Первая поездка

Когда на следующее утро Бен‑Гай зашел в кабинет Фельдштейна, тот сразу же сообщил ему, что с транспортом проблемы, а в отношении ночлега и остального дела продвигаются. Весь его штат, включая добровольцев, занимался решением этих проблем. Когда Кфир рассказал Фельдштейну, что ночью ситуация усугубилась (под утро звонил Симон), они решили без отлагательств ехать на автобазу с тем, чтобы попытаться договориться обо всем на месте.

Директор автобазы отнесся к ситуации с пониманием. Собрав шоферов, он обратился к ним, сказав, что на них возлагается благотворительная миссия вывоза беженцев из Приднестровья. Не забыл он упомянуть и обещанную существенно повышенную оплату. Однако, почти все как один, шоферы заговорили о том, что не поедут рисковать в зону боевых действий. Уговоры не помогали. Начальник автобазы тоже оказался бессилен. Наступило напряженное молчание. Кфир не исключал возможность пешего марша из Тирасполя до Кучургана[24], где‑то в районе 30‑ти километров. Учитывая стариков, детей и багаж, это конечно было нереально. Они уже не знали, что делать, как вдруг один из шоферов, молчавший до сих пор, встал и сказал, как это обычно выглядит в фильмах: «Да что с вами, мужики? Сегодня в Приднестровье проблемы. Завтра, может быть, будут у нас. Неужели мы не поможем? Я лично готов поехать». Это был мужчина средних лет, высокий, с сединой. Говорил он спокойно, без драматизма, но твердо. По‑видимому, он пользовался авторитетом у своих коллег. Мысли лихорадочно проносились у Кфира в голове. Если есть один автобус, он сможет курсировать между Тирасполем и Кучурганом, вывозя стариков и детей, которые могли бы там пересаживаться в другие автобусы к менее отчаянным шоферам. Остальные беженцы, может быть, смогли бы за это время начать двигаться пешим ходом, до тех пор, пока первый автобус не закончит перевозить тех, кто не может идти пешком… Ничего не говоря, еще четверо шоферов подошли к первому шоферу, демонстрируя свое согласие, хотя и ограничили свое участие в поездке Тирасполем.

Было решено выезжать не откладывая. Фельдштейн, вернувшись в центр, должен был оповестить Симона о том, что пять автобусов в пути, и их можно ожидать часа через три. Кфир, с присоединившимся к нему Жаном, ехали в первом автобусе.

Это была хорошо знакомая дорога с известными пейзажами. Сначала Молдаванка, затем городская черта. Потом пригородные развилки, которые выводили на трассу. Пять автобусов с автобазы, наверное, были единственными, ехавшими в сторону Приднестровья. Навстречу им двигалась нескончаемая пестрая колонна, состоявшая из всевозможных средств транспорта и перегруженная чем угодно. На многих машинах мелькали белые флажки. Люди бежали. Часто шоферы из колонны Кфира, а также и они с Жаном, ловили на себе недоумевающие взгляды из проезжающих в обратном направлении машин. Через два часа колонна пересекла Кучурганские болота и выехала в зону знаменитых молдавских фруктовых садов. Оттуда до города было уже совсем близко.

В городе они объехали кинотеатр таким образом, чтобы автобусы стояли в направлении обратного пути. Предварительно проинструктировав шоферов держать автобусы закрытыми, Кфир с Жаном пошли к Симону. Симон был очень рад их видеть. Он рассказал, что в зале кинотеатра уже собралась пара сотен человек, и Тоня делает список собравшихся в алфавитном порядке.

Во избежание беспорядка, Симон предложил провести инструктаж перед посадкой в автобусы. Они спустились в зал кинотеатра. Да, толпа была пестрая и явно не вписывалась в атмосферу, привычную для кинотеатра. Люди сидели семьями, от мала до велика. У всех были сумки, чемоданы, баулы.

Встав перед залом, Симон, которого здесь все знали, обратился к беженцам. Он сказал, что Одесская объединенная община, при содействии израильских и международных еврейских организаций осуществляет эвакуацию Тираспольской еврейской общины. В Одессе беженцам будут предоставлены ночлег, еда и все самое необходимое. При посадке в автобусы важно соблюдать порядок, поэтому людей будут вызывать по списку в алфавитном порядке.

