.

Но если бы тот был единственным! Гномы, кровные враги фирболгов, напали с жестокой четкостью при первой же атаке, перерезав многим из них подколенные сухожилия. Теперь гномы окружили остальных, нанося быстрые рубящие удары своими острыми топорами, а при ответных ударах фирболгов ловко уклонялись или разбегались в стороны.

Паника охватила Грота. Стоя на одном колене, он отбил атаку другого гнома. Еще несколько фирболгов повалились на землю, и гномы – коварные и безжалостные – бросились их добивать. Скоро фирболги, которые еще оставались на ногах, струсили: их павший главарь и неожиданность атаки хитрых гномов быстро подорвали остатки боевого духа чудовищ.

– Помогите мне! – стонал Грот, фирболги же в панике пробегали мимо. В конце концов он уговорил двоих поддержать его. Так, с позором, могучий Грот покинул поле битвы.

Ларик пробивался сквозь сечу, пытаясь отыскать рыцаря, которого ему удалось ранить. У него текла слюна от предвкушения кровавого конца. Даже если девушка уже мертва, Ларик не хотел, чтобы она досталась кому-нибудь другому.

Его горящие глаза внимательно вглядывались в каждую из сестер, которые попадались на его пути. Гниющая плоть его носа дрожала, морщилась, когда он принюхивался, пытаясь учуять ее восхитительный запах.

И он нашел ее. Раненый рыцарь неподвижно лежал на шее своего скакуна, с двух сторон охраняемый другими рыцарями. Ее серебристые доспехи, от левого плеча до левой ноги, были покрыты пятнами алой крови. Стройное тело, даже скрытое под металлической броней, неотвратимо притягивало к себе Ларика. Пришпорив своего черного жеребца, Ларик направил его к неподвижной сестре. Двое Смертоносных Всадников искусно отвлекли двух воительниц, охранявших раненую сестру. Вытянув вперед похожую на клешню руку, скрытую тяжелой перчаткой, он схватил поводья лошади своей жертвы и потянул их на себя.

От неожиданности Оспрей рванулась вперед. Через мгновение Ларик вместе со своей пленницей исчез в группе Смертоносных Всадников.

* * * * *

Авалон на полном скаку внес принца в самую гущу боя. Тристан взмахнул мечом Симрика Хью, и первым же ударом вышиб Смертоносного Всадника из седла. Меч легко вошел в нечистое тело. Горячая волна удовольствия обожгла руку принца, словно сам меч наслаждался убийством.

Жестокий удар обрушился на принца справа, и Тристан стал биться с окружившими его плотным кольцом врагами. Принц отчаянно призвал на помощь Кантуса.

Огромный пес не отставал от своего хозяина ни на минуту, и сейчас бился рядом с ним. Всадник длинным колющим ударом попытался достать принца, и Тристан впервые как следует разглядел одно из отвратительных вражеских лиц. Он увидел кости черепа, просвечивающие сквозь потрескавшуюся, гниющую плоть, – и его затошнило от омерзения. Тем не менее, он парировал выпад, и сам нанес молниеносный удар, задев противнику бок.

Всадник злобно смотрел на Тристана пылающими, горячими глазами. В них принц не увидел ни белка, ни зрачка – лишь жидкая красная лава да жажда убивать. Лицо всадника было таким мертвенно белым, что это вполне могли быть кости его черепа, застывшие в отвратительной усмешке. Губы были туго перетянуты красными полосками кожи, потрескавшейся от запекшейся на ней крови. Струйка светло-розовой слюны вытекла на подбородок из уголка рта.

Когда его противник ударил снова, принц заметил, как на его бледном лице еще ярче запылали безумные глаза. На сей раз Тристан ловко увернулся и ответным ударом отсек по локоть руку, с зажатым мечом. Всадник даже не охнул и попытался ударить принца обрубком.

Принц заметил, что страшная рана даже не кровоточит. Через мгновение его противник исчез, но Тристану пришлось сражаться сразу с тремя одновременно напавшими всадниками.

Авалон умело маневрировал, чтобы принц мог по очереди отражать удары всадников. Кантус ловко уворачивался от смертоносных копыт, вгрызаясь в задние ноги черных лошадей. Один раз мурхаунд вцепился в ногу самого всадника. Кантус отчаянно рванулся, и всадник тяжело рухнул с лошади.

Коротким движением мощных челюстей Кантус перегрыз поверженному врагу горло.

Теперь Всадники больше не могли игнорировать остервенелого пса в самой гуще их отряда. Некоторые попытались достать его мечом, но шустрый мурхаунд уходил от ударов, лишь один раз меч оставил у него на спине длинную кровоточащую царапину.

Вдруг в толпе Смертоносных Всадников мелькнуло белое пятно, и принц увидел одного из врагов, отчаянно дергающего за повод белую кобылу с бессильно поникшей в ее седле Синнорианской сестрой. Враг явно стремился покинуть место схватки.

Тристан слегка сжал бока коня, и Авалон стремительно помчался к беспомощной пленнице, оставив троих всадников искать себе нового противника. Принц узнал Оспрей. Мысль о юной и гордой Эйлин в руках отвратительного врага воспламенила принца яростью.

Другой Всадник бросился Тристану наперерез, но его сверкающий меч почти отсек голову черному жеребцу, а Кантус перекусил горло упавшему всаднику, прежде чем тот успел понять, что произошло. Авалон врезался в жеребца, несущего врага, который пленил Эйлин, и Смертоносный Всадник выпустил повод Оспрей. Белая кобыла поскакала прочь, унося свою неподвижную всадницу в безопасное место.

Никогда принцу не доводилось видеть такого неземного огня ненависти, какой вспыхнул в глазах Смертоносного Всадника. Его меч мгновенно метнулся прямо в лицо Тристану, но принц, отклонившись назад, парировал удар.

