Наихудший поворот событий. Тяжело писать о случившемся 18 сентября

Тяжело писать о случившемся 18 сентября. Хотя все произошло за считанные минуты, этот вечер стал для меня переломным моментом – с тех пор я воспринимаю свою жизнь расколовшейся на две части, до 18 сентября и после. И, наверное, это уже навсегда.

Каждый раз, когда мне приходится рассказывать о том вечере, мне задают один и тот же вопрос: «Это было прямо как в кино?» И я понимаю, что они имеют в виду. Под влиянием средств массовой информации мы думаем, что можем представить себе любые невероятные вещи. Мы видели уже столько фильмов о человеке‑невидимке, что нам кажется, мы в состоянии вообразить невообразимое. В действительности же никакого сходства с кино не было, разве что в самом конце. Поэтому обычно я отвечаю: «Вовсе не как в кино, если не считать, когда это было». И люди смеются над тем, что совсем не смешно.

После тягостного разговора с Игреком я приняла еще двух пациентов и вернулась домой. Там я немедленно рассказала обо всем Джону. Он воспринял мое сообщение без малейшего удивления. Когда я сказала, что мне наконец‑то удалось поставить Игрека на место и что все кончено, он лишь усмехнулся.

– Все равно на следующей неделе мы установим детектор обнаружения движения, – сказал он. – В понедельник утром приедут специалисты из охранной фирмы. Я уже назначил им время.

Джон не общался с Игреком, но, в отличие от меня, сумел его раскусить.

Начало вечера было на редкость идиллическим и прекрасным. Я приготовила жареного цыпленка, мы вместе накрыли стол. Я спросила, есть ли у него работа, и Джон сказал, что сегодня вечером может позволить себе отдохнуть. Мы немного прошлись, полюбовались закатом солнца и вернулись домой. Потом посмотрели документальный фильм «В луче света»[73]и около одиннадцати поднялись в спальню. Примерно с час мы читали, после чего выключили свет. Засыпая, я с приятным удивлением подумала, что за весь вечер едва вспомнила об Игреке. Казалось, все действительно закончилось. На душе было легко и спокойно, и я быстро уснула.

И вдруг меня что‑то разбудило.

Не знаю, что именно – какой‑то шум или ощущение, что на тебя смотрят, а может, и то и другое. Я проснулась, и мне сразу стало не по себе. У меня было тяжелое предчувствие, как перед автокатастрофой. Я села. Посмотрела в сторону открытой двери спальни. Дверной проем был пустым, но несколько необычным: в абсолютно темной комнате он казался совсем черным. И эта чернота испускала какое‑то мерцание. Я потянулась за очками и надела их. Мерцание исчезло, но чернота оставалась. Озноб пробежал у меня по спине, ладони взмокли от пота.

– Джон, – тихонько позвала я. – Джон!

Джон с трудом очнулся от сна.

– Джон, здесь кто‑то есть.

Джон мгновенно пришел в себя и прислушался. Затем быстро надел очки, выхватил из‑под кровати молоток и спрыгнул на пол:

– Где? Где?

Мне неловко говорить о таких интимных вещах, но для ясности нужно сказать, что Джон привык спать голым. Я же сплю без лифчика, только в просторных пижамных штанах. Джон представлял собою трагикомическую фигуру – абсолютно голый пожилой мужчина с молотком в руках, пригнувшийся как бегун на старте. «Плохо наше дело, – подумала я. – Он застал нас врасплох». Но не дрожать же от страха под одеялом! Я вылезла из кровати и показала на дверной проем.

– Вон там, – сказала я. – Он там. Или где‑то еще.

Джон подскочил к двери и двинул молотком в проем. Столкновения не последовало. Он размахнулся и нанес еще один удар. И опять ничего. Он выбежал на площадку и стал наугад колотить вокруг молотком. Безрезультатно. Я включила бра у кровати и следом за мужем выскочила из спальни.

Понятия не имею, почему я включила бра. Скорее всего, машинально. Но это сыграло огромное значение. Из‑за проникающего из спальни слабого света по всему дому метались наши тени – моя и более длинная Джона. И вдруг я увидела еще одну, третью тень, которая была длиннее тени Джона. Я схватила Джона за руку: «Смотри! Вон там, на стене!» Я испытала момент торжества, но тут Игрек спокойно произнес:

– Я здесь, перед вами.

