Глава 9. Месяц пролетел незаметно, как один день

Месяц пролетел незаметно, как один день. Однообразие сокращает жизнь, это Ивар понял, пока трудился на благо города. Один день в неделю он вместе с Кирой находился на смотровой площадке, наблюдая за поверхностью, а остальное время долбил породу в строящемся жилом крыле. Он был всегда сыт, накормлен. Местную стряпню нельзя было назвать идеальной, однако она содержала то количество килокалорий, которое необходимо для нормальной жизнедеятельности.

Несмотря на репутацию «опасной» девушки, Кира оказалась приятным собеседником. За тот период времени, который они провели вместе, они лучше узнали друг друга. Ивар рассказал о своей жизни скитальца, о Викторе, о том, какой он мужественный, сильный. Киру забавляла его мальчишеская наивность, восторженность, его задор, пыл. Она хохотала, когда Ивар говорил о своих приключениях, и молчала, когда Ивар рассказывал ей о Викторе. А рассказывал Ивар красочно, размахивая руками, расхаживая по смотровой площадке, и сухой ветер уносил его слова.

Кира тоже не осталась в долгу и поведала ему короткую историю о себе. Она была старше его на четыре года и несколько более искушенной в жизни. Из ее истории выходило, что до войны она жила в Пскове. Когда началась мобилизация, ее отец покинул дом, чтобы затем быть убитым в боях за Балтийск. Когда война докатилась до Пскова, и за городом стали слышны глухие разрывы, а ночное небо осветило оранжевое зарево, они с матерью покинули город и направились к родственникам в Абакан, однако поезд, в котором они ехали, подорвался на фугасном снаряде, заложенном у самых рельс. Так Кира потеряла и мать. Одинокую девочку подобрал проводник, ехавший с ней в одном поезде, и воспитал как свою дочь. Вместе с ним она осталась в Стронгейте. Полгода назад он умер, и Кира снова осталась одна. А чтобы уравновесить свою историю с длинной тирадой Ивара, она сказала ему по секрету, что она никакая не француженка, а русская, просто очень хорошо знает французский, поскольку пять лет в детстве прожила в Париже. Ивар клятвенно пообещал не раскрывать этот секрет никому.

На местности было также тихо и глухо, как и в жизни Ивара. Вокруг клубился белый туман, скрывающий передвижение живых существ. Не раздавалось ни звука, который мог бы указать на наличие таковых. Только снежинки медленно кружились вокруг, оседая на маскхалатах, падая на пол площадки. Ветер кружил их, возносил, кидал вниз, снова поднимал вверх. Ивар наблюдал за ними, отмечая несуществующие закономерности, ловил их рукой. Медленно оседала скука.

Так бы все и продолжалось, если б не один случай, который перевернул жизнь не только Ивара и Киры, но и всего города. В тот день Ивар встал словно не с той ноги. Все валилось из рук, мысль не связывалась с мыслью. Возникало ощущение внутренней пустоты, и тот душевный стержень, который Ивар старался в себе сохранить, превратился в эластичную хорду, сгибающуюся под любым давлением. Такие настроения имели место и ранее, Ивар называл эти периоды состоянием физического и психического упадка. Кира заметила странное поведение Ивара и поинтересовалась, почему его «болтает из стороны в сторону, как марионетку». Когда они поднялись наверх и остались наедине, состояние Ивара, похоже, нормализовалось. Он снова начал говорить внятно и контролировать свое поведение. Однако через полчаса нечто заставило его и Киру вытаращить от удивления глаза и уставиться на равнину перед башней.

Там показалась человеческая фигура. Медленно, дергаясь, словно тряпичная кукла, она приближалась к башне. Руки беспомощно болтались, а ноги едва слушались. Ивар схватил бинокль.

– Кира, ему надо помочь! Быстрее, этот человек… он умирает! – воскликнул он, вешая на плечо автомат.

Кира отобрала у него бинокль.

– Это Зигфрид! Он пропал месяц назад, и мы думали, что он умер, – взволнованно проговорила она.

– Спускай корзину, я пойду за ним! – выпалил Ивар.

– Будь осторожен, я прикрою, если что случится, – кивнула Кира.