Последовала новая молниеносная атака, и хотя клинок противника не коснулся принца, дикий черный вражеский конь выбил его из седла.

Принц упал на спину и остался беспомощно лежать среди встающих на дыбы лошадей. Конь его противника яростно бил копытами, пытаясь раскроить Тристану череп, и принц отчаянно барахтался в грязи, стараясь отползти в сторону.

Кантус, высоко прыгнул между ними, его клыки зацепили плечо Всадника.

Однако тот рукояткой меча успел отбросить тяжелого пса в сторону, но Кантус мгновенно изготовился к новому прыжку. Черный жеребец яростно заржал, взвившись на дыбы, и когда мурхаунд прыгнул, одно из копыт с глухим звуком угодило ему прямо в голову. Кантус рухнул на землю и остался лежать без движения.

– Нет! – вскричал Тристан.

Всадник бросился вперед, чтобы нанести последний удар успевшему вскочить на ноги принцу. Но прежде, чем он успел нанести этот удар, серебристая тень скользнула между ними, и одна из сестер приняла атаку на себя.

Смертоносный Всадник со страшной злобой нанес рубящий удар нечеловеческой силы своему хрупкому противнику, в то время как Тристан, снова вскочив в седло Авалона, поспешил на выручку своему спасителю.

Как раз в тот момент, когда принц приблизился, окровавленный меч обманул защиту сестры и, пробив доспехи, вошел ей прямо в сердце.

Смертельно раненная, она поникла в седле.

– Чудовище! – проревел принц, но в вихре битвы он скоро потерял убийцу из виду. Однако, Тристан хорошо запомнил застывшую усмешку смерти и пунцовые глаза Всадника.

Когда Смертоносные Всадники, развернув лошадей, поскакали назад, к лесу, Тристан взглянул на поле брани и заметил ликующих ффолков. Он услышал их хриплые победные крики, и увидел Гэвина, который, продолжая вращать своим окровавленным молотом, взбирался вверх по склону в сопровождении воинов из резерва. Кузнец повел ффолков в новую атаку и отбросил северян обратно в лес.

Весь склон, канава, поле, где сражались всадники, были покрыты трупами и ранеными. Принц спрыгнул с Авалона и подошел к девушке-рыцарю, спасшей его жизнь. Не обращая внимания на кровь, обагрившую белую лошадь и доспехи воительницы, он отстегнул ремень, который держал сестру в седле, и осторожно опустил ее на траву.

Он поднял серебряное забрало. Ресницы Карины дрогнули, когда принц неотрывно смотрел на хрупкое личико улыбнувшегося эльфа, – это была первая улыбка на лице Карины, которую Тристану довелось увидеть. И с этой улыбкой на устах Карина умерла. К ним подошли Робин и Керен.

Потом принц пошел искать Кантуса, оставшегося лежать где-то на поле боя. Однако, быстро темнело, и он не смог найти верного пса. Северяне разбили лагерь всего в нескольких сотнях ярдов, и друзьям удалось уговорить принца отвести войска назад, за линию их обороны – там было сравнительно безопасно.

Бригит присоединилась к ним, когда они медленно ехали обратно к залитой кровью канаве. Ее лицо было грустным, а в глазах стояли слезы.

Однако, когда она заговорила с принцем, ее голос оставался спокойным.

– Мы потеряли Карину, ты знаешь. Эйлин, я опасаюсь, не перенесет ночи. Она потеряла много крови, а рана от меча Смертоносного Всадника начала ужасно гноиться.

– А остальные сестры?

– Все живы, и ни у кого нет серьезных ранений.

– Ффолки хорошо сражались, – заметил менестрель. – Но потери были очень тяжелыми… как будто до этого их было недостаточно!

– Мы не можем завтра продолжать битву, – сказала Робин. – У нас осталось слишком мало воинов!

– Ты права, – отозвался принц. Он посмотрел на лес, куда скрылись северяне, а потом повернулся к Корвелльской дороге – поток беженцев по ней почти прекратился, большинство уже успело уйти дальше. – Однако, сегодня победа была на нашей стороне, не так ли?

* * * * *

На поверхности темной жирной воды время от времени появлялись пузыри.

Обычно белоснежная, шерсть на коленях Камеринна от слякоти на берегу источника, стала черной и грязной до неузнаваемости. Единорог осторожно переступил высокую дамбу, поддерживавшую уровень воды в Темном Источнике.

Дамба была небольшой, в половину роста Камеринна, но бревна, из которых она была сделана, оказались очень толстыми, около фута, или даже больше, шириной. Фирболги сложили несколько дюжин поваленных деревьев, перекрыв ручей, который нес свои воды из Лунного Источника, а затем с обеих сторон укрепили дамбу земляной плотиной.

Камеринн внимательно рассматривал бревна, пока не нашел место, где они прилегали друг к другу не очень плотно. Он отвернулся и ударил гнилое дерево задним копытом; затем еще, и еще раз, – пока ему, наконец, не удалось его расколоть. Часть бревна отвалилась, и Камеринн отбросил ее в сторону. Выбрав в плотине следующее слабое место, он высадил еще один здоровенный кусок дерева, и принялся крушить другие бревна.

Дамба начала обваливаться. Огромные стволы, высвобождаясь, падали во все убыстряющийся поток. Остальные бревна резко сдвинулись со своих мест, и вдруг передние ноги единорога заскользили, потеряв опору, и он полетел в воду вместе с падающими бревнами. Затрещали кости громадного существа, когда тонны поваленных деревьев сломали мощные ноги Камеринна.

Черная, оскверненная вода залила единорогу морду, и он стал задыхаться. Вода жгла, как огонь, ослепив его, а невыносимая боль сводила Камеринна с ума.

