Глава 18. С тихим шелестом корабли магов поднимались в небо, подобно стае птиц

С тихим шелестом корабли магов поднимались в небо, подобно стае птиц. Они летели, сохраняя строй, не обмениваясь сигналами, с максимально возможной скоростью. Они сделают всего одну остановку по пути в убежище. Те, кто погиб на Вавилоне 5, отдали свои жизни за то, чтобы Тени поверили, что орден техномагов уничтожен. Эту иллюзию необходимо поддерживать. Только скрытно передвигаясь на большой скорости, они смогут избежать обнаружения и безопасно достичь места назначения.

Для Галена это путешествие должно было стать последним, он проводил последние часы за пределами тайного убежища. Всего несколько месяцев тому назад он и представить себе не мог, что маги могут улететь. Он представить себе не мог, что сам может улететь. Но тогда он не был самим собой. Он не знал, кем он был и чем он был. Теперь он это знал.

Задействовав корабельные сенсоры, Гален бросил последний взгляд вниз. Всего один корабль оставался на плато, рядом с ним стояли Олвин и Г'Лил. Перед отлетом Гален послал ему всю информацию, касающуюся заклинания для прослушивания переговоров Теней. Возможно, оно поможет Олвину в войне. Гален не мог больше ничего ему предложить.

Уменьшающаяся фигурка Олвина, казалось, продолжала что–то кричать ему, даже сейчас. „Ты — единственный, кто в силах покончить со всем этим. Как можешь ты улететь и спрятаться, когда вся галактика горит огнем?”

Но если он останется, то станет тем, кто сожжет эту галактику.

Гален старался сосредоточиться только на управлении кораблем, на том, как удерживать его на курсе и поддерживать нужную скорость. Выйдя за пределы атмосферы, Гален занял позицию в самом конце строя кораблей магов, подальше от Элрика и остальных членов Круга. Ему не хотелось думать ни о них, ни о том, что они сделали. Он не хотел вспоминать выражение, появившееся на лице Элрика после того, как он сказал все, что должен был сказать. Ему нужно восстановить невозмутимость. Ему нужно оставить все это в прошлом.

Но он не мог. Он потерял то хрупкое умиротворение, которое обрел после событий на Тенотке. Его разум отказывался успокоиться, внутри него снова накапливалась неугомонная, скрытая энергия, эхо корабля вторило ей, островок холода внутри него все увеличивался. Он говорил себе, что осталось продержаться всего несколько часов. Потом они достигнут убежища. О том, что будет дальше, он старался не думать.

Слова Олвина продолжали преследовать его. „Я–то думал, тебе нравилась Изабель. И Карвин, и все остальные. Как ты можешь позволить им умереть неотмщенными?”

Воспоминания вернулись к нему. Она лежала, умирающая. Ее шея напряглась, удерживая голову в слегка приподнятом положении, брови подняты. Ее холодная рука безвольно давила на его руку. И он снова услышал ее голос, слабый, затихающий. „Я пожалею лишь об одном... если огонь, который я вижу в твоих глазах сейчас, превратит твою душу в пепел в будущем”.

Но огонь никогда не сможет сжечь самого себя. Безжалостный, вечный.

Он так легко мог спасти ее. Он одной мыслью мог убить Элизара и Тилара, и она была бы сейчас жива, была бы сейчас с ним. Но он сохранил верность Кодексу тогда, когда, нарушив его, смог бы спасти ее, и он нарушил Кодекс тогда, когда, сохранив верность ему, мог бы спасти себя. Лучше умереть, чем стать причиной массового побоища.

Херазад, летевшая в самом начале строя, открыла точку перехода в гиперпространство. Гален направил корабль прямо в оранжевый водоворот, частица кризалиса пылко отреагировала эхом на его команду, изменяя курс.

Он вдруг с раздражением подумал об Анне. Анна управляла кораблем Теней, координировала работу его систем точно так же, как частица кризалиса управляла его кораблем. Когда между ним и Анной возникла связь, он услышал ее мысли о машине, и о том, как она служила ей. Она думала о чем–то, называемом Оком, чьи приказания она выполняла. Для его корабля он был Оком. Он был господином, а она — рабом. Но она не была каким–то искусственно созданным устройством, вроде кризалиса. Она была живым существом.

Если бы он мог забрать ее с Тенотка. Но он слишком спешил найти и убить Элизара, у него не нашлось времени на то, чтобы освободить ее.

Следуя за остальными, его корабль прошел сквозь черную сердцевину воронки, выплыл в красное, взбаламученное течениями, гиперпространство.

Внутри него продолжала накапливаться энергия, холод усиливался, и Гален заметил, что думает о холодных, в ниточку толщиной, прядях биотека, которые, сокращаясь и растягиваясь, проникли в него во время инициации, постепенно проложили себе дорогу по его рукам, по плечам, вдоль позвоночника, осторожно проникли в его мозг и устроились там. Они ввели в его тело программы, созданные Тенями, росли в нем и связывали себя с его организмом.

