Глава 3. В КАРАЧИ. Теперь, оказавшись без конвоя, плавание в котором давало некоторые гарантии безопасности, Найсмит повел судно зигзагами,[12] чтобы подводной лодке труднее

Теперь, оказавшись без конвоя, плавание в котором давало некоторые гарантии безопасности, Найсмит повел судно зигзагами,^[12] чтобы подводной лодке труднее было его атаковать. Часы в рулевой рубке звонили через определенные интервалы времени, и при каждом звонке рулевой менял курс от 10° влево до 15° вправо.

Так, одиноко «вальсируя» по курсу, «Форт Стайкин» без всяких происшествий пересек Аравийское море и 30 марта в 3 часа пополудни ошвартовался в Карачи. Команда была отпущена на берег. Некоторые моряки, взяв напрокат велосипеды, отправились осматривать город. Командному же составу судна отдыхать не полагалось. В порту их ждала работа потруднее, чем в море. По двенадцать часов в сутки с шестичасовым перерывом они следили за тем, как идет разгрузка. День и ночь они проводили в грохоте паровых лебедок, отдыхая лишь в те короткие перерывы, когда докеры уходили обедать. Эту работу Харрис ненавидел. Его особенно раздражал диссонанс двух стоящих рядом лебедок, двигатели которых работали вразнобой.

Военное время наложило отпечаток на организацию работ. «Форт Стайкин» принадлежал отделу торгового мореплавания адмиралтейства, командный состав подбирала компания «Порт лайн», а эксплуатировала судно компания «Бибби лайн». В Карачи для этих двух компаний агентом являлась фирма «Форбс, Форбс, Кэмпбелл энд компани». Морские агенты уже имели копию каргоплана и сведения о грузе, который подлежал выгрузке в Карачи. А собственно разгрузкой парохода занялась в день прибытия судна в порт стивидорная фирма «Бригсток, Эдюлье энд компани».

Работа не прекращалась ни днем, ни ночью. В первый же день с палубы были выгружены клети с разобранными планерами. Затем были сняты люковые крышки и начали выгружать огромные зеленые ящики с демонтированными «Спитфайерами». Все шло как обычно. 2 апреля капитан Найсмит записал в судовом журнале: «Камбузный юнга Фред Коллинз оштрафован на 10 шиллингов за неподчинение». На следующий день в 8 утра стивидоры выгрузили из трюмов последний груз, предназначенный для Карачи. Трюмы опустели, но ненадолго.

После разгрузки в чреве судна освободилось пространство в 8115 куб. м, которое почти незамедлительно было заполнено 8700 т хлопка-сырца в кипах, сотнями жестяных бочек со смазочным маслом, а также древесиной, металлоломом, серой, удобрениями, рисом и смолой.

С отвращением и тревогой наблюдали Найсмит и его помощники за тем, как вся эта странная смесь грузов, большая часть из которых была быстровоспламеняющейся, заполняла трюмы судна, нагруженного взрывчаткой. Капитан пытался выразить протест грузоотправителям, но его убедили в том, что он должен доставить эту «смесь» в Бомбей. Время было военное, и Найсмит знал, что каждое судно обязано полностью загрузиться, куда бы оно ни следовало.

Найсмит и Хендерсон были ознакомлены с перечнем нового груза. Позже в него были занесены грузы, принадлежавшие фирме «Макиннон, Мак-кензи энд компани», которые заняли все оставшееся в трюмах пространство. А к трапу доставляли все новые партии груза, отправители которых надеялись уговорить стивидорную фирму взять его на борт. Иногда представитель стивидорной компании вместе с капитаном и старпомом соглашались, но один раз Найсмит воспротивился.

Это произошло 7 апреля, когда Хендерсон, Харрис и Бригстон находились на палубе. Один из грузоотправителей подвез к борту семьсот пятьдесят бочек скипидара и намеревался разместить их поверх угля.

