Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






ВВОДНАЯ 4 page





 

«Я сам не знаю, что на меня нашло, стал кричать. А вооб-ще-то против других национальностей ничего не имею, сам наполовину азербайджанец», — говорил Илья журналу «The New Times».

 

Это вообще вполне понятная эмоция: орать вместе со всеми, уже вообще не важно, что именно, главное — вместе. Один из авторов этого текста навсегда запомнил, как ездил писать репортаж про очередной «Русский марш», шел рядом с колонной нацистов и поймал себя на ощущении того, что только усилием воли не вскидывает вверх правую руку с кри-ком «Зиг хайль!».

 

Илья Кубраков оказался заложником момента. Он умуд-рился засветиться с мегафоном 11 декабря. Для наших пра-воохранителей человек с мегафоном автоматически явля-ется организатором — это известный факт. Лицо Кубракова, которое появляется на фотографиях с Манежной, известно борцам с экстремизмом: его задерживали на Триумфальной,


 


а опера всех «несогласных» тщательно переписывают. И вот после этого Илья оказывается в компании, которая причаст-на к убийству киргиза.

 

Это идеальная ситуация, которой не могли не воспользо-ваться. Человек, который кричал в мегафон во время массо-вых беспорядков на почве национализма, на следующий день убивает по тем же мотивам человека неславянской внешно-сти. Доклад летит к Нургалиеву.

 

Дмитрий, приятель Ильи, рассказал сайту Kasparov.ru: «Не-ужели вы не видите, что это дело — просто подстава? Схвати-ли того, кого можно заставить подписать все, что нужно. Илья не Гаскаров, за него вступиться некому, у матери на хорошего адвоката денег нет. СМИ совершенно не обращают внимания на его возраст и как заведенные рисуют из него опасного пре-ступника. А ему всего 14 лет. Вы что, с ума все посходили?»

 

А тем временем Илья из СИЗО пишет маме письма разма-шистым почерком. Рассказывает, где можно купить кепку, ко-торую просит передать ему в заключение вместе с красными мартенсами. Просит привезти соевого мяса и картинку, кото-рую он сам нарисовал еще осенью. Любовь Сергеевна пока-зывает рисунок: троянский шлем на фоне российского трико-лора и надпись «S.H.A.R.P.» («Скинхеды против расовых пред-рассудков». — OS.).

 

Где она, жизнь?

 

Мы не можем однозначно судить о том, какое отношение имеет Илья к убийству на Судостроительной улице, хотя у нас и остается ощущение, что мальчик невиновен. Но для окон-чательных выводов нам не хватает данных. Мы склонны со-гласиться с его приятелем Димой: «Сотрудники центров «Э» очень смелые люди, они борются как раз с такими, как я или Илья, — школьники ведь очень опасные экстремисты. Я бы хотел сказать, что так нельзя. Я, конечно, понимаю, что у нас в стране почти всех вот так сажают. Но так нельзя».

 

Но чему еще нас учит история Ильи Кубракова, мальчи-ка с московской окраины, попавшего в замес «на уровне пре-зидента»?

 

Бродим по страничкам подростков в «Вконтакте». «Хотя зачем мне гашиш, когда коки немерено» — вот песенка с


 


чьей-то случайной стены. «Респект тем, кто попадал в нарко-логичку… Респект тем, у кого вглубь ушли вены, респект по Сиду Вишесу и Курту Кобейну», — на другой стене.

Таких вещей полно. Это не значит, что кругом сплошные наркоманы. Это вообще не про наркотики, это про «жить бы-стро и умереть молодым».

 

Анархист-антифа Н. рассказывает про нынешних школь-ников: «Известно много случаев, когда подросток сначала был фа, потом антифа. Или наоборот. Есть куча примеров, ко-гда девочка становится наци или антифа в зависимости от того, в какой среде найдет себе бойфренда. А последние лет шесть у московских подростков вообще наблюдается деваль-вация ценности жизни как таковой. Для них нормально рис-ковать что своей жизнью, что чужой: просто ради драйва».

