ОДИННАДЦАТЬ 5 page

– Боюсь, что я своего рода аномалия для Мускаунти, – прозвучал ответ. – Не играю в гольф, не ужу рыбы, не охочусь.

– Мы что‑нибудь придумаем, – сердечно произнёс банкир. – Я вас порекомендую в наш Кантри‑клуб.

Первый вопрос касался открытия счёта в банке. Затем Пенелопа предложила Квиллеру ознакомиться со всеми документами, относящимися к делу.

– Думаю, разумно было бы вам самому просмотреть счета, связанные со взносами по страховке, налоговыми отчислениями, тратами по дому, прежде чем их отдавать нам.

Квиллер этому совсем не обрадовался: разбираться в финансовых документах он ненавидел.

– Всё в порядке? – От улыбки на её щеках появились ямочки.

– Да. Утром прибыла домоправительница. Она согласилась с тем, что нам нужна приходящая прислуга.

– Я рекомендую вам миссис Фалгров. Она работает у нас несколько дней в неделю, и к ней нет никаких претензий. Появлялся ли Берч Тревельян?

– Ни разу. Все двери требуют ремонта, и нам обязательно нужен замок на задней двери.

– Берч – ленивое животное, – процедил банкир. – Вам следует изловить его в какой‑нибудь кофейне и привести к себе за руку.

Пенелопа осуждающе посмотрела на банкира:

– Я организую всё сама, Найджел. Надеюсь, мне удастся оказать на него давление… Какие ещё вопросы, мистер Квиллер?

– Когда состоится заседание городского совета? Там я мог бы познакомиться с местным обществом. Возможно, со мной придёт и миссис Кобб.

– В таком случае, – быстро проговорила Пенелопа, – она будет моим гостем. Вас здесь не поняли бы, если б вы сопровождали её.

– Полно вам, Пенни. – Банкир громко расхохотался, и она ещё раз бросила на него резкий, осуждающий взгляд.

Повернувшись к бухгалтеру, который хранил молчание, она спросила:

– У вас есть что добавить?

– Хороший учёт. Важно, чтобы был хороший учёт, Вы вёдете его, мистер Квиллер?

Квиллер с тоской подумал о дополнительной бумажной волоките.

– Учёт чего?

– Личный доход, траты, жалованье прислуге. Обязательно сохраняйте рецепты, расписки, банковские счета и прочее.

Квиллер согласно кивнул. Бухгалтер подкинул ему неплохую мысль. После встречи он отвёл его в сторону.

– У вас сохранились документы, касающиеся домашней прислуги Клингеншоенов, мистер Купер? Мне хотелось бы знать, когда в доме работала некая Дейзи Малл.

– Все сведения хранятся в компьютере. Я дам указание моей секретарше найти их для вас.

В следующие дни Квиллер радовался домашней пище, отвечал на письма и купил наконец новые шины для велосипеда в гараже. Он также позвонил молодому редактору в «Пустячок»:

– Вы не собираетесь вводить меня в кофейное общество, Джуниор? Вы обещали.

– В любое время. Когда бы вы хотели пойти? Лучшее место – это закусочная «Грозный пёс».

– Уже ел там. Я называю её «Грязный пёс».

– Издеваетесь? Едем туда завтра утром. В десять. Наденьте кепку, – посоветовал редактор. – Попрактикуйтесь пить кофе не вынимая ложки из чашки.

Хотя Джуниор Гудвинтер и выглядел как второкурсник, носил кроссовки и куртку с буквами‑нашивками, полученными в награду за университетские спортивные подвиги, он закончил школу журналистики прежде, чем пришёл на работу в отцовскую газету. Они поехали в закусочную на красном «ягуаре» Джуниора. Редактор надел бейсболку, на голове Квиллера красовалась ярко‑оранжевая охотничья кепка.

– Джуниор, в Мускаунти самые скверные водители в мире: они так и стремятся проехать по центральной части дороги и поворачивают не из того ряда, поскольку даже не знают, для чего существуют сигналы поворота.