Его голос прозвучал совсем близко – он стоял недалеко от нас на лестничной площадке и видел перед собой двух обнаженных и сбитых с толку людей.

– Звони в полицию, – сказал Джон.

Я оставила сотовый телефон на кухне, поэтому побежала вниз. Несмотря на весь ужас, помню, мне было неловко, что Игрек видит меня в неглиже. Сверху доносился голос мужа, который осыпал Игрека бранью, какой я в жизни не слышала из его уст. Тот в ответ смеялся и что‑то язвительно спрашивал насчет молотка. Я набрала 911 и умоляла о помощи. На вопрос оператора, что случилось, я сказала: «В наш дом забрался какой‑то человек. Приезжайте скорее, пожалуйста». А что еще я могла сказать?

Нужно было захватить из кухни нож или скалку, но мне это даже в голову не пришло. Я бросилась в гостиную и посмотрела наверх, на площадку второго этажа. Джона легко можно было принять за взбесившегося наркомана: голый человек с молотком в руке в ярости орал, обращаясь к пустому месту:

– Сволочь, я убью тебя, гадина! Снесу твою поганую башку и засуну ее тебе в глотку!

Но Игрек не злился, не угрожал, а только нагло издевался над нами.

– Я полюбил твою жену, и она меня любит, – хладнокровно заявил он. – Так что положи молоток и накинь на себя что‑нибудь. Поговорим как мужчина с мужчиной.

– Я не собираюсь с тобой говорить, скотина! – взревел Джон. – Вон из моего дома!

– Не‑а, – каким‑то скучающим тоном произнес Игрек.

– Я убью тебя! – выкрикнул Джон.

– Не убьешь, – сказал Игрек. – Даже не пытайся.

И тогда Джон бросился прямо на его голос, и его рука с молотком с силой обрушилась сверху вниз по диагонали, отчего Игрек должен был рухнуть – если бы удар не пришелся по воздуху. Джон потерял равновесие, и я, окаменев, словно в замедленной съемке, видела, как его мощное тело отделилось от площадки, взмыло в воздух и, вращаясь вокруг своей оси, спланировало на пол в гостиной. Он падал долго, казалось, дольше, чем длилась наша с ним жизнь. У меня будто сердце оторвалось.

Мне показалось, что он врежется головой прямо в пол, а это мгновенная смерть. Ведь он падал с высоты в двадцать пять футов! Но он упал на копчик и закричал от страшной боли. Я с криком кинулась к нему. «Не подходи!» – крикнул он. Я растерялась и машинально взглянула наверх. И, конечно, никого не увидела.

Я услышала, как под Игреком поскрипывают ступени – он неторопливо спускался вниз. Я поискала глазами молоток, выпавший из руки Джона во время падения, твердо решив убить Игрека, хотя бы попытаться. Внезапно все стало просто и ясно.

– Теперь мы можем идти, – сказал Игрек.

– Да вы с ума сошли! – закричала я. – Вы же убили моего мужа!

Несчастный Джон, который громко стонал у самых моих ног, мог подумать, что ему осталось жить считанные секунды, но я не соображала, что говорю.

– Идемте со мной, – с поразительным хладнокровием сказал Игрек. – Нас не найдут, даю слово. Нас никто никогда не найдет.

– Вы действительно ненормальный, – заключила я.

– Мы теряем время, – возразил Игрек. – Не станем же мы сейчас спорить, почему я прав и почему вы нервничаете. Нужно немедленно уходить. Все будет хорошо.

Будто он и не слышал стонов Джона. Для Игрека он был уже трупом.

– Псих проклятый! – воскликнула я.

– Не отказывайтесь, Виктория, – настаивал Игрек. – Мы нужны друг другу. Вы знаете, что это так.

– Что б ты провалился! – сказала я. – Жалкий врунишка.

Я опустилась на колени около Джона и подняла глаза на Игрека. Его там не было, но я видела его так же ясно, как моего разбившегося мужа. Я никогда не видела его так ясно. И Игрек знал, что теперь я могу его видеть. Вот почему он пришел к нам в дом.