Ивар встал, ухватившись за перила, на платформу, дотянувшись, ударил кулаком по кнопке пуска, и корзина медленно поползла вниз. Кира сняла с предохранителя свою AUG-A1 и, приложившись к оптическому прицелу, стала наблюдать за Зигфридом.

Хлоп! Корзина коснулась земли. Ивар открыл дверцу корзины и, держа автомат перед собой, побежал к шатающейся фигуре. На Зигфриде почти не было одежды, ветер развевал рваные лохмотья. Кожа потемнела, словно его вываляли в саже, тут и там были заметны ссадины. Выпученные глаза блуждали. Босые ноги оставляли на снегу кровавый след.

– Стой! Кто такой?! – крикнул Ивар. Он не решался вплотную подойти к человеку, выставив автомат, остановился метрах в десяти от него.

Сделав еще несколько шагов, Зигфрид рухнул лицом в снег. Ивар сорвал с лица противогаз, подбежал к нему, перевернул.

– Эй, брат, ты чего? – засуетился он. – Не смей мне тут… Кира! Как там на горизонте?

– Пока чисто! – послышался ответ.

– Ну-ну, брат, не смей… – Ивар схватил Зигфрида за руку и, закинув автомат за спину, погрузил его на плечи.

– Отправляйся с ним вниз, – заявил Ивар, когда они поднялись наверх. – А я присмотрю за обстановкой.

– Как ты? – спросила Кира, унося Зигфрида на платформу.

– Пока нормально, – деловито ответил Ивар. – Поволновался немного, но так бывает. Этому парню не повезло, конечно. Надышался дряни в воздухе, теперь интоксикация будет или что там у них…

Кира кивнула и, нажав на кнопку пульта, исчезла в шахте. Ивар остался наедине с пустошью.

После дежурства Ивар выяснил все о дальнейшей судьбе Зигфрида. Неизвестно, где он пробыл столько времени, однако чудо, что он выжил. В его случае имело место сильнейшее истощение организма, обезвоживание и отравление радиоактивным песком. Казалось, из его тела выжали все соки. Ноги истерлись едва ли не до костей, образовалось заражение крови. Едва Зигфрида отвезли в госпиталь, у него начался жестокий жар. Его дергало, он сучил ногами, оставляя на носилках алые полосы крови. Только после того, как врач положил его под капельницу, состояние Зигфрида нормализовалось, и он затих.

Однако Вождь не одобрил действия Киры и Ивара. Вызвав их в Тронный зал, он заявил, что в сложившейся ситуации приводить человека, побывавшего неизвестно где, крайне опрометчиво. Тьма все сильнее сгущается вокруг города. Недаром кто-то разоряет все кладбища в округе, и само появление Зигфрида является более чем странным. Быть может, за ним следили. Быть может, за ним придут. В данном случае, единственное, что следовало сделать Ивару и Кире – это избавить Зигфрида Сигурда от дальнейших мучений и посмотреть, кто заберет его тело.

Время показало, что Вождь был прав. Через день Киру и Ивара буквально за шиворот вытащили на смотровую площадку.

– Смотри! – завопил Мак прямо в ухо Ивару. – Смотри внимательнее! Кто это, а? Не узнаешь? Что они делают?!

Ивар насчитал семнадцать катмессеров, ползущих, как муравьи по сладкой дорожке, по высохшему кровавому следу, оставленному Зигфридом. Они принюхивались, шурша черными лезвиями по снегу, подпрыгивали, издавая странные хрюкающие звуки, повизгивали.

– Доволен, да? Ты этого хотел? Быть может, тебя сбросить к ним, посмотрим, что они с тобой сделают!

– Прекрати, Мак, мы сделали это из сострадания! – прикрикнула Кира на Мака, который вот-вот грозил исполнить свое предостережение.

– Заткнись, дура! – ответил ей Мак.

– Макаров, замолчи, – послышался сзади твердый голос. Толпа глазеющих гвардейцев позади Ивара раздвинулась, и появился Вождь. Закутанный в меховое пальто, он, казалось, являл собой образец величественности и великой мудрости.

– Что здесь происходит? – спросил он.