После этого Симон позвал Тоню с ее списками и попросил одного из помощников открыть двери зала, как это делается в конце сеанса. Увы, сеанс только начинался. Как только двери открылись, к ним хлынула неудержимая толпа, смывая на своем пути помощников Симона, стоявших у дверей.

Симон, Жан, Кфир и еще несколько руководителей общины, стоявших рядом, бросились на улицу через черный ход. Подбежав к автобусам раньше толпы, они пытались криками и даже силой ее остановить, однако моментально были смыты этим людским потоком. Им повезло, что их не затоптали. Испуганные люди не могли сдержать своего страха. Вряд ли их можно было винить. Хорошо, что автобусы, как Кфир и просил, были закрыты. Шоферы ждали распоряжений Кфира. Когда после неудачной попытки зайти в автобусы в толпе начали осознавать, что так дело не пойдет, Симону дали пройти, и наконец‑то, к его словам стали прислушиваться. Постепенно началась посадка, проходившая в относительном порядке.

В толпе оказалось достаточно много провожающих и просто любопытных. Удалось распределить всех уезжающих в четырех автобусах. Назначив Жана ответственным, Кфир отправил их в путь. Пятый автобус, а точнее первый, с шофером, который так хорошо себя показал, он решил оставить до прояснения ситуации.

Когда беженцы уехали, Кфир напрямую сказал шоферу, что хотел бы проверить возможность поездки в Бендеры. Этот смелый человек спокойно ответил, что согласен. Кфир не знал, обрадовал ли его этот ответ. Симон сказал, что нужно получить особое разрешение из аппарата так называемого президента ПМР (Приднестровской Молдавской Республики), правительство которой расположилось в бывшем горкоме партии, у памятника Суворову – основателю Тирасполя.

Шофер остался ждать в автобусе, а Кфир пошел в горком проверять обстановку. В здании царил революционный хаос, напоминающий историческую ситуацию в Смольном. Узнав, где кабинет президента, Кфир направился туда. У входа в кабинет вооруженный не то охранник, не то секретарь сказал, что у президента люди. После примерно получасового ожидания из кабинета вышел сам Смирнов в сопровождении автоматчиков. Президент был одет в камуфляжную форму, в руках он держал портфель. Однако то, что поражало, это прическа (если можно так выразиться) и бородка. Да, это был вылитый Ленин. На какой‑то миг Кфир встретился взглядом с этой современной версией Ильича. Чувствовалось, что Смирнов доволен посторонним интересом. Однако на этом инициатива Кфира ограничилась. Что‑то в виде этого человека, напоминающего экспонат из музея восковых фигур, остановило его. Только гораздо позже он понял, что, как всегда, побоялся спровоцировать всплеск антисемитизма. Да, только евреи пытались сделать что‑то для своих.

Вернувшись в кабинет Симона, Кфир с удивлением увидел там Геннадия из Бендер. Да, это был тот самый Гена, с которым его не так давно познакомил ни кто иной, как Раз! После коротких приветствий Гена рассказал, что беспрепятственно переехал мост через Днестр и добрался до Тирасполя. На вопрос Кфира, сможет ли он отвезти его в город, тот почти сразу же согласился. Было решено загрузить в багажник его машины несколько ящиков гуманитарной помощи, которой так щедро снабдил Арт. Эта попытка распределить кое‑какую помощь могла послужить объяснением в том случае, если их задержат, а на следующем этапе, уже после распределения, могла запустить так называемый «телефонный» эффект об их деятельности, на что Кфир очень надеялся.

Тем временем они с Геной, миновав Парканы, въехали на мост. Слева остался сгоревший автобус. Впереди стоял подбитый танк. На второй части моста Гена заметно нажал на газ. Он объяснил это тем, что эта часть моста простреливалась снайперами с правой стороны от них. Кфир невольно прищурил правый глаз, представляя себе, как он сейчас выглядит в оптическом прицеле. Через пару минут въехали в город.

