Бобби Манделла, 1975

– Нет, – сказал Бобби.

– А ты упрямый сукин сын, – ответила Шарлин, нервно потягивая сигаретку. – А почему?

– Мы уже тысячу раз об этом говорили, – спокойно ответил он. – Ты знаешь, что я думаю. Я чувствую себя обязанным Америке Аллен.

– Черт подери! – Шарлин раздраженно смяла сигарету в хрустальной пепельнице. – «Блю кадиллак» и Маркус могут сделать для тебя значительно больше. Почему бы тебе не послушаться меня?

– Потому что ты ошибаешься, – спокойно возразил Бобби. – В «Соул он соул» ко мне отлично относятся.

– Но твои песни не становятся хитами, – сказала Шарлин. Она достала новую сигарету из серебряной коробки, стоявшей на дорогом маленьком столике из красного дерева. – Что ты на это скажешь?

– Знаешь, – попробовал изменить тему разговора Бобби, – ты погубишь голос, если будешь курить.

– Ты не хочешь разговаривать о серьезных вещах, – огрызнулась она. – Не хочешь признать, что «Соул он соул» – мелкая рыбешка, а «Блю кадиллак» и Маркус Ситроэн – настоящие акулы.

– Ты права, он действительно акула, – тихо произнес Бобби.

– Но ты ведь никогда его не видел, – обвинила Шарлин. – Если люди имеют в руках власть, то они не обязательно плохие.

Бобби внимательно смотрел на Шарлин. За два с половиной года она сильно изменилась. Он вспомнил невинную энергичную девушку, а теперь перед ним сидела двадцатидевятилетняя изысканная женщина. Да, она хорошенькая. Но не беззащитная. И умеет дарить любовь, но только тогда, когда ей что‑нибудь нужно.

Бобби так и остался ее другом. Он все еще любил Шарлин, но она ему не нравилась.

– Я вчера говорил с Рокетом, – он опять попытался поменять тему.

– С этим подлецом! – отрезала Шарлин.

С каких это пор Рокет стал подлецом? Наверное, с того момента, как Шарлин сама бросила его. А может, когда женился на Роман Вэндаз, черной актрисе на десять лет старше себя?

– Ты не хочешь знать, как у него дела?

– Бобби, – Шарлин склонилась к нему так близко, что он разглядел ее прекрасный макияж и печаль в огромных карих глазах. – Я хочу, чтобы ты работал на «Блю кадиллак». Тебе будет хорошо. Я уверена. И мы сможем работать вместе. Я бы хотела записать с тобой альбом.

– Я спрошу Америку, может быть, она даст нам студию. Можно будет что‑нибудь записать в «Соул он соул».

Лицо Шарлин будто окаменело:

– Это невозможно.

– Почему?

– Не глупи.

Шарлин встала с кушетки и пошла к балкону, выходившему на Парк‑авеню. Маркус Ситроэн оплачивал эту квартиру. Шарлин полностью принадлежала этому человеку.

Широко распахнув двери, она вышла на балкон, наслаждаясь панорамой Нью‑Йорка.

– Иди сюда, Бобби, – позвала Шарлин. – Иди и посмотри, что ты теряешь.

Ему не хватало в жизни только настоящей женщины. Шарлин для этой роли больше не подходила.

Бобби все же последовал за ней и должен был признать, что вид открывался потрясающий. Но почему женщина должна продавать себя за это и парочку популярных записей?

Да, Маркус сдержал обещание. Шарлин стала восходящей звездой и наслаждалась своим положением, но Бобби был уверен, что она записывала дешевку. Пусть у Шарлин не самый шикарный голос, но есть душа и чувства. Теперь она пела по заказу. Не важно что. Публике она нравилась и, благодаря Маркусу Ситроэну, чего‑то добилась.

Бобби стало не по себе.

– Мне пора, – сказал он, поднимая воротник куртки.

– Может, останешься на ужин? – разочарованно спросила Шарлин.

– Не могу, я встречаюсь с Америкой.