– Господин! Наблюдается подозрительное скопление враждебных созданий на равнине перед башней, – отрапортовал Мак. – Такого никогда раньше не было, и мы видим в этом следствие спасения Зигфрида, что сделали эти оба…

Вождь подошел к перилам и, облокотившись на них, задумался. Все замолчали, все ждали, что скажет Вождь. Только слышен был хруст снега, хрюканье, тихий визг внизу.

– Они пришли на запах крови. Пока понаблюдаем, что они будут делать. Быть может, просто уйдут. Пока не будем тратить патроны, – сказал Вождь.

Мак кивнул. Он был полностью согласен с Вождем. Монах насмешливо ухмыльнулся, потирая руки.

Время шло, а катмессеры все прибывали. Все больше их скапливалось на равнине. К утру следующего дня они заполнили всю равнину, окружили башню. Все также принюхиваясь, они кружили вокруг башни, словно потеряли след.

Теперь на смотровой площадке дежурили семь гвардейцев, вооруженные до зубов и готовые в любой момент открыть огонь по копошащимся тварям внизу. В этот день Вождь изменил график дежурства, поставив в одну смену Ивара и Мака.

Ивар нервно стучал пальцами по перилам, когда позади него появился Мак. Ивар знал, что ни один гвардеец не помешает Маку швырнуть его с башни на растерзание голодным тварям, так как Мак уже почти всех настроил против него.

– Угадай, что я хочу сейчас сделать? – прорычал Мак, сжимая и разжимая кулаки.

– Скинуть меня отсюда? – обернулся Ивар.

– Точно, ты очень догадлив, как я погляжу.

– Ну попробуй, – улыбнулся Ивар. – Ты хоть и большой, но я ловчее, здесь надо еще посмотреть кто кого.

Когда Мак кинулся Ивар в последний момент смог увернуться и оказался позади него. Удар по коленному суставу окончательно вывел Мака из себя. Резко вскочив, он подпрыгнул и, развернувшись, опустил свой огромный кулак на голову Ивара. Пошатнувшись, Ивар отступил, но Мак не стал ждать, пока его противник придет в себя. Еще несколько ударов, и Ивар рухнул на пол смотровой площадки. Мак схватил его за ворот костюма и потащил к перилам.

– А теперь скажи мне, мразь, что мешает мне отправить тебя к голодным ребятам внизу? – прохрипел он, высунув его по пояс за перила.

– Например это, – холодно ответил Ивар, и Мак увидел ствол пистолет, упершийся в его бок.

– Не стоило этого делать, – прошептал Мак и отпустил Ивара.

В этот короткий миг, исчисляемый миллисекундами, Ивар успел спасти свою жизнь. Неловко перевернувшись в воздухе, он выстрелил и, уцепившись одной рукой за край смотровой площадки, повис. Пистолет полетел в толпу катмессеров, копошащихся у самой башни. Мак, пошатываясь, отступил от перил. Держась за шею, он пытался что-то сказать, но не мог. Когда он упал, остальные гвардейцы заметили, как из его сонной артерии ручьем хлещет кровь. Уцепившись второй рукой, Ивар подтянулся и выбрался на площадку. Гвардейцы не стали ему мешать.

– Везите его в госпиталь, его еще можно спасти, – посоветовал он.

Однако никто не торопился помочь Маку.

– Мне кажется, не стоит этого делать, – сказал кто-то из гвардейцев. – Он один съедал в два раза больше, чем я, несмотря на то, что работал в два раза меньше.

– Так я смотрю, и вождь ваш особо не трудится, хотя ест, наверное, за троих, – ухмыльнулся Ивар.

Гвардейцы переглянулись. Похоже, этот малый прав. Их вождь совсем не выполняет физическую работу. Кто не работает, тот не ест, так гласит правило. С этой халтурщиной следовало бы как-нибудь покончить.

Ивар довольно улыбнулся. Алекс Эберт не зря поставил его и Мака в одну смену. Возможно, он сделал это намеренно, поскольку предполагал, чем закончится их дежурство. Убийство Мака и сомнение в рядах его подданных стали достойной местью за коварный замысел Вождя. Интересно, как тот выкрутится из сложившейся ситуации.

