Опасный человек

Летнее небо выгнулось высоко, но воздух становился душным, как будто собиралась гроза.

Йона с Эрикссоном припарковались возле старого магазина рыболовных принадлежностей, в окне которого, как всегда, выставили фотографию рыбака, поймавшего на этой неделе самого большого лосося в Стокгольме.

Зажужжал телефон. Комиссар увидел, что звонит Клаудия Фернандес. Он отошел в тенек, к фасаду, нажал кнопку и услышал слабый голос:

– Вы сказали, что я могу позвонить.

– Конечно.

– Я понимаю, вы всем так говорите, но я подумала… моя дочь, Пенелопа. Я хочу сказать… мне нужно знать, нашли ли вы что-нибудь, даже если она…

Голос Клаудии прервался.

– Алло? Клаудия?

– Простите, – прошептала она.

– Я полицейский следователь… моя задача – понять, с каким преступлением мы имеем дело. Пенелопу ищут морские спасатели.

– Когда ее найдут?

– Начинают обычно с того, что обследуют район с вертолета… одновременно прочесывают местность, но это не занимает много времени… так что сначала вертолеты. – Объясняя, Йона слышал, как Клаудия пытается подавить рыдания.

– Я не знаю, что делать, я… мне нужно знать, могу ли я что-то сделать, может, поговорить с ее друзьями.

– Вам лучше всего оставаться дома. На случай, если Пенелопа попытается связаться с вами…

– Она мне не звонит, – перебила Клаудия. – Я всегда была слишком сурова с Пенни, сердилась на нее, не знаю почему… я… я не хочу потерять ее, я не могу потерять Пенни, я…

Клаудия заплакала в трубку, попыталась справиться с собой, торопливо извинилась и отсоединилась.

Дом номер три по Санкт-Паульсгатан, в котором жила Пенелопа, располагался прямо напротив магазина рыболовных принадлежностей. Йона пошел к Эрикссону, стоявшему возле витрины с японскими комиксами и картинками манга. На полках теснились сотни фигурок «Хелло, Китти», головастых кукол-кошек с невинными мордочками. Переливчатая витрина разительно контрастировала с грязно-бурым фасадом.

– Маленькое тельце и огромная голова, – прокомментировал Эрикссон, указывая на «Хелло, Китти», когда Йона подошел к нему.

– Очень мило, – пробормотал Йона.

– А у меня пропорции другие: большое тельце и маленькая голова, – пошутил Эрикссон.

Йона, улыбаясь, коротко глянул на него и открыл широкую дверь подъезда. Оба стали подниматься по лестнице, рассматривая таблички с фамилиями, сверкающие выключатели и мусоропроводные люки. На лестничной клетке пахло нагретой пылью и овощными очистками. Перила заскрипели – это Эрикссон ухватился за них, идя следом за Йоной. Наконец оба поднялись на третий этаж. У Эрикссона от напряжения дрожали щеки, он утер пот со лба, прошептав извиняющимся тоном:

– Мне так неловко.

– Сегодня душно.

Возле звонка были следы клея, эмблема борцов с ядерными станциями, логотип Справедливой торговли^[15] и пацифистский знак. Йона коротко взглянул на Эрикссона; серые глаза сузились. Комиссар прижался ухом к двери и прислушался.

– Что там? – прошептал Эрикссон.

Йона позвонил, не переставая вслушиваться. Немного подождал, потом достал из внутреннего кармана футляр и осторожно вскрыл замок отмычкой, проговорив:

– Может, и ничего.

Комиссар открыл дверь, но как будто передумал входить и снова закрыл ее. Он, сам не зная почему, знаком велел Эрикссону остаться возле двери. Снаружи донесся сигнал машины, развозящей мороженое. У Эрикссона сделался встревоженный вид, эксперт провел ребром ладони по шее. Йона передернул плечами, однако открыл дверь и спокойно вошел в квартиру. Газеты, рекламные листовки и письмо из Партии левых на коврике в прихожей. Воздух застоявшийся, тяжелый. Перед платяным шкафом – бархатная занавеска. Что-то загудело в водопроводных трубах, защелкало под обоями.

Комиссар даже не знал, почему потянулся за оружием. Он коснулся пистолета, но доставать его из кобуры не стал. Взгляд скользнул по кроваво-красным занавескам, потом переместился в коридор. Сдерживая дыхание, комиссар пытался разглядеть предметы за волнистым стеклом двери, ведущей в гостиную.

Он шагнул вперед, но ему тут же захотелось покинуть квартиру; чутье подсказало, что нужно запросить подкрепление. За волнистым стеклом что-то темнело.

Латунные трубочки занавески-«дождика» покачивались без звона. Йона увидел, как пылинки в воздухе изменили направление, поплыли в другую сторону.

Он в квартире Пенелопы не один.