– Мы здесь люди свободные, – объяснил Джуниор. – У вас там, в Центре, все конформисты, а мы не любим, когда нам указывают, что делать.

Они припарковались на пыльной площадке возле заведения, оформленного по типу вагона‑ресторана. Там уже стояла целая армада фургонов, пикапов и даже один сверкающий хромированными деталями мотоцикл.

«Грозный пёс» располагался в старом железнодорожном грузовом вагоне с грязными окнами. Столы и стулья сюда, должно быть, привезли из отеля «Буз», когда тот отделывали заново в 1911 году. По случаю перерыва на кофе посетители временно сдвинули столы, так чтобы сидеть своей компанией по восемь‑десять человек – все в кепках. Они сами брали кофе и пончики на стойке, а затем платили молчаливому мужчине в поварском фартуке. Дымовая завеса окутывала помещение. А гул голосов и раскатистый смех просто оглушали.

Сидя в сторонке, Квиллер и Джуниор прислушивались к обрывкам разговора.

– В жизни не видел такого, что они теперь показывают по телику…

– Как артрит твоего отца, Джо?

– Парень, только не говори мне, что они не живут вместе…

– Нужен дождь…

– Женщина, с которой он гуляет… юрист…

– Когда‑нибудь слышал, чтобы городской ребенок нарисовал корову?

Квиллер перегнулся через стол:

– Кто эти парни?

Джуниор оглядел группу:

– Фермеры. Рыбаки. Управляющий филиалом банка. Строитель амбаров. Продавец оборудования для ферм. Чистильщик канализационных отстойников.

Обрывки разговора создавали некий прихотливый словесный узор.

– Я был бы дураком, если бы не привязал трактор проволокой. Спас двести долларов…

– Всегда мечтал побывать в Лас‑Вегасе, но моя старуха против…

– Забудьте о ружьях. Когда я иду на оленя, беру только винтовку…

– Мой сын за полчаса выловил тридцать килограммов окуней на Парпл‑Пойнт…

– Всем известно, что он запустил руку в кассу… Просто не поймали…

– Это же Терри! – закричали несколько человек, глядя в грязное окно.

Один из посетителей выскочил за дверь, подобрал доску и, положив её поверх ступеней, соорудил подобие пандуса. Из низкого автомобиля выбрался мужчина и пересел в инвалидную коляску. Его ввезли по наклонной доске внутрь.

– Владелец молочной фермы, – шепнул Джуниор. – Попал в аварию несколько лет назад… Трактор переехал. Доит в час сто голштинских коров. Всё компьютеризировано. Полторы тонны молока в день. Восемнадцать тонн навоза в год.

Вокруг велись разговоры о налогах, рынке, нехватке управляющих на животноводческих фермах. Много смеялись на все лады: гоготали, разражались громовым хохотом, хихикали, похрюкивали… «Ба‑а‑а», – блеял сидящий за Квиллером мужчина.

– Ба‑а‑а… Всем известно, что она строит глазки… Ба‑а‑а!

– Новый амбар стоил Эду три четверти миллиона.

– Они послали его в колледж, и будь я проклят, если он не сел на иглу…

– То, что криво, не может быть прямым. Екклесиаст, глава первая, стих пятнадцатый…

– Парень, он никогда не женится. Это слишком уж хорошо для него. Ба‑а‑а…

– Очень нужен дождь.

– Если он привезёт эту женщину сюда, надо будет платить уйму денег…

Надпись над подносом с пончиками гласила: «Коровы приходят и уходят, а бык остаётся навсегда».

– Похоже, – сказал Квиллер, – это настоящая фабрика сплетен.

– Нет, просто парни выпускают пар.

К одиннадцати часам публика стала расходиться. Какой‑то мужчина с сигарой во рту подошел к Джуниору и дружески ткнул его под ребра. Человек этот был огромен и очень важен с виду, но блеял, словно овца. Он уехал на сверкающем мотоцикле, подняв невообразимый шум и тучи песка.