– Ну, это уже слишком, – возмущенно закричал Хендерсон человеку на пирсе. – Не вздумайте и близко подходить к судну с этими вашими бочками!

Хендерсон поспешил рассказать о скипидаре Найсмиту, который сразу же согласился с его решением:

– Ни за что не принимать этот груз, даже если прикажет сам военный министр, – сказал он.

Хендерсон был как раз таким помощником капитана торгового флота, каким рисует его себе сухопутный обыватель. Этот 35-летний шотландец в чрезвычайной ситуации всегда действовал быстро и умело, беря дело в свои руки. Как и Найсмит, он поступил на службу в «Порт лайн» практикантом и с тех пор служил только в этой компании. Спустя пять лет, в 1930 г., он уже плавал четвертым помощником. Через год торговое судоходство охватил кризис, и многие из командного состава остались без работы. «Порт лайн», пытавшаяся сделать все возможное, чтобы не потерять своих лучших людей, укомплектовала экипаж парохода «Порт Гисборн» одними помощниками капитанов. Хендерсон выполнял обязанности боцмана, но к концу 1931 г. уже снова был четвертым помощником. В 1943 г. он получил должность старпома и в этой роли сделал один рейс на пароходе «Лоулендер», прежде чем пойти на «Форт Стайкине» в Бомбей. Несколько раньше он повстречался с девушкой из Австралии и женился на ней. Теперь его домом стал Сидней в Новом Южном Уэльсе.

Хендерсон имел веселый характер, никогда не терял чувства юмора, вызывал всеобщее к себе расположение. Сейчас, наблюдая за тем, как размещают новые партии груза, он был тише, чем обычно. Увидев, как грузчики втаскивают на борт упакованные в дерюгу кипы хлопка, он отозвал в сторону второго и третьего помощников:

– Вся эта хреновина, что мы грузим, меня беспокоит. Я раньше никогда не плавал на судах, которые перевозили бы хлопок, но знаю, что этот груз может быть очень опасным, особенно когда рядом взрывчатка.

Хендерсон повернул свое нахмуренное лицо к Харрису.

У вас случайно нет какого-нибудь технического справочника, где написано про хлопок-сырец? Хотелось бы знать, насколько эта штука легко загорается.

Кажется, есть, Джон, – ответил Харрис и отправился в свою каюту. Порывшись, он нашел учебник и тетрадь, исписанную им во время подготовки к защите диплома. Он внимательно пролистал книгу, но не обнаружил никаких сведений о свойствах сырого хлопка как груза. Зато когда он просматривал свои записи, ему встретилось несколько фраз, подтверждающих опасения старпома. Он вернулся к Хендерсону.

Действительно, хлопок опасен. Когда он отсыревает, внутри него начинается химическая реакция. В результате выделяется водород, воздух вокруг нагревается и может произойти самовозгорание.

Теперь уже все офицеры «Форт Стайкина» чувствовали, какое это безумие – грузить хлопок вместе с другими быстровоспламеняющимися веществами на судно, уже забитое взрывчаткой. Их предчувствия полностью оправдались…

В портах США на протяжении десятилетий ежедневно перегружается большое количество хлопка. В 1942 г. правительством был выпущен справочник под названием «Размещение грузов на современных судах», написанный Джозефом Лемингом. О хлопке на судне в нем говорится следующее: «При погрузке необходимо, во-первых, размещать в трюмах по возможности наибольшее количество кип, а во-вторых – соблюдать правила пожарной безопасности, как при погрузке, так и в рейсе.

При погрузке хлопка необходимо использовать соответствующие подстилки и маты, и все железные покрытия в трюме должны быть закрыты мешковиной и матами.

Судно, перевозящее хлопок, должно быть снабжено системами парового и химического огнетушения, которые надлежит тщательно проверить и перебрать перед приемкой груза.