– Конечно, конечно, – она вернулась в квартиру, а Бобби последовал за ней. Внезапно Шарлин набросилась на него. – Ты с ней спишь?

– Не твое дело, женщина, – резко ответил он.

– У нее какая‑то власть над тобой, иначе бы ты не отказался от такого выгодного предложения.

– Есть такое понятие, как порядочность. Запомни это слово, возможно, когда‑нибудь оно тебе пригодится.

Позднее Бобби встретился с Рокетом и его женой Роман в ресторанчике, где подавали жареных цыплят с черными бобами.

Рокет прекрасно выглядел. Актерская слава шла ему. Он так и не подрос, остался темноволосым и легко поддавался настроению, но приобрел уверенность в себе и силу. Теперь он мог сам выбирать роли. Его часто приглашали на съемки, и Рокет был доволен собой.

Роман оказалась серьезной негритянкой с блестящей репутацией характерной актрисы. Они с Рокетом встретились на съемках в Джорджии. Бобби подозревал, что его друг женился из мести Шарлин.

Он с горечью вспоминал ночь их разрыва. Шарлин уже многие недели встречалась с Маркусом Ситроэном. Она являлась домой рано утром, накачанная наркотиками и неразговорчивая. Бобби не знал, как поступить. Наконец, он допустил слабинку, позвонил Рокету в Лос‑Анджелес и сообщил, что возникла проблема.

– Осталось два дня озвучивания, и я вернусь, – доверительно сказал Рокет. – Обязательно.

Друг приехал как раз вовремя, чтобы поздороваться с Шарлин, когда она появилась дома в шесть часов утра.

Часа два они орали друг на друга, потом еще два занимались любовью. А позднее, когда Рокет с Бобби отправились в кафе за мясом и картофельным салатом, друг признался, что все отлично: Шарлин признала свою вину, и они любят друг друга, как прежде.

Наверное, сама Шарлин об этом и не догадывалась. Когда они вернулись домой, она собралась и уехала. Маркус Ситроэн прислал за ней машину с шофером. Рокет поклялся, что никогда не простит ее.

Америка появилась в ресторане, когда они пили кофе. Она очень надеялась на новую песню Бобби, та уверенно поднималась к первому месту среди негритянских блюзов.

– Будет здорово, если мы победим, – обыденно произнес он, раздумывая над словами Шарлин.

Америка покачала головой:

– Это очень трудно. Можно пересчитать на одной руке негритянских певцов, добившихся успеха.

– Стиви Уандер.

– Дионн Уоррик, – вмешалась Роман.

– Джонни Матис, – добавил Рокет.

– Мы говорим с вами об исполнителях поп‑музыки, – сказала Америка. – Бобби Манделла поет только «соул», предназначенную для негритянской аудитории. Его обожают. Ведь этого достаточно? Однако Бобби впервые подумал, что может достичь большего.

– Послушай, парень, почему мы никогда не видимся? От тебя ничего не слышно. Как ты относишься к своей кузине Фанни? А может, у тебя короткая память? Эта женщина много сделала, когда ты был в дерьме. А теперь все в порядке, и ты нас забыл? Что скажешь, парень?

Голос Эрнеста Кристала нельзя было спутать.

– Не называй меня парень, – угрожающе произнес Бобби, раздумывая, как Эрнесту удалось выследить его после семи лет молчания. – Какого черта тебе нужно?

– Что мне нужно? – фальшиво и неискренне удивился Эрнест. – Мы же одна семья, парень. Мы твои родственники и любим тебя.

Наверное, очень. Переехав от Фанни и Эрнеста, Бобби старался поддерживать с ними связь. Но им было наплевать, и он перестал звонить.

– Где ты достал мой телефон? – недовольно спросил он.

– В компании грамзаписи. Я представился, как твой дядюшка.

– Кем? – не выдержал Бобби.

– Родственник остается родственником, парень.

– Ты не понял меня с первого раза? – взорвался Бобби. – Прекрати называть меня парнем.

– Просто привычка, – Эрнест прочистил горло и приготовился нанести удар ниже пояса. – Послушай, мы подобрали тебя, когда мистер Леон Ру вышвырнул тебя на улицы Нью‑Йорка. Мы дали тебе жилье, еду, крышу над головой и ухаживали, когда ты был болен, ничего не прося взамен.

Во имя собственных интересов, Эрнест предпочел забыть о чеке на шесть тысяч долларов, который привез Бобби, и о том, что племянник приносил зарплату из «Чейнсо».

– Переходи к делу, – резко сказал Бобби, не желая выслушивать нытье Эрнеста. Коль нужны деньги, он их даст. Бобби не был богат, но мог помочь Фанни, своей единственной родственнице.

– Ты слишком груб, Бобби, и совсем не похож на того мальчишку‑толстяка, которого мы любили.

– Он умер, – сухо сказал Бобби. – Сколько?

– Разве я что‑нибудь сказал о деньгах?! – с возмущением заорал Эрнест.

– Сколько, черт подери?

– Ну… – заколебался Эрнест. – Поскольку ты сам предложил, как джентльмен… Фанни болеет и больше не может работать. Она прибавила пару фунтов, и у нее болит сердце.

– Она была у врача? Нужно сесть на диету.

– Она не хочет ходить к докторам, они просто берут деньги и смеются в лицо, – он сделал паузу, ожидая подходящего момента, чтобы ударить. Эрнест колебался, сколько попросить, а поэтому решил повысить ставки. – Мы бы, конечно, обошлись… ну… двадцатью тысячами. Бобби рассмеялся.

– Или пятнадцатью, – ехидно добавил Эрнест. – Нужно оплатить столько счетов… – и замолчал, ожидая реакции.

Бобби поражала наглость этого человека. Двадцать тысяч долларов! Пятнадцать! Послать бы этого сукиного сына подальше.

– Я пошлю Фанни чек на три тысячи, но скажи ей, что мне было бы приятнее, если бы она сама позвонила.

– Три тысячи! – разозлился Эрнест. – Ты ведь зарабатываешь много. А говоришь, что можешь дать только три тысячи…

– Не хочешь, не надо, – прервал его Бобби.

– Думаю, мы возьмем их, возьмем, – ныл Эрнест. Его ничто никогда не удовлетворяло, но три тысячи все‑таки лучше, чем ничего.

Бобби положил трубку и с отвращением вспомнил свою жизнь с Кристалами. Их постоянные перепалки. Оскорбления, которые приходилось выносить. Крошечный чулан у кухни, где он замерзал зимой и парился летом. Еду. Жирную. Кучи ребрышек, картошки и жареных цыплят. Пироги и торты. Пирожные и конфеты. Неудивительно, что он распух до предела, живя с ними.

Но нужно признать и то, что Фанни действительно взяла его к себе и много раз защищала от нападок Эрнеста.

Бобби подошел к столу и выписал чек прежде, чем у него появилось время как следует все обдумать. Он подписал конверт на имя Фанни и набросал ей короткую записку с просьбой позвонить, они могли бы встретиться.

Конечно, он не получил ни слова в ответ, хотя деньги по чеку получили немедленно.

От Шарлин тоже ничего не было слышно уже несколько месяцев, но Бобби к этому привык. Она звонила только, когда что‑нибудь ей было нужно. С тех пор как Бобби отказался от предложения Маркуса Ситроэна, он явно попал в немилость. Так он жил своей жизнью, писал песни, записывал их, встречался с девушками и отлично проводил время, пока однажды, поздним летним вечером, где‑то около полуночи в дверь не позвонили и деваться было некуда.

Бобби в одиночестве смотрел фильм по телевизору.

– Кто там? – громко спросил он, прежде чем открыть замок. Раздался невразумительный ответ, и Бобби мгновенно понял, что это Шарлин.

Он распахнул дверь и подхватил ее на руки, избитую и всю в крови.