В течение нескольких мгновений я словно смотрела на себя со стороны, как в каком‑то фильме. Это ощущение длилось считанные секунды, но запомнилось на всю жизнь. Молоток Джона, который валялся на ковре, внезапно взмыл и повис в воздухе, то наклоняясь, то описывая зигзаги, то подпрыгивая – прямо как в сказочном детском фильме восьмидесятых годов. Я не в силах была отвести от него взгляда – такой меня охватил ужас. «Все, – сверкнуло в сознании. – Это конец». Я замерла, а мозг продолжал лихорадочно работать. «Он будет меня истязать… Нет, сперва изнасилует… Нет‑нет, сначала убьет, а потом уже надругается…» Я столько раз ошибалась в Игреке, что все казалось возможным. Я напряженно ждала его удара, гадая, сумею ли продержаться до приезда полиции, что они подумают, увидев на полу почти голую женщину, которая борется сама с собой…

Но удара не последовало.

Он не напал на меня и больше не произнес ни единого слова.

Он выпустил молоток, и тот с глухим стуком упал на пол. Я слышала его неторопливые шаги по направлению к двери, видела, как задвижка сдвинулась в сторону. Дверь распахнулась и захлопнулась. У меня началась истерика. Я попыталась поднять Джона, но он не мог сдвинуться с места. Рыдая в голос, я кинулась на кухню принести ему воды. Когда я вернулась в гостиную, по ее окнам уже метались синие и красные огни полицейской машины. Я бросилась к дверям, распахнула их и первому же копу крикнула, захлебываясь слезами: «Быстрее… скорую!»

Потом вернулась в гостиную, прикрыла Джону живот полотенцем и опять опустилась на пол рядом, пытаясь сообразить, что я расскажу людям о своей жизни.

Эпилог

Было бы неверно назвать Джона парализованным. У него сохранилась чувствительность в ногах, а правая лодыжка даже может сгибаться. Если бы его парализовало, он не ощущал бы этой дикой боли в копчике, которая терзает его днем и ночью. Но он не может ни стоять, ни ходить, так что всю оставшуюся жизнь ему предстоит провести в инвалидном кресле. Это стало ясно вскоре после операции. К счастью, он может читать и писать и, если к следующей осени боли прекратятся, сможет возобновить преподавание. Он ждет этого с надеждой и радостью. Вообще Джон очень изменился, можно сказать, стал абсолютно другим человеком. Как ни странно, но у этой страшной истории оказалась и положительная сторона. Но сначала я расскажу, что было после столь эффектного финального выхода Игрека на сцену.

Попытайтесь представить себя в образе полицейского, который первым оказался на месте происшествия. Вас вызвали для расследования случая незаконного проникновения в дом, но вы застаете в доме только двух его законных хозяев. Один из них имеет серьезные повреждения в результате падения с высоты и ничего не может объяснить. Вторая встречает полицию топлес и находится в истерическом состоянии. Она заявляет вам, что в дом проник некий мужчина, что хозяева дома его знают и что всего несколько минут назад он ушел – пешком, не на машине. И тотчас добавляет, что искать этого человека в прилегающем к дому районе совершенно бесполезно. Вы спрашиваете: «В какую сторону он побежал?» Вам говорят: «Это не имеет значения». Вы начинаете размышлять, что же здесь происходит на самом деле: не является ли это обычной семейной ссорой? Не замешаны ли здесь наркотики? И приходите к мысли, что рыдающую женщину необходимо доставить в участок.

Итак, Джона срочно отвезли в больницу, а я провела шесть часов в городской тюрьме. Мне так и не предъявили никакого обвинения, скорее всего, просто не знали, в чем меня обвинить. По‑моему, они не считали меня преступницей, но явно не знали, что делать. На следующее утро меня начал допрашивать детектив Пол Лабор. К чести Пола, он ни разу не усомнился в рассказанной мною истории (хотя и признался, что мало чем может помочь).