Тяжелые бревна не давали ему вынырнуть и скоро единорога окутала всепоглощающая тьма.

Дом

Трепещущая тень мелькала над полем боя, поднимаясь в небо и опускаясь почти к самой земле; маленькая птичка перелетала от тела к телу, кого-то разыскивая. Наконец, с радостным возгласом ласточка села на землю рядом с тем, кого искала.

Крошечная птичка, прыгая по развороченной, грязной земле, приблизилась и тихонько клюнула мохнатое ухо. Наклонив голову, ласточка стала внимательно всматриваться в огромный черный нос, который находился всего в нескольких дюймах от нее, и весело защебетала, заметив, что огромные ноздри чуть шевелятся, – хотя существо еще не умерло, это были последние минуты его жизни. Тень начала мерцать – а может быть, это лунный свет чуть задрожал – и ласточка пропала, а на ее месте появилась пожилая полная женщина.

– Ну, ну, мой песик, – сказал она, поглаживая окровавленную голову. – Ты такой храбрый.

Генна Мунсингер призвала на помощь богиню и почувствовала, как могущество Матери-Земли наполняет ее сердце и через пальцы истекает на неподвижное тело огромного мурхаунда. Медленно, очень медленно страшная рана на боку животного начала закрываться. Сломанные кости черепа срослись, и дыхание собаки стало более глубоким и ровным. Длинный, лохматый хвост несколько раз тихонько ударил по земле.

Жалобно заскулив, Кантус неловко перевернулся на живот и попытался приподнять голову, но, почувствовав резкую боль, снова замер, однако хвост его не переставал двигаться – пес радовался, что жив. Он посмотрел на друиду, затем глаза его закрылись как бы сами собой, и он заснул.

– Умница, – прошептала Генна, грустно улыбаясь. – Сейчас тебе надо поспать. Мы поговорим завтра.

Ровное, медленное дыхание Кантуса было единственным ответом на слова Верховной друиды, которая, глядя на собаку печальными глазами, жалела, что не может просто взять и вернуть Кантуса хозяину.

Он был ей нужен.

* * * * *

Шесть сестер-воительниц скакали вдоль Корвелльской дороги, по которой маршировала немногочисленная армия Тристана. Доспехи рыцарей были помяты и испачканы, а белые лошади покрыты кровью и грязью, и лишь у трех девушек в руках остались копья. На плечо одного из коней была даже наложена повязка.

И тем не менее сестры-воительницы гордо восседали на своих лошадях, словно грязь и вмятины на доспехах являлись знаками отличия, говорившими об их доблести. Всадники разбились на пары и распределились по флангам колонны.

Тристан наблюдал, как длинная колонна ффолков, извиваясь, двигалась к Корвеллу, оставив своего принца позади. Мимо него ровным твердым шагом прошло войско гномов, потерявших всего восемь воинов в сражении на Плато Фримена. Они решительно шли вперед, и лишь несколько бородатых лиц повернулось в сторону принца. Но лица эти были непроницаемы – понять, что творится в душах гномов, Тристан вряд ли бы смог. Финеллин замыкала колонну; она мрачно протопала мимо принца, даже не взглянув на него.

Однако, гномы шли в Корвелл, чтобы сражаться на стороне людей.

Гэвин встал рядом с принцем, когда отряд воинов из поселений восточного Гвиннета проходил по дороге – пятьсот сильных храбрых солдат.

Сто воинов из их рядов навсегда останутся здесь, на Плато Фримена.

– Нас преследуют? – спросил кузнец.

– После восхода солнца прошло уже три часа, а они еще даже не свернули лагерь, – воскликнул Тристан.

– Это хорошо. Ффолки вряд ли способны сейчас сражаться.

Воины восточного Корвелла шли мимо принца – усталость и боль были написаны на их покрытых пылью лицах. Но многие расправляли плечи, и, когда воины смотрели на принца и кузнеца, в их глазах сияла гордость.

– Очень скоро им придется снова вступить в бой. Но уже вместе с воинами Кер Корвелла.

– Возможно, – пробормотал Гэвин, задумчиво глядя на восток. Он коротко кивнул Тристану и вернулся на дорогу, где проходили последние из его воинов. Он тоже горделиво расправил плечи, направился в Корвелл.

Тристан пришпорил коня, и Авалон помчался вперед вдоль дороги, мимо людей Гэвина, мимо Финеллин и гномов, пока он не оказался во главе колонны, – перед принцем лежала дорога на Корвелл. Белый конь перескочил через каменную ограду, и выскочив на дорогу, помчался по ней, поскольку Тристан не одерживал его. Минуту они летели вперед, а затем принц увидел пару лошадей, которые мирно щипали травку на небольшой лужайке. Он остановился около них и тут заметил Полдо и Даруса, которые лежали в тени огромного дуба. Тристан отпустил Авалона попастись, а сам растянулся рядом с друзьями.

– Где Кантус? – мрачно спросил Дарус.

– Он погиб, сражаясь с Всадниками, – ответил Тристан, с трудом сдерживая слезы. – Я искал его тело, пока не стемнело, и не смог найти.

– Черт их подери! – сплюнув, выругался калишит. – И пятеро этих всадников не стоят одной такой собаки.

– Примерно столько северян он забрал с собой, – преувеличил принц.

– Нам следовало еще раз сразиться с ними, – сказал Полдо, глядя на восток. – Тогда они не стали бы нас преследовать!

– Конечно, жаль, что у нас не осталось сил, – искренне согласился Тристан. – И все же, мы, как следует, потрепали этих мерзавцев. К тому моменту, когда мы доберемся до Корвелла, они вряд ли будут в подходящей форме, чтоб оказать нам достойное сопротивление!

– На этих всадниках и на их черных конях лежит заклятье, – пробормотал Полдо. – Я за милю чую колдовство! Их следовало уничтожить, пока у нас была такая возможность.

