Глава 17. Свет прокрался сквозь облака, упал на землю, и стал виден унылый серый пейзаж

Свет прокрался сквозь облака, упал на землю, и стал виден унылый серый пейзаж. Вокруг ни души, однако ночью в деревню приходили посторонние. Об этом говорили многочисленные следы перед домом. Труп катмессера исчез, и на его месте остались кровавые мазки. Виктор, забравшийся ночью на чердак, видел странных зверей. Казалось, это были волки, но очень большие. Они сновали вокруг дома, однако благополучно избежали сигнальных растяжек, словно учуяли их. Их вопли, похожие на клекот, пугали, в этих звуках чувствовалась кровожадность гиены.

Мороз крепчал, холодный сухой ветер становился все невыносимее.

Ночь прошла, однако свет не будил людей. В плотно законопаченной комнате было темно, как в гробу. Казалось, время здесь застыло. Люди спали, не шевелясь, и только легкий белый пар из ноздрей свидетельствовал о том, что они еще живы. Воздух был неподвижен. Ни шума, ни шороха. Первой проснулась Кира. Рядом с ней спали, тихо дыша, Ивар и Зигфрид. Виктор примостился с краю. Печь постепенно остывала, и холод постепенно прокрался внутрь. Кира растерла окоченевшие руки и вылезла из спального мешка. Почувствовав шорох, приоткрыл глаза Ивар. Кира, засунув в печь несколько поленьев, попыталась залить внутрь нее немного горючего, чтобы пламя разгорелось.

– Ты хочешь спалить здесь все, пока мы спим? – спросил он. Вопрос этот был столь неожиданным, что Кира едва не выронила канистру.

– Кто же так наливает? – Ивар встал, потянулся и, подойдя к Кире, отобрал у нее емкость с бензином. – Для этого есть стаканчик, вот он, видишь?

Слив немного горючего в стакан, он плеснул его на поленья. Чиркнул спичкой, и поленья занялись веселым пламенем.

Пока Кира готовила завтрак, Ивар поднялся на чердак. Павлов и Богомолов, дежурившие у окон, не спали.

– Ну как? Без происшествий? – спросил Ивар, выглянув в окно.

– За те два часа, что мы стоим – ничего, – ответил Богомолов.

– Пусто и тихо, – добавил Павлов, наблюдая из противоположного окна.

– Меня смущает только одно, – Богомолов поманил Ивара к окну. – Я увидел это на рассвете, и мне это показалось странным. Может, вы сумеете как-то это объяснить. Километрах в трех от деревни, в пустоши, смотри, видишь три черные точки на горизонте?

Ивар взял в руки бинокль и приложил его к глазам. Там, в пустоши, куда указывал Богомолов, он увидел нечто, что заставило его заволноваться не на шутку.

– Я сейчас! – он сунул бинокль в руки Богомолову и сбежал на первый этаж. К огромному изумлению Киры, он растолкал Зигфрида и поднял его на ноги. Спросонья Зигфрид сонно мотал головой, ничего не понимая.

– Тебе… чего надо? – промолвил он, потирая глаза.

– Пошли со мной! – скомандовал Ивар и, схватив его за локоть, потащил к лестнице.

– Ивар, что случилось? – спросила Кира встревоженно.

– Ничего! – огрызнулся Ивар. Затащив Зигфрида наверх, он вложил в его руки бинокль.

– На! Скажи мне, что это не так! Скажи, что это не гвардейцы! – Ивар трясся, как в лихорадке.

Зигфрид приложил окуляры к глазам. То, что он увидел, взволновало его не меньше Ивара.

– Это «Бешеные Псы». Три вездехода. И… с ними Вождь, – пробормотал он.

– Вождь? Где? – у Ивара отвисла челюсть.

– Смотрит на нас в бинокль.

Ивар отобрал бинокль у Зигфрида и сам воззрился в него. Там, вдали, Эберт, совсем не опасаясь быть замеченным, стоял на крыше броневика и, стянув с головы противогаз, смотрел на них. Помимо броневика, рядом стояли два вездехода, тех самых, с салонами-клетками. Вокруг машин сновали гвардейцы.

– Его можно снять из снайперской винтовки, – проговорил кто-то за спиной Ивара. – Жаль, «Винторез» бьет только на четыреста метров.

Ивар и Зигфрид обернулись. Позади них стоял Феликс, сложив руки. Ивар протянул ему бинокль. Феликс взял его, и, посмотрев вдаль, все понял.

– Ну вот мы с тобой и свиделись, дружок… – прошептал он.

– Что ты сказал? – переспросил Ивар.

– Вы хотите поквитаться? – вдруг спросил Феликс.

– За что? – не понял Зигфрид.

– За все, Зигфрид, – ответил Феликс. – За все, что тебя окружает. За то, что ты не видел лучшей жизни и вынужден жить в этом дерьме. За то, что ты не можешь видеть солнца, за то, что солнце не может видеть тебя. За то, что ты вынужден выживать на этой Богом забытой земле, за то, что ты умрешь, не увидев лета, не испытав настоящего счастья, живого, пьянящего. Видишь того человека? Он первопричина всему, что тебя окружает.

Зигфрид опешил. Он не верил словам Феликса.

– Во… Вождь? – пробормотал он. Как же Вождь может быть виновен в развязывании войны, если он заботился о людях, созвал их в единый город, создал это маленькое государство, нормализовал его жизнь? Именно под его мудрым руководством город до сих пор процветает, люди до сих пор живы…

– Его настоящее имя – Сергей Савецкий. В преж ние годы он был шефом Службы внешней разведки России в городе Цюрихе. Был такой город в Швейцарии. Но он не хотел ограничиваться полномочиями, предоставленными ему законом. Всего ему было мало. И однажды ему стало известно, что профессор Михаил Реммер собирает вокруг себя людей, готовых воплотить в жизнь некую теорию идеального государства. Здесь пахло властью, и Савецкий немедленно принял предложение составить костяк общества. Шли годы. Сотрудничество Савецкого с Реммером тщательно скрывалось. На прошедшем в Куала-Лумпуре Съезде был разработан план работы Общества, и была выбрана в качестве плацдарма для эксперимента Реммера Северная Корея, государство с наименее устойчивым политическим режимом. Однако переворот был подавлен. Расследование, начавшееся по данному делу, показало, что активное участие в перевороте приняли южнокорейские спецслужбы. Учитывая взаимоотношения, которые имелись между КНДР и Южной Кореей, следует понимать, что послужило встряской для этой бочки нитроглицерина и привело к взрыву. То есть к вооруженному конфликту, который затем разросся в конфликт планетарного масштаба.

Ивар и Зигфрид внимательно слушали. Так, если для Зигфрида рассказ Феликса стал настоящим открытием, то Ивар, не относившийся к числу рьяных поклонников Вождя, давно чувствовал за этим человеком наличие каких-то грешков бурной юности. Не может человек, единолично стоящий у власти, быть чистым и непогрешимым. И теперь его предположения подтвердились. Ивар торжествовал. Наконец-то у него появился повод, чтобы законно, по справедливости насолить этому «спасителю человечества».

– И что ты предлагаешь? – спросил Ивар, с трудом скрывая свою радость.

– Пока ничего, – ответил Феликс. – А как вы думаете, почему Савецкий отправился за вами?

Ивар задумался. Мог ли вождь знать, кто производит катмессеров? Контактировал ли вождь с Зигфридом? И зачем столько гвардейцев?

– Скорее всего, он возжелал силой забрать плоды нашей работы, – предположил Зигфрид.

– Ты рассказывал ему о докторе? – спросил его Ивар.

– Его казначею, как его… Тодту, – замялся Зигфрид.

Феликс оживился.

– Тодт? Его казначей? – переспросил он, засмеявшись. – Прекрасно, вся компания в сборе!

– Тогда все понятно, – вздохнул Ивар. – Но странно, что Эберт лично решил принять участие в этом предприятии.

– Ничего странного, – покачал головой Феликс. – Доктор, воскрешающий людей, не может быть рядовым человеком. Что приказал вам Савецкий? Привезти его голову? Скорее, он сам привезет голову, но не Карловича, а кого-нибудь из вас, а Карлович будет работать в его лаборатории. В конечном счете, зачем ему столько гвардейцев? Здесь и вы втроем с Виктором могли бы спокойно жить-поживать, и никто б вас не тронул. Поверьте, я знаю этого лиса так давно, что предчувствую его шаги.

– Хитроумно, – покачал головой Ивар.

– Заставить вас сделать грязную работу, а затем присвоить результат? Ничего хитроумного.

Ивар кивнул. И правда, тактика стара, как мир.

– Пора будить всех, – заявил Зигфрид. – Надо рассказать всем.

Феликс замахал руками.

– А вот этого делать не надо, – запротестовал он. – Пусть это останется между нами. Иначе вы, колонисты, передеретесь, решая вопрос об участии Савецкого в этом предприятии. Сказать можно только Ротмистрову, он сможет укротить своих ребят, которые, к тому же, не боятся опасностей и смогут дать достойный отпор шайке бандитов. Павлов и Богомолов, конечно, все слышали, поэтому желательно, чтобы они держали языки за зубами. Мы составим свой план действий с вашим участием, органично сочетающийся с планом общим. Вы все поняли, ребята?

Павлов и Богомолов кивнули. Несмотря на то, что муштра и строгая воинская дисциплина напрочь лишили их собственного мнения, они приняли это условие от человека, формально командиром не являющегося. Ведь слова «органично сочетающийся» не предполагали полный отход от указаний Ротмистрова.

Спустившись вниз, Ивар и Зигфрид разбудили остальных. Солдаты поднимались неохотно, ведь они привыкли подчиняться только указаниям своего непосредственного командира. Виктора будили дольше всех. Как ребенок, он ворочался, ворчал, закрываясь одеялом. Ротмистров же давно встал и теперь вовсю ухлестывал за Кирой, задавая ей каверзные вопросы и отпуская витиеватые комплименты. Впрочем, «подбивать клинья» у этого вояки получалось не очень хорошо – сказывалось отсутствие практики. Так что все его усилия были тщетны, и Кира уже начинала уставать от притязаний назойливого ухажера. После сытного завтрака началось совещание, целью которого была выработка плана штурма бункера Карловича. Разложив на полу ранее начерченный план бункера, Феликс вкратце обрисовал ситуацию.

– На поверхности этот бункер окружен двойной стеной из бетонных плит и рвом, – говорил он. – Между стенами на расстоянии в двести метров стоят сторожевые вышки, на них охрана. Пусть вас это не пугает, но на каждой башне стоит эрликон, и охранники умеют пользоваться этим оружием в совершенстве. За стенами – двор. Там стоят несколько построек преимущественно хозяйственного назначения: гаражи, склады. А в самом центре – барокамера, от нее под землю спускается шахта лифта. Сам бункер одноуровневый и имеет округлую форму. В центре находится его сердце, это округлое помещение есть лаборатория. Здесь осуществляется вся научная деятельность Карловича. Остальные помещения вокруг лаборатории имеют вспомогательное значение. Это жилые помещения – вот и вот, – Феликс указал на план, – это также камеры содержания узников – вот, вот и вот, это складское помещение – вот оно. Каких-то особых систем защиты нет, все максимально упрощено. Для того чтобы попасть в лабораторию, надо пройти по кольцевому переходу между вспомогательными помещениями, затем будет поворот налево, а за ним двери лаборатории. Двери эти двойные, двухслойные, с титановым наполнителем. Если доктор запрется в лаборатории, выбить его оттуда можно будет только атомной бомбой. Однако он этого не сделает. Из бункера ведут два выхода. Один, вышеописанный, через барокамеру во дворе базы, второй – потайной, запасный, за несколько километров от базы. Скорее всего, доктор попытается улизнуть именно через него на слиттере, поскольку без продовольствия он все равно обречен. Именно поэтому мы должны пройти через запасной выход, чтобы предотвратить попытку к бегству. Запомните: если доктор доберется до слиттера, мы его уже не захватим.

– Что такое слиттер? – спросил Зигфрид.

– Слиттер – это нечто вроде снегохода, – объяснил Феликс, – он имеет кабину на лыжах и реактивный двигатель, поэтому может передвигаться с немыслимой скоростью. На броневике за ним точно не угнаться.

Ротмистров почесал затылок.

– Таким образом, мы проникнем через запасный выход и тихо, без шума проберемся внутрь, – заявил он, собираясь поставить точку в обсуждении плана. Последнее слово всегда должно оставаться за командиром.

– Э, нет, – возразил ему Феликс. – Запасный выход закрыт не только дверьми, но и толщей снега. Я, конечно, оставил там проблесковый маячок, когда работал у Карловича, поэтому проблем с его поиском не будет. Однако снаружи открыть его никак не получится. Для этого нужно разделиться. Пусть одна группа ждет у запасного выхода, а вторая, пробравшись в бункер, откроет двери этого выхода. Операцию следует провести ночью.

– Я согласен, – кивнул Ротмистров.

– У охраны есть инфракрасная аппаратура? – поинтересовался Виктор.

– Есть, поэтому нам следует быть предельно осторожными, – ответил Феликс.

– Правильно, – сказал Ротмистров. – Теперь нас здесь ничего не держит. Выдвигаемся!

Конечно же, последнее слово всегда должно оставаться за командиром.