Понимая, что стоит на кону, я объяснила ситуацию следующим образом. Я сказала детективу Лабору, что вторгшийся в наш дом человек был моим пациентом. Это сразу устраняло все подозрения относительно моих мотивов. Я догадалась не использовать слово «невидимый» – до меня вдруг дошло, почему Игрек так настойчиво возражал против легкомысленного употребления этого слова. Стоило мне его произнести, как он отказывался продолжать разговор. Вместо этого я сказала, что этот пациент рассказывал мне о том, как он проникал в чужие жилища, и что он поразительно искусно маскируется, что позволяет ему быть незаметным в городской обстановке. Я упомянула об истории с «крутыми парнями» в Миннеаполисе, и власти сразу подтвердили, что этот случай действительно имел место.[74]Я описала события предыдущего вечера как можно более точно, опять же избегая слова «невидимый» (я говорила что‑то вроде: «Мы не могли как следует его разглядеть»). Еще я предложила Полу расспросить Джона, как только тот придет в себя после срочной операции на позвоночнике, еще до того, как мы с ним увидимся. Мне было трудно на это решиться, поскольку Джон отчаянно нуждался в моей поддержке. Но моя мысль оказалась очень правильной – Полу понадобилось провести с Джоном всего пять минут, чтобы убедиться в совпадении наших показаний.[75]Думаю, иначе они никогда бы нам не поверили. Полиция не обнаружила никаких улик, кроме сломанной щеколды на задней двери нашего дома. Снятые с молотка отпечатки пальцев тоже ничего не дали – в базе данных ФБР таких не значилось.

Охота за Игреком продолжается и по сей день, но ведется ни шатко ни валко. Видимо, власти потеряли интерес к этому делу.

И вот что интересно. Если сложить время всех моих сеансов с Игреком, получится больше четырех суток. И, несмотря на это, я не узнала о нем ничего существенного. Я знала его имя, но оно очень распространенное и, скорее всего, вымышленное. У меня имелся номер его сотового телефона, но он был зарегистрирован на давно умершего человека. Я не знала ни точного адреса Игрека, ни места его рождения. Он платил за все наличными. Я передала полиции все кассеты с нашими разговорами и электронные письма с моими записями, и следователи тщательно изучили их в поисках малейшего намека на личность этого человека. Но каждый раз, когда они натыкались на какой‑то полезный факт, ему неизменно противоречило то, что Игрек говорил позднее. Похоже, он сознательно вводил нас в заблуждение.

Наибольшее значение следователи придавали изучению рассказов о работе Игрека в Чеминейде. Ведь после этого периода и началась его преступная деятельность. Но и здесь оказался тупик – все материалы об исследованиях на Гавайях оказались под строжайшим запретом. Университет не располагал сведениями о проекте, о котором говорил Игрек, а здание, где производились эти исследования, перестроили под общежитие женатых студентов. Опираясь на Закон о свободе информации, Джон попытался уточнить сущность научной работы, проводимой на средства из военного фонда, но полученные документы ясности не внесли. Все имена исследователей были вымараны, а тема исследований изложена настолько туманно и технически сложно, что оказалась практически недоступна пониманию. Мы не узнали ничего существенного, кроме того, что на Гавайях действительно работали над каким‑то военным проектом.

Столкнемся ли мы когда‑нибудь снова с Игреком? Первое время я очень боялась, что он проберется в больницу, поэтому почти все ночи проводила в палате у Джона. Но он так и не появился. А если и приходил, то мне об этом неизвестно. Понятно, что я настороженно воспринимала каждый подозрительный звук и движения, которые указывали бы на присутствие невидимого человека. Хуже всего было ночью. Я просыпаюсь по пять раз за ночь. Но раньше это случалось не меньше десяти раз, так что налицо некоторый прогресс.

Игрек по‑прежнему не выходит у меня из головы. Я должна бы его ненавидеть, но мне это не удается. Я видела все его дурные качества, но наряду с ними и то, что отличало его от других. Не стану отрицать, что он был мне интересен, пусть даже как отрицательный персонаж.

Примерно через полгода после падения Джона Игрек связался со мной в последний раз. Он прислал мне в офис почтовую открытку. На почтовом штемпеле был указан Голден, штат Колорадо, но он уверял, что пишет из Канады. Неужели он думал, что я не замечу этого расхождения? Мне надоело распутывать его ложь. На открытке были изображены все четверо членов «Битлз» в белых медицинских халатах, в окружении обезглавленных пупсов и оковалков сырого мяса. Не знаю, подтверждает ли это его расстроенную психику, или это просто извращенная шутка. Текст был написан синими чернилами мелким, очень четким почерком. Привожу этот текст.

«Виктория,

я очень сожалею о произошедшем. Я проник в ваш дом не для того, чтобы причинить какой‑то вред вашему мужу. Ему не следовало нападать на меня с молотком, но я прощаю его. Он и так пострадал. Тяжело вспоминать о том, как мы расстались. Вам, наверное, трудно без работы. Мне вас недостает, и надеюсь, что вы тоже скучаете обо мне. Во всем, что было, я виноват не меньше вашего, так что не терзайте себя упреками. Хотелось бы думать, что мы снова с вами увидимся, но я знаю, что этого не будет. Не все было хорошо между нами, но постарайтесь вспоминать меня без злости и обиды. Дела у меня здесь, в Монреале, идут хорошо. Очень помогает разветвленная схема линий метрополитена.

Vôtre ami,

Игрек».

Он до конца остался верен себе.

Джон, конечно, разозлился, когда я показала ему открытку от Игрека. «Он что, возомнил себя Ганнибалом Лектером?»[76]– сказал он. Но – к чести Джона – затем он согласился, что это писал больной человек, так что нечего над ним насмехаться, тем более что теперь он далеко. Думаю, Джон тоже простил его. После этой трагедии Джон очень изменился. Прежнее высокомерие и равнодушие к моим чувствам уступили место сознанию своей беспомощности и благодарности за то, что я всегда рядом и в любую минуту приду к нему на помощь – надену ему брюки, достану с антресолей нужную книгу, отвезу в туалет в ресторане. Он стал больше интересоваться моим настроением, прислушиваться к моему мнению. Мы на равных обсуждаем всякие житейские проблемы, но окончательное решение остается за мной. Он по‑прежнему тонко разбирается в людях, однако теперь охотнее мирится с их слабостями и недостатками, потому что стал более критично относиться к самому себе. И хотя его беспомощность крайне осложняет нашу жизнь, оказывается, порой и в трагической ситуации можно найти светлые стороны. Во всяком случае, наши отношения значительно изменились к лучшему.

Скажу откровенно, у меня было много причин для того, чтобы написать эту книгу, но главное – это необходимость заработать деньги. Мы с Джоном застраховали свою жизнь на крупные суммы, но нам и в голову не приходило застраховаться на случай инвалидности – при нашей умственной работе это казалось лишним. После его падения нам пришлось переоборудовать большую часть дома (включая обе ванные комнаты), устроить пандусы и подъемники для кресла. Джону необходимо лечение физиотерапевтическими процедурами, но многие из них недоступно дороги. У меня был единственный выход – опубликовать эту историю. Большую часть полученного аванса мы уже истратили, зато теперь Джон может передвигаться по дому и понемногу выздоравливает. Но мы оказались в крайне стесненных обстоятельствах. Выходит, Игрек не во всем ошибался.

Ну раз уж я решила быть откровенной, то пойду до конца. Я очень довольна этой работой не только из‑за денег. Я испытываю огромное удовлетворение от сознания, что мне все‑таки удалось написать историю Игрека, которую мне довелось услышать из его уст.

Хотел ли Игрек, чтобы эта книга появилась на свет? Вполне это допускаю. Я представляю себе, как он внимательно читает ее в каком‑то своем убежище и делает пометки на полях, скрупулезно отмечая малейшую неточность. Может быть, он еще пришлет мне письмо с просьбой повторно издать ее с его исправлениями. Да, Игрек не замечал в себе то, что другим бросалось в глаза, но ведь это свойственно почти всем нам. Пожалуй, только это и было в нем нормальным. Но я очень надеюсь, что – где бы он ни был – он читает эту книгу в одиночестве. У него врожденная потребность в одиночестве, и пусть он остается наедине с самим собой. Он еще не готов стать самим собой.

