Действующие лица 28 page. Должно быть, боль проявила понимание и умерилась достаточно, чтобы сквозь гул, стоявший в ушах, прорвался голос

Должно быть, боль проявила понимание и умерилась достаточно, чтобы сквозь гул, стоявший в ушах, прорвался голос. Он уже некоторое время вещал. Я сосредоточился. Слова сложились.

– …дерьмо имперское, – договорил Волк.

Я смотрел на него и не помнил, чтобы вскидывал голову. Как это вышло? Когда Волк встряхнул меня за волосы, я сообразил, что это он так придумал оторвать ее от земли.

Одной загадкой мироздания стало меньше.

– Молодец, – похвалил Волк. – Хочу, чтобы ты оценил дальнейшее в полном сознании.

Он толкнул мою башку обратно на землю – как будто мне было дело до этого – и сунулся мне за спину. Затем я услышал вздох стали, покидающей ножны: Волк вытянул клинок Дегана, после чего выпрямился и отступил, чтобы мне было видно.

Он держал меч Дегана легко и свободно. Небрежно.

Я сам удивился, когда заговорил.

– Наверно, теперь уже никакой неловкости с чужим мечом, – каркнул я. – У тебя их перебывало столько, что уже все равно.

Волк недовольно поморщился.

– Ты задал мне работы, Серый Принц. Теперь придется изловить Бронзу, пока он не вернулся в империю. Да и ладно! – пожал он плечами. – Еще один отрезок пути. Неважно, конец уже близок. – Он подцепил меня носком, перекатил на спину и направил мне в грудь острие меча. – В самый раз прикончить тебя его клинком, учитывая… все обстоятельства.

– Зачем? Чтобы под занавес подразнить его моей кровью?

– Что? – На лице Волка отразился ужас. – Ни в коем случае. Бронза – мой собрат по оружию, с какой мне стати…

Но облако желтого порошка, окутавшее его голову, заткнуло ему пасть.

Волк резко развернулся, присел и рубанул по теням мечом Дегана. Клинок не встретил ничего, кроме воздуха, а мечник задохнулся и закашлялся в облаке, которое быстро оседало.

От уличного мрака отделилась сероватая фигура с длинной тонкой трубкой в руках. Волк потер глаза, издал рык и тронулся вперед. Ариба, стоявшая в десяти шагах, не шелохнулась.

Меня замутило, и не только от удара по голове. «Нет, – подумал я. – Не стой столбом! Он Деган. Проваливай к черту!»

На третьем шаге Волк затряс головой, словно пытаясь ее прочистить; на шестом стал задыхаться. На девятом его зашатало. Но он все шел. Ариба сделала большие глаза и поспешно отступила.

Дегана трудно убить, будь он неладен.

Волк зарычал. Он воздел меч Дегана, и в слабом свете сталь была больше похожа на крапчатый туман. Ариба, в свою очередь, обнажила знакомый кинжал. Кромка, которая короче, сочилась тенями.

Я попытался оттолкнуться от земли, подобрать под себя ноги и руки. Получилось, но плохо. Я худо-бедно встал на четвереньки, когда Волк прыгнул на нейяджинку.

И умер почти мгновенно.

Я думаю, что немалую роль сыграл яд, и все же действия Арибы были чистой поэзией. Она уклонилась от удара и первой перехватила ему горло клинком. Волк, повалившийся наземь, не шевельнулся, не захрипел, не вздрогнул. Он просто лежал уже мертвый.

Я все еще пялился на его труп, когда Ариба опустилась на колени рядом.

– Он был глупцом, – заявила она, помогая мне сесть и привалиться к стене. Убедившись, что я не упаду, она переключилась на мою ногу. – Никогда не трать время на беседы с объектами. Когда пора убивать – убей. Проволочка делает тебя уязвимым.

Она отвернула голенище моего сапога, приподняла штанину. Я скривился, удивленный тем, что лишь сейчас почувствовал боль.

– Глупец, – снова буркнула Ариба.