Сейчас он понял, что Бурелл обнаружила это программирование. Внутри каждой клеточки биотека она нашла крошечные микросхемы: некоторые в цитоплазме, намного больше — в самой клеточной мембране. „Кажется, микросхемы управляют ростом и функционированием имплантантов, устанавливают свой контроль над каждой клеткой”. Она сравнила крошечные точечные группки микросхем на клеточной мембране с пунктирными линиями обесцвеченной кожи, которые образовывались вдоль позвоночника и плеч у каждого мага. Микросхемы программировали клетку, биотек распространял свою программу на самого мага.

Конечно, они могли сопротивляться этому программированию. Но сохранять контроль каждую минуту, каждую секунду до конца жизни... кто из них рискнет утверждать, что хаос никогда не вырвется?

Гален скрестил руки на груди. Он не просто выпустил хаос, он натворил намного больше. Уничтожение влекло его. Он понял, что сознавал это, на каком–то уровне, с того самого момента, когда он впервые напал на Элизара на ассамблее. Получив имплантанты, он боялся их использовать, боялся, что насилие вырвется наружу. Позднее он решил, что бояться надо не биотека, а себя самого, своих собственных инстинктов. Но какая разница? Биотек, помимо всего, содержал его ДНК. Он развивался, становясь его отражением, как открыла Бурелл. Биотек отражал процессы, происходящие в его разуме, его стиль мышления. Стал его эхом. Если Гален чувствовал желание уничтожать, то биотек лишь отчасти был виноват в этом, он знал, что отчасти сам в этом виноват.

Элизар говорил о чем–то в языке заклинаний Галена, в его стиле мышления, что позволило ему открыть заклинание уничтожения. Его сила была скрыта в самом основании заклинаний магов, забыта там. Но он выстраивал свои мысли и заклинания ровными, стройными колоннами, и там, в самом основании этих колонн, он нашел их. Он искал способа, как развить такой язык заклинаний, который не отражал бы, как учил Элрик, его самого, а скрывал бы. И Гален понял, что, пытаясь скрыться, он развил такой язык заклинаний, который являлся отражением не его, а биотека, открыл, как были структурированы силы биотека. Вместо того чтобы открыть свое, оригинальное заклинание, он открыл заклинания, запрограммированные в биотек, те заклинания, что были созданы Тенями для того, чтобы маги их использовали.

В этих заклинаниях был определенный порядок, они подчинялись определенному замыслу. Но этот замысел не нес в себе ничего хорошего, это был замысел Теней.

Даже сейчас неугомонная энергия бурлила где–то глубоко внутри в него, отчаянно желая вырваться наружу, во Вселенную. Он может ей противиться. Но он не хотел этого.

Возможно, остальные могли творить благо. Но что касается его самого, то он мог, в лучшем случае, лишь надеяться, что не сможет больше никому причинить вреда.

Поэтому он должен вместе с остальными магами покинуть галактику. История магов была переполнена войнами и насилием. Но в этой войне они, по крайней мере, сражаться не будут. И это к лучшему. Потому что, если бы они стали сражаться, то кто знает, какому уничтожению они могут дать выход в пылу сражений, какую сторону они могут принять, какой хаос породить. Даже сражаясь против Теней, они будут способствовать исполнению замыслов Теней.

Гален с тоской подумал о Сууме, ставшем ему домом. Ему захотелось вернуться туда. Ему захотелось снова увидеть Фа. Он подумал, что если бы существовало такое место, где он мог бы обрести покой, то это была бы каменистая равнина, заканчивающаяся обрывом над погруженным в туман морем. Но он никогда не вернется туда. Не сможет.

Больше всего на свете он хотел быть магом. Он хотел вызывать благоговение и изумление, творить благо, лечить, познать все, что возможно. Он хотел установить относительный контроль над беззаботной, неразумной Вселенной, убившей безо всякой на то причины его родителей. Он стремился к достоверности и порядку. Но вместо этого получил ложь и хаос.

Он полетел к Пределу, надеясь найти там конец. Но он был до сих пор жив. Тогда он уйдет, исчезнет. И если в его жизни еще оставалась какая–то цель, то это — выстроить все остальные заклинания магов аккуратными колоннами и посмотреть, что еще лежит в основании этих колонн. Элрик учил, что он должен найти себе занятие, и теперь он его нашел. Это было его работой. Это было тем, кем он был. Келл говорил ему: „Ты так хорошо прячешься, что еще немного, и ты можешь совсем потеряться. Ты станешь этими ровными тропинками, и местами, куда они ведут”.

Только когда он найдет все, что Тени вложили в него, он действительно поймет, кто он. Он уже открыл три базовых постулата, их должно быть больше. И он найдет их, потому что разве не его задачей было познавать все, что не должно быть узнано, и нести это бремя?