– Кто это? – спросил Квиллер.

– Берч Три[8], – ответил Джуниор. – Вообще‑то, он Тревельян. Фамилия одна из старейших здесь. Ботаническая семейка, скажу я вам: его брата зовут Спрус, а сестер – Мэйпл и Эвергрин[9], Я же говорил – мы великие индивидуалисты.

– Это тот парень, который должен заняться ремонтом, но бездельничает?

– Он хороший работник, но лентяй. Заламывает такие цены, что люди не хотят нанимать его. Между прочим, всегда при больших деньгах. Он частично владеет этим заведением, но вряд ли оно сделало кого‑то богатым.

– Если владельцы не добывают деньги где‑то на стороне, – заметил Квиллер.

На обратном пути он поинтересовался, заходят ли в закусочную женщины.

– Нет, у них свои заведения для сплетен, с чаем и сдобами… Не против послушать одиннадцатичасовые новости? – Джуниор включил радио.

Со времени приезда Квиллер впервые удивился новостям, которые передавала радиостанция Мускаунти.

Диктор вещал: «…потерял контроль над машиной, когда олень перебегал дорогу, что вынудило водителя свернуть. В результате автомобиль свалился в кювет, а водитель попал в пикакскую больницу, где его подлечили и поставили на ноги. Представитель больницы заявил, что пациент чувствует себя удовлетворительно и выписан…

А теперь о спорте. Пикакские "Шахтеры" одержали победу над мусвиллскими "Москитами" со счётом тринадцать‑двенадцать, выиграв чемпионат округа и получив шанс выйти в плей‑офф. По словам тренера Расселла, эта победа позволит "Шахтерам" показать, на что они способны, на выезде…»

Внезапно по радио зазвучал сигнал тревоги.

– Пожар, – пояснил Джуниор. – Не возражаете, если высажу вас у первых фонарей? Увидимся позже.

И он помчался на своем «ягуаре» к горящему зданию, а Квиллер направился домой пешком. На каждом углу усача подлавливали незнакомцы, которые были просто счастливы увидеть его и называли уже привычным пикакским именем.

– Привет, мистер К.

– Доброе утро, мистер К.

Дома миссис Кобб встретила его обещанием приготовить на ланч сандвичи с мясом.

– Тут есть послание из конторы мистера Купера. По поводу особы, которой вы интересовались, – той, что работала здесь лет пять назад. Она седьмого июля уволилась, а поступила третьего апреля того же года. Ещё пришла весьма странная женщина и заявила, что нанята в качестве приходящей прислуги на три дня в неделю. Сейчас она убирает комнаты. И ещё одна вещь, мистер Квиллер… Я обнаружила личную корреспонденцию в своём рабочем столе наверху… Думаю, вам стоит её просмотреть. Я положила всё на письменный стол в библиотеке.

Корреспонденция заполняла картонную коробку, на которой, нежно обернув кончик хвоста вокруг носа, спал Коко. Либо он не подозревал, что содержится в коробке, либо, наоборот, знал, что коробка хранит в себе очень важные сведения.

Квиллер подвинул спящее животное и достал старую переписку Клингеншоенов. Там не было ничего такого, что имело бы историческое или финансовое значение. Корреспонденцию, которой самое место в мусорной корзине, зачем‑то хранили в ящике письменного стола. Например, письмо, датированное 1921 годом, лежало рядом с ходатайством о помощи кампании, проводимой организацией бойскаутов.

Но что привлекло внимание Квиллера, так это почтовая открытка с двумя проколами в одном углу, подозрительно похожими на следы от кошачьих клыков.

На открытке было выведено:

Пишу в автобусе. Извините, гто не попрощалась. Появилась возможность работать во Флориде… внезапно. Уехала пока в Кливленд. Выбросьте все мои вещи. Ни в чём не нуждаюсь. Хорошая работа – хорошая плата.