Во время погрузочно-разгрузочных работ должны быть наготове пожарные рукава, у трюмов поставлены бочки с водой и ведра. Необходимо вывесить таблички с надписью „Не курить“, а офицеры судна должны строго за этим следить. Все камбузные дымоходы следует закрыть металлическими сетками и другими соответствующими материалами во избежание попадания искр на груз.

Находившиеся или находящиеся в соприкосновении с нефтью и маслами кипы хлопка весьма подвержены самовозгоранию. По этой причине хлопок не следует размещать в трюмах, которые незадолго до этого были окрашены, и краска окончательно не высохла. По этой же причине хлопок нельзя размещать вблизи жирных и маслянистых грузов.

Отсыревший хлопок не подвержен самовозгоранию вопреки сложившемуся мнению. Такой хлопок может испортиться, если он уложен слишком плотно. Сырые кипы, а также кипы в поврежденной упаковке без стягивающих лент или же без маркировки грузить не следует.

Во время рейса рекомендуется закрыть все раструбы вентиляционных дефлекторов проволочной сеткой во избежание попадания в трюмы небрежно брошенных горящих спичек, что может стать причиной большого пожара».

В Правилах правления страховщиков Нью-Йорка имеется раздел «Погрузка опасных грузов», в котором говорится: «Смазочные масла могут перевозиться в прочных бочонках или бочках на твиндеках над грузом хлопка, уложенного в нижнем трюме, или на нижней палубе при условии, что палуба не течет, имеет комингс с утками и шпигаты. Число бочек не должно превышать 250; они должны быть размещены ярусами в одном из концов палубы у переборки, не менее чем в трех футах от комингса.^[13]

На судне, имеющем плотную палубу, низкие комингсы без уток и со шпигатами, разрешается перевозить 100 бочек или бочонков, которые должны размещаться в твиндеках над грузом хлопка в нижнем трюме или на нижней палубе (в одном из ее концов), ярусами, не менее чем в шести футах от комингсов.

Размещая груз, необходимо учитывать седловатость палубы судна. Груз масла должен быть размещен в нижней части палубы. В целях безопасности емкости следует хорошо закупорить, а крышки люков закрыть и задраить брезентом. Ни в коем случае нельзя использовать при такой укладке груза более двух отсеков на судне».

Под заголовком «Хлопок и динамит, порох и другие взрывоопасные вещества» в правилах значилось: «Эти взрывоопасные вещества никогда нельзя укладывать в одном трюме с хлопком; они должны храниться в соответственно изготовленном магазине, поставленном в противоположном конце судна от того места, где находится хлопок».

В разделе «Хлопок и смолы» также говорится о том, что эти грузы следует размещать в разных трюмах.

Несколько советов по перевозке хлопка были опубликованы также в «Календаре Ллойда» за 1928 г. Их автор, сюрвейер из Ливерпуля Джеймс Маккейб, дал несколько кратких советов по этому вопросу: «Любое соприкосновение хлопка с маслянистыми веществами очень опасно и может привести к самовозгоранию при достаточно высокой температуре.

В случае возникновения пожара в рейсе пар, несомненно, не дает ему распространиться. Известно множество случаев, когда благодаря этому суда, на борту которых возникал пожар, благополучно прибывали в порт назначения, как в Великобритании, так и на континенте.

По первой тревоге рекомендуется задраить люки, плотно закрыть все отверстия, после чего пустить из инжекторов пар в трюмы, где произошло возгорание».

Однако на «Форт Стайкине» в тот день никто не был знаком с этими ценными рекомендациями. Те, кто ведал погрузкой в доках, располагали несколькими брошюрами, выпущенными отделом торгового мореплавания адмиралтейства Великобритании, из которых можно было почерпнуть ряд сведений о грузах. Ни в одном из этих изданий, хотя и содержащих сведения о погрузке взрывоопасных веществ, не было ни слова премудрости о том, что хлопок нельзя укладывать рядом со взрывчаткой. Дело в том, что хлопок-сырец в кипах никогда не перевозили на судах Великобритании, его только получали.