– Мы еще сразимся с ними – и гораздо быстрее, чем ты думаешь, – Тристан вдруг почувствовал, что ужасно устал. Он поднялся на ноги. – Робин едет с ранеными?

– Да, – ответил ему Дарус. – Она вместе с Эйлин. Я пробыл, там почти все утро. У нее ужасная рана.

– Колдовство! – вмешался Полдо. – Я же говорил вам.

– Я совершенно уверен, что ты прав, – проговорил принц, садясь на Авалона. – Я видел глаза существа, которое нанесло ей удар. Их можно было назвать какими угодно, только не человеческими.

Тристан медленно направил Авалона назад по дороге. Ему хотелось поговорить с Робин, однако ему требовалось время, чтобы подумать обо всем, что произошло. Он надеялся еще раз встретиться с отвратительными всадниками. Меч Симрика Хью был почти невесомым на боку у принца, словно оружие тоже рвалось в бой со Смертоносными Всадниками.

Тут принц обернулся, услышав, что его кто-то догоняет. Это был Керен, он закинул лютню за плечо, но, как обычно, не обращал ни на что внимания, что-то тихонько напевал себе под нос.

– Ты все еще сочиняешь ту балладу? – спросил его Тристан.

– И никакую другую. Должен сказать, что благодаря тебе мне удалось сочинить несколько замечательных стихов. Ты отлично и сам держался, и нами командовал! – И хоть менестрель и проговорил все это веселым голосом, в его глазах принц увидел искреннее уважение.

– Я горжусь твоей похвалой, – ответил Керену принц. – Но невозможно недооценить то, как поднимали дух наших воинов твое пение и твоя лютня. Я сомневаюсь, что мы смогли бы победить без них.

– Мое дело было разбудить боевой дух в тех из твоих солдат, в ком он дремал. И тем не менее, благодарю тебя за добрые слова.

– Ты пробудил боевой дух, который позволил нам одержать блистательную победу! – сказал принц.

– Вовсе нет, – резко возразил ему Керен. – Мы встретились с небольшой деморализованной армией, у которой за спиной был тяжелый переход, и удерживали эту армию в течение нескольких часов. Нам это прекрасно удалось! Но враг еще далеко не разгромлен, мой принц. И ты подвергаешь нас всех страшной опасности, если думаешь иначе, – закончил менестрель свою речь.

* * * * *

Воды Корвелльского Залива спокойно несли длинные суда северян. После бурного Моря Муншаез, тихая бухта, несмотря на трудности, с которыми столкнулись там опытные моряки, показалась им мирным озером. К северу и югу от того места, куда подошел флот, до самого горизонта тянулись зеленые холмы Корвелла. Над кораблями парили морские птицы, время от времени, стремглав, бросаясь на появлявшуюся в волнах рыбу.

Телгаар Железная Рука стоял на носу первого судна. Его взгляд, прикованный к востоку, пытался обнаружить на горизонте хоть какие-нибудь признаки города или замка Корвелл. В последние несколько дней Железный Король был необычно спокоен, но его люди чувствовали, что в нем нарастает напряжение.

Ровные удары весел несли суда вперед. Ветра не было с тех пор, как флот вышел в море после вынужденной остановки на ремонт, поэтому северянам большую часть пути пришлось грести. Теперь же они знали, что смогут немного передохнуть, – по крайней мере, им больше не понадобится грести.

Но, когда флот пробирался по длинному узкому проходу в Корвелльскую бухту, с берега поднялся легкий ветер, словно пытаясь заставить северян повернуть назад. Моряки налегли на весла, и корабли завертелись на месте, а тут еще ветер начал менять направление, задержав проход кораблей в залив еще на несколько дней.

Но вскоре флот подошел к берегу так близко, что Телгаар увидел Кер Корвелл, стоявший на высокой скале. Очень скоро его воины смогут разглядеть город, расположившийся на берегу залива, под скалой, на которой высился Замок. Спрятавшийся за низкой стеной город, казалось, весь сжался от страха, ожидая нападения северян. Захватчики воспрянули духом, завидев низкие городские стены.

Но по мере того, как флот приближался к берегу, ветры становились все сильнее и все настойчивее толкали корабли назад. Несмотря на усилия гребцов, суда продвигались вперед медленно, вынужденные сражаться с сильным ветром. И все же, дюйм за дюймом, они все ближе и ближе подходили к порту.

* * * * *

– Еще ветра! – Вопль короля Корвелла несся над Корвелльскими доками, и три друиды послушно принялись исполнять его приказ. Ветер, вырвавшись из порта, взревел над заливом, безжалостно выталкивая корабли захватчиков из бухты.

И тут самая юная друида – ей было всего лет двадцать – схватилась за горло. Со сдавленным стоном она упала лицом вниз и осталась неподвижно лежать на земле.

– Милорд! – Квин Мунвейн, друид и хранитель леса Ллират, повернулся к королю Кендрику и резко проговорил:

– Мы больше не можем поддерживать ветер! Если Вы не позволите нам отдохнуть, мы будем совершенно бесполезны, когда северяне высадятся, а они непременно это сделают.

Король стоял не шевелясь, глядя на друида в упор. Внутри у него все кипело от гнева, но он молча отвернулся и побрел прочь по берегу моря.

Он прошел мимо отряда воинов Корвелльской Армии, который возглавлял сам лорд-мэр Динсмор. Толстый военачальник в медном шлеме, смешно сидящем на лысой голове, бросился к королю.

– Милорд! Мы не должны пускать их в гавань! Нам просто необходим ветер. Вы должны поговорить с…

– Успокойся, кретин! – прорычал король Кендрик, показав мэру, что тот должен вернуться к своим солдатам. – Приготовься прогнать их, когда они высадятся!