 

Осенью прошлого года интернет был озадачен историей про «метателей колес»: «В Петербурге подростки выбросили из окна автомобильное колесо, отскочив от асфальта, оно уби-ло мужчину. А после кто-то взломал этим подросткам «Вкон-такт», и оказалось, что о случившемся они говорили в таком примерно духе: «Ты теперь убийца, дорогой… люблю тя!»«

 

Из той же серии — популярный в последнее время «за-цепинг»: поездки на крышах электричек и поездов метро. Любая самая безумная идея по сети распространяется мгно-венно.

 

Разумеется, все это игрушки, подростковые игры. Прийти на Киевскую «бить черных» — для многих пятнадцатилетних такая же игра, как сходить покричать на футбол.

Конечно, антифашизм Ильи — это тоже в первую оче-редь игра. Которая оставляет возможность кричать на Ма-нежке «Россия для русских»: драйв важнее убеждений, это чувство посильнее. При том, что Илья, без сомнения, очень добрый мальчик с довольно внятными представлениями о дурном и хорошем.

 

Эти дети, подраставшие в относительно спокойные, глу-хие времена, не могут не чувствовать той фальши, которая их окружает со всех сторон. Возможно, их толкает вперед, в «движуху» и в «зацепинг», ощущение того, что в жизни, в том числе и в политической, нет ничего настоящего; что все, что их окружает, происходит понарошку. Возможно, от это-го Илью так мотало: он искал, где оно, настоящее, где жизнь.


 


И если кажется, что у подростков сегодня совсем потеря-лось чувство реального, — возможно, это оттого, что с самой взрослой реальностью сегодня явно что-то не так. ​

 

Экологический экстрим Защитники природы объявили войну застройщикам

The New Times, 18 апреля 2011 Комментарий

 

На сайте журнала у статьи только один комментарий читателя:

дескать, а почему в России так мало таких борцов?

 

Герилья против уплотнителей. Экологи-радикалы, отча-явшись мирным путем защитить парки и водоемы, объяви-ли войну строителям и уничтожают технику — тракторы, экс-каваторы, краны. За тем, как экологический протест обора-чивается ночными пожарами на стройплощадках, наблюдал «The New Times».

 

10 апреля на сайте экологов-анархистов Blackblocg.info появилось очередное видео. На нем — горящий бурильный кран, дело происходит ночью на стройке в Ясеневе. После видео — подробное описание действительно нелицеприят-ной истории, как в краткий период московского междуцар-ствия, когда Юрий Лужков уже был снят с должности, а Сер-гей Собянин еще не утвержден, Служба внешней разведки начала возводить на месте детских площадок и гаражей вы-сотные дома для своих сотрудников. В неестественной бли-зости к другим жилым домам и совсем рядом с печально зна-менитым «Трансвааль-парком», рухнувшая крыша которого погребла под собой в 2004 году три десятка человек. Разре-шение строить этот дом лужковская администрация дала еще в августе 2004 года — менее чем через полгода после трагедии в аквапарке. Но обязательных публичных слушаний по проекту не проводилось, и для жителей начало стройки стало большим сюрпризом.

 

Это далеко не первое видео. Из ленты новостей того же сайта:

 

«15 марта в районе Минского шоссе была спасена чело-веческая жизнь. Водитель самосвала был обнаружен заснув-


 


шим в своем «железном друге» в окрестностях мест уничто-жения природы за минуту до размещения зажигательного устройства на машине». При расширении Минского шоссе под пилу определены десятки квадратных километров леса».

«Сжигание тракторов в Опалихе близ озера Лесное про-должается. В ночь с 29 на 30 декабря 2010 года мы решили поздравить наших «знакомых» застройщиков с наступающим Новым годом, закидав очередной трактор коктейлями Моло-това». Жители Красногорска привыкли проводить летние вы-ходные на берегу Лесного, где сейчас рубят деревья и строят элитные коттеджи».

 

«15 ноября строители дороги через Цаговский лес в Жу-ковском решили возобновить работы прямо во время митин-га в защиту леса, на который собрались неравнодушные жи-тели города. В разговорах с экологами и журналистами ра-бочие, не стесняясь, заявляли, что собираются закончить (убивать лес) за две недели. Теперь у них нет экскаватора — он сгорел в ночь с 15 на 16 ноября. Ни прожектора, ни охра-на им не помогли». Жуковский лес — второй по известности строительный конфликт в Подмосковье после Химок.»