Я сидел и смотрел, как она склонялась над моей ногой. Ткань, прикрывавшая лицо, свисала свободно, так и распущенная с того момента, когда Ариба воспользовалась духовой трубкой. Я видел ее затененный профиль. Ей шло.

– Ариба…

– Тебе везет, – перебила она. – Похоже, что колено не пострадало всерьез. Хотя рана грязная. Потом придется хорошенько промыть и зашить. Сейчас можно перевязать тряпьем от покойника…

– Что ты здесь делаешь?

– Я нейяджинка.

Как будто это было универсальное объяснение.

– Я знаю, кто ты такая, но это не ответ на вопрос.

– Отличный ответ, – возразила она, осматривая мое плечо. – Ты видишь в темноте. Я – нет. Если хочу научиться, должна охранять.

– Но я же сказал…

– Это не важно. – Она вынула нож и принялась срезать пуговицы с застегнутого дублета. – Нейяджины сперва не умели скрываться от джиннов, но научились. Мы выяснили, как это делается. Если ты не знаешь, как устроено твое зрение, то это не означает, что так и не разберешься.

Она обнажила мое плечо, и я задохнулся от боли. Крови будь здоров.

– Я думал, что ты решила не оставаться в Эль-Куаддисе, – проговорил я, пытаясь отвлечься. – Что бросишь школу и уйдешь.

– Так было до того, как я ее унаследовала, – холодно ответила она.

– Извиняться за это не стану. – Я поморщился, и манипуляции здесь были ни при чем.

– А что, я просила? Я первой напала на деда. Он был мне родней, но его дела и замыслы… – Она покачала головой. – Он, может быть, и хотел как лучше, но его поступки? Я не могла допустить, чтобы он повел клан по этому пути. Если бы ты не убил его, то убила бы я. Другого выхода не было.

Она отошла к телу Волка, отрезала кусок материи от одежды и вернулась.

– Итак, отныне ты глава здешних нейяджинов? – спросил я, когда Ариба устроилась рядом и начала складывать тряпицу.

– Не совсем. – Ее рот превратился в узкую щелку. – В роду я последняя, но у меня нет дедовой репутации. Думаю, что некоторые уйдут. Еще пара может оспорить мое главенство.

– Справишься с ними?

– С одним – да. С другим, наверное, нет. Но это не важно. Я не останусь.

– Но ты же сказала…

Мои дальнейшие слова превратились в страдальческое шипение, поскольку Ариба прижала к моему плечу матерчатый валик и прикрыла его дублетом.

– Я сказала, что являюсь нейяджинкой и унаследовала дедову школу. Это правда. Но если я останусь, школа развалится и погибнет. Я лучше заберу ее с собой и начну заново в другом месте.

Помимо боли, внутри у меня екнуло.

– Где это – в другом месте?

Самодовольная улыбка.

– Ну как же? Разумеется, там, куда отправишься ты со своим темным ви́дением.

– В Илдрекке, что ли?

– Ты собрался в Илдрекку? Значит, там.

– Но ты не можешь…

– Ты потерял много крови и чуть не лишился жизни, – ее окровавленный палец лег мне на губы, – поэтому выражусь проще некуда. Ты нужен мне. Живым. Пока ты жив, у меня есть шанс не только оправдать мой род, но и возродить нейяджинов благодаря твоему ви́дению. Я же сказала, что дед был прав и только в методе ошибся. Если это означает, что мне придется последовать за тобой в Илдрекку, то быть по сему. Не только ради семьи, но и ради меня: я все еще у тебя в долгу.

– Мы квиты, – покачал я головой.

– Да, по части смертей, но по части спасения? Нет. Для моего спасения ты сделал гораздо больше, чем просто кого-то убил, и я этого не забуду.

Я представил возвращение в Илдрекку с караваном джанийских ассасинов в поводу. Или даже с одним-единственным. Да, это произведет фурор…

Но может быть кстати.

– Идем, – позвала Ариба. – Мы засиделись. Я должна доставить тебя к твоим людям, чтобы за тобой присмотрели.