Ниже было написано имя, которое преследовало Квиллера вот уже десять дней, и дата – 11 июля пять лет назад. И что любопытно, на открытке стоял почтовый штемпель штата Мэриленд. Почему девушка решила ехать из Кливленда во Флориду через Мэриленд? Неясно. Квиллер также отметил, что почерк на открытке не имел ничего общего с каллиграфическими надписями на бирках.

Он оторвал бирку от чемодана в кухне и отправился на поиски миссис Фалгров. Квиллер нашел её в ампирных покоях. Вооружась суконкой и каким‑то загадочным составом, она яростно атаковала мраморную поверхность стола, ножки которого были сделаны в виде сфинксов.

– Этот дом запущен до ужаса, – сообщила она, ‑что не удивительно. Старая хозяйка ни от кого из слуг не могла добиться толку последние пять лет. Но я сделаю что могу и приведу всё в порядок, хотя это нелегко в мои годы, когда плечо так и ломит. Эдакой боли я и врагу не пожелаю.

Квиллер сказал слова благодарности, дав понять, что ценит её труды и принципы. Затем показал бирку:

– Вы что‑нибудь знаете об этом?

– Конечно. Это же я писала. Никто не пишет лучше меня. Нас учили писать так, чтобы любой прочитал. И когда старая хозяйка наказала мне отнести эти вещи наверх, я надписала их, чтобы не вышло ошибки.

– Но почему старая хозяйка хранила вещи Дейзи? Думала, что та вернется?

– Бог знает, что думала старая хозяйка. Она никогда ничего не выбрасывала. Она велела мне отнести это наверх, я отнесла, и никаких вопросов.

Квиллер прекратил расспросы, оставив миссис Фалгров с её полировочной пастой для меди, средством для восстановления мраморных поверхностей и английским воском. Сам же он пошёл писать ответы на поступившие письма. В полдень почта хлынула лавиной и вновь затопила холл. Как будто её доставляли сразу два почтальона. Коко выбрал открытку с объявлением об открытии нового ресторана, предлагающего дары моря, и письмо от тещи Роджера. Она писала:

Дорогой Квилл!

Довольны ли Вы новым образом жизни? Не забывайте, что до Мусвилла всего‑то тридцать миль. Приезжайте как‑нибудь. Я собираю чернику для пирогов.

Милдред Хенстейбл

Она была соседкой Квиллера, когда тот жил в хижине на берегу озера, и он помнил её как щедрейшее существо, влюбленное в людей. Квиллер позвонил ей и немедленно сообщил, что принимает приглашение. И не только ради её вкуснейших пирогов, но и потому, что она преподавала рисование Дейзи Малл.

В следующий полдень, ведя автомобиль к побережью, он сразу же почувствовал перемены в окружающем мире, которые делались тем значительнее, чем ближе он подъезжал к озеру, и проявлялось это не только в буйстве растительности и свежести ветра, но в общем духе свободы и покоя. Эта самая магия и привлекала туристов в Мусвилл.

Летний коттедж Хенстейблов стоял над озером стол под зонтиком уже был накрыт к маленькому пиршеству.

– Милдред, ваш черничный пирог – само совершенство, – простонал Квиллер.

От удовольствия она рассмеялась:

– Не забывайте, я преподаю не только рисование, но и домоводство. В нашем школьном округе учитель должен быть мастером на все руки. Мы и девочек тренируем в волейбольной команде, и руководим театральным кружком у старшеклассников.

– Вы помните ученицу по имени Дейзи Малл?

– Как не помнить! Я возлагала на неё большие надежды. А почему вы спрашиваете?

– До своего исчезновения она работала у Клингеншоенов, и я обнаружил кое‑какие её творения.

– Дейзи была талантлива. Вот почему я так огорчилась, когда она бросила работу. Очень редко подобные дарования созревают в Мускаунти. Тут ведь всех интересует только спорт, да как поднять семью и что показывают по телевизору. Дейзи бросила школу и внезапно исчезла из города.