Крис Феникс, 1975

– Здесь страшно жарко, – пожаловался Крис.

– Не торопись судить, – ответил Базз и саркастическая усмешка смягчила его измятое лицо. – Выпивка дешевая. Это рай, а девушки бегают абсолютно голые!

Крис прекрасно понял, что ему придется долго уговаривать Базза вернуться в дождливый Лондон. Пришлось признать, что друг отлично выглядит, хорошо загорел, волосы отросли, а в ухе болталась золотая серьга. В Англии Базз всегда был смертельно бледен и напоминал ходячий труп. Здесь же его внешность приобрела былую красоту, и, несмотря на страшную худобу, его похороны в ближайшем будущем не просматривались.

– Похоже, ты попал в свою тарелку, – обыденно заметил Крис.

– Мне осточертело проводить дни и ночи в «фольксвагене», нюхая вонючие ноги Раста и слушая, как трахается Олли.

Молодые люди сидели в шезлонгах и хохотали. Флауа принесла банки с пивом. В свои двадцать три она до сих пор напоминала хиппи: распущенные волосы, платья, как балахоны, пустые глаза и ангельская улыбка. Они с Баззом прожили вместе уже достаточно долго: почти восемь лет. Крис ожидал, что они последуют его примеру и скоро поженятся.

– Вы когда‑нибудь оформите отношения? – спросил он.

– Что? Ты рехнулся? – недоумевал Базз, а Флауа лишь мечтательно улыбалась.

Крис решил, что, наверное, Базз прав. Зачем жениться? Уиллоу поймала его в ловушку, и Крис это прекрасно понимал.

Они прилетели на Ибизу несколько часов назад. В самолете болтало, и Уиллоу не переставала жаловаться.

Базз приехал на открытом «джипе», он их встретил в черных плавках и с радостной улыбкой. Забросив багаж на заднее сиденье, вдруг сказал:

– Черт, вы выглядите такими больными!

– Спасибо, – парировал Крис, – ты умеешь делать комплименты.

– Да, я такой, – сказал Базз и ехидно подмигнул. Он потянулся к Питеру Джону Бадди, которого крепко держала Уиллоу. – Дайте посмотреть ребенка.

– Нет, – резко возразила Уиллоу и прижала младенца с еще большей силой.

Но Базза это не смутило, он старался вырвать Бо из материнских объятий.

– Прекрати, – истерично прокричала она и повернулась, словно ожидая поддержки от Криса…

– Пусть Базз подержит его, – сказал Крис. – Он крестный, так что имеет право.

Уиллоу презрительно посмотрела на мужа и с неохотой позволила Баззу подержать Бо пару секунд.

– Привет, дружок, – произнес Базз, разглядывая ребенка.

– Достаточно, – ехидно заявила Уиллоу и вырвала свою драгоценность.

Крис только пару раз видел свою тещу и не при лучших обстоятельствах, но уже догадался, что Уиллоу все больше напоминает заносчивую миссис Виг.

Базз вел машину как одержимый. Разбитый джип бросало на старой дороге, но друг не убирал ногу с газа и мчался на огромной скорости.

Обезумевшая Уиллоу тихо сидела на заднем сиденье рядом с багажом, а малыш подпрыгивал у нее на коленях.

– Можно ехать потише? – попросила она пару раз, но никто не расслышал ее, и джип продолжил свой путь по рытвинам.

Они приехали на старую пыльную виллу на берегу моря. Тут было много обитателей. Кроме Базза и Флауа, они познакомились с Ингой, очаровательной шведкой, Клаусом, бородатым немцем, который вообще не говорил по‑английски, и с двадцатидвухлетними американками‑близнецами. Девушек звали Чик и Чики.

– Почему ты не сказал мне, что здесь будут другие люди? – зло прошептала Уиллоу.

– Откуда я знал? – ответил Крис и тут же содрогнулся при мысли, что произойдет, когда жена узнает об их образе жизни. Базз все рассказал ему, когда Уиллоу и Бо устраивались в сырой спальне с видом на море. Там был только старый матрац на полу.