[1] Лонг Хьюи Пирс (1893–1935) – американский политический деятель, радикальный демократ. Намеревался участвовать в президентских выборах 1936 года, но был застрелен. Его биография стала основой для романа американского писателя Роберта Пена Уоррена «Вся королевская рать», а сам он стал прототипом героя романа Синклера Льюиса «У нас это невозможно» (вышел в свет в 1935 году). (Примеч. пер.)

[2]Звонки поступили в субботу в 2:55 и 3:03. Оба разговора записаны в субботу, 22 марта, в 8:55.

[3]Ежедневная газета города Остин. (Примеч. пер.)

[4]В квантовой механике принцип определенности предполагает, что акт измерения одной величины частицы – будь то ее масса, скорость или пространственное положение – мешает измерить остальные величины. Другими словами, сам процесс изучения объекта изменяет этот объект.

[5]Речь шла о двух прежних пациентках. В обоих случаях я приняла слишком большое участие в их проблемах (у одной они были связаны со смертью ребенка, а у другой – с изнасилованием, имевшим место во время пребывания в тюрьме). И в обоих случаях мне пришлось просить досрочно прервать лечение.

[6]Сообщения были получены в субботу в 3:00 и в 3:03 часа ночи. Оба сообщения записала в субботу, 5 апреля, в 9:58 утра.

[7] Нора Эфрон (1941–2012) – американский режиссер, продюсер, сценарист, новеллист, журналист, писатель и блогер. (Примеч. пер.)

[8]Примерно 1,83 м. (Примеч. пер.)

[9] Уилт Чемберлен (1936–1999) – американский баскетболист. (Примеч. пер.)

[10] Бюндхен Жизель (р. 1980) – бразильская супермодель, одна из самых известных в мире. (Примеч. пер.)

[11] Закхей (Ев. от Луки, XIX, 5–8: 11) – богатый иудей, начальник сборщиков податей, живший в Иерихоне. Его любопытство и желание видеть Христа были так сильны, что ради этого, будучи малого роста, он влез на смоковницу. (Примеч. пер.)

[12]Канадская хард‑рок‑группа. (Примеч. пер.)

[13]АНБ – Управление национальной безопасности. (Примеч. пер.)

[14] Метаматериал – композиционный материал. (Примеч. пер.)

[15] Когнитивный диссонанс – состояние психического дискомфорта индивида, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: идей, верований. (Примеч. пер.)

[16] Филип Киндред Дик (1928–1982) – американский писатель‑фантаст. (Примеч. пер.)

[17] Чеви Чейз (р. 1943) – американский актер, снимающийся преимущественно в эксцентрических кинокомедиях. (Примеч. пер.)

[18] Кевин Бэкон (р. 1958) – знаменитый американский актер. (Примеч. пер.)

[19]Английская поп‑рок‑группа, образованная в Бирмингеме в 1978 году. (Примеч. пер.)

[20] Меган Дениз Фокс (р. 1986) – американская актриса и фотомодель. Наиболее известна ролью Микаэлы в фильме «Трансформеры» и «Трансформеры: Месть падших». (Примеч. пер.)

[21] Дирк Вернер Новицки (р. 1978) – немецкий баскетболист, выступающий за команду Национальной баскетбольной ассоциации «Даллас Маверикс». (Примеч. пер.)

[22] Англ. Netflix Prize – открытое соревнование на лучший алгоритм предсказания оценки, которую зритель поставит фильму, на основе предыдущих оценок этого и других зрителей. (Примеч. пер.)

[23]Сокр. от англ. Lots of Laughs – «надорвешься от смеха». (Примеч. пер.)

[24]Когда я писала это замечание, у меня были некоторые домашние неприятности, и я проектировала свое раздражение на другие аспекты своей жизни. Это не слишком верное отражение моей профессиональной самооценки, поэтому не должно приниматься всерьез. Не думаю, что когда‑либо будет прочитано другими людьми.

[25]То есть при росте под два метра он весил не больше 80 килограммов. (Примеч. пер.)

[26] Икабад Крейн – герой фильма «Сонная Лощина» – готический фильм ужасов 1999 года режиссера Тима Бертона, (Примеч. пер.)

[27] Дэвид Финчер (р. 1962) – американский режиссер и клипмейкер. (Примеч. пер.)

[28] Малкольм Гладуэлл (р. 1963) – канадский журналист, поп‑социолог. (Примеч. пер.)

[29] Маппет – одна из кукол «Маппет‑шоу», англо‑американской телевизионной юмористической программы, созданной Джимом Хенсоном. Выходила в 1976–1981 годах. (Примеч. пер.)

[30] Мэри Деккер (р. 1958) – американская бегунья на средние дистанции, установила несколько мировых рекордов, окончила спортивную карьеру в 1999 году. (Примеч. пер.)

[31] Джон Белуши (1949–1982) – американский комедийный актер, сценарист. Скончался от передозировки наркотиков. (Примеч. пер.)

[32] Лен Байас (1963–1986) – американский баскетболист, выбранный под общим 2‑м номером на драфте НБА 1986 года клубом «Бостон Селтикс», скончался через два дня после драфта от передозировки наркотиков. (Примеч. пер.)

[33] Айк Тёрнер (1931–2007) – американский ритм‑н‑блюзовый музыкант и продюсер, один из основателей рок‑н‑ролла. Официальной причиной его смерти была объявлена передозировка наркотиков. (Примеч. пер.)

[34] Амиши, они же аманиты или амманиты – протестантская религиозная деноминация. Амиши отличаются простотой жизни и одежды, нежеланием принимать некоторые современные технологии и удобства. (Примеч. пер.)

[35]Один мой коллега объяснил мне, что Игрек ошибается. На самом деле это племя называется тараумара.

[36] Ричард Прайор (1940–2005) – американский комедийный актер, писатель, социальный критик. (Примеч. пер.)

[37] Дэвид Блейн Уайт (р. 1973) – американский иллюзионист. (Примеч. пер.)

[38] Роберто Дюран (р. 1951) – канадский боксер, признанный лучшим легковесом XX века, начал выступать в 1968 году, закончил карьеру в 2001 году. (Примеч. пер.)

[39] Карте р ‑младший Джеймс Эрл «Джимми» (р. 1924) – 39‑й президент США (1977–1981) от Демократической партии. (Примеч. пер.)

[40] Эчеверриа Альварес Луис (1922–1976) – мексиканский государственный и политический деятель, президент Мексики с 1 декабря 1970 по 30 ноября 1976 года. (Примеч. пер.)

[41] Джейн Гудолл (р. 1934) – посол мира ООН, приматолог, этолог и антрополог из Великобритании. Более 45 лет посвятила изучению социального поведения шимпанзе в Национальном парке Гомбе‑Стрим в Танзании. (Примеч. пер.)

[42]Я подумала, что этой фразой он хотел вернуться к нашему предыдущему разговору, но он даже не взглянул на меня.

[43] Малая лига – бейсбольная лига для мальчиков и девочек 8–12 лет. (Примеч. пер.)

[44] «Набиско» – пищевая компания в США. (Примеч. пер.)

[45] Джимми Баффет (полное имя Уильям Джеймс «Джимми» Баффет, р. 1946) – талантливый американский певец, автор песен, кинопродюсер, предприниматель. Джимми очень популярен, как, впрочем, и его музыкальный коллектив Coral Reefer Band. (Примеч. пер.)

[46] Джастин Дрю Бибер (р. 1994) – канадский поп‑R&B‑певец, автор песен, музыкант, актер. (Примеч. пер.)

[47] Мариано Ривера (р. 1969) – американский бейсболист панамского происхождения. (Примеч. пер.)

[48] Национальное общество почета – школьная организация США, созданная для объединения хорошо успевающих учеников. (Примеч. пер.)

[49] Райс (Университет Уильяма Марша Райса) – частный исследовательский университет США, расположенный в Хьюстоне, штат Техас. (Примеч. пер.)

[50] Элизабет Хасселбек (р. 1977) – американская журналистка, телеведущая, актриса и софтболистка. (Примеч. пер.)

[51] «Нефть» – фильм, снятый в 2007 году по мотивам романа Эптона Синклера Oil, написанного в 1927 году. (Примеч. пер.)

[52] Стипендия Родса – международная стипендия для обучения в Оксфордском университете. Учреждена в 1902 году Сесилем Родсом для студентов из Британской империи, США и Германии. (Примеч. пер.)

[53]День независимости США – день подписания Декларации независимости США в 1776 году, которая провозглашает независимость США от Королевства Великобритания. Празднуется в Соединенных Штатах Америки 4 июля. (Примеч. пер.)

[54]Семейство программно‑аппаратных комплексов студий звукозаписи для Mac и Windows, производства компании Digidesign. (Примеч. пер.)

[55] Винс Гуаралди (1928–1976) – американский джазовый пианист итальянского происхождения. (Примеч. пер.)

[56] «Славные парни» – американский художественный фильм, криминальный байопик режиссера Мартина Скорсезе, премьера которого состоялась в 1990 году. (Примеч. пер.)

[57]Думаю, Заг ссылался на Уильяма Яна Миллера из Мичиганского университета. Это заставляет полагать, что Игрек говорил правду о том, что помнил.

[58] Джон Уэйн (урожденный Мэрион Роберт Моррисон, 1907–1979) – американский актер, которого называли королем вестерна. (Примеч. пер.)

[59] Рене Декарт (1596–1650) – французский философ, математик, механик, физик и физиолог. (Примеч. пер.)

[60] «Один процент» – это преступная банда мотоциклистов, которые постоянно участвуют в преступной деятельности. (Примеч. пер.)

[61] Бэзил Рэтбоун (1892–1967) – английский актер, в период с 1939 по 1946 год сыгравший Шерлока Холмса в многосерийном фильме по рассказам Конан Дойла. Его имя стало прочно ассоциироваться с этим популярным героем. (Примеч. пер.)

[62] Корпус‑Кристи – город в США, в южной части штата Техас, на побережье Мексиканского залива. (Примеч. пер.)

[63] Эмбиент – стиль электронной музыки, основанный на звуковых модуляциях. (Примеч. пер.)

[64] Апофения – переживание, заключающееся в способности видеть структуру или взаимосвязи в случайных или бессмысленных данных. (Примеч. пер.)

[65] Социопат – термин, который используется для обозначения лиц, страдающих диссоциальным расстройством личности. (Примеч. пер.)

[66]В США термин «Капитолий» употребляется для здания, где проводят свои заседания законодательные органы государства, штата или территории. (Примеч. пер.)

[67] Конан Кристофер О'Брайен (р. 1963) – американский комик, телеведущий, сценарист. (Примеч. пер.)

[68] Эдриен Броуди (р. 1973) – американский актер и продюсер. (Примеч. пер.)

[69] Реконструкция – период в истории США после окончания Гражданской войны, с 1865 по 1877 год, в который происходила реинтеграция проигравших в войне южных штатов Конфедерации в состав США и отмена рабовладельческой системы на всей территории. (Примеч. пер.)

[70] Джефферсон Финнс Дэвис (1808–1889) – американский военный и политический деятель, первый и единственный президент Конфедеративных Штатов Америки. (Примеч. пер.).

[71] Солипсизм (от лат. solus – «единственный» и ipse – «сам») – радикальная философская позиция, характеризующаяся признанием собственного индивидуального сознания в качестве единственно несомненной реальности и отрицанием объективной реальности. (Примеч. пер.)

[72] Брюс Спрингстин Фредерик (р. 1949) – американский рок‑ и фолк‑музыкант и автор песен. (Примеч. пер.)

[73] «В луче света» – документальный фильм 1992 года о величайших и классических примерах работы кинооператоров с 1895 по 1990 год. (Примеч. пер.)

[74]К сожалению, суд Миннесоты не принял к сведению мои последующие показания об этом случае. Как следует из рукописи, обвиняемый все еще находится в тюрьме и ожидает срока подачи апелляции.

[75]Интересно, что Джон уверяет, будто он называл Игрека невидимым на первой же встрече с полицией. К счастью, они никогда не задавали ему об этом вопросов – но во время разговора Джон находился под воздействием довольно сильных седативных средств. Возможно, они приняли его за накачавшегося наркотиками паникера. Но, скорее всего, они приняли его рассказ за правду, так как у него не было причин лгать им.

[76] Ганнибал Лектер – вымышленный персонаж, фигурировавший в четырех романах Томаса Харриса и их экранизациях. (Примеч. пер.)