Разговор по душам

Вот тот разговор, который произошел между Брайнделе‑козак и Шолом‑Меером Муравчиком.

Брайнделе‑козак. Кого‑кого, но вас я уж никак не думала встретить здесь.

Муравчик. Значит, вам на меня наплевать, а я‑то думал о вас днем и ночью, во сне и наяву.

Брайнделе‑козак. Чтоб вам так жить на свете!

Муравчик. Аминь, и вам того же!

Брайнделе‑козак. Вы остались таким же пройдохой, как были. Скажите лучше, где теперь этот аферист, ваш хозяин, чтоб ему сгореть на медленном огне?

Муравчик. Кто? Щупак? В Одессе, чтоб его там холера задушила среди зимы!

Брайнделе‑козак. Вы, верно, хотели сказать – чума?

Муравчик. Спорить не буду. По мне, пусть его кондрашка хватит среди бела дня, только бы это не затянулось, сохрани боже, до сильных морозов. А вы, что тут делаете, душечка? Тоже по делу к нашему Рафалеско?

Брайнделе‑козак. А то к кому же? Одно только меня удивляет: он в это время всегда бывает дома.

Муравчик. Больше того. Он условился со мной встретиться точно в это время, даже часы наши мы сверили… Как вы живете, кошечка?

Брайнделе‑козак. Плохо ли, хорошо ли, на жизнь хватает. Ну, а вы?

Муравчик. По‑старому. Суетишься, бегаешь, волнуешься, а едва‑едва хватает на воду к каше… Скажите, душечка, о чем это я хотел вас спросить? Да, так что, собственно, вы делаете у этого молодца? У вас есть к нему дело?

Брайнделе‑козак. Какие там у нас дела? Вы давно в Нью‑Йорке?

Муравчик. Судя по затрещинам, которыми меня здесь угостили, можно подумать, что я сюда приехал в один день с Колумбом. Скажите, душа моя, какие такие дела, например, у вас могут быть с моим шалопаем?

Брайнделе‑козак. С каких это пор он стал вашим?

Муравчик. С каких пор? Ха‑ха‑ха! Представьте себе, я знавал его еще тогда, когда он был всего на одну голову выше кошки.

Брайнделе‑козак. Все может быть. Ежели так, то вы, надо думать, имеете на него кой‑какое влияние.

Муравчик. Ха‑ха‑ха! Имею ли я на него влияние?

Брайнделе‑козак. Отчего же вы не постараетесь, чтобы скорее была свадьба?

Муравчик. До свадьбы еще далеко, миленькая.

Брайнделе‑козак. Вот как? За чем же, собственно, дело стало?

Муравчик. Остановка за одним вот таким малюсеньким существом.

Брайнделе‑козак. О каком существе вы говорите?

Муравчик. Я говорю о «младенчике».

Брайнделе‑козак. Какой «младенчик»?

Муравчик. Вот как? Вы спрашиваете, какой «младенчик»? Стало быть, вы знаете об этом не больше покойника. Так чего же вы морочите мне голову?

Брайнделе‑козак. Не беспокойтесь, я хорошо знаю, о чем говорю. Я говорю о примадонне, а вы морочите мне голову с вашим «младенчиком».

Муравчик. Во‑первых, «младенчик» вовсе не мой. А во‑вторых, о какой такой примадонне вы говорите?

Брайнделе‑козак. А вы о какой примадонне говорите? Я знаю двух примадонн.

Муравчик. Откуда у вас взялись две примадонны?

Брайнделе‑козак. Раз вы спрашиваете, откуда взялись две примадонны, стало быть, вы сами понятия не имеете, о чем тут речь.

Муравчик. Знаете что? Подавитесь вы вашими примадоннами!

Брайнделе‑козак. Ваша очередь раньше, – вы старше.

Муравчик. Положим, это еще вопрос, кто из нас старше. Я только вижу, что сегодня с вами каши не сваришь. Вы стали еще большей злюкой, чем были.

Брайнделе‑козак. А вы были прохвостом и останетесь прохвостом.

Муравчик. А вам с вашим лицом больше пристало бы торговать на виленском рынке, в переулке Гитка‑Тойбы.

Брайнделе‑козак. А вам только и пристало, что разъезжать с таким негодяем, как Щупак, и возиться с его женами.

Муравчик. Знать бы вам так про свои усы, как я знаю что‑нибудь о Щупаке и его женах!

Брайнделе‑козак. А кто же, как не вы со Щупаком, заманили дочь кантора и увезли из Голенешти?

Муравчик. Откуда вы знаете про Голенешти? Откуда вы знаете про дочь кантора?

Брайнделе‑козак. Ага, теперь вы видите, что я знаю чуточку больше вашего?

Муравчик. Знаете что? Зачем нам ссориться в Америке? Америка – страна мира и согласия. Давайте условимся: я вам расскажу про «младенчика», даю вам честное слово, а вы расскажете мне о примадоннах. Согласны?

Брайнделе‑козак. Дайте вашу руку.

Муравчик. Вот вам моя рука.

Брайнделе‑козак. Поклянитесь.

Муравчик. Дай мне бог столько…

Брайнделе‑козак. Чего столько?

Муравчик. Столько счастья и удач.

Брайнделе‑козак. А если нет?

Муравчик. То пусть я превращусь в подошву!

Брайнделе‑козак. Ерунда!

Муравчик. Пусть на меня обрушится казарма.

Брайнделе‑козак. Чепуха!

Муравчик. Пусть Колумб придет с того света и задушит меня!

Брайнделе‑козак. Это не клятва.

Муравчик. Тьфу! Меня даже в пот бросило.

Кончилось тем, что Брайнделе‑козак понемногу, исподволь, рассказала Муравчику все, что она знала о Рафалеско и двух примадоннах – Генриетте Швалб и Розе Спивак.

А когда дошла очередь до Муравчика и его «младенчика», Брайнделе‑козак увидела, что он виляет и лжет напропалую. Она поднялась, багровая, потная, и, закутавшись в ротонду, разразилась таким смехом, что, казалось, тысячи дьяволов хохочут…

Муравчик даже испугался.

– Что с вами? Припадок?

– Ха‑ха‑ха! – заливалась мадам Черняк. – Все, что я вам рассказала, чепуха, ерунда, вздор, чушь несусветная, враки, галиматья, прошлогодний снег и больше ничего, ха‑ха‑ха!

Шолом‑Меер состроил такую мину, точно он до глубины души возмущен тем, что мадам Черняк так бессовестно его околпачила. А про себя думал: «Рассказывай сказки своей бабушке!»

На этом задушевная беседа кончилась. Они расстались: Муравчик – очень довольный встречей с мадам Черняк, от которой он получил все нужные ему сведения; она – полная гнева и ярости на хриплого пройдоху, чтоб ему околеть, и на себя самое за то, что она снова позволила одурачить себя этим «вероломным мужчинам» – холера бы побрала их всех, за исключением одного!