– У нас свободный секс, – поделился Базз с многозначительной ухмылкой. – Выбирай, кого хочешь.

Баззу всегда нравились хиппи, да и Флауа никогда не возражала. Крис мгновенно понял, что так или иначе попадет в беду.

– У тебя такое прекрасное тело, – шептала ему на ухо Чики.

– И такая гладкая кожа, – бормотала Чик.

– Когда мы займемся любовью? – хором спросили они. Крис чувствовал, как желание охватывает его. Боже! Где Уиллоу, когда она нужна ему?

Он перевернулся на живот и оглянулся вокруг. Неподалеку лежал Базз между Ингой и хрупкой Флауа. Вот бы получилась фотография: обе девушки были без лифчиков. Огромная грудь Инги интересно контрастировала с крошечным бюстом Флауа.

Ни Уиллоу, ни ребенка не было видно.

– Ну, так как? – издевались Чик и Чики, пальцами лаская ему спину.

Да это же пытка! Крису хотелось повернуться и взять их обеих, одну за другой. Он почувствовал боль от сильного желания.

А чего другого можно ожидать? Они провели на острове уже две недели, и Уиллоу постоянно злилась и пилила из‑за плохой комнаты, полуголых гостей, еды и всего прочего.

– Я не скажу жене, – прошептала Чик, склоняясь к уху Криса. Она покусывала его, а голая грудь касалась спины.

Чики присоединилась к ней:

– И я тоже.

Этого не вынес бы Ни один мужчина.

– Я иду купаться, – устало сказал Крис, вскочил и бешено помчался к морю.

Он нырнул, и холодная вода охладила пыл. Но не совсем, потому что Чик и Чики, обе – с колышащейся грудью, бросились в воду и присоединились к нему.

Боже! Что делать? Они не отстают от него с самого приезда. С одной стороны, Крису хотелось бы заняться любовью сразу с двумя. Но он женатый мужчина, а это заставляло сохранить верность, хотя Уиллоу постоянно отказывала ему в постели.

Чик плыла к Крису, а за ней Чики. Они настроились получить свое.

Теперь все зависело от жены. «Уиллоу, моя любовь, – мрачно подумал Крис – Тебе придется смириться, а иначе…»

Он оттолкнул сексуальных близнецов, поплыл к берегу и бегом побежал к вилле.

– Куда ты собрался? – позвал Базз.

Крис не останавливался. Чтобы Уиллоу сейчас ни делала, ей придется все отложить и дать ему то, чего он хочет. Он муж. У него есть права.

На вилле было тихо, значит, малыш Бо спит. Отлично. Может, она тоже отдыхает? Тогда он попадет в рай, прежде чем жена проснется и догадается о том, что происходит.

Крис на цыпочках вошел в комнату. Бо спал в коляске, прикрытый сеткой от москитов. Малыш прекрасно выглядел, загорел и поправился. «Он похож на меня», – с гордостью подумал Крис. Да. Уиллоу, конечно, поймала его, но сын стоил того.

Крис решил, что жена должна быть в кухне. Во время отпуска она постоянно стирала. Стоило ему снять джинсы, как Уиллоу тут же хватала их.

Нет, она не в кухне и даже не в пыльной гостиной. Наверное, подглядывает из комнаты Базза и Флауа. Уиллоу обожала знать все и обо всех.

– Она у тебя любопытная корова, – однажды сказала Эвис, когда Уиллоу залезла в ее шкафчик в ванной. Они тогда пришли пообедать с семьей.

Но в комнате Базза и Флауа жены не было. У Чиков тоже пусто. Инга спала на кушетке, значит, оставался Клаус, а дверь к нему закрыта.

Крис постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул ее.

На кровати с расставленными ногами, голая ниже пояса лежала Уиллоу, ее лицо прикрывала подушка, но генеталии жены Крис узнал сразу.

Между ее ногами он увидел бородатое лицо немца Клауса.