 

Война анонимов

 

На Blackblocg.info сообщения о поджогах строитель-ной техники в Москве и области появляются последний год в среднем раз в три недели. С ними соседствуют новости о поджогах отделений Сбербанка (выдавшего ссуду на строи-тельство трассы Москва — Петербург), военкоматов, при-емных «Единой России». Администратор этого экстремист-ского портала по электронной почте рассказал «The New Times», почему он воюет со строительными корпорациями: «Знаете, лес, в котором я в детстве гулял и собирал грибы с родственниками, который был для меня чем-то загадоч-ным и волшебным, — его больше не существует, он истреб-лен в ходе браконьерской вырубки ради стройматериалов для роскошных коттеджей и ради экономии на транспорти-ровке этих стройматериалов. Очень больно видеть, как те не столь многочисленные уголки природы, что еще сохра-нились в нашем крае и с которыми многие успели душев-но сродниться, уничтожаются без всякой необходимости —


 


на потребу нуждам гедонистов, ради прибылей строитель-ных капиталистов и алчных до взяток чиновников». («The New Times» № 19 от 7 июня 2010 года, статья о радикальных эко-логах «Гвозди против чиновников».)

 

Павел Чернышев, эксперт «Commercial Real Estate», го-ворит, что строительные компании не рассматривают «эко-логический экстремизм» как существенную угрозу для се-бя. Большая часть столичного рынка застройки занята круп-ными корпорациями, для которых потеря экскаватора, пусть даже стоимостью миллион рублей, не является трагедией. Хотя на отдельные участки привлекаются небольшие фирмы-подрядчики, и вот их работе подобные нападения могут су-щественно повредить. Зачастую компании не заинтересова-ны в придании таких историй огласке: во-первых, это имид-жевые потери, во-вторых, визиты милиции и проверяющих служб для хозяев строек нежелательны. На любой стройке в Москве априори легко найти столько разнообразных нару-шений, что подобные визиты нередко выливаются для строи-телей в серьезные траты на «подарки» проверяющим.

 

Радикализация граждан

 

«За лес идет гражданская война. Причем у властей, чи-новников в ней преимущества по всем позициям», — расска-зывает пожилая женщина, два десятка лет борющаяся за бла-гоприятную экологическую среду в подмосковном Троицке. Ее можно понять. Экологическое законодательство в России крайне путаное, в нем очень расплывчато прописано, какой чиновник конкретно за что отвечает, что и где можно, а что нельзя строить.

 

В движении «Архнадзор» «The New Times» рассказали, что, по их оценкам, жителям удается легально победить застрой-щиков лишь где-то в четверти конфликтов. И это еще хоро-шая ситуация — несколько лет назад успехи были скромнее. В Московском совете — еще одной организации, борющей-ся за жизненное пространство москвичей, — также говорят об успешности 20—25 % протестов жителей. Причем добить-ся чего-то реально можно лишь на стадии, когда проект толь-ко обсуждается, когда же стройка уже начата, вряд ли компа-нии пойдут на попятную.


 


Акты отчаяния жителей, выражающиеся в ночных под-жогах строительной техники, выкладываются на «YouTube», некоторые попадают в СМИ, последствия третьих фотогра-фируют экологи, посещая конфликтные объекты. Феномен экопартизанщины не ограничивается столичным регионом. С олимпийских строек Сочи неоднократно поступала инфор-мация об уничтожении техники лесорубов. В Петербурге ав-товладельцы жгли экскаваторы, сносившие гаражный коопе-ратив «Парнас». В Чите ситуация более напряженная. Дмит-рий Гудков, лидер молодежной «Справедливой России», разместил в своем блоге небольшой ролик о том, как читин-цы отстреливают «черных лесорубов» — тех, кто варварски рубит тайгу.

 

Владимир Путин недавно заявил, что 15 % территории страны экологически неблагополучны. Премьер-министр, как известно, не склонен завышать масштабы проблем, ско-рее наоборот. Так что у экологических конфликтов все пер-спективы стать детонаторами социальных столкновений.

 

Обыкновенный экстремизм Оппозиционеров выживают из провинции The New Times, 16.05.2011

 

Комментарий: Если в 2011 году инакомыслящие бежали из провинции в Москву — Питер, то в 2012 — уже за бугор…

 

Обыкновенный экстремизм. Региональным подразделе-ниям МВД по борьбе с экстремизмом скоро не с кем будет бороться. Оппозиционеры и правозащитники массово пе-ребираются в Москву и Петербург, потому что давление ме-стных центров «Э» на инакомыслящих стало уже совершен-но нестерпимым. С методами работы региональных борцов с экстремизмом знакомился «The New Times».