– И куда?

– Не знаю. Она ни с кем не откровенничала, даже с матерью… Хотя это легко понять. И что вы обнаружили?

Квиллер обрисовал увиденное.

– Любопытно было бы взглянуть. На самом же деле я бы хотела и дом посмотреть, если не возражаете. Роджер говорит, это грандиозное зрелище.

– Думаю, это легко организовать… Не вернулась ли Дейзи к матери?

– У миссис Малл проблемы со спиртным. Молодой девушке довольно трудно жить бок о бок с алкоголичкой… Пожалуйста, угощайтесь!

Он отказался от третьей порции черничного пирога, напомнив себе, что миссис Кобб обещала приготовить на обед жаркое из барашка с клецками и кокосовый торт.

Квиллер вытащил из кармана почтовую открытку: – Я нашёл это дома. Послано пять лет тому назад. Дейзи направлялась во Флориду.

Милдред взглянула на обратный адрес и слегка нахмурилась. Затем перевернула открытку, дважды прочитала написанное и покачала головой.

– Квилл, это определенно не рука Дейзи. Не её почерк.

СЕМЬ

Квиллер сидел в шезлонге на террасе коттеджа Хенстейблов и смотрел на озеро. По синему небу плыли облака, а волны мягко накатывались на пляж, но мыслями он находился далеко отсюда. Зачем кому‑то понадобилось извещать старую хозяйку о планах Дейзи? У него были кое‑какие догадки, но информации не хватало.

– Почему вы уверены, – спросил он Милдред, – что открытку писала не Дейзи?

– Это не её почерк и не её правописание. Она никогда не написала бы «пишу» – только «пешу», а в слове «до свидания» употребила бы мягкий знак. В рисовании она была сильна, но в орфографии…

– Вы её хорошо знали?

– Позвольте мне кое‑что рассказать, Квилл. Для учителя, настоящего учителя, высшей наградой является открытие самородного таланта, затем воспитание и формирование его. Я много работала с Дейзи, пытаясь расширить её горизонты. Я знала, что она могла подучить стипендию и зарабатывать на жизнь искусством. Это был бы гигантский шаг вперед для того, кто носит фамилию Малл. Она выработала своеобразный почерк, вернее сказать, изобрела. Трудно читается, но приятно смотреть. Так что я‑то уж знаю: она никак не могла написать эту открытку.

– А вы не знаете, кто бы мог это написать?

– Не имею ни малейшего представления. С какой стати кому‑то понадобилось…

– Имелись ли у неё причины желать, чтобы люди в Пикаксе думали, будто она уехала во Флориду? Может, она кого‑то боялась? Страшилась преследования, принудительного возвращения? Может, украла что‑нибудь? Возможно, она уехала на Запад, попросив кого‑то послать открытку из Мэриленда. Хватило бы у неё ума придумать такое? Был ли у неё сообщник?

Милдред выглядела расстроенной и загнанной в тупик.

– Она взяла какую‑то ценную вещь в студии, но Аманда не предъявила иска в суд. Честно говоря, я не могу представить, чтобы Дейзи оказалась замешана во что‑то серьёзное.

– Какие парни крутились возле неё?

– Не самые достойные… Она начала гулять сразу же после школы.

– Мать могла знать её друзей?

– Подозреваю, что мать и не знала, и не беспокоилась.

– Мне хотелось бы поговорить с этой женщиной.

– Это будет нелегко. Маллы с подозрением относятся к незнакомцам. К тому же Делла редко бывает трезвой. Я, конечно, попытаюсь увидеться с ней, когда поеду в Димсдейл проверить работу моих мастериц – Делла прекрасно вяжет и вышивает тамбуром и могла бы поставлять свои изделия в магазин Шарон, но она неспособна сосредоточиться на чем‑либо.

– Сообщите ей, что я нашёл вещи её дочери, включая ценное украшение из золота. Сделайте упор на то, что оно ценное, и посмотрите, как она отреагирует. Спросите, могу ли я вернуть ей вещи Дейзи.

