Глава 5. Терон Вульф покачал головой

Терон Вульф покачал головой.

– Тч‑тч‑тч, – с укором поцокал он языком. – Вспыльчивость, вспыльчивость.

– Только не говори мне, что сердиться – значит, проявлять незрелость, – уныло сказал Ян Свобода. – Энкер никогда не писал ничего такого. Это Лэад однажды сказал, что не сердиться «в скверных ситуациях ненормально».

– Согласен, – отозвался Вульф. – И нет сомнения, что ты дал неплохой выход своим эмоциям, прилетев на материк, ворвавшись в однокомнатную квартирку бедного маленького Це и избив его на глазах его жены и детей.

Однако я не понимаю, чего ты этим добился. Пошли, надо отсюда выбираться.

Они вышли из тюрьмы. Почтительный полицейский с поклоном отрыл для них дверцу машины Вульфа:

– Извините нас за ошибку, – сказал он.

– Все в порядке, – ответил Вульф. – Вы были обязаны арестовать его, он ведь устроил кое‑что похлеще, чем обычный скандал на нижнем уровне; и кроме того вы же не знали, что он – сын Комиссара Психологии (Свобода устало скривил губы). Но вы хорошо сделали, что позвонили мне по его настоянию.

– Не желаете ли вы предъявить какие‑нибудь обвинения против субъекта Це? – спросил офицер. – Мы уж примем меры, сэр.

– Нет, – ответил Свобода.

– Ты даже мог бы послать ему цветов, Ян, – предложил Вульф. – Он всего лишь наемник, выполняющий то, что ему прикажут.

– А кто заставил его стать наемником? – рявкнул Свобода. – Мне уже надоело это хныканье: «Не вини меня, вини систему». Никакой системы нет: есть люди, которые делают либо хорошее, либо плохое.

Великолепный, как Юпитер, Вульф первым занял место в машине. Затем он включил контроль, аэрокар прошелестел по взлетной полосе и поднялся в воздух. Ночь все еще не кончилась, и по‑прежнему дул ветер. Огни Верхнего уровня, похожие на драгоценную паутину, призрачно сияли над кромешной тьмой Нижнего уровня.

Висевшая над восточным горизонтом горбушка Луны посылала мерцающие лучи, которые отражались от черной поверхности бессонной Атлантики.

– Я распорядился, чтобы твою машину отогнали ко мне домой, я послал Джудит записку, чтобы она не волновалась, – сказал Вульф. – Может быть, не стоит тебе сейчас заваливаться домой и будить ее? Поедем лучше ко мне и проведем завтрашний выходной вместе. Тебе нужно прийти в себя.

– Хорошо, – бросил Свобода.

Вульф перевел автопилот на круиз, протянул Свободе сигарету и достал еще одну для себя. Когда он сделал затяжку, красный огонек сигареты обрисовал его профиль на фоне темноты – бородатый Будда с легкой улыбкой Мефистофеля.

– Послушай, – сказал он, – ты всегда относился к вспыльчивым натурам, но, по крайней мере, старался быть уравновешенным. Иначе ты не стал бы конституционалистом. Давай подойдем к ситуации объективно. Почему тебя волнует, кем станут твои дети? Я имею в виду, что ты, естественно, хочешь, чтобы они были счастливы и так далее, но почему их счастье должно быть похоже на твое?

– Давай не будем забираться в дебри гедонизма, – сказал Свобода с усталым раздражением. – Я хочу, чтобы мои дети стали настоящими людьми.

– Другими словами, не только личностям, но и культурам личностей присущ инстинкт самосохранения, – пробормотал Вульф. – Очень хорошо.

Согласен с тобой. Наша личная культура, твоя и моя, особое значение придает умственным способностям – может быть, даже чересчур большое значение, если это касается человека, обладающего безупречным здоровьем.

Тем не менее мы считаем, что потенциально выбрали самый лучший образ жизни. Наша культура поглощается другой, новой, которая возвеличивает неопределенные подсознательные и внутренние функции организма. Так что мы становимся похожи на еврейских фанатиков, английских пуритан, русских староверов – на любую секту, пытающуюся восстановить определенные основы, которые, как чувствуют члены этой секты, начали расшатываться. А на самом деле, как и все другие, мы создаем нечто совершенно новое, но давай не будем омрачать твою прекрасную самонадеянную устремленность излишним анализом. Подобно им, мы вступаем во все более острое противоречие с окружающим нас обществом. В то же время наше учение становится популярным среди людей какого‑то определенного класса и распространяется по всему миру. Это, в свою очередь, настораживает приверженцев существующего порядка. Они начинают действовать, чтобы ослабить наше влияние. Мы проявляем ответную реакцию. Разногласия усиливаются…

– Ну и что? – нетерпеливо перебил его Свобода.

– А то, – ответил Вульф, – что я не представляю себе, каким образом мы можем избежать все продолжающегося обострения конфликта, при котором физическое насилие остается самым действенным методом. Но я лично против того, чтобы бедные учителя, не имеющие никаких дурных намерений, попадали в больницы.

Свобода порывисто выпрямился.

– Уж не имеешь ли ты в виду еще одно восстание? – воскликнул он.

– Во всяком случае, не такое, как последнее, потерпевшее полное фиаско, – сказал Вульф. – Зачем нам разделять участь староверов? Мы должны взять в качестве аналога Содружество Пуритан. Нам потребуется терпение… да, и осторожность, друг мой. Организация – вот, что нам необходимо. Не обязательно соблюдать разные формальности, главное – мы должны научиться действовать как единое целое, как группа. Достичь этого будет несложно: ты не единственный, кого новая школьная система приводит в негодование.

Будучи объединены в одну организацию, мы сможем приступить к тому, чтобы дать почувствовать, каков наш вес. Например, можно устраивать бойкоты, давать взятки определенным должностным лицам, и, пожалуйста, не падай в обморок, если я скажу, что Нижний уровень может в изобилии предоставить убийц по очень сходным ценам.

– Понятно, – голос Свободы звучал уже несколько спокойнее. Давление. Да. Возможно, нам удастся хотя бы восстановить наши школы, если не удастся нечто большее.

– Давление, однако, вызовет ответное давление. Это вынудит нас еще больше усилить свой нажим. Возможно, и даже весьма вероятно, что в итоге начнется война.

– Что? Нет!

– Или государственный переворот. Но все‑таки гражданская война наиболее вероятна. А поскольку некоторые офицеры армии и полиции уже присоединились к конституционализму, и мы можем надеяться завербовать еще, то у нас есть шанс выиграть. Если, конечно, мы будем действовать осторожно. Такое дело нельзя искусственно подгонять. Но… мы могли бы начать потихоньку запасать оружие.

Свобода вновь пришел в раздражение. Он видел на улицах мертвецов, когда был еще ребенком. На сей раз дело могло бы дойти даже до смертоносной силы ядерной бомбы или до искусственной чумы. И можно ли будет потом что‑нибудь восстановить на этом усовершенствованном шарике?

– Мы должны найти другой выход, – прошептал он. – Мы не должны позволить, чтобы дело зашло так далеко.

– Возможно, нам просто придется избрать этот путь, – сказал Вульф. Так или иначе, нужно чем‑нибудь пригрозить. В противном случае мы вынуждены будем просто отправиться к праотцам.

Вульф посмотрел на профиль сидевшего рядом с ним человека, четко вырисовывающийся на фоне звездного неба. Буквально у него на глазах он становился все более твердым в решимости, которая могла впоследствии превратиться в фанатизм. Вульф чуть было не прочел вслух мысли Яна Свободы, но сумел вовремя сдержать себя.