Один из верных офицеров короля, высокий худой воин с мечом в руках, которого звали Рэндольф, приблизился к королю. Он не мог скрыть охватившего его негодования.

– Черт подери этих близоруких дураков, – буркнул Рэндольф. – Они не понимают, что поставлено на карту в битве с северянами, – глупцы, они думают только о своих дурацких владениях и о территориальных претензиях соседей.

– Коарт и Диннат? – спросил король, не сводя глаз с гладкой поверхности бухты.

– Да, их армии уже прибыли сюда. Теперь они спорят о том, кто должен нанести первым удар по захватчикам, когда те высадятся на берег. Каждый уверен в том, что здесь битва и закончится, и другому не достанется славы победителя, – в голосе офицера звучало презрение.

– А что карлики?

– Они покинули Лоухилл. Небольшой отряд лучников пришел в город, остальные ушли из Кер Корвелла вместе с беженцами с востока. Но король уже не слушал. Он, прищурившись, всматривался вдаль и вдруг, глядя прямо перед собой, произнес:

– Они приближаются. Теперь уже скоро.

Как будто услышав его слова, туман рассеялся, и из него появились темные длинные очертания кораблей. Их становилось все больше и больше, и вскоре весь флот Телгаара Железная Рука, которому теперь не мешал ветер, уже мчался в сторону Корвелла. Весла поднимались и вновь падали в воду с невероятной четкостью. Пока друиды собирались с силами, чтобы принять участие в сражении, ветер совершенно стих, позволив вражескому флоту беспрепятственно войти в порт.

Король Кендрик взобрался на высокий деревянный бастион, наспех воздвигнутый в доке. За ним скрывались две катапульты и отряд солдат, их обслуживавших.

– Вы уже определили расстояние? – сурово спросил король.

– Да. Катапульты направлены на вход в гавань, сэр, – ответил один из солдат.

Король подошел к другому бастиону, который был сделан из соломы, – он доставал королю до плеча.

– Лучники готовы? – спросил он, заметив воина с луком, выглядывающего из-за укрытия.

– Да, милорд! Нас тут около сотни – и еще около пятидесяти карликов из Лоухилла прибыли сюда со своими луками.

– Хорошо. Пошлите их ко мне.

Вражеские суда упрямо приближались, а в это время король расставлял карликов с луками на крыше небольшого здания склада, неподалеку от доков.

К тому моменту, когда все приготовления были закончены, вражеские суда выстроились в ряд, а первый корабль приблизился к узкому проходу между волнорезами, ведущему в Корвелльскую гавань. Передовой корабль быстро приближался, благодаря равномерным, сильным ударам гребцов. Волны пенились, ударяясь о нос корабля, который по мере того, как продвигался по проходу, становился все больше и больше. Кендрик уже мог различить северянина, стоявшего на носу; возможно, это был вражеский король: огромный мужчина с белой бородой и длинными волосами. Даже с такого расстояния фанатичный блеск его глаз делал северянина похожим на безумца.

– Пора! – воскликнул король Кендрик. По его команде катапульты со страшным скрипом выпустили по врагу горящий снаряд из просмоленной соломы.

Он взвился в воздух, описал дугу и, оставляя за собой хвост черного дыма, с шипением упал в воду у флагманского судна.

– Мимо, черт вас дери! – выругался король. – Еще раз! Стреляйте как можно быстрее!

И прежде чем солдаты успели выпустить следующие снаряды, король был уже около лучников.

За первым кораблем в проходе появился следующий, но на сей раз горящий факел приземлился ровно посередине палубы. Смола брызнула во все стороны, и через несколько секунд пылала вся центральная часть вражеского судна. Северяне прыгали за борт, старались взобраться на волнорез, но многих утащило на дно невероятно тяжелое оружие и доспехи. Сам же корабль, который уже весь был охвачен пламенем, прибило к волнорезу.

И тем не менее, множество судов с северянами на борту приближались к входу в гавань. Артиллеристы не прекращали обстрела кораблей горящими факелами, и им удалось зажечь еще три из них, но стольким же посчастливилось избежать огненного ливня и войти в гавань.

– Лучники! – позвал король. – Пора!

Стрелы дождем посыпались из-за соломенного бастиона и с крыши склада.

Многие из них настигли гребцов на судне северного короля. Король Кендрик с изумлением увидел, что несколько стрел попало в самого короля, но тот с презрением вырвал их из своего тела и отбросил в сторону. Правда, скорость флагманского корабля сильно снизилась: многие члены команды пострадали от стрел, пущенных в них ффолками.

Черный дым теперь закрывал вход в гавань – горящие суда дрейфовали, потеряв управление и команду. Пятый, а за ним шестой корабль появились из дыма – захватчики все ближе и ближе подходили к докам.

Оставив лучников с их собственными командирами, король бегом вернулся к друидам. Только двое из них были готовы сразиться с врагом. Квин Мунвейн поднял голову, увидев приближающегося правителя Корвелла.

– Мы подготовились, как могли, – мрачно проговорил Квин Мунвейн. – Друида из рощи Диннат потеряна для нас.

Король заметил, что мертвенно бледная друида, которая потеряла сознание, вызывая на море бурю, лежала не шевелясь в дальнем конце дока.

На мгновение на лице короля промелькнуло выражение озабоченности, но он тут же повернулся к Мунвейну и властно произнес:

– Сделайте все, что сможете. Постарайтесь повредить корабли в гавани.

Если они будут вынуждены высадиться вне города, мы получим преимущество.

– Хорошо, – вздохнул друид. Он и Эдрик из Стоквелла – плотный друид средних лет – встали на краю дока. Король видел, что к ним направляется пять вражеских судов – шестой загорелся от очередного смоляного факела, выпущенного катапультой. Эти пять кораблей были уже на расстоянии сотни ярдов от берега.