У самого въезда их остановили на заставе ПМР, но почти сразу же дали проехать дальше. Гена объяснил, что везет представителя международной гуманитарной организации. Все это время Кфир ощущал страх и напряжение, которые пытался не выдавать, что, по‑видимому, и удавалось, в большой степени благодаря удивительному спокойствию и уверенности Гены. Не имея определенного плана, Кфир очень внимательно слушал, как Гена с терпением опытного гида показывал, где прокатила волна огня: «Вот здесь у крепости взлетела заправка. Весь город слышал! А вот тут за каких‑то двадцать минут боя полегло шестнадцать человек. Хотите, попробуем подъехать к горисполкому. Там одно из самых жарких мест. Конечно, опасно. А, ничего с нами не случится», – сам себе ответил Гена, махнув рукой. «Чем больше душа, тем меньше в ней места для компромиссов с совестью», – подумал Кфир, глядя на Гену.

Долго бояться нельзя. Обычно у нормальных людей, знающих страх, он ограничен временем. Если среда более или менее постоянная, начинается процесс адаптации, и страх проходит, а с ним напряженность и бдительность. Кфиру это было знакомо еще по Ливану и другим местам. Прислушиваясь к объяснениям Гены, он параллельно думал, что и как он здесь и сейчас может сделать, но ответа пока не было.

В какой‑то момент Гена предложил подъехать к его знакомым, живущим около горисполкома. На улицах было пусто, и Гена попросил Кфира остаться около машины, чтобы присмотреть за ней. Через считанные минуты он вышел из здания и сообщил, что его друзья, узнав, что ему нужно вернуться в Тирасполь, попросили взять их с собой, и уже собирают вещи. Он вернулся, чтобы помочь им с багажом. Кфир стоял счастливый и гордый тем, что не зря приехал, что они вывозят троих человек из этого ада, и где‑то мысленно переносился к тому времени, когда его отцу и его семье некому было помочь. Может быть, для него это был своего рода психологический цикл. Наш герой понятия не имел, как ему повезло. Уже когда они отъехали, их пассажиры с облегчением людей, вырвавшихся из огня, рассказали, что за считанные минуты до приезда Гены и Кфира возле их дома работал снайпер.

Снайперы – это особая тема Приднестровской войны. Рассказывали, что почему‑то именно женщины из Прибалтики, мастера спорта по стрельбе, использовались противником в качестве наемниц для наведения паники. Многим их деятельность стоила жизни. Не стоит описывать того, что по слухам с ними делали, когда их удавалось взять живыми.

Кфира не оставляла мысль о том, что если бы они приехали на несколько минут раньше, его гордость за этот успех не продолжалась бы долго. Вероятно, что снайперская пуля резко прервала бы его счастливое состояние. Да, как сказал кто‑то из мудрых: «Гордость заменяет разум». Еще кто‑то сказал, что «дуракам везет», и это обосновано статистикой, другими словами – народная мудрость.

В Тирасполе они отвезли своих пассажиров к каким‑то родственникам. Затем у Симона в кабинете они втроем договорились о том, что Гена распространит между членами общины по мере возможности гуманитарную помощь и будет на связи. Постоянная связь (по возможности) между Кфиром и Симоном уже была оговорена. Затем, на последнем автобусе Кфир отправился в Одессу. У самого выезда из города, на месте, называющемся «Балкой», стояла толпа беженцев в ожидании какого‑либо транспорта. Кфир попросил шофера остановиться, объявив беженцам, что может довезти их до Одессы, в первую очередь, женщин с детьми. Автобус был набит битком. Всем места не хватило. Хорошо запомнился парень лет 22, крепкий блондин, который без всякого стыда умолял со слезами взять его тоже. Этих беженцев они высадили у Одесского вокзала.

Вернувшись в Одесский центр, несмотря на позднее время, Кфир обнаружил, что все люди Фельдштейна еще на месте. Они были заняты размещением беженцев и их обеспечением. Как ему рассказали, удалось прийти к соглашению с одним из местных санаториев, что, в общем‑то, решало сразу несколько проблем, таких как жилье, еда, а иногда и медицинская помощь. На следующее утро было назначено заседание координационного совета общины.

Date: 2015-07-11; view: 263; Нарушение авторских прав