– В вещах Дейзи в самом деле было такое украшение? – спросила Милдред.

– В чемодане. Вопрос в том, почему девушка не взяла его с собой. Она исчезла в июле, оставив как летнюю, так и зимнюю одежду, даже зубную щетку… Да, вы знали, что она ждала ребенка?

– Неудивительно, – печально произнесла Милдред. – В собственном доме она была одинока и не знала любви. А как вы догадались о её беременности?

– Она купила в универмаге Ланспиков одежду для новорожденного… Купила, или ей доставили. Её она тоже не взяла. Первое, что мне пришло в голову: она уехала, чтобы сделать аборт.

– У неё мог быть и выкидыш. Это порой скверно действует на женщину, а Дейзи была не слишком стойкой к невзгодам… да и не слишком здоровой.

– Сказать по правде, Милдред, у меня есть какие‑то неприятные предчувствия. Но я ничего не могу сказать… по крайней мере, сейчас.

Возвращаясь в Пикакс, Квиллер у перекрестка свернул с шоссе – решил проехать через Димсдейл, Как и говорил Роджер, грязная просёлочная дорога вела в лес, среди деревьев виднелись хибары с плоскими крышами и старые трейлеры. Судя по количеству уборных во дворах, в этих жилищах отсутствовали канализация и водопровод. Везде валялась какая‑то рухлядь: кроватные пружины, старые холодильники без дверей, части сельскохозяйственных машин, ржавые автомобили без колес. Единственным транспортом, остававшимся на ходу, были грузовики на последнем издыхании. Тут и там на расчищенных участках попадались чахлые огороды. На верёвках сушилось серое бельё. Среди этой свалки играли стайки маленьких детей, которые с визгом охотились на цыплят.

Сравнив увиденное со своей роскошной резиденцией, Квиллер поёжился… и включил незаконных поселенцев Димсдейла в перечень будущих подопечных благотворительного фонда К.: приличное жильё, профессиональное обучение, достойная работа и всё такое прочее.

У задней двери своего дома он с удивлением увидел мотоцикл. Рабочие приезжали в пикапах. Садовник, как обычно, полол, подстригал и поливал, люди Аманды занимались своим делом. Так чья же это чёрная зверь‑машина, длинная, широкая, с обтекателем, сверкающая хромом?

Квиллер вошёл в прихожую и услышал голоса:

– И чё вы видите, Айрис, дорогуша? Чё‑то плохое?

– Мне нравится ваша ладонь. По ней легко читать, У вас длинная линия жизни… И о!.. вы любвеобильны.

– Ба‑а‑а.

Квиллер понял, чей это смех и чей мотоцикл.

В кухне взгляду его представилась, мягко говоря, пикантная сцена. Берч Тревельян, в высоких сапогах, в кепке, сидел за кухонным столом. Футболка туго обтягивала его бычью грудь. Кожаная куртка висела на ручке двери. Миссис Кобб, явно ослеплённая таким мачо, держала его руку в своей и нежно поглаживала. Коко контролировал ситуацию с холодильника и был спокоен. Юм‑Юм под столом обнюхивала сапоги гостя. На столе виднелись остатки трехслойного кремового кокосового торта, который миссис Кобб приготовила для Квиллера.

Покраснев, она виновато вскочила на ноги:

– О, это вы, мистер Квиллер. Это Берч. Он собирается решить все наши проблемы с ремонтом.

– Здрасьте. – Берч говорил громко и свободно, как в закусочной. – Подтаскивайте стул, Угощайтесь тортом. Ба‑а‑а!

В его разноцветных глазах (один темно‑коричневый, другой светло‑коричневый) мелькало нечто злое, но улыбка, обнажавшая крупные квадратные зубы, действовала обезоруживающе.

Квиллер сел на стул, который подтолкнул к нему Берч, и сказал:

– На улице вы оставили мощное животное…

– Да, классная вещь. Вам нужно приобрести такую же. Выжмете все сто пятьдесят, если поедете в аэропорт и дорога будет пустая. Десять миль прямого шоссе…

Квиллер тактично перевёл разговор на более существенные вопросы:

– У нас что‑то случилось с дверями, Берч, Они не закрываются. Даже кот справляется с ними. У нас двадцать дверей, которые не закрываются. Что можно сделать?

Эксперт засунул большие пальцы рук за ремень, покачался на стуле и мудро изрек:

– Старый дом. Даёт осадку. Дверные рамы расшатываются, когда хлопают дверьми. Сами двери трескаются. Я могу поставить их на место, но это будет дорого стоить.

Для человека, который ненавидит работать, он казался вполне покладистым. «Новый замок на заднюю дверь? Пожалуйста! Установить двадцать дверей? Всё равно что съесть кусок торта!»

Он сказал, что приступит к работе завтра спозаранку. Квиллер обещал, что миссис Кобб накормит его сосисками и блинами с черникой.

После того Как Берч с рёвом умчался на своём мотоцикле, домоправительница сказала:

– Разве это не прекрасная машина?

Квиллер уклончиво проворчал:

– А как он собирается возить инструменты на этой штуке?

– О, он сообщил мне, что у него два грузовика и большой трейлер. Он любит технику на колесах. Хочет покатать меня на мотоцикле. Что вы думаете по этому поводу?

Квиллер шумно фыркнул в усы:

– Не спешите соглашаться. Думаю, этот парень не тот, кем кажется на первый взгляд.

– Он очень милый. Когда я сказала ему, что табачный дым вредит старым вещам, он без единого слова затушил сигару. И ему очень понравился мой торт.

– Это очевидно. Он его почти весь слопал.

– Даже маленькой Юм‑Юм он пришёлся по душе. Видели, как она обнюхивала его сапоги?

– Либо он перед этим ходил по скотному двору, либо она искала шнурки, чтобы их развязать. Это не обязательно одобрение… Кстати, вы заметили, что Коко подолгу сидит на главной лестнице?

– Это, – она кивнула, – его любимый пост, помимо холодильника.

– Странно, что он всегда выбирает третью ступеньку. Не понимаю почему.

Домоправительница встревожено посмотрела на Квиллера:

– Я заметила нечто странное, но боюсь, вы будете смеяться.

– Миссис Кобб, я всегда отношусь к вам со всей серьезностью.

– Хорошо. Помните, я упомянула о призраках, когда приехала сюда? Я только пошутила, но сейчас начинаю думать, что здесь есть кто‑то ещё… Я не боюсь, как вы понимаете…

– И почему возникла такая мысль?

– Ну, как‑то ночью я зашла на кухню. Уголком глаза я увидела белое пятно, а когда повернулась, чтобы рассмотреть, что это, оно исчезло.

– Я часто вижу белые пятна. Одно называется Коко, а другое – Юм‑Юм.

– Но вещи также как‑то странно перемещаются… в основном в кухне. Дважды мусорное ведро оказывалось посредине. Прошлой ночью старый чемодан загородил дверь. Что вы знаете о людях, которые жили здесь, мистер Квиллер? Были здесь таинственные смерти? Не знаю, в самом ли деле вы верите в привидения.

– Сейчас я поверю во что угодно.

– Это же опасно. Я чуть не упала, споткнувшись в темноте о чемодан. Что происходит? Дом, кажется, полон заплесневелых вещей.

– Я поставлю чемодан в кладовку для мётел. А вы обещайте, что будете включать свет, когда заходите сюда в темноте.

– Я привыкла экономить электричество,

– Забудьте об этом. У нас большой пакет акций электрической компании. И пожалуйста, не ходите без очков. Как у вас сейчас со зрением?

Миссис Кобб скрестила два пальца:

– Я дважды в год хожу к окулисту.

– Всё остальное в порядке? Есть вопросы?