Хотя предполагалось, что во время перелета они должны будут сохранять молчание, Гален заметил, что получил сообщение. „Гален”.

Сообщение пришло от Элизара. Он до сих пор был жив. Часть Галена была очень рада этому, та часть, которая очень хотела встретиться с Элизаром лицом к лицу и убить его, голыми руками вырвать биотек из его тела.

Еще одно сообщение. „Ты жив?”

Еще одно. „Ты, ублюдок, ответь мне! Почему ты не предупредил магов? Почему ты не остановил их, не помешал им сесть на этот корабль? Я же сказал тебе, что это — ловушка”.

Кажется, хитрость Элрика удалась. Или Элизар хотел убедить Галена в том, что поверил в нее.

Еще одно сообщение. „Я знаю, что ты жив. У тебя не было времени на то, чтобы долететь до Вавилона 5 и умереть вместе с остальными. Ты позволил им умереть, да? Ты позволил им всем умереть, лишь бы сделать что–нибудь мне назло, лишь потому, что я рассказал тебе об этом”.

Магов он не убивал, но он убил намного больше народу.

Еще одно. „Все, что я сделал, сейчас потеряло смысл. Как ты мог убить их всех? И Элрика?”

Все усилия Элизара сейчас оказались бессмысленны. Не осталось ни одного мага, которым он мог бы править. Время шло. Гален ждал, зная, что Элизар на этом не остановится.

„Возвращайся, я вызываю тебя! Давай покончим с этим”.

Наконец–то, они с Элизаром хотели одного и того же. Возбуждение волной пронеслось по его телу, заставив его задрожать, как от озноба. Это был его шанс. Они смогут убить друг друга. И это, наконец, закончится.

Но он не мог вернуться. Если он вернется, и Элизару не удастся убить его, то он не сможет еще раз заставить себя остановиться. Он уничтожит все. Он хотел уничтожить все.

Гален, плотнее сжав руки, принялся выполнять упражнения на сосредоточение. Он не будет отвечать. Не будет предпринимать никаких действий.

„Знай, я найду тебя и убью.

Больше разговаривать я не буду”.

Впереди него открылась точка перехода, и корабли начали выходить из гиперпространства. Они добрались до места, где сделают единственную остановку перед тем, как отступить в тайное убежище, решение сделать ее здесь было принято в последний момент перед отлетом. Корабль Галена прошел через точку перехода, и красные вихри течений гиперпространства вокруг него исчезли, сменившись чернотой космоса. Он должен следовать за всеми. Должен улететь, пока хаос не поглотил его. Пусть Элизар хоть всю жизнь ищет его. Элизару никогда его не найти.

Впереди по курсу находилась система Ланеп. Гален постарался вспомнить все, что ему было известно об этой системе, изо всех сил стараясь успокоиться. Элрик, просматривая досье Мордена, выяснил, что Отдел новых технологий Космофлота Земного Содружества построил там базу для проведения экспериментов с фрагментами корабля Теней. Эти фрагменты были получены во время раскопок на Марсе, в которых участвовал Морден. Гален не мог поверить, что земные ученые рискнут экспериментировать с образцами технологии, настолько превосходящей их собственную. Но, видимо, жажда власти не была монополией техномагов.

Когда Элрик сообщил о том, что ему стало известно, оставшимся членам Круга, они быстро внесли коррективы в свои планы. Круг принял решение оставить в этом месте зонд и передатчик для того, чтобы наблюдать за происходящим здесь. Гален понял, что тайное убежище располагалось неподалеку, только этим можно было объяснить их беспокойство. И, возможно, они до сих пор хотели верить в то, что играли какую–то роль в этой Вселенной. Возможно, они даже надеялись, что проводимые здесь исследования обнаружат способ контролировать технологию Теней, какой бы фантастической ни выглядела эта идея.

Они вошли в систему, приблизились к первой планете, на которой и была построена база. Примитивным земным технологиям оказалось не под силу обнаружить их. Задействовав корабельные сенсоры, Гален изучал коричневую скалистую поверхность планеты, заметил на ней несколько странных источников энергии.

Корабль, летящий впереди него, остановился. Гален, оставив строй, слегка снизился, чтобы ничто не закрывало ему видимости, и тоже остановился. Сосредоточился на координатах земной базы. По поверхности планеты в том месте ударил мощный энергетический разряд, за ним — еще один. Корабль, зависший над базой, вел по ней огонь. Гален быстро проверил наличие живых существ на планете, но не нашел ни одного. От самой базы уже ничего не осталось. Этот корабль разрушал все, что попадалось ему на пути, убил всех, и до сих пор продолжал стрелять, углубляя образовавшийся на поверхности планеты кратер. Именно это Гален и мечтал сделать там, на Тенотке.

