Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Трудная задача
Для Поттсов все было ясно, но в городе ходили разноречивые толки. Была ли записка Корнелии Поттс признанием преступника? Не придумано ли оно? И вообще, мертва ли старуха? Газеты увеличили свои тиражи, начав печатать серию рассказов под названием «Правда и вымысел об известных убийствах». Одна из газет поместила карикатуру: Корнелия Поттс с пистолетом, из ствола которого вьется дымок, у ее ног лежат два убитых сына. Комментарии были разные. Одни приводили пословицу в качестве подписи под карикатурой, другие – цитату из Библии, третьи – цитату из Шелли. Эллери Квин, глядя на карикатуру, бормотал: – Жила‑была старуха в башмаке, У нее было так много детей, Что она не знала, что с ними делать. Она начала убивать их одного за другим. Только смерть остановила ее. Какие‑то типы бродили по Риверсайд‑Драйв и кидали через забор особняка Поттсов газеты с признанием Корнелии Поттс. Брошенный кем‑то камень разбил окно в комнате Тэрлоу Поттса. Обычно после успешного завершения дела у инспектора появлялся волчий аппетит. Теперь же аппетит у него отсутствовал, хотя официально дело было прекращено. Эллери вернулся к своему детективному роману, который не успел дописать, так как втянулся в дело Поттсов. Но тень этого дела не давала ему покоя. Он часто возвращался к нему, строя различные умозаключения. Шли дни за днями. Дом на Риверсайд‑Драйв постепенно перестал привлекать к себе внимание.
* * *
Однажды утром три недели спустя после описанных событий инспектор, по обыкновению поворчав на сына за завтраком, неожиданно сказал: – Да, кстати, Эллери, вчера я получил телеграмму от «Датч Ист Индис». – Датч Ист Индис? – Эллери поднял голову. – Да. Из Батавии. Префект или комиссар полиции, не знаю, как их там называют, ответил на мой запрос относительно майора Гоча. – О! – Эллери отложил ложку. – В телеграмме сказано, что майор Гоч не зарегистрирован у них. – Не зарегистрирован? Ты хочешь сказать, что у них нет на него материалов? – Не только. Там никогда не слышали об этом человеке, – инспектор задумчиво покрутил свои усы. – Это, конечно, не слишком много. Все, что я мог им сообщить – это имя и приметы. А был ли он там под этим именем? Эллери нахмурился. Инспектор, поколебавшись, продолжал: – Дело Поттсов закрыто, но все же я хочу спросить у тебя… – О чем, отец? – Когда мы разговаривали о мотивах убийства, ты упомянул майора Гоча. Не то, чтобы теперь это оказалось важным… Но все‑таки, что ты тогда имел в виду? Эллери пожал плечами. – Вспомни тот день, когда мы пришли к миссис Поттс, намереваясь попросить ее воспользоваться своим авторитетом и предотвратить убийство, и нашли ее мертвой в постели. – Да? – Помнишь, поднимаясь по лестнице, я сказал доктору Иннису, что у меня есть только один вопрос к миссис Поттс? – Помню. – Так вот, я хотел спросить, видела ли она своего первого мужа после его исчезновения, – сказал Эллери. Инспектор растерялся. – Своего первого мужа? Бахуса Поттса? – Именно его. – Но он же умер! – Его только признали умершим, отец. Умереть для закона и умереть фактически – это разные вещи. Мне пришла в голову мысль, что Бахус Поттс может быть жив. – Гм, – произнес инспектор. – Мне это и в голову не приходило. Но ты не ответил на мой вопрос. Что ты имел в виду, когда говорил о мотиве убийства, который мог быть у майора Гоча? – Но я ответил на твой вопрос, отец. – Ты… ты имеешь в виду, что… Бахус… Поттс – майор Гоч… Инспектор начал смеяться. Он смеялся так долго, что из его глаз потекли слезы. – Ну и фантазер же ты! – сказал он сквозь слезы. – Смейся, смейся, – пожал плечами Эллери. – Только я не понимаю, почему это не может оказаться правдой. Почему Гоч не может быть Поттсом? – Тогда я могу быть Ричардом Вторым. – Очаровательно, – пробормотал