– Ну, я отнесла кое‑что поесть маляру в гараж Милый молодой человек… И он показал мне огромные маргаритки на стенах. Кто рисовал их?

– Девушка по имени Дейзи. Странное совпадение. Она работала здесь. Но вы, надеюсь, не собираетесь рисовать ирисы по всей кухне?[10]

– О, мистер Квиллер, – рассмеялась она.

– Вы уже начали составлять каталог коллекции?

– Да, и ужасно взволнована. В подвале я обнаружила серебряный погребец и несколько серебряных канделябров на восемь свечей около трёх футов высотой. В посудном шкафу – фарфоровый сервиз на двадцать четыре персоны, в бельевой – дамаст[11]и парадную скатерть с Мадейры, подобных которым вы не видели! Вы должны устроить большой обед, мистер Квиллер. Я с удовольствием займусь готовкой.

– Хорошая идея. Только не перетрудитесь. Оставьте время для себя! Возможно, вы захотите вступить в Историческое общество, а когда будете готовы взяться за работу оценщика, мы поместим объявление в местной газете… и на радио.

– О, это было бы прекрасно.

– А как вы относитесь к тому, чтобы посетить заседание городского совета? Я собираюсь пойти, и мой адвокат предложила вам составить ей компанию.

– Как мило с её стороны! Да, я очень хочу пойти. – Глаза миссис Кобб сияли. – У нас было столько забот с бюрократами в нашем городе, хотелось бы взглянуть, как работают в маленьком городке.

– Ладно. Договорились. А сейчас я собираюсь до обеда прокатиться на велосипеде.

– Мистер Квиллер, – смущённо проговорила домоправительница, – конечно, это не моё дело, но я хотела кое‑что сказать, если это вас не обидит.

– Давайте!

– Я хочу, чтобы вы купили новый велосипед. Этот просто старый драндулет! И он небезопасен.

– Вполне нормальный велосипед, миссис Кобб. Я почистил его, смазал и купил новые шины. Он слегка скрипит, но для меня вполне подходит.

– Но на шоссе так много грузовиков, и они так быстро ездят! Они вас просто с дороги сметут.

– Обычно я езжу по сельским дорогам, где нет движения. Не беспокойтесь!

Домоправительница упрямо поджала губы:

– Но человеку вашего положения не подобает ездить… простите за выражение, на такой рухляди.

– И меня простите, но вы начинаете вести себя как Пенелопа Гудвинтер. Эти восьмисвечные канделябры крепко втемяшились в вашу голову.

Она виновато улыбнулась.

– Да, – сказал он, – возможно, без меня позвонит мисс Гудвинтер и сообщит, когда она собирается сопроводить нас в городской совет. Может также позвонить миссис Хенстейбл. Она хочет посмотреть дом. Скажите, пусть приезжает завтра в любое время. Я собираюсь брать по двадцать баксов за экскурсию.

– О, мистер Квиллер, вы, должно быть, шутите. Чтобы добраться до просёлочной дороги, ему предстояло миновать четыре квартала в деловом центре, пять кварталов особняков и ещё шесть пригородных с их стандартными домиками, ребячьими оравами, велосипедами, собаками, дымом от барбекю. А затем уж открывалась пустынная безмятежность сельской местности: луга, старые копры шахт, рощицы, фермы, брехливый пёс, бегущий за велосипедом.

Пока он ехал по прямому шоссе «Скатертью дорога», в голову приходили различные мысли.

Тушёная баранина и клецки на обед… Мелинда возвращается из Франции… Софа, которую он заказал… Визит Арчи Райкера… Позвякивание спиц заднего колеса… Обед с трехфутовыми канделябрами… Бедная миссис Кобб, слишком долго она вдовствует… Какой‑то шум в цепи… Дейзи, Дейзи… Шеф полиции с хорошим шотландским именем… Кокосовый торт с кремом.

– Чёртов парень! – произнёс он громко, так что одинокая корова у дороги повернула морду и грустно взглянула на него.