– Мне нужны мечи, – сказал я, указав на труп Волка. – И веер.

– Не в такой же ты нужде, чтобы… – Ариба помрачнела.

– Нет, – перебил ее я, – не в этом дело. У меня тоже долги, их нужно отдать.

Ариба оценила немногочисленные трофеи и вздохнула. Пока она собирала их и делала примитивную перевязь из одежды и кушака Волка, я запахнул дублет, сколько смог, и заставил себя подняться. Нога горела, голова кружилась, но я понимал, что нам ничего не добиться, если я не сумею идти. Лучше решиться сразу.

Я вытряхнул из шейного кисета два зерна ахрами и сунул в рот, стараясь не замечать медного привкуса моей же крови, смешавшегося с дымком.

Когда Ариба подошла с веером в руке и нагруженная упакованными мечами, я смотрел на жемчужные небеса поверх дворовых колодцев. Рассвет вошел в полную силу.

– Как мы пойдем в таком виде по городу? – спросил я, пока Ариба подставляла мне плечо и обвивала свободной рукой. – Про ворота и вовсе молчу. Мысли-то есть?

– Конечно, – улыбнулась она. – Или я перестала быть нейяджинкой?

Дверь распахнулась на ржавых петлях, издав пронзительный скрип, который разнесся по безлюдному залу до самых стропил. Звук спугнул птиц, которые там гнездились, и я увидел нескольких голубей, а также кого-то, похожего на сову. Птицы метнулись в большую прореху, занимавшую добрую треть крыши и часть стены.

Я осмотрел пустынное, пыльное помещение и чуть не чихнул.

– Это и есть Казарменный зал? – обратился я к Дегану.

– Что? – не понял он, толкая внутрь вторую створку. – Ах, зал! Нет, этот намного старше. – Он отступил и вытер о штаны руку, прозревая былое за парившими перьями и косыми лучами утреннего солнца. – Здесь возник орден Деганов.

Мы вышли из Эль-Куаддиса три недели назад и теперь находились восточнее Илдрекки. До нее было два дня пути – а может быть, пять. Я не был уверен, потому что мы уже несколько дней как сошли с дороги, которая тянулась вдоль побережья, и двинулись через сельхозугодья, пастбища и дальше, в каменистые холмы. Мы оказались между портовым городом Никерией и столицей, но попроси меня кто показать наше местонахождение на карте, я в лучшем случае ткнул бы в какой-нибудь приморский отрог Эонийских холмов. Зато мне было понятно, что эти крепостные руины навряд ли отмечались хоть на одной карте лет двести, а то и больше.

Птицеловку я выслал вперед с поручениями. Она не обрадовалась, но мне было нужно, чтобы кто-нибудь прибыл в Илдрекку пораньше и оценил, насколько ухудшилась ситуация за время моего отсутствия, а к моему возвращению представил отчет. Вдобавок я знал, что Деган всячески стремился оградить свою встречу с орденом от посторонних. Он предпочел бы и вовсе пойти один, но у меня остался его меч – он даже теперь отказался его забрать, – хотя я переложил его в скатку постельного белья и не носил при нем. Слишком много соли на старые раны. Но я все равно подозревал, что он не взял бы меня, когда бы не то обстоятельство, что именно я вернул мечи Стали и Слоновой Кости, не говоря о законах. Ладно – «вернул» с той оговоркой, что ко двору «Тени Ангела» их тащила Ариба, как и меня самого, после чего растворилась в сумерках. С тех пор я о ней не слышал, однако не удивлялся этому, – в конце концов, она была нейяджинкой.

Что касалось Тобина и его труппы, то они отправились домой кружным и, вероятно, доходным путем. Тот факт, что сыгранная пьеса могла привести к их выдворению из Эль-Куаддиса, не удержал отдельных сельских шейхов и даже провинцию Бег от предложения оплатить им дорогу в обмен на частные выступления. Как выяснилось, в глубинке не особо скрывали интереса к запрещенным пьесам. А уж коль скоро их исполняла имперская труппа, то любопытство только разгорелось. Мамаша Левая Рука устроила все за откат, который, как мне сказали, был скромным для ее алчности. Меня уведомили, что в имперскую столицу труппа вернется следующей весной – возможно.