Эллери. – Корнелия Поттс объявила своего мужа умершим через семь лет после его исчезновения. Вскоре она вышла замуж за Стефена Брента, у которого был друг – майор Гоч. Многолетние странствия наложили отпечаток на лицо майора, но все же миссис Поттс догадалась, что майор Гоч – не кто иной, как Бахус Поттс. Не обвинять же ее в двоемужестве? Необыкновенная ситуация. – Ты бредишь. – И майор Гоч свил себе неплохое гнездо. Церковь не прощает подобных вещей и общество – тоже. Корнелия Поттс оказалась в ловушке… Эта версия поначалу и мне показалась дикой. Чарли Пакстон, рассказывая мне о жизни старухи, не очень внятно объяснил, почему она терпела в доме майора. Моя версия это объясняет. Иначе к чему ей было терпеть присутствие Гоча? Она – официальная жена Брента, у них дети… ее репутация… ее дело… – Я как идиот слушаю твою красивую сказку, – раздраженно сказал инспектор. – Зачем же ему в таком случае убивать близнецов? – Два мужа, неразлучные друзья, целыми днями играют в шашки… О, у Гоча был мотив. Убиты два сына Стефена Брента. Кто следующий? Шейла ответила на этот вопрос: Стефен Брент и его дочь должны умереть. – Итак? – Итак, предположим, что Бахус Поттс вернулся домой под именем майора Гоча. Возможно, он возненавидел своего преемника… – А‑а‑а, – протянул инспектор. – Может, он возненавидел детей, которые родились у Стефена и Корнелии. Может он примириться, что миллионы достанутся Роберту, Маку и Шейле? Может он обдумать план уничтожения соперников? Сначала Роберт и Мак, потом Шейла и, наконец, сам Брент. Не забудь, отец, что если Гоч – это Поттс, то он не совсем в своем уме. Трое Поттсов – доказательство этому. Инспектор покачал головой. – Но признание старухи разбивает твою теорию. – Признание старухи… – странным тоном повторил Эллери. – А чем тебе не нравится ее признание? – Разве я что‑нибудь сказал? – Но твой тон… – О, я подумал о своем романе! – Эллери улыбнулся. Инспектор швырнул в него подушку. – Я должен вернуть Пакстону завещание и признание старухи, – он встал. – Пойду сделаю фотокопии. Тэрлоу хочет иметь эти бумаги у себя. Обещаю тебе, сын мой, что никому не скажу о твоей теории «Гоч – Поттс».
* * *
После ухода отца Эллери уселся за роман. Однако работа шла с трудом. Он напечатал лишь одно предложение: «На бровях Лека остался след крови», умудрившись сделать пять опечаток, когда раздался звонок в дверь. Это был Пакстон. – Хелло! – мрачно сказал он, входя. – У вас найдется что‑нибудь выпить? – Конечно, – улыбнулся Эллери. Адвокат выглядел несчастным. – Что‑то случилось, Чарли? Тот вздрогнул. – Нет, нет. – Пейте, – Эллери протянул ему стакан. – Мы не виделись со дня чтения завещания. – Ах, да, – Пакстон взял стакан. – Как Шейла? Адвокат ответил не сразу. Потом поднял на Эллери грустные глаза. – Потому‑то я и пришел к вам. – Надеюсь, с Шейлой ничего не случилось? – Плохого ничего. Пакстон прошелся по комнате. – Значит, что‑то произошло между вами? – В некотором роде… – А я думал, что вы пришли пригласить меня на свадьбу. – Свадьба! – с горечью воскликнул Пакстон. – Каждый день я спрашиваю Шейлу об этом. Она отвечает, что мне нельзя жениться на дочери убийцы. Я не могу заставить ее уйти из этого проклятого дома. Она не хочет оставлять отца, а тот говорит, что слишком стар, чтобы начинать все сначала. Что мне делать, Эллери? – Я не могу понять эту девушку, – задумчиво сказал Эллери. – Ее необходимо забрать оттуда, и как можно скорее. Луэлла продолжает свои опыты. Я не удивлюсь, если однажды дом взлетит на воздух. Она накупила кучу аппаратуры… – А Тэрлоу? – О, Тэрлоу чувствует себя хозяином. Как петух на насесте. – Шейла удивляет меня, – пробормотал Эллери. – Нет, Чарли, здесь что‑то не то. – Конечно, здесь что‑то не то. И она не хочет за меня замуж. – Не в этом дело, Чарли. Тут что‑то