 

«Я уехал в Москву только из-за давления со стороны пра-воохранительных органов. Такое ощущение, что у тебя зем-ля под ногами горит, — говорит студент, левый социальный активист из Читы Андрей «Куба» Кравченко. — Едва уехал — возбудили уголовное дело. По статьям 213 ч. 1б («Хулиган-ство») и 282 («Возбуждение ненависти»). 213-я — за то, что я якобы побил кого-то после футбольного матча, а уже 282-я — просто «для важности».


 


В Чите Андрей участвовал в работе социальных фору-мов, организовывал акции экологического протеста, был в печально знаменитом лагере экологов под Ангарском, по-сле нападения на который погиб активист Илья Бородаенко (см. «The New Times» № 4 от 7 февраля 2011 г.), организовывал концерты, помощь детям в детдомах и бездомным. Так и стал экстремистом.

 

Типичный «экстремист»

 

Центры «Э» существуют в МВД с осени 2008-го, когда были ликвидированы подразделения по борьбе с оргпреступно-стью (УБОПы), и большая часть их сотрудников перешла в ед-ва созданные структуры, формально нацеленные против тер-роризма и экстремизма. Но еще в середине нулевых, когда только формировалось антиэкстремистское законодательст-во, правозащитники высказывали опасения, что применять-ся оно будет не столько против террористов, сколько про-тив любых инакомыслящих. И станет фактически регулято-ром протестных настроений. Так и произошло. «Клиентам» центров остается лишь бежать в столицы, где еще есть СМИ, готовые вступиться за репрессируемого, действуют правоза-щитные организации.

 

«Наши милиционеры хитры на выдумки. Если я покупал билеты на транспорт по своему паспорту, то, как бы ни до-бирался в Читу, на поезде или самолете, сотрудники всегда встречали меня у подъезда, — вспоминает Кравченко. — Уг-розы, конечно, сложно доказать, но они есть. Сотрудники «Э» приходят к тебе на учебу, работу, домой, всем интересуются, спрашивают, откуда у твоей семьи средства на квартиру. На-зывают тебя преступником, говорят, что таких надо сажать. В отделе, если уж попал на их неформальные беседы — а по-вестку они выписывают прямо там, на коленке, — тебя сни-мают на камеру без твоего ведома. Тыкают распечатками лич-ной переписки из интернета. На даче в качестве улик — дес-кать, я кого-то бил — забирали хозяйственный инвентарь и даже разобрали на рейки теплицу. Вдруг я кого-то бил рей-кой? Как-то на беседу пригласили моего товарища. Опера ему сказали: «Раз ты говоришь, что отошел от активистских дел, то пиши об этом заявление. А мы покажем это заявление «Кубе» и посмотрим, что с тобой будет!»


 


По убеждению Андрея «Кубы», в Москве еще есть возмож-ность быть услышанным: «Я хотя бы не пропаду без вести — обо мне хоть кто-то пошумит на тех же Чистых прудах. А там, где никто не услышит, — проще задушить. У нас в Забайкалье «эшники» чувствуют себя хозяевами: угрожают, например, вы-пилить дверь, если человек им не открывает». (Вскоре после интервью Андрея задержали в Москве и отправили в Читу, где он находится теперь под подпиской о невыезде.)

 

Убоповское прошлое борцов с экстремизмом, по мне-нию блогера Анны Поляковой (автор сайта extremizma.net, где собираются сведения обо всех пострадавших от произ-вола сотрудников «Э»), это одна из главных проблем: «Опе-ра в центрах «Э» — люди, привыкшие иметь дело с организо-ванной преступностью, с людьми жесткими, вооруженными, с которыми у них было право не церемониться. По-другому они не умеют работать. Отсюда допросы с пакетами на голо-вах у активистов и отбиванием почек. Региональные «эшни-ки» считают идеальной ситуацию, когда на их территории во-обще нет никаких политических организаций или инициатив, кроме официозных. На беседы, которые тоже являются сред-ством давления, вызывают всех подряд, включая зоозащит-ников и участников инициативы «Еда вместо бомб», раздаю-щих еду бездомным».