А потому дорога домой радовала безмятежностью и быстротой. До сего момента.

– Но ты же говорил, что вас создал Люсиен? – напомнил я, опасливо шагнув внутрь.

Голые стены красного и серого камня почти на три этажа вздымались к островерхому потолку. Окна были высокие и узкие, давным-давно лишенные стекол в вытянутых створках. Друг против друга на полпути через зал стояло два массивных камина. Правым недавно пользовались, хотя огонь, должно быть, скрадывался обширным пространством. Возможно, здесь хоронились бандиты, но вероятнее – одинокий пастух. Немногочисленные предметы мебели стояли как попало вкупе с изрубленными остатками длинного стола на козлах. Казалось, что все это понанесли уже после.

– Я думал, что император выбрал место… побогаче. Или хотя бы поудобнее.

– Тайное общество воинов не создают во дворе Дворца Полумесяца, – ответил Деган, подняв и поставив стул. Ножка подломилась, и тот шатался. – Весь смысл пойдет насмарку. Особенно если все его члены – люди знатные или, по крайней мере, известные во дворце. Лучше заняться этим подальше от имперского города, где некому ни шпионить, ни любопытствовать.

– Но почему здесь?

– А что? – Деган повел плечами, поправляя сверток с мечами на правом. – По-моему, никто и не спросил. Нам было велено явиться, и мы пришли. Так у нас было заведено.

– Не то что нынче, – отозвался я и углубился в зал, немного прихрамывая.

Даже после недельной лежки на спине в Нижнем Городе и регулярных визитов лекарей и Ртов, которых отряжала Мамаша, нанесенная Волком рана отзывалась с утра скованностью в ноге. Я надеялся, что дома это пройдет, но начинал сомневаться.

– О нет, орден продолжает внимать, – возразил Деган и похлопал по свертку. – Когда призыв громок или ставки достаточно высоки.

– Как сейчас, например, – послышалось из дальнего конца помещения.

Мы отреагировали: я присел, положив руку на рапиру, а Деган поворотился и улыбнулся.

– Все думал, придешь ли ты первой, – молвил он.

– С чего бы мне менять привычки?

В небольшом арочном проходе возле стены стояла дородная женщина с жесткими волосами, темной кожей и непринужденной улыбкой. Она была в дорожном платье, но дорога была явно не нашего толка, иначе бы та не надела расшитой туники, украшенной бисером, штанов для верховой езды с ластовкой из кожи ягненка и плаща, который на вид казался сшитым не то из тончайшего льна, не то из грубейшего шелка. Наряд, уместный скорее в загородном имении, чем среди дикой природы. Единственной вещью, которая выдавала ее принадлежность к здешнему кругу, была изношенная, выцветшая шляпа, сбитая на затылок, но знавшая лучшие времена и некогда тоже прекрасная. Сейчас эта шляпа выглядела старой подружкой.

– Рада свидеться, Бронза, – произнесла женщина на ходу.

Ее плащ развевался легко, не уступая походке. Я увидел у нее на боку длинный треугольник клинка, сильная часть которого на стыке с гардой достигала в ширину добрых шести пальцев, а то и больше. Рукоять была простая – черного дерева, с закругленным навершием; гарду украшал полумесяц, обращенный рогами вперед и сделанный из медово-желтого металла.

– Латунь, – сказал Деган.

Он развернулся к ней лицом, но не тронулся с места. Она поняла и остановилась дальше, чем, по моему мнению, хотела. Улыбка чуть просела с углов.

– Что, такие глубокие сомнения?

– Такая осторожность.

Латунь смерила его оценивающим взглядом.

– Может, оно и к лучшему. – Она посмотрела на меня. – А ты?

Я собрался брякнуть, что «типа не при делах», но вместо этого представился:

– Дрот.

– Серый Принц? – Латунь изогнула бровь.