Он до максимума увеличил чувствительность сенсоров, и получил изображение корабля, находившегося на самом краю их радиуса действия. Гладкий, черный, построенный с использованием органической технологии, с мерцавшей кожей, похожей на ту, что покрывала корабли Теней. Но форма его была другой. От длинной, вытянутой центральной части вытягивались вверх и вниз два ряда остроконечных зубцов, похожих на два ряда ног. Энергетические характеристики корабля отличались от характеристик корабля Анны. Большая часть элементов корабля была довольно примитивной, походила на продукт современной земной технологии, но некоторые, в особенности, кожа и вооружение, несли отпечаток технологии Теней. Какой–то примитивный гибрид.

Сначала Гален удивился тому, что земным ученым удалось построить подобный корабль. Но потом он понял, что маги встраивали элементы технологии Теней в свои корабли, посохи и места силы. По–видимому, технологии легко приспосабливались к другим. Однако земным специалистам не удалось сохранить контроль над своим гибридом, и он бросился на них. Гален мог бы предсказать им результаты использования технологий Теней. Мог бы рассказать, что они способны нести одно лишь уничтожение. Этот гибрид был, возможно, дальним родственником кораблей Теней, но, тем не менее, у них было много общего.

Гален понял, что эти исследования являлись еще одной причиной, по которой маги должны улететь. Если Земле так много известно о технологии Теней, то их ученым не составит большого труда понять, что маги используют ту же самую технологию. За этим, естественно, вскоре последует решительная попытка заполучить знания магов и их могущество.

Летящие впереди строя магов корабли членов Круга развернулись и на большой скорости понеслись прочь из системы. Остальные последовали за ними. Хотя члены Круга продолжали хранить молчание, их намерения были ясны. Маги должны отступить к самому краю системы, где гибрид не сможет засечь открытую ими точку перехода, и вернуться в гиперпространство. Больше не было необходимости оставлять зонд, никаких исследований проводиться здесь больше не будет. И они не хотели становиться следующей целью для этого корабля. Гален подумал, что они могли даже испугаться того, что гибрид выдаст Теням их присутствие. Возможно, они приняли его за корабль Теней, прилетевший для того, чтобы покончить со здешними исследованиями. Из всех магов только он и Блейлок лично сталкивались с кораблем Теней, причем Блейлок был ослаблен, и внимание его тогда было сосредоточено на другом. Он мог не заметить аномалии в характеристиках излучения гибрида.

Гален последовал за остальными, его беспокоила одна мысль: что, если в центре этого корабля находится Анна? Снова выведя сенсоры на максимум, он просканировал гибрид на наличие внутри него живых существ. Гален обнаружил предположительно живые элементы в коже и в нескольких секциях корабля, а в его центре находилось живое существо — человек.

Как могли они так поступить с одним из представителей своей расы?

Ответом на его гнев стало эхо биотека, энергия внутри него убыстрила свой бег. А потом он заметил, что энергетические характеристики корабля изменились. С каждым выстрелом по поверхности планеты элементы земной технологии внутри корабля приближались к перегрузке. Он, вероятно, продолжит бездумно палить, сдавшись хаосу, до тех пор, пока его системы не перегреются и корабль сам не взорвется.

Он не смог спасти Анну. Его разум отчаянно искал способа спасти человека, встроенного в центр этого гибрида.

Если он был господином, а Анна — рабом, то, сможет ли он отдать приказ гибриду прекратить огонь, сможет ли приказать ему совершить посадку? Как же с ним связаться? В его распоряжении оставалась лишь минута до того, как они достигнут границы системы и прыгнут обратно в гиперпространство. Опираясь на показания сенсоров, Гален предположил, что связь с гибридом осуществляется не посредством какой–нибудь сложной, построенной по технологии Теней, системы, а с помощью стандартной земной системы связи. Земные специалисты должны были построить корабль так, чтобы иметь возможность связаться с ним. Он проверил все частоты, не посылает ли корабль каких–нибудь сигналов.

Корабль молчал. Но Гален услышал слабый, пульсирующий сигнал. Сигнал бедствия, подаваемый маячком, энергия которого была на исходе. Гален определил, что источник сигнала находится примерно в пятидесяти тысячах миль по правому борту. Согласно показаниям сенсоров там ничего не было. Прокрутив перед своим мысленным взором меню сенсоров корабля, Гален сузил направление поиска, увеличив чувствительность сканеров. Тогда он услышал голос, отчаянный, едва слышимый.

—...энсин Мэтью Гидеон, с эсминца Земного Содружества „Цербер”. Неопознанные корабли, мне необходима ваша помощь. Мой корабль уничтожен.

Гален обнаружил его, в одиночестве плавающего в обширной пустоте космоса. Должно быть, „Цербер” был уничтожен этим гибридом. Гален не заметил никаких обломков, но они могли рассеяться. Каким–то образом один из тех, кто столкнулся со свирепым гибридом, сумел выжить. Это казалось чудом.

— Я не знаю, слышите ли вы меня и понимаете ли вы меня, но через 30 минут я буду мертв, и тогда уже никто не сможет говорить от имени людей, погибших здесь. Вы должны мне помочь... Не улетайте... Не улетайте...