 

Активисту «Автономного действия» (межрегиональная организация «либертарных коммунистов») Дмитрию Бучен-кову, преподававшему политологию в одном из вузов Ниж-него Новгорода, пришлось переехать в Петербург. «Когда нижегородская группа «Автономного действия» проводи-ла приуроченный к 23 февраля «Фестиваль дезертира», — рассказал он в интервью «The New Times», — на мероприя-тие прибыли и оперативники «Э». Я не скрывал, что помеще-ние, в котором все собирались, снималось на мое имя. Меня вызвали к руководству вуза, предложили уволиться по соб-ственному желанию и дали понять, что моего увольнения добьются в любом случае. Хотя до этого никаких претензий не было, мне даже обещали повышение. Я уволился и уехал. Что бы в городе ни происходило: демонстрация, политизи-рованный концерт, антифашисты подерутся с фашистами, — оперативники желали побеседовать именно со мной. Было ощущение, что не сегодня завтра меня подставят, и я получу как минимум условный срок».


 


Дальше — тишина

 

Несмотря на постоянную критику со стороны СМИ и пра-возащитников, возможности борцов с экстремизмом лишь расширяются. Так, центры «Э» — единственная структура, штат которой вырастет на треть при превращении милиции в полицию. Следовательно, «эшникам» придется изобретать новые формальные привязки любых уголовных дел к анти-экстремистской специфике. Так, в начале мая в Петербур-ге сотрудники центра «Э» задержали мошенников, вымогав-ших деньги у стариков. Где связь с экстремизмом? Вымогали деньги у ветеранов Великой Отечественной, то есть это уже не просто старики, а социальная группа. В Новосибирской области две недели назад эшники накрыли подпольное про-изводство поддельной водки. Связь с экстремизмом? Владе-лец бизнеса — уроженец Азербайджана, следовательно, вхо-дит в список потенциальных пособников экстремистских ор-ганизаций. Расплывчатое определение «социальная группа», используемое в антиэкстремистской практике, порождает множество курьезов. Усилиями центров «Э» в разных уголов-ных делах в качестве «социальных групп» уже фигурировали сотрудники правоохранительных органов, военные, государ-ственные служащие, владельцы отечественного автотранс-порта, компартия и власти Китая. Прокуратуру просили воз-будить дела в защиту таких социальных групп, как «правоза-щитники», «журналистское сообщество» и «болельщики СКА». Зато суд в Тамбове 5 мая 2009 года постановил, что гомосек-суалистов «нельзя отнести к отдельной и определенной со-циальной группе» по смыслу ст. 282 УК.

 

Впрочем, работы по профилю центрам «Э» тоже хвата-ет. Например, в Волгограде борцы с экстремизмом просто не позволили местным оппозиционерам принять участие в за-планированных на майские праздники акциях — либо не вы-пускали из дома, либо забирали «для выяснения личности».

 

Галина Кожевникова, заместитель директора центра «Сова» (интервью записано незадолго до смерти правоза-щитницы):

 

«В неправомерном антиэкстремизме есть две вещи: не-правомерное преследование и идиотизм исполнителя. За-


 


кон написан плохо, трактоваться может как угодно и при-меняется точно так же. Интенсивность его неправомерного применения в первую очередь связана с отчетностью. В го-родах, где реальных экстремистов нет, их начинают выдумы-вать. Есть группы активистов, которых преследуют целена-правленно, вне зависимости от региона. В первую очередь это нацболы (сейчас — «Другая Россия»). Они заметны, они не скрываются.

 

До суда и административных наказаний мало что дохо-дит. Большая часть остается на уровне угроз. Активистов вы-зывают в департамент, угрожают завести дело. Или разгова-ривают так, что человек уходит из департамента в полной уверенности, что на него заведено дело.