Я повернулся к Дегану.

– Что тут скажешь? – Тот самодовольно лыбился. – Ты знаменит.

– Или печально известен. – Латунь рассмеялась легко и вкрадчиво. – Поверь, за последние месяцы Медь наградила тебя не одним метким эпитетом.

Вот как? Надо же!

– Он под моей защитой. – Деган стал серьезным.

– Замечательно, но кто защитит тебя? Вот вопрос. – Латунь подняла сложенный лист – одно из посланий, которые Деган направил своим товарищам, как только мы пересекли границу. – Все это славно, но ты понимаешь, что для иных твои слова не важнее бумаги, на которой они написаны.

– Я знаю. Но у меня не было выбора.

– Бронза, выбор всегда есть.

В эту секунду между ними произошло что-то, чего я не уловил и не мог надеяться постичь. Что-то, воззвавшее к двум столетиям войн, междоусобиц и семейных связей. Я подозревал, что понять это мог только Деган.

Мгновением позже Бронза кивнул и отвернулся. Латунь вздохнула. Потом указала на сверток:

– Ты и правда его нашел? Меч Слоновой Кости?

– И законы.

– Их тоже? – Латунь ошеломленно шагнула ближе и разинула рот. – Бронза, ты ничего не сказал о законах.

– Разве я мог обойтись без крупного сюрприза? – Деган улыбнулся.

– А можно мне…

– Конечно.

Деган положил свою ношу на пол, развязал кожаные шнурки и раскатал сверток. Латунь уставилась на три меча и сломанный веер, прошептала молитву.

– Серебро и Сталь тоже здесь? – спросила она, немного помедлив.

– Со Сталью долгая история.

– А с Серебром?

Деган покачал головой. Я так и видел, как он входит в мою комнату спустя две ночи после того, как я очнулся в Нижнем Городе. С мечом Серебра, зажатым в руке, и весь забрызганный чужой кровью. Он не хотел рассказывать, как выследил этот меч, с которым разгуливал Волк при нашей первой встрече.

– Доложу сразу всем, – сказал Деган.

– Понимаю. – Латунь опустилась перед оружием на колени и потянулась за мечом Слоновой Кости.

– Торопимся? – донесся голос от главного входа.

Мы подняли глаза и увидели в дверях трех Деганов. Одного я помнил с дознания по поводу исчезновения Дегана. Это был Золотой Деган. Второго не знал.

Третьей была Медь.

Она зловеще улыбнулась мне. Я притворился, что не заметил.

– В осмотре нет никакой беды, – сказала Латунь, но все же не прикоснулась к оружию.

– Беда неизбежна, если ты купишься на предложения, которые Бронза приготовил для ордена, – возразил Золото.

Он направился к нам – элегантный, не дюжего сложения, однако сразу представший хозяином помещения, едва вошел. Посеребренные волосы, аспидные глаза, выверенная повадка; я почувствовал, что ни в жизнь не сел бы играть с ним за одну доску.

– Не забывай, сестра, зачем мы здесь: Железо и Серебро мертвы, Сталь пропал, а в руках нашего падшего брата вдруг удобнейшим образом появляется меч Слоновой Кости? Без крови и смертоубийства не соберешь столько клятвенной стали. – Он остановился и посмотрел на Дегана. – Или тебе это удалось, брат?

– Я тебе больше не брат, – ответил Деган, опустив голову и глядя на Золото исподлобья. – Я выбросил мой меч.

– Весьма удобно для тебя, коль скоро мы не сможем его изучить. И где бы он мог быть?

Я заставил себя смотреть на Золото и не глядеть ему за спину на двери, двор и моего мула. Тот, если и заметил, не показал виду.

– В надежном месте, – ответил Деган.

– Конечно, не сомневаюсь. – Золото соблаговолил взглянуть на меня. – Кто на рапире?

– Дрот, – вмешалась Медь, становясь рядом с ним. – Помнишь? Тот самый, что врал нам о Железе.

– Ах да. Не признал. Что ты здесь делаешь, вор?

– Я его попросил, – сказал Деган, выступив вперед и не дав мне ответить. – Без Дрота у нас бы не было ни одного меча, не говоря о законах. Это он отобрал их у Стали.

– Он? – Впервые за все время Золото посмотрел на меня с искренним удивлением. – Хочешь сказать, что Сталь тоже мертв, а убил его вот этот?

– Как видишь, он здесь.

– А Стали нет. Очередное удобное стечение обстоятельств, брат.

– Остынь, Золото. – Латунь тоже шагнула вперед. – Трибунал пока не начался. Нам еще ждать остальных.

– И то правда. – Золото оглянулся на своих спутников и снова приковался взором к нам. – Хотя не проще ли будет для всех, если мы вынесем приговор прямо сейчас? Назовем полевым судом, если угодно, и разберемся по-быстрому. Сэкономим общее время. – Он улыбнулся. – Может, проголосуем руками?

– Или сталью, – отозвалась Латунь, положив ладонь на эфес.

Деган, стоявший рядом с Медью, осклабился.

– О, не советую этого делать, сестра, – молвил он, взявшись за собственное оружие.

Стальная лента гарды была испещрена белыми вкраплениями, но я не понимал, что это такое. Жемчуг? Кость? Белые опалы?

– Нет, этому не бывать, – прогромыхал голос позади них. – Если в такой компании обнажится сталь, то неизвестно, кто останется цел.

В зал вошел человек-гора – достаточно высокий и широкий, чтобы дверной проем выглядел маленьким. Он был смуглый, с крупными и бесстрастными чертами лица, с огромным мечом, который покоился на плече. На нем была незатейливая туника в коричневую и зеленую полоску, подвернутые портки и наголовная повязка, казавшаяся до боли знакомой. Поперечина гарды и кольцо были из простого металла, в который были встроены осколки чего-то серого и неопознаваемого.

– Что за амбал? – шепотом спросил я, наклонившись к Дегану.

– Камень. Брат Стали.

– Брат? – У меня вдруг сперло в зобу дыхание.

– Понимаю. Мне он тоже всегда казался грозным.

– О, замечательно. Какое облегчение.

Золото перевел взгляд с нас на Камня и улыбнулся.

– Справедливое замечание, брат. Я пристыжен. – Он коротко поклонился Камню и обратился к своим спутникам: – Предлагаю передохнуть, пока не подтянулись остальные.

Все трое дружно отправились в угол.

– Это оппозиция, насколько я понял, – заметил я.

– Вроде того, – согласилась Латунь. – Золото чу´ток до деганской крови с тех пор, как мы потеряли Кость.

– Кость?

– Они были вместе, – пояснил Деган. – Золото тяжело перенес ее смерть. Пообещал карать всякого Дегана, который пойдет по стопам Слоновой Кости.

– То есть тебя.

– Да, теперь меня. – Деган глубоко вздохнул. – Тебе придется уйти.

– Черта с два!

– У тебя нет здесь никаких прав. Никакого голоса. Уходи, пока не прибыли остальные.

– Не для того я проделал такой путь, чтобы развернуться и уйти. Я пришел потому…

– Я знаю, почему ты пришел, – перебил меня Деган. – И ценю это. Но если останешься, то тебя в лучшем случае вышвырнут.

– В лучшем? – вмешалась Латунь. – Да ладно, Бронза, я не думаю…

– Зато я думаю, – огрызнулся Деган. Он взял меня за плечо и подтолкнул в сторону, прочь от всех. – Ступай.

Это была почти мольба.

– Почему?

– Потому что, – Деган быстро осмотрел помещение и пригнулся ко мне, – ни один посторонний не должен знать того, что известно тебе. Они не потерпят, чтобы человек, который не является Деганом, был в курсе наших внутренних разногласий, не говоря об императоре и подлинной природе нашего служения. Если до Золота или кого-то еще дойдет, как много ты выяснил…

– Хочешь сказать, они убьют меня потому, что я много знаю? Так мне не впервой.

– Может быть, но в таком переплете ты не бывал. Они – другое дело. Ни споров, ни болтовни, ни торгов – прирежут, и дело с концом. Так уж у нас заведено. Сейчас самое время уйти, пока никто не подозревает о степени твоей осведомленности. Сваливай, пока не началось, чтобы вопросы повисли в воздухе.

– А твой меч? Что мне с ним делать?

– Забери с собой.

– Что? Но я думал…

– Если они завладеют моим мечом, – прошипел Деган, – то выяснят, что ты еще в долгу перед орденом. Я должен освободить тебя от него – от них. Я клялся, потому что знал, кем ты был и остаешься для меня. Они не поймут. Для них ты просто очередное орудие, и я этого не допущу. Бери мой меч и уходи.

Я посмотрел на Дегана и улыбнулся. Приятно услышать то, что хотел. Ради этого стоило пройти столько миль.

– Не могу. – Я покачал головой.

– Я не могу тебя оставить. – Деган стиснул зубы.

– И прогнать не можешь.

– Да ну? Старшина! – обратился Деган к Камню.

– Мм? – повернул тот свою массивную голову.

– Этот человек не Деган. Выведи его, пожалуйста.

– Черта с два! – Я выдернул руку из хватки Дегана.

– Давай шевелись, – велел Камень. Голос, вполне нормальный для обычного человека, казался тонким в его устах. – Не задавай мне трудов. Спроси у остальных – они тебе скажут, что я раздражаюсь от лишней работы.

Увернуться? Бежать? Отсрочить неизбежное? Но в зале было полно Деганов, и ожидались новые. Не биться же с ними, черт побери?

Я вздохнул и ссутулился.

– Сукин сын! – сказал я Дегану.

– И ты не кашляй, – откликнулся тот, когда я в сопровождении Камня направился к дверям.

Камень проводил меня через зал и по длинному коридору до входа в цитадель. Я остановился наверху лестницы, которая спускалась в главный внутренний двор, и заморгал на утреннем солнце. Камень встал рядом.

– Золото говорит, что ты убил Сталь. – Он обошелся без вступлений.

Я оцепенел.

– Это правда?

– Я…

– Не лги, малыш. Я пойму.

Разве я лгал? Формально – нет: последний штрих нанесла Ариба, однако это не означало, что я не старался сам. Улыбнись мне удача, он умер бы от меча Слоновой Кости, а не от клинка нейяджинки. Но было ли это важно? А главное, собирался ли я вилять перед лицом Волкова брата?

– Я приложил руку к его гибели.

– Признателен за правду, коли так, – хрюкнул Камень и откашлялся. – Я просто хочу, чтобы ты знал, покуда все не началось, что я не держу обиды за Волка. Уже нет.

– Если это имеет значение, то я не…

– Не имеет. – Он снова кашлянул. – Что бы ни говорил Волк, я сомневаюсь, что он вообще ставил Клятву превыше себя. – Деган взглянул на меня сверху, оскалив неровные зубы. – Я решил, что тебе надо знать.

– Я должен благодарить? Тогда спасибо.

– На здоровье. Теперь покинь это место, пока мне не пришлось тебя убить.

Конечно, я никуда не ушел. О да, я оседлал мула и стал удаляться от крепости, но только пока не уверился, что нет ни преследования, ни слежки. Затем, старательно избегая встречи с Деганами, которые все еще прибывали, я нацепил меч Бронзы и кружил по холмам, пока не сумел подобраться к месту с другой стороны.

Это было непросто. Крепость находилась на круче и нависала над узким проходом. С точки зрения обороны она была расположена превосходно, и я бы даже теперь не подошел к ней с войском против скромной дюжины Деганов. Но между войском и человеком на муле есть разница, а крепость уже давно никто не собирался защищать – подлесок разросся, линии обзора не разгружены. Я потратил какое-то время, но все же нашел для нас с мулом – а после только для себя – достаточно много козьих троп и пересохших ручьев, чтобы добраться до стены и пролезть через брешь вдалеке от ворот и главного двора.

Я лелеял призрачную надежду на пустое окно или дыру в стене или крыше, через которые мог бы следить за происходившим внутри, но действительность быстро положила конец этим мечтам. Без верхолазного снаряжения мне было не обойтись, и даже с ним я рисковал бы оказаться замеченным Камнем или другими Деганами во дворе. Поэтому я расходовал драгоценное время на изучение периметра главного здания, выискивая или сквозной проход, или доступ внутрь. Но как нарочно, все двери были либо заперты, либо открывались в коридоры и помещения, которые вели прочь от места, куда я хотел попасть.

Наконец, продираясь через непролазные заросли, когда-то бывшие садом, и изучая растрескавшуюся башню, которая высилась близко к залу и почти подходила для безрассудного прыжка, я их услышал – голоса. Слабейший, знаете ли, отзвук, мгновенно растаявший на ветру, но я взял след. Поискав и прислушавшись, я обнаружил источник. Это была трещина шириной в ладонь в наружной стене зала, проточенная семенем, которое нашло изъян в кладке, пустило корни и превратилось с годами в джанийский клен.

Трещина не пролегла по прямой и сузилась на глубине, но это не играло роли. То, чего я не мог видеть, можно было услышать, и этого пока хватало. Я устроился на грубом красновато-коричневом стволе дерева и приложил ухо к бреши.

Они кричали. О чем – непонятно, но голосов было достаточно, чтобы слиться в низкий гул. Наконец он ослабел, и я расслышал глас Золота, возвысившийся над остальными и подавлявший их силой авторитета.

– Не отрицая их важности, хочу напомнить присутствующим, зачем мы здесь собрались, – прогремел Золото. – Нам не пристало расточать ахи и охи над клинком Слоновой Кости и законами, которые вернул нам Бронза. Это, конечно, благородный жест и впечатляющий подвиг, но их наличие не отменяет того факта, что перед нами на столе лежат три меча без хозяев, а еще один висит на стене в Казарменном доме. Именно эти клинки и оправдывают сегодняшний трибунал: четыре смерти менее чем за два месяца, и везде отметился Бронза. Вот почему мы здесь, братья и сестры. Не забывайте об этом.

– Причина нашего сбора – в расколе, который существует в ордене. – Голос Дегана рассек воздух, словно дуга, описанная мечом. – К нему и восходит все прочее: смерти, потерянные законы, меч Слоновой Кости и то, что в нем заключено. Пока мы не разберемся с нашими Клятвами и их отношением к императору и империи, не будет никакой важности в том, что я сделал или не сделал.

– Очень удобно для тебя, – откликнулся Золото.

– Удобно или нет, а все равно правда, – парировал Деган.

– Да с чего же нам верить тебе? – вмешался другой голос, мне незнакомый. – Зачем ты вообще здесь, если не ради выкупа нашего расположения и подкупа нас же, чтобы вернуться в строй?

– Он пришел сдаться на нашу милость. – Певучий, непринужденный тон Латуни узнался сразу. – Бронза вернул мечи, а также законы. Кто из нас за минувший век попытался добыть хотя бы одно, не говоря о том и другом? Кто сделал хоть что-то, а не игнорировал вопрос, терзавший нас со времен основания? Кто примирился с нынешним положением дел?

– Я не спорю, Бронза принес мечи и законы, – возразил Золото, – но какой ценой? Где Слоновая Кость? Где Сталь? Без них мы располагаем только словом человека, которого судим за их гибель.

– У тебя нет оснований возлагать их смерть на Бронзу.

Этот голос показался знакомым, но я его не узнал. С допроса в Илдрекке насчет Железа? Так или иначе, его поддержали другие. Но еще больше людей воспротивилось.

– Передо мною их сталь! – прокричал Золото, и его слова легли на прочие, как покров. – Чего же еще желать? Кто из нас добровольно отдаст клинок и останется жив? О, приношу извинения – кто, кроме Бронзы? – (Смешки, но немногочисленные.) – Неужели мы поверим, что за эти мечи не пришлось дорого заплатить?