Квин стоял лицом к приближающимся судам, а Эдрик отошел от него на несколько шагов в сторону. Темноволосый друид поднял руки и, закрыв глаза, сконцентрировался. Он призвал на помощь могущество богини, которое наполняло его, идя прямо из земли, и превращалось в волшебную силу. Выбрав один из кораблей, он, сотворив заклинание, направил на судно гнев богини.

Волшебное заклинание охватило киль корабля и дерево склонилось перед волей Матери – киль начал скручиваться и прогибаться по всей своей длине.

Из дубовых досок посыпались гвозди. Со скрипом и стонами протеста искривленный киль оторвался от корпуса корабля; всего за несколько секунд вражеское судно превратилось в гору обломков, вокруг которых копошились те, кто успел спастись. Но большинство все же не успело.

Другой друид вызвал огненную бурю, которая, промчавшись над поверхностью воды, налетела на нос флагманского корабля.

Король северян продолжал бесстрашно стоять на носу и, когда огонь начал лизать борта судна, он резким движением вскинул вверх руку. И тут же огонь погас, а друид, который попытался поджечь корабль, скорчившись, схватился за грудь и с душераздирающим криком упал с дока в воду. Квин вздрогнул и повернулся к своему товарищу с выражением озабоченности и страха на лице.

– Вот он! – вскричал король Кендрик, указывая на белобородого северянина, стоявшего на носу флагманского корабля.

Квин Мунвейн, самый сильный из трех друидов, пришедших в Корвелл, чтоб сразиться с врагом, посмотрел на короля захватчиков. Его глаза, привыкшие различать добро и зло в природе, увидел, что король северян не был человеком. Друид понял, что перед ним невероятная в своей злобной извращенности сила, но распознать степень могущества этого существа он все-таки не смог.

Квин взял свой посох и направил его на врага. Из самых глубин его существа, питавших его силу, друид вознес призыв о помощи, обращенный к богине, и тут враг повернулся – Квин глядел в его дьявольские глаза всего секунду.

Король Кендрик увидел, как тело друида вдруг взлетело в воздух и кровавым дождем упало на док; его одежда, пропитанная кровью, осталась лежать посреди растекающейся лужи крови и того, что осталось от друида.

Король Кендрик, охваченный яростью, повернулся к морю.

– Уничтожьте их! – прорычал он, приказывая солдатам у катапульты направить свой огонь на флагманский корабль. Лучники посылали свои смертоносные стрелы на два других корабля, которые не удалось поджечь, и очень скоро те остановились, потому что у весел не осталось в живых ни одного гребца.

Однако поджечь флагманский корабль оказалось невозможно – он был окружен защитным облаком, и все огненные ракеты, которые, казалось, неминуемо должны были поразить его, с шипением падали в воду.

И все же король захватчиков понимал, что не сможет высадить свою армию прямо здесь, в доке. Флот за волнорезом уже направлялся к песчаному пляжу за чертой города, и оставшийся последним в гавани флагманский корабль развернулся, чтоб последовать за остальными.

Увидев это, король Кендрик ухмыльнулся: он был доволен тем, что им удалось не пустить врага в доки.

– Рэндольф! Ну, куда ты подевался? – Офицер тут же выступил вперед.

Он с радостной улыбкой обозревал обломки вражеских судов, уничтоженных в гавани.

– Мы их задержали, сир.

– Да уж. Как продвигается организация армий?

– Плохо, милорд. Необходимо ваше присутствие, иначе, боюсь, Диннат, Коарт и лорд-мэр не договорятся.

– Черт побери их мелочность. – Король снова повернулся к морю, чтоб проследить за покидающим гавань флагманским кораблем. – Ладно. Я найду тебя, как только он уберется из гавани. Проклятье, куда только мог запропаститься мой сын, – и это сейчас, когда он мне больше всего нужен!

Рэндольф поспешил к лордам, а король Кендрик не сводил глаз с оставшегося в одиночестве корабля противника. Он видел, что седовласый правитель северян стоит теперь на корме. На мгновение их взгляды встретились, и тут же между ними появилась дымовая завеса. Кендрик все же успел почувствовать устремленную на него страшную колдовскую силу врага.

Затем здание у него за спиной разлетелось на тысячи мелких осколков, высокая стена упала вперед, засыпав короля Корвелла своими обломками.

* * * * *

Ларик стрелой промчался на своем коне через разрушенную ферму, не обращая внимания ни на горящий дом, ни на развороченное грязное поле. Его взгляд был устремлен на запад.

Глаза Ларика вспыхивали жарким огнем удовольствия, когда он вспоминал об убийстве одной из Синнорианских сестер, что доставило ему невыразимое наслаждение и давало новые силы для будущих сражений. Но это воспоминание было все же несравнимо по силе с тем, как его влекла девушка-воительница в серебряных доспехах, которую почти что удалось захватить. Она манила Ларика, и он был не в состоянии сопротивляться ее непонятным чарам.

Ларик не знал, жива ли эта девушка; душа едва трепетала в хрупком теле воительницы, когда он схватил за поводья ее коня. Но командиру Смертоносных Всадников не удалось обнаружить ее тела, а он очень тщательно осмотрел поле боя, стараясь отыскать его. Похоже, девушка отправилась вместе с армией в Корвелл.

А если это так, Ларик не сомневался в том, что они непременно встретятся снова. Но пока Смертоносным Всадникам нужна была пища – именно поэтому горела теперь ферма через которую он проскакал. Множество подобных строений превратились в пепел потому только, что через них проехали Всадники. Кое-где им удалось даже встретить ффолков, которым не хватило ума бежать вместе со всеми. Убийство этих бедняг явилось настоящим кровавым пиршеством для Всадников. Объезжая свое войско, Ларик с удовлетворением увидел, что к ним начали постепенно возвращаться силы, отнятые сражением с Синнорианскими сестрами.

Его отряд шел по Корвелльской дороге впереди объединившихся армий Грюннарха и Раага Хаммерстаада. Смертоносные Всадники должны были отыскивать очаги сопротивления ффолков и завязывать стычки с арьергардом отступающих ффолков. Однако, у Ларика были совсем другие намерения – ему прежде всего было необходимо восстановить боеспособность своего отряда.

Поэтому они не мешали ффолкам отступать: Ларик был уверен, что противник сам не будет вступать в битву до тех пор, пока не достигнет воображаемой безопасности в Кер Корвелле.

Поэтому, вместо того, чтобы заниматься разведкой, Смертоносные Всадники убивали безоружных ффолков и становились все сильнее.

* * * * *

Тристан наконец поравнялся с повозками, на которых везли в Корвелл раненых. Он проскакал мимо большого фургона, где на жидкой подстилке из соломы лежало десятка два окровавленных ффолков. Раненые воины – мужчины и женщины – сидели или обессиленно лежали на дне тяжело громыхающей повозки, которую тащили шесть крупных быков.

Несколько таких же повозок ехало впереди, но принц, не останавливаясь, поскакал дальше, пока не подъехал к небольшой тележке, запряженной единственной лошадью. Здесь, вытянувшись на охапке соломы, лежала Эйлин, ллевиррская воительница. Подле нее сидела Робин.

– Как она? – хрупкое лицо Эйлин казалось мертвенно бледным. Ее глаза были закрыты.

– Она ужасно страдает. Рана не глубокая, но она нагноилась, – да и сами эти отвратительные всадники, похоже, гниют заживо.

– Всадники на черных конях – то самое бедствие, что ты почувствовала в Миррдейле? – спросил принц.

– Да. Там, где они проходят, земля остается оскверненной. Я это отчетливо вижу. Видимо, для остальных это совсем не так очевидно, – спокойно сказала Робин. Казалось, она скрывала какое-то более глубокое знание.

– Возможно ли, что Всадники и есть то самое зло, о котором нас предупреждало пророчество?

– Не думаю. Скорее, они просто орудие какого-то большего зла, – Робин посмотрела ему прямо в глаза. – Когда сестры хоронили Карину, они рассказала мне, как она погибла. Почему тебя не было, когда все с ней прощались?

Принц отвел глаза.

– У меня было так много дел… Я искал Кантуса… – он замолчал, сообразив, какую ужасную ошибку совершил.

– Она умерла, спасая твою жизнь!

– Я знаю! – резко ответил принц.

– Ты что, совсем бесчувственный? Ты видел, как много ффолков погибло в этом сражении?

– Конечно, я все чувствую! Но мы вступили в бой – и победили! Мертвые – это цена этой поб…

– Цена? Теперь ты говоришь о них, словно это золотые монеты! – Щеки Робин покраснели от гнева, а ее зеленые глаза были безжалостны. – Можно уметь выигрывать битвы, но быть настоящим принцем – это нечто большее! – Робин неожиданно замолчала. Она склонилась над Эйлин и мягкой тканью вытерла лоб юной воительницы, прежде чем снова заговорила с принцем.

– Тристан, я думаю, ты сможешь повести этих людей за собой через сражения, но ты должен достойно руководить ими и в мирные времена. Ты должен заботиться о них!

Принц вдруг почувствовал себя ответственным за все плохое, что произошло в день битвы. Он подумал о героической смерти Кантуса и о фермере и его жене, которые погибли, пытаясь остановить врага. И о сотнях других глаз, которые уже никогда не увидят света солнца.

– Робин, я думаю о них. Мне трудно показать это, но я очень хочу быть настоящим принцем и человеком, которым ты могла бы гордиться. – Он не смог больше ничего добавить к сказанному, и тихо ехал несколько минут рядом с повозкой.

Неожиданно их внимание привлекла суматоха впереди. Принц увидел всадника, который галопом скакал им навстречу. Тристан вдруг ощутил нетерпение – он сообразил, что всадник может принести новости из Корвелла.

– Возьми меня с собой, – попросила Робин. Она ловко запрыгнула на широкую спину Авалона, когда принц, придержав повод, остановил жеребца у повозки. И они вместе поскакали вперед.

Тристан увидел побледневшего от усталости всадника, который отчаянно нахлестывал своего скакуна, уже покрытого клочьями пены. С удивлением принц узнал Овена – стражника Корвелльского замка.

– Мой принц! – закричал гонец, сдерживая своего коня при приближении Авалона.

– Что случилось? – спросил принц, страшась услышать дурные вести.

– Северяне! Они высадились в Корвелле. Сейчас они уже, наверное, атакуют город! – Язык Овена заплетался от усталости.

– Когда они высадились? – спросил Тристан, пытаясь перебороть охватившую его панику.

– Вчера! Они высадились возле города – по меньшей мере сто кораблей!

Меня послали, чтобы найти вас, как только захватчики приблизились к гавани, но я еще не успел далеко отъехать и видел, как они начали высадку.

Зацокали копыта – это подъехали Полдо и Дарус. Лицо карлика побледнело, когда он услышал новости.

– А что происходит в Лоухилле?

– Все карлики эвакуировались, и их разместили в городе или в замке, – объяснил Овен.

– Мы должны немедленно отправиться туда! – нетерпеливо сказала Робин, но Тристан застыл в седле: он отчетливо представил себе встречу двух армий северян у Кер Корвелла.

– Вперед! – закричала девушка, тряхнув Тристана за плечи.

– Да, конечно, – ответил принц. Его голова шла кругом, и он никак не мог сосредоточиться.