 

При этом мы видим, что наращивается антиэкстремист-ская статистика за счет каких-то формальных вещей: непра-вомерные предупреждения библиотекам, школам. Количест-во уголовных дел не сильно растет. Антиэкстремистское за-конодательство сейчас себя настолько дискредитировало, что любое упоминание преследования за экстремизм дает возможность раздуть пиар-кампанию. Правоохранители по-нимают, что применять такую практику не очень удобно. По-

тому, мне кажется, разрастаться она не будет».  
Михаил Маглов, активист «Солидарности», переехал
в Москву из Омска:  
«В Омске я состоял в молодежном «Яблоке», работал

в нефтяной отрасли. Ситуация в регионах, конечно, разная. Слышал, что в Красноярске с политикой куда мягче. А у нас участие в протестах против милицейского произвола или из-за каких-либо студенческих проблем приводило и к отчисле-ниям из вузов, и к явно незаконной слежке, и к насилию. Так, однажды некий «штатский» больше суток дежурил в моем подъезде, ожидая, когда я выйду из квартиры. А потом в этом же подъезде неизвестные битами избили моего товарища. Ви-димо, думали, что это я: избивая, называли его моим именем. На другого активиста напала якобы группа кавказцев с кри-ком: «Бей русских!» Но это бред, у нас в городе и кавказцев-то немного. Омск — город-миллионник, но при этом все всех знают, и оппозиционная деятельность крайне затруднена».

 

Ольга «Франческа» Иванова, журналистка, активистка «Левого фронта», перебралась в Москву из Краснодара:


 


«Пока я жила в Краснодаре, мою маму часто вызывали на беседы — тогда мне было только 19 лет (сейчас 25). Вызы-вал сотрудник краевой администрации, занимавшийся свя-зями с общественностью. Сначала мне названивал, пытаясь на меня повлиять, а потом переключился на маму. Как и мно-гие активисты из разных регионов, я собиралась поехать на контрсаммит в Питер в 2006 году против «Большой вось-мерки», и на меня было совершено нападение. Я предпола-гала, что меня могут задержать, как и многих региональных активистов. Но недалеко от универа в три часа дня на меня просто напали двое мужчин. Утащили под дерево, высыпали все из рюкзака. Они не взяли ни золотые кольца, ни сережки, зато отобрали все вещи, нужные мне для поездки, и билет.

 

Я подала заявление в милицию, так и написала, что к делу причастны… ясно какие органы

 

Потом были вызовы в УБОП без причины, приходили до-мой, требовали расписываться на каких-то странных доку-ментах: мол, я не собираюсь совершать экстремистских дей-ствий. Фактически перед каждыми праздниками приходили, или когда Путин в Ростов приезжал. Потом чуть из вуза не ис-ключили, хотя я на отлично училась.

 

Я уехала после того, как организовала акцию обманутых дольщиков. Я сама дольщица, это даже не политическая ак-ция была. Меня забрали в кафе после акции, а написали, что во время задержания я стояла с плакатом. К счастью, знако-мый заснял задержание на видео, это стало доказательством, что протокол сфальсифицирован. Но ночь в ОВД я все-таки провела и насмотрелась, как людей били…

 

В любом провинциальном городе есть несколько актив-ных людей, и на контроле за ними полностью сосредотачива-ется машина власти. Свободной прессы в Краснодаре вооб-ще нет. Что случится — никто ничего не напишет».

 

Троицкая полиция продолжает стоять на страже. «Новая газета», 19.05.2011

 

В начале сентября прошлого года «Новая» писала о том, как в подмосковном городе Троицке неизвестные выстрели-ли из, предположительно, самодельного огнестрела в окно


 


квартиры, в которой прописан Владимир Скопинцев, доста-точно известный среди антифашистов и анархистов как «Ук-роп». Владимира дома не было, и пуля чуть не убила его млад-шего брата, Андрея.

 

Приехавшие на место преступления милиционеры не придумали ничего лучше, как, по свидетельству Андрея, от-везти его в отделение и избить — видимо, пытаясь таким об-разом добиться от него, кто же мог хотеть убить его или же его старшего брата. Андрей тогда обратился с заявлением к правозащитникам и в правоохранительные органы.

 

За прошедшие 9 месяцев неизвестны ни результаты рас-следования стрельбы по его квартире, ни инициированной правозащитниками проверки действий Троицкой милиции.

Зато в прошлую субботу Андрей смог убедиться в том, сколь глубокие реформы произошли в МВД с переимено-ванием милиции в полицию. Андрей шел по Троицку с дру-гом. Андрея остановил некий мужчина в штатском, показав-ший корочку оперуполномоченного, и силой усадил Андрея в свою машину. Машина — обычная гражданская «мазда», но одна из цифр на ее номере почему-то была заклеена скот-чем.