другое. Хотел бы я знать… Может быть… – Эллери замолчал, но тут же живо добавил: – Мой вам совет, дорогой Чарли, будьте рядом с ней. Шейла стоит того, чтобы за нее сражаться. – Он вздохнул. – Я завидую вам. Адвокат удивленно посмотрел на него. Эллери печально улыбнулся. – Не бойтесь, я не буду драться с вами на дуэли. – А я‑то пришел к вам за советом! – Чарли, Шейла любит вас. Все, что вам нужно, – это терпение. Пакстон взял Эллери за руку. – Эллери, есть еще одна причина, по которой я пришел к вам. – И что это за причина? Адвокат понизил голос. – Я не думаю, что это дело закончено. – Ага! – Эллери неспеша наполнил стакан и сказал: – Садитесь, Чарли, и спокойно расскажите обо всем. – Я думаю… – Это всегда полезно. – Две вещи беспокоят меня. Так, что я не могу спать… – Что же вас беспокоит? – Вы помните признание миссис Поттс? – Да. – Один пункт приводит меня в сомнение. – Какой? – Относительно пистолета. Она написала, что взяла «Харрингтон и Ричардсон» у Тэрлоу, когда разгоняла репортеров… – Да, да. – В записке сказано: «Позднее я взяла другой пистолет у Тэрлоу и застрелила в спальне своего сына Мака». – И что же? – Один из пистолетов Тэрлоу! – воскликнул Пакстон. – Но ведь пропали‑то два пистолета! – Возможно, – сказал Эллери спокойно, как будто он никогда не думал об этом. – И что вы из этого заключаете? – Неужели вы не понимаете? – закричал адвокат. – Куда делся второй пистолет? Где он? Кто взял его? Если он в доме, разве Шейла не в опасности? – Почему? – Тэрлоу, Луэлла, Гораций! Разве они не могут продолжить злодеяния своей матери? Они ненавидят Шейлу и ее отца не меньше, чем миссис Поттс, если не больше. Что вы об этом думаете? Эллери усмехнулся. – У меня есть более фантастическая версия на этот счет. Продолжайте, Чарли. – Я ни о чем другом не могу думать. Я подозреваю каждого. Старуха знала, что умирает, она так и написала в записке. Не так ли? – Так. – Тогда зачем она призналась в убийстве? Только не говорите мне об угрызениях совести, раскаянии и тому подобной чепухе. – Вы хотите сказать… – Я хочу сказать, что признание миссис Поттс фальшивое. Может быть, кому‑то нужно было свалить всю вину на нее. – Дорогой мой! – Эллери тяжело вздохнул. – Это первое, что я подумал, когда вы прочитали ее записку. – Значит, вы согласны, что это возможно? – Конечно, возможно, очень даже возможно. У меня не укладывается в голове, что миссис Поттс, какой бы плохой матерью она не была, могла убить двух своих сыновей. Но… Эллери пожал плечами. – Мои и ваши сомнения, Чарли, ничего не стоят перед признанием, сделанным Корнелией Поттс и ею подписанным… – Что же делать? – Слушайте, Чарли. Старуха умерла примерно за час до нашего приезда. Кто мог в течение этого времени находиться у нее в спальне? Дверь не была заперта. И этот кто‑то мог напечатать признание, благо машинка стояла возле кровати. – Вы считаете, что настоящий убийца сфабриковал ее признание? – с волнением спросил Пакстон. – Я считаю, что это возможно. Почему вы качаете головой? – А подпись? Вы же сами сравнивали подписи на завещании и на конверте. И объявили подписи подлинными. – На первый взгляд они мне такими показались, – пробормотал Эллери. – Но ведь я не эксперт. К тому же при поверхностном осмотре крайне трудно распознать подделку. Так что подождите немного, Пакстон. – Вы хотите снова проверить подлинность подписей? – А что же еще делать? – Эллери обнял адвоката за плечи. – Чарли, помните во время посещения старухи наш вопрос об условиях завещания? Помните, что она передала вам записку, подписанную карандашом? Где она? – Она в доме Поттсов, в столе, в кабинете. – На этой записке подлинная подпись миссис Поттс. Пошли! – К Поттсам? – Да. Но сначала зайдем в управление полиции и захватим подлинник ее признания. Может быть, наша догадка подтвердится.
|