Так или иначе, не дело старпома решать, какой груз перевозить на судне. Хендерсон сказал:

– Прежде чем мы выйдем в рейс, надо удостовериться, что все противопожарные средства в порядке.

Харрис собрал нескольких матросов и проследил за тем, как они проверили все противопожарное оборудование судна. Капитан решил провести дополнительные учения по борьбе с пожаром, как только судно выйдет в море.

Во время стоянки в Карачи во избежание возможного саботажа на судне постоянно несли строгую вахту. Для этого с помощью судовых агентов были наняты шесть гражданских вочманов – вахтенных, пятеро из которых охраняли трюмы, а один дежурил у трапа. Члены команды сменяли друг друга на стояночной вахте у трапа, а два человека из отделения торгового мореплавания адмиралтейства, в чьи обязанности входило обслуживание орудий в рейсе, несли вахту на палубе. На борту судна или поблизости от него постоянно находилось по крайней мере двое местных полицейских.

Несмотря на эти предосторожности, при желании всегда можно было бы подпортить одну из тысяч кип хлопка, облив ее маслом, прежде чем она попадет на судно. Джорджу Грегори представилась возможность лично удостовериться в том, что охрана в Карачи на все смотрит сквозь пальцы. Он был вне себя, когда один из грузчиков предложил ему краденый тюбик гиббсоновской зубной пасты в обмен на пяток сигарет.

– Мы эту штуку везли из самой Англии, а у тебя хватает наглости теперь нам ее предлагать обратно! – кричал он. Еще несколько минут он поносил грузчика, пока тот не повернулся и не побрел прочь, запихнув тюбик пасты в карман.

Портовый люд Карачи знал, что груз хлопка может доставить немало хлопот. За шесть предыдущих лет здесь уже шесть раз горели суда, груженные хлопком. Последний пожар случился всего несколько недель назад на пароходе «Тереза Моллер».

В 1944 г. среди грузов, перегружаемых в Карачи, хлопок занимал первое место. До войны половина урожая этой культуры шла на экспорт, теперь же рынки сбыта оказались утраченными. Правительство Индии было вынуждено держать под контролем грузопотоки хлопка, для того чтобы предотвратить падение цен, по которым хлопок покупали у фермеров. Иначе им бы пришлось голодать. Карачи был портом для приема выращиваемого на севере страны хлопка, а в Бомбее находилась фабрика по его переработке. Если хлопок залеживался на складах Карачи, фермерские цены на него начинали колебаться, все больше хлопка скапливалось на фермах. На перевозки его по железной дороге из Пенджаба и Синда в Бомбей был наложен запрет. В сущности это было бы небольшое отвлечение потока груза хлопка с морских путей. Поэтому груз на борту «Форт Стайкина» имел для экономики Индии такое же значение, как груз взрывчатки для военных действий. И самое страшное было в том, что эти грузы – мирный и военный – были погружены в трюмы судна вместе и перевозились за один рейс.

Бригада докеров продолжала работать в поте лица. В трюм № 2, где находилось золото в окружении взрывчатки, грузчики попадали через центральный отсек, как через дымоход, и складывали кипы хлопка в нижний трюм. Когда были погружены все упакованные в мешковину кипы, докеры начали укладывать сверху древесину и металлолом. В центральном отсеке они разместили бочки со смазочным маслом, уложив их на люковые закрытия нижнего трюма.

К Хендерсону подбежал один из матросов, чем-то взволнованный.

– Одна из бочек течет, сэр, – сообщил он, – а несколько других в масле.

Хендерсон выругался и пошел посмотреть, в чем дело. Если масло попадет на кипы хлопка, опасность возгорания увеличится. Поэтому он приказал настелить брезент, которым ранее были накрыты «Спитфайеры», поверх люковых закрытий нижнего трюма, между бочонками и кипами.

Харрис, которому поручили проследить за тем, чтобы приказание было выполнено, отнесся к делу со всей серьезностью. Видя, как судно начиняется огнеопасным грузом, и чувствуя собственное бессилие, помощники капитана нервничали, ведь над ними довлел приказ, который приходилось выполнять без рассуждений. Однако даже в этом положении они делали все от них зависящее, чтобы уменьшить риск.

Итак, захватив брезент, Харрис спустился в трюм, хотя и не был обязан сам выполнять эту работу. Тем не менее, в 2 часа ночи он стоял на коленях на крышках люков в трюме № 2 и закреплял брезент. Куски были недостаточно широкими и не закрывали люков полностью, и Харрису пришлось крепить их внахлест. Таким образом, середина люков была покрыта двойным слоем брезента, а края – одинарным. И только после того, как работа, к общему удовлетворению Харриса и Хендерсона, была закончена, началась погрузка на нижние люки бочонков со смазочным маслом. Правила страховщиков Нью-Йорка разрешали грузить поверх кип хлопка не более 150 баррелей^[14], однако в трюм № 2 погрузили вчетверо больше – время было военное, приходилось рисковать.

«Форт Стайкин» с опасным грузом вышел из Карачи 9 апреля. В трюме № 1 находилось на настиле второго дна 9000 мешков серы массой 325 т и 1428 кип хлопка массой 268 т. Поверх серы были уложены мешки с удобрениями (рыбными), а поверх хлопка – 13 163 бревна. В твиндеках находилось 15 т боеприпасов категории «С» (сравнительно безопасной), другие воинские грузы, сушеная рыба и смазочное масло. Такой же груз занимал место на нижних люках.

На дне трюма № 2 от кормовой части почти до центра на высоту 2,4 м возвышались 187 т боеприпасов категории «В». Поверх боеприпасов, покрытых деревянными досками, были уложены 4100 кип хлопка массой 769 т. На них лежали 11 537 деревянных брусьев слоем в 61 см. Сверху размещался груз металлолома (сорок две динамо-машины и ящики старых радиоприемников). Таким образом, верхний ряд груза в нижнем трюме был ниже уровня твиндека на 1,8 м. На твиндеках находилось 168 т взрывчатых веществ категории «А» (наиболее опасной), 1089 небольших бочонков со смазочным маслом и золотые слитки.

Вся нижняя часть трюма № 3 была занята бочками со смазочным маслом (3435 бочек массой 573 т). На твиндеках были уложены 58 т взрывчатых веществ категории «А» и 20 т грузов для английских военно-воздушных сил, в том числе чрезвычайно огнеопасный самолетный лак. На нижних люках стояли 214 бочонков смазочного масла.

Нижнюю часть трюма № 4 занимали 523 т взрывчатки и боеприпасов категорий «А», «В» и «С» и 2164 кипы хлопка массой 405 т. На твиндеках также размещались боеприпасы. На нижнем люке был уложен смешанный груз пищепродуктов, в том числе 127 мешков сушеных фруктов.

На дно трюма № 5 погрузили мешки с рисом и семенами. Поверх них были уложены 1045 кип хлопка массой 196 т, а сверху – 12306 брусьев древесины, сушеные фрукты и смола. На твиндеках располагалось несколько кают команды. На нижнем люке находились 6220 небольших бочонков со смазочным маслом.

Рис. 2. Расположение грузов на пароходе «Форт Стайкин»: а – продольный разрез

1 – взрывчатка класса «В» (162 т); 2 – взрывчатка класса «А» (168 т); 3 – боеприпасы (115 т); 4 – железо (3 т); 5 – 900 мешков с серой (325 т); 6 – кипы хлопка (1268 т); 7 – 4100 кип с хлопком (769 т); 8 – древесина (11557 шт.); 9 – взрывчатка класса «С» (107 т); 10 – бочки со смазочным маслом (230 т); 11 – боеприпасы и взрывчатка (628 т); 12 – 2164 кипы с хлопком (405 т); 13 -1776 мешков риса; 14 – зерно в мешках; 15- 1045 кип хлопка (405 т); 16 – древесина (12300 шт);б – поперечный разрез по трюму № 2

1, 2 – взрывчатка; 3 – железо (3 т); 4 – древесина (463 т); 5 – 4100 кип хлопка; б-боеприпасы и взрывчатка.

Найсмит сказал Хендерсону и Харрису:

– Почти все из того, что мы везем, или горит или взрывается. Единственное, что мы можем сделать, – это провести дополнительные пожарные учения.

Пожарные и шлюпочные учения Харрис организовал. От участия в них никто из команды не пытался отлынивать, каждый тренировался до тех пор, пока твердо не запомнил места расположения и назначение всего противопожарного оборудования.

Харрис был связующим звеном между капитаном и командой, может быть поэтому он остро ощущал весь драматизм ситуации. Матросы не дураки и прекрасно понимали, какой опасности подвергаются. Но им пришлось вверить свои судьбы в руки капитана. Иногда Харрис замечал, каким взглядом смотрит на Найсмита проходящий мимо матрос, и думал, какие чувства скрываются за этим взглядом. Капитан, сам муж и отец, знал, что у многих матросов есть жены и дети. Поэтому Харрис глубоко сочувствовал Найсмиту, на которого пало все бремя ответственности.

На пути из Карачи, когда подул порывистый ветер, один из матросов сказал Харрису:

– Одно хорошо, что мы об этом ничего не узнаем, не правда ли, сэр? Харрис незаметно взглянул на сказавшего эти слова матроса и вдруг понял, как изменилось его отношение к команде, переросшее теперь в симпатию и даже восхищение.

Когда он впервые увидел команду в Беркенхеде, у него сложилось невысокое мнение о матросах. Впоследствии он понял – это произошло, вероятно, потому, что ему впервые довелось идти на судне, не принадлежавшем компании «Порт лайн», с командой, которую он не набирал лично, не знал каждого в лицо и по имени. Но трудности плавания, а также отношение Найсмита и Хендерсона к службе сплотили разношерстную группу людей в настоящий экипаж.

Капитан Найсмит нервничал из-за груза, но старался вести себя так, чтобы этого не почувствовали его помощники. Для них он по-прежнему оставался учтивым, тактичным, по-отечески добрым, каким все его знали.

Когда «Форт Стайкин» снялся с якоря в Карачи, Кэрнс нес вахту. Он находился в радиорубке, когда его позвал на мостик капитан и вручил сигнальный фонарь Морзе. Они приближались к конвою, в составе которого были танкеры и вместе с которым они должны были идти в Бомбей.

– Хочу, чтобы вы просигналили коммодору конвоя, – сказал Найсмит. Кэрнс растерялся.

– Боюсь, сэр, мне еще не доводилось пользоваться сигнальным фонарем. Я не понимаю азбуки Морзе…

Человек нетерпеливый выгнал бы новичка и послал бы за кем-нибудь, кто мог быстро принимать и передавать сигналы, но это было не в характере Александра Найсмита. Капитан показал, как надо направлять фонарь на судно коммодора, и помог юноше передать первый в жизни позывной сигнал.

«Форт Стайкин» вышел из Карачи 9 апреля. В тот день Найсмит записал в судовом журнале: «В момент отплытия на судне отсутствует кочегар. Считается дезертиром». На следующий день в вахтенном журнале появилась классическая запись, подтверждающая, что человек ушел с судна добровольно, забрав свои вещи. За два дня до этого Найсмит внес в вахтенный журнал фамилию другого члена команды, который, оставив на судне вещи, провел несколько часов на берегу и вернулся. Это было имя второго кока Александра Джоппа. Рядом с его фамилией Найсмит отметил: «Оштрафован на 10 шиллингов за самовольную отлучку». Но случилось так, что Джопп так и не смог выплатить штраф.

Date: 2015-07-22; view: 299; Нарушение авторских прав