 

Подобрав по дороге еще одного полицейского, машина с полузаклееным номером поехала в городской УВД. По сло-вам Андрея, от полицейских слегка пахло спиртным. Андрея допрашивали как в машине, так и в УВД, в ходе «разговора» ему заламывали руки и отвесили пару зуботычин.

Удивили вопросы, которые задавали полицейские:

— Что ты знаешь об убийствах?

— Каких убийствах?

— Ты сам знаешь!!

— Ничего я не знаю!

— А расскажи нам о футболе.

— Каком футболе?

— Ну ты чего как в детском саду!! А у тебя есть родствен-ники в Беларуси?

 

— Нет.

— А почему?

— Не знаю. В Казахстане у меня тоже нет родственников.

 

— А как ты считаешь, наркоманы — плохие люди?

— Ну, нет в наркомании ничего хорошего.


 


— Тогда расскажи нам о клубе «Мост»! (В Троицке есть та-кой молодежный центр, сотрудничающий с городской адми-нистрацией и «Единой Россией»).

 

От предложения Андрея Скопинцева, если уж его в чем-то подозревают, прислать ему повестку и провести допрос в присутствии адвоката, полицейские отказались. Еще поли-цейские рассказали Андрею, что «Троицк — это и его город, и их город», что они «не хотят никаких конфликтов здесь», и просили Андрея, если что, рассказывать им «о тех, кто захо-чет объединяться».

 

Друг Андрея, в присутствии которого его усаживали в машину с полускрытыми номерами, в это время позвонил его отцу. Отец приехал в УВД. Ему сказали, что с его сыном бесе-дуют в рамках расследования дела о стрельбе по их квартире в сентябре, и вскоре Андрея отпустили.

 

Андрей Скопинцев рассказал «Новой», что его адвокат готовит жалобу на действия Троицкой полиции.

 

Анархисты сожгли шале в элитном поселке. Ответственность за поджог взял на себя Фронт освобождения Земли.

 

«Известия», 23 июня 2011

 

Анархисты уничтожили демонстрационный коттедж бу-дущего элитного поселка «Эдельвейс-Ильинское», который должен появиться в Дмитровском районе Подмосковья. На сайте «Черный Блог» появился видеоролик, запечатлевший поджог коттеджа. Ответственность за акцию взял на себя не-кий Фронт освобождения Земли.

 

Как утверждают авторы ролика, в ночь с 21 на 22 июня они устроили поджог «коттеджа капиталистов, разрушающих природу Подмосковья». В начале видео при дневном свете снят весьма внушительный коттедж, стоящий посреди поля. Чуть позже видно, как ночью, на фоне горящего особняка, прыгают двое неизвестных молодых людей, а потом сняты останки полусожженного здания.

 

Авторы ролика утверждают, что загородной застройкой были недовольны жители села Ильинское — в поле вокруг единственного построенного шале вырос забор, закрывав-ший проход к реке. Долина реки Яхрома, где должен быть по-


 


строен «Эдельвейс-Ильинское» — одно из самых популярных мест «дикого», палаточного туризма в Московской области.

 

В компании «Thor Group», занимающейся строительст-вом поселка, «Известиям» факт поджога подтвердили: дом подожгли изнутри. «Но конфликтов у нас не было, — зая-вил президент компании Олег Батраченко. — Скорее всего, дом подожгли хулиганы». По словам Батраченко, в настоящее время земля, выделенная под строительство коттеджей, сно-ва проходит процедуру межевания — и после «нарезки» на более мелкие участки строительство будет продолжено.

 

В коттеджном поселке «Эдельвейс-Ильинское» выстав-лены на продажу 85 земельных участков площадью от 10 до 15 соток с возможностью строительства домов по одному из

 

восьми проектов площадью от 129 до 223 кв.м. Стоимость земли варьируется от 9 до 12 тысяч долларов за сотку.

Как рассказали «Известиям» жители Ильинского, мест-ные земли приглянулись чиновникам — участками завладе-ли структуры, аффилированные бывшему министру финан-сов Подмосковья Александру Кузнецову, сбежавшему за гра-ницу с казенными миллиардами. После его исчезновения строительство таунхаусов было заморожено.

Date: 2015-06-11; view: 296; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию