Глава 24. Открыв дверь номера, Виккерс увидел, что волчок исчез

Открыв дверь номера, Виккерс увидел, что волчок исчез. Он оставил его на стуле сверкающим от свежей краски, а теперь волчка не было. Он заглянул под кровать – волчка не было и там. Его не было ни в шкафу, ни в прихожей.

Он вернулся в комнату и уселся на край кровати.

После всех поисков и трудов волчок исчез. Кто мог его взять? Кому оказался нужен старый, побитый волчок?

А зачем он понадобился ему самому?

Не смешно ли сидеть вот так на краю кровати в номере какого‑то отеля и задавать себе все эти вопросы?

Ему вспомнилось, как в детстве волчок открыл ему путь в сказочную страну, и вот теперь он дал себя увлечь тем же мыслям. Сейчас, при резком свете электрической лампочки, все это казалось совершеннейшим безумием.

Позади открылась дверь. Он обернулся. В дверях стоял Крофорд.

Он показался Виккерсу еще массивнее, чем прежде. Крофорд застыл в дверном проеме, целиком заполнив его собой. Подрагивающие веки делали его фигуру особенно неподвижной.

– Добрый вечер, мистер Виккерс. Разрешите?

– Пожалуйста, – ответил Виккерс. – Я ждал вашего звонка. Никогда бы не подумал, что вы способны явиться собственной персоной.

Это было ложью, потому что он не ожидал и звонка.

Крофорд тяжелым шагом пересек комнату.

– Этот стул, похоже, выдержит меня? Вы не против, если я сяду?

– Это не мой стул, – сказал Виккерс. – Можете ломать его.

Стул не сломался. Он заскрипел и затрещал, но выдержал.

Крофорд расслабился и облегченно вздохнул.

– Я чувствую себя намного лучше, когда подо мной крепкий стул.

– Вы подключили подслушивающую аппаратуру к телефону Энн? – спросил Виккерс.

– Конечно. Иначе как бы я отыскал вас? Я знал, что рано или поздно вы ей позвоните.

– Я видел пролетевший самолет, – заметил Виккерс. – Знай, что вы там, я бы подъехал вас встретить. Нам надо уладить кое–какое дельце.

– Не сомневаюсь, – ответил Крофорд.

– Зачем вам понадобилось, чтобы меня линчевали?

– Мне вовсе этого не надо, – возразил Крофорд. – Наоборот, вы мне слишком нужны.

– Зачем же я вам нужен?

– Я решил, что вам это лучше знать.

– Но я ничего не знаю, – признался Виккерс. – Скажите, Крофорд, что происходит? Вы не сказали мне правды, когда я приходил к вам.

– Я сказал вам правду, но не сказал всего.

– Почему?

– Я не знал тогда, кто вы.

– А теперь знаете?

– Да, знаю, – ответил Крофорд. – Вы – один из них.

– Один из них?

– Один из тех, кто производит эти товары.

– Почему вы так думаете?

– На основании данных, полученных анализаторами. Так их называют психологи. Это специальные приборы. Не утверждаю, что разбираюсь в них.

– И анализаторы сообщили вам нечто особое обо мне?

– Да, – ответил Крофорд, – Именно так.

– Если я один из них, то почему вы пришли ко мне? – спросил Виккерс. – Ведь тогда вы ведете борьбу против меня.

– Не говорите «если», – сказал Крофорд. – Вы действительно один из них, но не считайте меня своим врагом.

– Почему? – возразил Виккерс. – Ведь если я, как вы говорите, один из них, то вы – враг.

– Вы не поняли меня, – произнес Крофорд, – Позвольте привести сравнение. Вернемся к временам, когда кроманьонец вторгся в места обитания неандертальца…

– К черту сравнения! – прервал его Виккерс. – Скажите, что у вас на уме?

– Мне не нравится настоящее положение дел, – сказал Крофорд. – Вернее, тот оборот, который они принимают.

– Вы забыли, что я практически ничего не знаю.

– Поэтому‑то я и хотел начать со сравнения. Вы – кроманьонец. У вас есть и лук, и стрелы, и копье. А я – неандерталец. У меня только дубинка. У вас нож из обточенного камня, а у меня лишь зазубренный кусок кремня, найденный на берегу реки. На вас одежды из звериных шкур, а меня греет лишь собственная шерсть

– Хотел бы я знать… – начал Виккерс.

– Я и сам в этом не уверен, – перебил Крофорд, – я не силен в этих вещах. Может, я слишком много дал кроманьонцу и недооценил неандертальца. Но речь идет о другом.

– Я понимаю, о чем вы говорите, – сказал Виккерс, – Но куда это нас ведет?

– Неандерталец вступил в бой, – продолжал Крофорд, – и что с ним произошло?

– Он исчез.

– Может, их уничтожили не копья и стрелы. Может, они попросту не выдержали борьбы за существование с более развитой расой. Может, у них отобрали их охотничьи угодья. Может, они уползли в норы и вымерли с голоду. Может, они вымерли от стыда, когда поняли, что отстали и оказались существами, чья жизнь сходна с жизнью зверей.

– Сомневаюсь, – сухо сказал Виккерс, – чтобы у неандертальца развился столь сильный комплекс неполноценности.

– Мои слова не относятся к неандертальцам. Они касаются нас.

– Вы стремитесь доказать, что пропасть так глубока?

– Именно так, – ответил Крофорд. – Вряд ли вы представляете, как мы вас ненавидим и какой силой располагаем, но вполне способны оценить наше отчаяние. Вы спросите, кто же эти отчаявшиеся люди? Могу сказать. Это те, кто добился успеха – промышленники, банкиры, бизнесмены, – иначе говоря, профессионалы, достигшие безопасного существования, определенного положения в обществе, люди, представляющие вершину нашей культуры. Они быстро утратят свое положение, если к власти придут такие, как вы. Они превратятся в неандертальцев, изгнанных кроманьонцами. Они будут походить на гомеровских греков, заброшенных в наш технологически сложный век. Физически они, может, и выживут. Но останутся туземцами. Будет разрушена их шкала ценностей, созданная с таким трудом, а это единственное, чем они живут.

Виккерс покачал головой.

– Давайте бросим эту игру, Крофорд. Попробуем поговорить начистоту. Кажется, вы уверены, что я знаю больше, чем есть на самом деле. По‑видимому, я должен был сделать вид, что так оно и есть – немного схитрить и заставить вас поверить в то, что я знаю все, о чем следует знать. Мы бы слегка пофехтовали. Вы бы открыли свои карты. Но у меня не лежит сердце к такой игре.

– Мне известно, что вы пока еще мало знаете. Поэтому‑то я и хотел встретиться с вами как можно скорее. Мне кажется, вы еще не стали полным мутантом, вы – куколка в теле обыкновенного человека. Кое‑что в вас пока от простого человека. Но вы все ближе и ближе подходите к полной мутации – сегодня вы больше мутант, чем вчера, а завтра вы станете им больше, чем сегодня. Но сегодня, в этой комнате, мы с вами можем разговаривать как человек с человеком.

– Мы всегда сможем так разговаривать.

– Нет, не всегда, – возразил Крофорд, – Если бы вы стали полным мутантом, я бы почувствовал в вас перемену. А в неравном положении какие переговоры? Я сомневался бы в справедливости своей логики. А вы смотрели бы на меня со снисхождением.

– Как раз перед вашим приходом, – сказал Виккерс, – я убеждал себя, что все это – игра воображения…

– Нет, это не игра воображения, Виккерс. У вас был волчок, помните?

– Волчка уже нет.

– Он есть.

– Он у вас?

– Нет, – ответил Крофорд, – Я не брал его. Я не знаю, где он, но он должен быть где‑то в этой комнате. Я пришел раньше вас и сломал замок. Совершенно случайно, он был очень слабым.

– Неплохо, – обронил Виккерс, – весьма милая выходка.

– Согласен. Но когда дверь открылась, я позволил себе еще кое‑что. Войдя в комнату и увидев волчок, я был весьма удивлен, я…

– Продолжайте, – сказал Виккерс.

– Дело в том, Виккерс, что, когда я был ребенком, у меня был очень похожий волчок. Это было так давно. Я не видел волчков уже много лет, я взял его и запустил. Просто так. Хотя причина все же была. Мне захотелось вспомнить забытые мгновения детства. А волчок…

Он остановился и посмотрел на Виккерса, словно пытаясь разглядеть улыбку на его лице. Когда он заговорил снова, его голос звучал увереннее:

– Волчок исчез.

Виккерс промолчал.

– Что это было? – спросил Крофорд. – Что это был за волчок?

– Не знаю. Вы видели, как он исчез?

– Нет. Мне послышался шум в коридоре. Я выглянул. Когда я обернулся, его уже не было.

– Он не должен был исчезнуть, – сказал Виккерс. – Во всяком случае, пока вы не смотрели на него.

– Этот волчок имеет какой‑то смысл? – настаивал Крофорд. – Вы покрасили его. Краска была еще сырой, а баночки стояли на столе. Вы не случайно делали все это. Виккерс, что это за волчок?

– Он служит для путешествия в сказочную страну, – ответил Виккерс.

– Вы говорите загадками.

Виккерс покачал головой:

– Я посетил ее однажды, когда был ребенком.

– Десять дней назад я бы сказал, что мы оба сошли с ума, вы – говоря это, а я – слушая вас. Сейчас я так уже не скажу.

– И все же мы, наверно, сошли с ума и превратились в пару идиотов.

– Мы не идиоты и не сумасшедшие, – сказал Крофорд. – Мы – два человека, которые с каждым часом становятся все более и более отличными друг от друга, но пока мы еще люди, и это – основа нашего взаимопонимания.

– Почему вы явились сюда, Крофорд? Не уверяйте, что только для беседы со мной. Вас терзает страх. Вы подслушиваете телефонные разговоры, пытаясь узнать, куда я скрылся. Вы вламываетесь в мою комнату и запускаете волчок. У вас были какие‑то соображения, когда вы запускали волчок. Какие?

– Я пришел вас предупредить, – сказал Крофорд. – Хочу вам сказать, что люди, которых я представляю, находятся на грани отчаяния и ни перед чем не остановятся. Они никому не позволят занять их место.

– Даже если у них не останется выбора?

– У них есть выбор. Они будут сражаться теми средствами, которыми располагают.

– Неандертальцы с дубинками.

– Мы – Homo sapiens. Дубинка – против ваших стрел. Именно об этом я хотел поговорить. Почему бы нам с вами не попытаться отыскать решение? Должна найтись какая‑то платформа для переговоров.

– Несколько дней назад, – сказал Виккерс, – мы беседовали в вашем кабинете. Описывая положение дел, вы сказали, что ничего не понимаете. Слушая вас, можно было подумать, что вы совершенно не представляете себе, как идут дела. Почему вы лгали мне?

Крофорд продолжал неподвижно сидеть, ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Мы исследовали вас с помощью аппаратуры, с помощью анализаторов. Мы хотели узнать, как много вам известно.

– И как много мне известно?

– Ничего не известно, – ответил Крофорд, – Мы выяснили, что вы – развивающийся мутант.

– Почему вы выбрали именно меня? – спросил Виккерс. – Кроме тех странностей, которые вы перечислили, ничто об этом не говорит. Я не знаю ни одного мутанта. Я не могу говорить от их имени. Если вы хотите договориться, найдите настоящего мутанта.

– Мы выбрали именно вас, – сказал Крофорд, – по очень простой причине. Вы единственный мутант, который оказался у нас в руках. Есть, правда, еще один, но тот знает меньше вашего.

– Но должны быть и другие мутанты.

– Конечно. Однако мы не можем их поймать.

– Вы говорите, как траппер, Крофорд.

– А я и есть траппер. Других можно схватить лишь в том случае, если они сами к вам явятся. Обычно они всегда отсутствуют. Они исчезают, – сердито разъяснил Крофорд. – Мы следим за ними и ждем. Мы пишем им и ждем. Их никогда нет. Они входят в дверь, но их нет в комнате. Мы часами ждем встречи с ними, а они оказываются совсем не там, куда вошли, а иногда даже в нескольких милях от того места.

– Но меня‑то вы можете найти. Я не исчезаю.

– Пока…

– Может, я отсталый мутант?

– Нет, просто не совсем развившийся.

– Значит, вы с самого начала остановили на мне свой выбор? – спросил Виккерс. – Вы подозревали меня, хотя я сам еще ничего не знал?

Крофорд хихикнул:

– Виной всему ваши книги. В них было что‑то особенное. Наш отдел психологии отметил это. Мы и других обнаружили тем же способом. Двух художников, одного архитектора, одного скульптора, одного или двух писателей. Не спрашивайте меня, как наши психологи это делают. Может, у них особый нюх. Не удивляйтесь, Виккерс. Когда вы представляете мировую промышленность, в вашем распоряжении такие фонды и резервы рабочей силы, такие мощные средства исследования, что вам по плечу решение любой задачи. Вы и не подозреваете, какую работу мы проделали, какие области затронули. Но этого оказалось мало. Мы терпели провал за провалом.

– Теперь вы хотите вступить в переговоры?

– Я хочу. Но не другие. Они не желают никаких переговоров. Они готовы драться за созданный ими мир.

«Да, так оно и есть», – подумал Виккерс.

Гортон Фландерс, сидя в качалке и рисуя огоньком сигареты замысловатые фигуры, говорил именно об этом и о мировой войне, которой что‑то или кто‑то не раз помешал разразиться.

– Их мир, – заметил Виккерс, – не столь уж хорош. Он построен на крови и нищете, в его фундаменте слишком много костей. Во всей его истории почти не найдется лет, свободных от насилия, организованного официального насилия в каком‑нибудь уголке земного шара.

– Я знаю, о чем вы думаете, – сказал Крофорд, – вы думаете, что пора приступить к реорганизации.

– Примерно так.

– Ну что ж, – согласился Крофорд. – Наметим основные линии этой реорганизации.

– Как я могу это сделать? У меня нет ни знаний, ни полномочий. Я сам не в состоянии вступить в контакт, а со мной никакие мутанты, если они существуют на самом деле, тоже никогда не пытались вступать в контакт.

– Однако приборы подтверждают существование мутантов, и вы – один из них.

– Почему вы так убеждены в этом? – спросил Виккерс.

– Вы не верите мне, – сказал Крофорд. – Вы считаете меня предателем. И думаете, будто, заранее уверенный в поражении, я примчался к вам, размахивая белым флагом, чтобы доказать новому порядку, что я мирный человек, и заключить сепаратный мир, не заботясь о других. Быть может, тогда мутанты сохранят меня, хотя бы в качестве забавной игрушки.

– Если хотите знать правду, что бы вы ни предприняли, все вы обречены.

– Ну, не совсем, – возразил Крофорд, – Мы можем бороться и в состоянии причинить немало осложнений.

– Чем? Вспомните, Крофорд, у вас есть только дубинки.

– У нас есть отчаяние.

– Дубинки и отчаяние? Так ли это много?

– У нас есть секретное оружие.

– Но ведь оно есть не только у вас.

Крофорд кивнул:

– Да, оно не так уж всемогуще. Поэтому я и нахожусь здесь.

– Я вступлю с вами в контакт, – сказал Виккерс. – Обещаю. Это самое большее, что я могу сделать. Тогда, если я сочту, что вы правы, я вступлю с вами в контакт.

Крофорд с трудом поднялся со стула.

– Сделайте это как можно скорее, – попросил он, – Время не терпит. Я не могу долго сдерживать их.

– Вы боитесь, – кивнул Виккерс. – Страх сидит в вас, как и в день нашей первой встречи.

– Действительно, я живу в постоянном страхе. Тем более что с каждым днем дела обстоят все хуже.

– Два напуганных человека, – сказал Виккерс. – Два десятилетних мальчугана, бегущих во тьме.

– И вы тоже?

– Конечно. Разве вы не видите? Я весь дрожу.

– Нет, не вижу. В какой‑то мере, Виккерс, вы самый хладнокровный человек из всех, кого я встречал.

– Да, вот, – вспомнил Виккерс. – Вы говорили еще об одном мутанте, которого могли схватить.

– Говорил.

– Конечно, вы мне не скажете, кто он?

– Не скажу, – подтвердил Крофорд.

– Я так и думал.

Ковер словно заколыхался, и в комнате вдруг появился волчок. С тихим гудением он медленно вращался вокруг оси, так что было видно, как неровно он разрисован. Волчок вернулся.

Они стояли и смотрели, пока он окончательно не замер на полу.

– Он был там, – сказал Крофорд.

– И вернулся, – добавил Виккерс.

Крофорд закрыл за собой дверь, и Виккерс остался в холодной, залитой резким светом комнате с неподвижным волчком на полу, прислушиваясь к удаляющимся шагам Крофорда.