Впрочем, несмотря на протесты Ивара, гвардейцы все же решили избавить себя от забот по погребению бывшего товарища и выкинуть его за борт. Однако едва тело его рухнуло на шевелящуюся массу катмессеров, злобные твари все разом подняли головы вверх и послали гвардейцам всеобщий, полный страшной ненависти визг.

– Идиоты! – завопил Ивар. – Теперь они отсюда никогда не уйдут! Они учуяли Зигфрида!

– Они учуяли его еще раньше, когда ты уронил вниз пистолет. Я видел, как они обнюхивали его, – возразил гвардеец.

– Прекрасно, а теперь вы сбросили им еще одно доказательство! – неистовствовал Ивар. – Мак тоже прикасался к Зигфриду!

– Что ж… – пожал плечами гвардеец.

Тем временем катмессеры, забираясь друг на друга, стали образовывать некое подобие пирамиды, возможно, с тем, чтобы достичь верха башни. Гвардейцы открыли по ним огонь. Дергаясь в судорогах, катмессеры падали вниз, однако, учитывая, с какой скоростью строилась эта пирамида, стрельба оказалась малоэффективной. Даже продырявленные в нескольких местах, твари с поразительным упорством снова лезли наверх, карабкались по своим собратьям. Ивар выдернул чеку и швырнул вниз гранату. Взметнув вверх фонтан крови и ошметки рваной плоти, грянул взрыв, и пирамида на миг распалась. С тем, чтобы собраться снова.

– Эй, вызывайте подкрепление, вшестером мы здесь не справимся. И экономьте боеприпасы, – приказал Ивар.

Через несколько секунд один из гвардейцев уже крутил баранку телефона. Ивар схватил трубку.

– Алло! Кто дежурный? – крикнул он, прикрыв микрофон рукой.

– Что за чертовщина у вас там творится? – прокричали ему в ответ. – У нас здесь все ходуном ходит!

– Катмессеры пошли в наступление! Пришлите помощь!

– Уже послали! Пятнадцать гвардейцев!

– Мало! – ответил Ивар и повесил трубку.

Тем временем пирамида выросла едва ли не до половины высоты башни. Катмессеры хрипели и повизгивали, взбираясь друг на друга. Пирамида из их тел пульсировала, шевелилась, как клубок черных червей, поднимаясь все выше, а из тумана прибывали все новые и новые твари. Размахивая широкими лезвиями, они посылали гвардейцам леденящие душу вопли, а гвардейцы, не жалея патронов, опустошали обойму за обоймой в этот клубок смерти. Гранаты уже не помогали, пирамида выросла до таких размеров, что очередной взрыв вырывал из нее кусок плоти, который тут же зарастал новыми телами. Прострелив голову очередному катмессеру, Ивар обернулся навстречу появляющимся из шахты гвардейцам.

– Ну как тут у вас дела? – обратился один из них.

– Огнеметы есть? – крикнул Ивар. – Все бесполезно, можно только поджечь это месиво!

– А ты какого черта тут командуешь? – оскалился гвардеец.

– Он убил Мака, – вступился кто-то за Ивара.

Новоприбывшие гвардейцы удивленно переглянулись. Что ж, это значительный довод.

– Я разберусь! – кивнул гвардеец. – Где у вас телефон?

Ивар указал.

– Быстрее! Еще десять минут, и они заберутся на смотровую площадку!

Огонь из пятнадцати стволов лишь немного замедлил рост пирамиды. Ивар давно понял, почему ружейный огонь бесполезен в данном случае. Тела убитых катмессеров сползали все ниже и скапливались на земле, вскоре их стало такое множество, что новые твари еще легче забирались по этой куче из трупов с тем, чтобы быть уничтоженными и сделать ее еще выше. Эти тела можно было только сжечь.

Огнемет доставили через несколько минут, точнее, на башню поднялся сам Орфилла с огнеметом. Толстяк растолкал гвардейцев и деловито посмотрел вниз на копошащихся катмессеров, оценивая обстановку. Ответом ему был многоголосый визг сотен глоток.

– Точно, – проворчал оружейник. – Этих тварей можно только сжечь.

Ивар поджег запал, и струя жидкого пламени обрушилась на шевелящуюся массу. В один миг пирамида превратилась в огромный факел, погребальный костер, а Орфилла все поливал и поливал ее огнем, превращая вопящих тварей в пепел.