По крайней мере, несколько магов должны были засечь маячок, должны были услышать его слова. Но они не снизили скорости. Гален не знал, почему он этому удивлен. Они покидали галактику, бросая на произвол судьбы ее обитателей, так какая разница, одним существом больше или меньше?

Он проверил местоположение гибрида. Тот продолжал сосредоточенно атаковать планету.

— Не улетайте. Не... не улетайте...

Галену хотелось помочь гибриду — своему родственнику, и одной его уцелевшей жертве. Этот гибрид убил многих, как и он сам. Он с такой же легкостью мог устроить подобное побоище. Этот Мэтью Гидеон легко мог стать одной из его жертв. Но эта жертва была еще жива.

Гален приказал кораблю совершить поворот вправо, покинул строй магов.

Он надеялся всего лишь не причинять больше вреда. Но, возможно, хоть на этот раз, перед тем, как оставить все и всех позади, он сможет сделать что–нибудь хорошее. Возможно, он может спасать, не убивая. Возможно, он может нести свет, а не тьму. Если ему представилась такая возможность, то сейчас, напоследок, он сделает верный выбор.

Гален получил сообщение от Блейлока. „Гален, мы не осмелимся задерживаться. Это может быть ловушкой. Этот корабль может засечь нас и атаковать. Он может сообщить о нас другим”.

„Тогда я остановлю его”.

„Он может уничтожить тебя намного раньше, находясь вне зоны досягаемости твоего оружия”.

Это, по всей вероятности, было правдой. Но он не хотел уничтожать этот корабль. Он все еще хотел просто остановить его. А, если это не получится, то он хотел стать его жертвой. Но он, ни при каких обстоятельствах, не применит свое заклинание уничтожения. Он боялся того, что однажды наложив его, он больше не сможет остановиться. Тогда он станет таким же, как уничтоженный им корабль.

„Значит, летите без меня, — написал он, — я должен сделать это”.

Отослав сообщение, он понял, почему он это делает. Он не мог допустить, чтобы его последним поступком стало убийство этого человека. Он стольких погубил, что не выдержит тяжести еще одного убийства.

Сейчас маячок находился всего в нескольких секундах лету. Сенсоры передавали изображение Мэтью Гидеона, одинокой фигурки в сером скафандре Космофлота Земного Содружества, плавающей во тьме космоса и освещенной лишь светом отдаленных звезд. Если это и было ловушкой, он не замечал никаких ее признаков.

Энергия бурлила внутри него, жгла, растекаясь вдоль меридианов его биотека, и он жестко сдерживал ее, решив сохранять контроль во что бы то ни стало. Корабли магов удалялись от него. Он должен быстро вернуться к ним. Должен добраться до убежища.

Он приблизился, оставаясь выше одинокой фигурки, замедлил скорость корабля так, чтобы она сравнялась со скоростью ее движения. Открыл маленький шлюз, расположенный в днище корабля. Если ему удастся поместить Мэтью туда, то он сможет продержать его в пустом трюмном помещении, где тот мало что сумеет увидеть. Он не должен знать, что его спас техномаг.

Гален визуализировал нужное уравнение, создал под спиной Мэтью небольшую летающую платформу, подтолкнул его к шлюзу. С помощью сенсоров корабля Гален наблюдал за тем, как Мэтью поднялся к самому люку и забрался внутрь.

Как только энсин оказался внутри корабля, Гален закрыл люк, и на максимальной скорости направил корабль вдогонку за остальными. У границы системы открылась оранжевая вращающаяся точка перехода, и корабли магов начали проходить сквозь нее. Он должен улететь вместе с ними.

Но у него еще оставалась минута до того, как он достигнет точки перехода. Гален открыл канал связи, вызвал гибрид.

— Остановись, — сказал он, — они все мертвы.

Интенсивные энергетические разряды продолжали вспыхивать то там, то здесь на территории земной базы.

— Задействуй сенсоры. Присмотрись. Они все мертвы.

Огонь, наконец, прекратился. Прошла секунда, и он услышал шепот, перебиваемый статическими помехами:

— Кто ты?

— Я — твой брат, — ответил Гален. — И я знаю. Нам не надо уничтожать.

Гибрид, быстро ускоряясь, пошел вверх, оставляя первую планету. Он полетел за ним.

Впереди него уже все маги прошли сквозь точку перехода, за исключением одного, который создавал ее. Гален проверил руну, начертанную на его борту: Элрик. Он ждал Галена.

Гибрид с визгом несся к нему, расстояние между ними быстро сокращалось. Элементы земной технологии, встроенные в этот корабль, перегрелись, были готовы выйти из строя.

Он был глупцом, решив связаться с ним. Но он все еще должен продолжать попытки:

— Если ты продолжишь атаку, то перегрузишь свои системы, и взорвешься.

Из носовой части гибрида вырвался ярко–красный луч. Гален изменил курс, затем еще раз. Гибрид продолжал стрелять. Энергия неистово забурлила внутри него, отчаянно требуя, чтобы он защищался, ответил со смертельной силой. Гибрид может убить Элрика, убить Мэтью. Или, если они живыми доберутся до точки перехода, он может последовать за ними.

Гален мог повернуться лицом к гибриду, мог подпустить его на расстояние действия его заклинания и уничтожить его. Но он не должен, не должен. Лучше полететь прямо на него, и погибнуть вместе с ним, прямо сейчас.

Но тогда умрет Мэтью.

„Оставь меня”, написал Гален.

Ответ пришел почти мгновенно. „Нет”.

Энергия сияющим потоком бурлила внутри Галена, безжалостно жгла его. Изо всех сил сохраняя концентрацию, он заставлял корабль раз за разом менять курс, подпрыгивать вверх–вниз, уворачиваясь от выстрелов. Гибрид был неопытен, но его намерение уничтожить корабль Галена сомнений не вызывало.

Потом Гален поравнялся с Элриком, и оба их корабля на огромной скорости понеслись прямо в обширную вращающуюся воронку точки перехода. Луч, выпущенный с гибрида, задел корабль Элрика, заставив его бешено завертеться, в устройстве связи корабля Галена раздался хриплый визг. Внезапно кожа гибрида, несущегося позади них, засияла ярко–красным светом. Потом он взорвался, его обломки разлетелись во все стороны.

Воронка засосала корабль Галена, возмущенное пространство вокруг него исчезло. На мгновение корабль ослеп и оглох, и Гален потерял ощущение направления и скорости. Потом сенсоры снова включились, корабль находился в гиперпространстве. К своему облегчению, Гален обнаружил рядом корабль Элрика. Было очевидно, что Элрик восстановил контроль над ним. Сенсоры корабля Галена не обнаружили на нем никаких серьезных повреждений.

Он хотел удостовериться, что с Элриком все в порядке, поблагодарить Элрика за то, что подождал его, но он не знал, что сказать. Ничего не изменилось.

Остальные корабли магов дожидались их. Потом продолжили свой путь.

Энергия бешеным потоком неслась по его телу, он весь дрожал, его сердце стучало. Пытаясь успокоиться, он заставил себе начать глубоко дышать, продолжил выполнение упражнений на сосредоточение. Медленно, постепенно, энергия, бурлящая внутри него, успокаивалась. Гален постарался сосредоточиться на удержании контроля. Он должен продержаться до тех пор, пока они не достигнут тайного убежища. Но окончание их путешествия не принесет ему облегчения. И он не знал, сможет ли прожить все последующие годы в изоляции от мира, не позволяя уничтожению вырваться наружу, вместо этого обрушивая его на себя. Гибрид не сумел остановиться, прекратить уничтожать все, что попадалось ему на глаза, вырваться из оков программы даже для того, чтобы спасти свою жизнь.

Гален надеялся каким–то образом спасти личность, запертую внутри машины. Глупая надежда. Связавшись с гибридом, он лишь ускорил его конец.

Он хотел спасти, не убивая, совершить какое–нибудь действительно благое дело. И это ему не удалось. Один был мертв, второй — жив. Вселенная продолжала двигаться своим безумным курсом хаоса и смерти.

Но он твердил себе, что спас, по крайней мере, одного. Это было уже кое–что.

Теперь магам придется сделать еще одну остановку на своем пути, чтобы высадить Мэтью Гидеона в безопасном месте. Гален был уверен, что Круг уже обсуждает, что им следует сделать с чужаком. Они не в восторге от неповиновения Галена, но спасение человека не подвергло их тайное убежище опасности обнаружения.

Маги, определенно, захотят избавиться от энсина как можно быстрее. Если они окажутся поблизости от колонии или земного корабля, то Гален сможет поместить Мэтью в спасательный бот и выстрелить бот в нужном направлении. Потом они смогут быстро вернуться на курс и завершить свое путешествие.

Но перед этим Галену необходимо было лично увидеть человека, которого он спас. Он надеялся, что это поможет ему вернуть утраченное спокойствие, а осознание того, что он, по крайней мере, совершил хоть одно маленькое доброе дело, поможет ему смириться с тем, что он оставляет галактику, бросая все и всех на произвол судьбы.

Смерть была многолика: Изабель, Бурелл, Келл. Дракх с Зафрана 8, ставший первой его жертвой. Затем бессчетное количество Теней и дракхов, извивающихся в мучительных конвульсиях. Рабелна Дорна, с руками, дотягивающимися до земли, ее серое, покрытое чешуйками лицо, искаженное страхом. Тилар, с поднявшимся вверх серебристым кризалисом, разинувший рот в беззвучном крике за мгновение до того, как его раздавило страшной силой. А дальше шли все, чьих лиц он не видел, те, кого он убил на расстоянии. Завершал призрачный строй шепот с гибрида. Гален должен был увидеть лицо спасенного им человека, чтобы он мог сохранить его в памяти, взять хоть что–то с собой.

Перед мысленным взором Галена появилось изображение Мэтью Гидеона, выходящего из шлюза в темноту пустого трюмного помещения. Гален включил единственный светильник на потолке. Мэтью стоял на коленях. Когда зажегся свет, он резко поднял голову. Потом быстрыми, нервными движениями стащил с головы шлем. Гален увидел юношу, возможно, всего на пару лет старше его самого, с длинным, худым лицом и резко очерченным подбородком. Он тяжело дышал, лицо его было мокрым от пота. Он выглядел напуганным и растерянным.

Галену было недостаточно увидеть его изображение. Он должен увидеть его лично. Гален прошел в корму корабля, тихо вошел в трюмное помещение. Мэтью стоял спиной к нему в дальнем конце комнаты. Гален остался около двери, испытывая чувство неловкости за свое поведение.

— Отдыхай, — сказал Гален.

Мэтью резко обернулся, открыл рот.

— Ты теперь в безопасности.

Последняя фраза Галена, казалось, не особо убедила его.

— Кто ты?

— Гален.

Он встретился с Мэтью лично, но этого, тем не менее, было ему не достаточно. Но чего будет достаточно? Как могло спасение одной жизни уменьшить давивший на него вес тысяч жизней, отнятых им?

Никак.

Гален ушел. Элрик говорил ему, что он должен решить, кто он. Тот, кто убивает, или тот, кто творит благо. Тот, кто несет свет, или тот, кто несет тьму. Тот, кто сохраняет контроль, или тот, кого поглотил хаос. Но тут нечего решать. Любое крошечное доброе дело, которое он мог бы совершить, любой лучик света, к которому он мог бы воззвать, тонули во тьме, скопившейся внутри него, во тьме биотека Теней. Гален не мог переделать его, он был частью его самого. Он был техномагом. Он был убийцей. Они все были такими. Просто он был самым лучшим.

Он летел вместе с остальными сквозь красные, вихрящиеся течения гиперпространства. Их время подходило к концу, что ж, так и должно быть. Они отступят в тайное убежище, спрячутся там не только от Вселенной, но и от самих себя. Они сами запрут себя в построенной ими же тюрьме. Оставаясь там, они никому больше не смогут причинить вреда. Так же, как его заклинание уничтожения изолировало участок пространства, создавало в том месте особенную, сжимающуюся Вселенную, так и они изолируют себя, их ждет медленное, но неизбежное угасание. Один за другим, они умрут. И от их ордена останутся одни лишь воспоминания.

Лицедеи ушли.

Кош сначала сам поверил в то, что они погибли при взрыве центаврианского транспорта после отлета с Вавилона 5. Но это, как и многое другое, оказалось хитростью лицедеев. Их мозги работали в столь запутанной и хитроумной манере, что Кошу пришлось долго трудиться, чтобы разобраться во всем.

В прежние времена выдуманные ими заговоры, агрессии, хитрости были более прямолинейными. Много раз Кошу удавалось разгадывать их. Но со временем их приемы становились все более сложными и изощренными, в их ряды вступало все больше людей, и их хитрости становились все более непредсказуемыми. Ворлонцам, жившим многие тысячелетия, всегда было трудно понять быстрое течение мыслей краткоживущих. Но из всех юных рас люди были самыми непонятными, их поведение и образ мыслей казались ворлонцам чуждыми и новыми.

Большинство ворлонцев не желают признать свою неспособность разгадать этот ребус. У них не было сомнений в громадном превосходстве их расы над юными. Конечно же, они были способны на собственные хитрости. Но их сила была настолько велика, что от их хитростей никогда не требовалось подобной изощренности. Эти уловки были больше похожи на метафоры, ворлонцы и думали о них как о метафорах.

Но отвлекающий маневр лицедеев абсолютно не был похож на метафору. Он был отлично вписан в канву происходящих здесь и сейчас событий, опирался на мимолетные возможности, предоставляемые данной ситуацией, и мог сработать лишь в это конкретное время и в этом конкретном месте. Такой стиль мышления был абсолютно несвойственен ворлонцам.

Их обнаружил зонд, оставленный в системе Ланеп. Они улетали, великая, молчаливая миграция тех, кто выбрал свою узкую тропинку в этом конфликте, который скоро поглотит всех, кто остался. Улетавших магов было примерно на тридцать меньше, чем должно было быть. Возможно, они погибли на Вавилоне 5. Возможно, они отказались лететь вместе со всеми. Кош займется их поисками.

Среди них был тот, с кем он столкнулся, — маг, овладевший великой силой, излучавший мощный поток энергии. Зонд засек его в одном из кораблей. Этот лицедей ненадолго отделился от остальных и подобрал единственного выжившего в ходе гнусного эксперимента, проводимого в системе Ланеп. А потом присоединился к остальным. Слушая их переговоры, Кош узнал его имя — Гален.

Гален не поддался мечтам, внушаемым ураганом. Вместо этого он, рискнув собственной жизнью ради спасения другого, стал искоркой света в этом месте, почти полностью поглощенном тьмой. Этот лицедей сделал больше, чем сделал сам Кош. Он знал о проводящихся здесь экспериментах, знал, чем они неизбежно должны закончиться. И ничего не предпринял.

Лицедеи быстро совершили прыжок в гиперпространство. Кош был уверен, что они отступали в свое тайное убежище. Без помощи сотворивших их они окажутся неспособными пополнять свои ряды и постепенно все они состарятся и умрут. Но они наконец–то поняли, что верность принципам для них важнее физического выживания.

Кто–то скажет, что лицедеи могли сразиться с силами хаоса, но не сделали этого. Скажут, что они могли до сих пор сохранять надежду на возобновление союза с древним врагом после окончания войны. Но Кош был уверен в том, что лицедеи стали воплощением великой победы ворлонской философии.

Хотя на протяжении большей части своей истории они пребывали во власти анархии, они постепенно установили свои законы и добились их обязательного выполнения, они создали мимолетные шедевры великой красоты. В конце концов, эти орудия врага выбрали собственное вымирание, лишь бы не стать союзниками хаоса. Они лучше любого ворлонца поняли суть всех ворлонских учений: что некоторыми можно пожертвовать ради спасения всех остальных. Галактика многое потеряет с их уходом.

Кош знал, что скажут остальные. Что лицедеи давным–давно связались с тьмой, и что это было ценой, которую они должны были заплатить. Что уделом юных рас был порядок, повиновение, самопожертвование. Только так они смогут развиваться подобающим образом, смогут раскрыть свой бесконечный потенциал.

Но чувство неловкости, преследовавшее Коша с самого начала этой войны, усилилось. Каждая война несла с собой значительные перемены, одни расы умирали, другие обретали новое могущество. Уход лицедеев был лишь началом. Одна эра завершалась, другая начиналась. Но к чему это, в конце концов, приведет, по–прежнему оставалось для Коша загадкой.

Ему становилось все труднее держаться в стороне от юных рас, манипулировать, направлять, а потом наблюдать за тем, как враг сводил к нулю весь с таким трудом достигнутый ими прогресс. Ему все труднее становилось наблюдать за страданиями юных рас. Если бы только ворлонцы могли спуститься со своих высот и встать рядом с ними, сражаться вместе с ними. Возможно, не только юные расы должны жертвовать собой, но и ворлонцы тоже.

Они скажут, что он позволил сентиментальности ослабить дисциплину. Скажут, что правила ведения войны не должны быть нарушены, что он должен оставаться выше конфликта. Именно это он и делал.

Но лицедеи ушли.

Оно ласкало ее, и эта ласка была подобна легким прикосновениям губ, самым желанным ею. Потом ее кожа напряглась, потому что прикосновение становилось сильнее, постепенно обволакивало все ее тело, теплое, источающее силу. Потом оно полностью поглотило ее и, сверкнув возбуждающей вспышкой ощущений, между ними установилась связь. Она послала себя сквозь это. Сигналы распространялись по нервным путям, информация неслась по микросхемам. Оно становилось ею, и она становилась им. Кожа машины стала ее кожей, плоть и кровь машины — ее плотью и кровью. Она снова, наконец, стала единым целым.

Она быстро восстановила ритм циркуляции, активировала многоуровневые системы, заставила машину снова запеть марш, в котором никогда не изменится ни одна нота. Она встряхивалась, просыпаясь после тысячелетнего сна. Сила машины потекла сквозь нее, она снова почувствовала себя неутомимой, неуязвимой. Она с радостью принялась координировать и синхронизировать. Все системы машины проходили сквозь нее. Она была ее сердцем, она была ее мозгом, она была машиной.

Без нее она была никем, пустым местом, бестелесным духом, не имевшим ни цели, ни направления. Только в служении нуждам машины, только в выполнении приказов Ока находила она смысл жизни. Только тогда она могла ощутить целостность, могла познать возбуждение битвы, ощутить экстаз победы. Не существовало цели выше этой.

Стабилизируя работу долго спавших систем, она ожидала, что скоро снова сможет ощутить радость — головокружительную радость движения, возбуждение от прыжков в гиперпространство, красный экстаз боевого клича. Она будет петь ораторию кровопролитию. Она никому больше не позволит еще раз победить ее. Она вступит в битву и никогда не отступит, до тех пор, пока враг не будет окончательно уничтожен.

Теперь Анна снова обрела и тело, и личность, вместе они опять стали тем, кем им предначертано было быть — великим носителем хаоса и уничтожения.

Конец

Date: 2015-07-22; view: 255; Нарушение авторских прав