– Расскажи обо всем сестрам, – попросил Тристан калишита. – И скажи Бригит, что мы с Робин поскакали в Корвелл. Пусть она с сестрами следует за нами, если в конце колонны все спокойно.

Повернувшись к Полдо, он сказал:

– Найди Финеллин и скажи ей, чтобы она с гномами, как можно быстрее, шла в Корвелл. Гэвин со своими людьми будет защищать беженцев, если снова нападут северяне.

Двое друзей согласно кивнули и поскакали на восток.

Робин крепко обняла принца за пояс, когда он направил Авалона в противоположном направлении. Белый жеребец легко перемахнул через живую изгородь, идущую вдоль дороги, и поскакал напрямик через поля.

Авалон, казалось, не замечал дополнительного всадника, он легко и свободно нес Тристана и Робин к дому, который вдруг стал особенно дорогим их сердцам. Принц не знал, что его ждет по возвращении, – он только понимал, что должен как можно быстрее прибыть в Кер Корвелл.

* * * * *

– Идиот! Бесполезный придурок! – Грюннарх бушевал: ему наконец-то удалось найти виновника всех несчастий.

– Ты во всем винишь меня, но разве не твою армию остановила банда плохо вооруженных крестьян? – в голосе Раага Хаммерстаада ярости было не меньше, чем у Рыжего Короля. Два короля ругались, размахивая кулаками, стоя по разные стороны костра.

– Если бы ты продолжал гнать их по дороге… Если бы ты имел под своим началом армию, а не этот отчаявшийся сброд, ты бы смог перекрыть дорогу! Посмотри на своих людей, посмотри! – Рааг драматическим жестом показал в сторону лагеря.

В одно мгновение ярость оставила Грюннарха, и его охватила тоска, оттеснившая в сторону все другие эмоции.

– Да, – проворчал он, садясь. Удивленный Рааг тоже сел.

– Боевой дух покинул мою армию, словно сок, выжатый из лимона, – Грюннарх, помолчав, показал в сторону Долины Мурлок. – Никому не пожелаю попасть туда! Даже под страхом смерти моя нога не ступит больше в Долину Мурлок!

– Мне, однако, придется вернуться в долину, – сказал Траэрн. До этого момента оба короля не обращали внимания на мрачного друида.

– Я думал, что ты будешь сопровождать нас до Корвелла! – запротестовал Грюннарх, но друид не обратил на это никакого внимания.

– У меня там срочные дела, – Друид поднялся и быстро исчез в темноте.

– Ну, теперь-то ты вновь во владениях людей, – проворчал Рааг, с любопытством разглядывая старого друга. Два короля не раз ходили вместе в дальние набеги, но никогда Рааг не видел Грюннарха таким удрученным и усталым.

– Да, – согласился Грюннарх, заставив себя поднять голову, – теперь, когда мы выбрались из этого кошмарного места, все наши неудачи должны кончиться! – Прежде всего он хотел убедить в этом самого себя.

В другой части лагеря красные, светящиеся глаза неотрывно смотрели на запад. Страшные, голодные глаза.

* * * * *

За полдня Авалей преодолел расстояние, которое беженцы прошли бы три-четыре дня. Перед самым заходом солнца Тристан и Робин поднялись на последний холм к востоку от города и начали долгий спуск к морю. Кер Корвелл гордо вырисовывался на фоне пламенеющего неба. Знамя Одинокого Волка, как всегда, развевалось над самой высокой башней.

С облегчением они увидели, что город и гавань остались пока нетронутыми. Однако, когда они еще больше приблизились к городским воротам, стали заметны другие, куда более неприятные знаки.

У входа в гавань торчали обгоревшие каркасы нескольких кораблей; обломки мачт, весла и куски обшивки вяло колыхались на волнах. Потом, когда Робин и Тристан спустились еще ниже, им стали видны корабли северян, вытащенные на песчаные пляжи, примерно в миле от города.

Как саранча, армия захватчиков двигалась через заросшие вереском болотистые пустоши к Корвеллу.

Беженцы из восточных поселений прошли, не останавливаясь, мимо города и замка на северо-запад в более отдаленные части королевства. До тех пор, пока Кер Корвелл будет держаться, захватчики вряд ли рискнут преследовать беженцев.

Неутомимый Авалон при приближении к Корвеллу поскакал еще быстрее.

Теперь принцу стали видны два лагеря, разбитые вокруг Кер Корвелла; над ними развевались знамена лордов Динната и Коарта. Однако захватчики все равно заметно превосходили численностью войска ффолков.

Наконец, жеребец оказался в тени Кер Корвелла, и принц направил его на длинную, поднимающуюся вверх, дорогу к воротам замка. Только теперь усталость начала сказываться, и Авалон с галопа перешел на шаг. Вскоре они въехали сквозь открытые ворота во двор замка. Несколько стражников громкими криками приветствовали принца и побежали доложить королю о его возвращении.

Молодой конюх подбежал, чтобы позаботиться о белом жеребце.

– Добро пожаловать домой, мой принц, мисс Робин! – закричал он.

Робин и принц соскочили с коня, а конюх увел Авалона. В первый раз Тристан заметил, как сильно устал его жеребец – тот низко опустил голову, а его бока были покрыты пеной.

– Как здорово, что вы снова дома, мой принц, – сказал Рэндольф, в то время как Тристан стряхивал с себя дорожную пыль, готовясь идти к королю.

Вид у него был одновременно довольный и смущенный.

– Дело в том, что… король… – продолжал Рэндольф, – его ранило во время сражения в доках. Сейчас он в своем кабинете. Мой принц, вы должны увидеться с ним!

– Конечно, – ответил Тристан. Он почувствовал ужасное беспокойство, глубина которого удивила его самого.

Date: 2015-07-22; view: 288; Нарушение авторских прав