Сердце забилось быстрее. В комнате только что кто-то побывал. Комиссар перевел взгляд на кухонную дверь и быстро двинулся вперед. Скрипнул деревянный пол. Послышался ритмичный звук, похожий на быстрое пощелкивание. Дверь в кухню была полуоткрыта. Йона глянул в щель между дверными петлями и заметил движение. Он плотно прижался к стене. Кто-то ловко двигался в полутьме. Видно было только лопатку, плечо и руку. Фигура быстро приблизилась и развернулась. Йона успел заметить нож – как белый язык. Что-то косо мелькнуло снизу вверх. Угол оказался таким неожиданным, что комиссар не успел отбить удар. Острое лезвие распороло одежду, кончик уткнулся в пистолет. Комиссар попытался ударить нападавшего, но его рука скользнула в пустоту. Он услышал, как нож снова просвистел в воздухе, и бросился в сторону. На этот раз лезвие прошло точно снизу вверх. Йона ударился головой о дверь ванной. Увидел, как длинная щепка отделяется от дверного косяка: нож воткнулся в дерево. Йона чуть не упал, повернулся, наугад пнул нападающего и во что-то попал – кажется, в колено. Откатился в сторону, рванул из кобуры пистолет, одновременно сняв его с предохранителя. Входная дверь так и стояла открытой; с лестницы донеслись быстрые шаги – кто-то бежал вниз. Комиссар вскочил, бросился было за неизвестным, но остановился, услышав у себя за спиной громкий свист и шипение. Он мгновенно понял, что это, и метнулся в кухню. Микроволновая печь была включена. Слышалось потрескивание, за стеклом поднимались черные искры. Все четыре крана старой газовой плиты были открыты, и газ лился в помещение. Время вдруг понеслось с небывалой быстротой; Йона прыгнул к микроволновке. Прилежно тикал круглый таймер. Потрескивание усиливалось. В печке на стеклянном блюде крутился баллончик спрея от насекомых. Комиссар выдернул шнур из розетки; стало тихо, только из газовых конфорок доносилось монотонное шипение. Комиссар закрыл краны. От запаха химикатов мутило. Он открыл окно и внимательно посмотрел на баллончик в печи. Баллон раздулся и мог взорваться от малейшего прикосновения.

Комиссар покинул кухню и торопливо прошелся по квартире. Комнаты пусты, никого. Воздух все еще тяжелый от газа. На лестничной клетке возле двери сидел Эрикссон с сигарой в зубах.

– Не зажигай! – крикнул Йона.

Эрикссон улыбнулся и устало махнул рукой.

– Она шоколадная, – прошептал он.

Эрикссон тяжело закашлялся, и Йона вдруг увидел под ним лужу крови.

– Ты ранен!

– Ничего страшного. Не знаю как, но он порезал мне ахиллово сухожилие.

Йона вызвал «скорую помощь» и сел рядом с Эрикссоном. Тот был бледен, по щекам катился пот. Ему, видно, было очень плохо.

– Резанул прямо на ходу… набежал, как бешеный паук.

Оба замолчали, комиссар думал о молниеносных движениях за дверью и о том, как взлетело лезвие ножа, вспомнил дурноту, какой еще никогда не испытывал.

– Она в квартире? – просипел Эрикссон.

– Нет.

Эрикссон с облегчением улыбнулся, потом посерьезнел:

– Но он хотел тут все взорвать?

– Наверняка собирался избавиться от любых следов, которые могут привести к нему.

Эрикссон попытался развернуть шоколадку, но уронил ее и на мгновение зажмурился. Его щеки стали серо-белыми.

– Я понимаю, ты не рассмотрел его лица… – сказал Йона.

– Не рассмотрел, – слабо отозвался Эрикссон.

– Но что-то же мы видели. Невозможно ничего не видеть…

Пожар

Ребята из «скорой помощи» еще раз заверили Эрикссона, что не уронят его.

– Я могу идти сам, – сказал Эрикссон и закрыл глаза.

Когда его несли вниз, у него при каждом шаге санитаров дрожал подбородок.

Комиссар вернулся в квартиру Пенелопы Фернандес. Он открыл все окна, выветрил газ и уселся на удобный диван абрикосового цвета.

Если бы квартира взорвалась, то скорее всего все списали бы на утечку газа.

Йона знал: от него не ускользнул ни один момент, ничто из виденного не забылось. Надо только извлечь все это из глубин памяти, словно предметы с затонувшего корабля.

Но что же я видел?

Ничего. Только быстрые движения белого лезвия.

Вот что я видел, вдруг подумал Йона. Я видел ничего.

Он сказал себе: то, что он ничего не видел, как раз и подтверждает его предположение о необычном убийце.

Они имеют дело с профессиональным убийцей, ликвидатором-«гробом».

Эта мысль и раньше приходила комиссару в голову, но после встречи с противником Йона окончательно убедился в своей правоте.

Он был уверен – тот, кого он встретил в прихожей, и убил Виолу. Целью этого человека было убить Пенелопу, потопить яхту и представить все как несчастный случай. Тот же сценарий он собирался повторить и здесь, но его застали врасплох. Он хочет остаться невидимым, хочет обделать свои делишки, но скрыть их от полиции.

Комиссар медленно огляделся и стал сводить все увиденное в единое целое.

В верхней квартире дети катали по полу мячики. Если бы Йона не выдернул штепсель вовремя, они оказались бы в огненном аду.

Комиссар никогда еще не подвергался такому целенаправленному и опасному нападению. Теперь он знал точно: человек, находившийся в доме исчезнувшей активистки борьбы за мир Пенелопы Фернандес, не был озлобленным неприятелем из лагеря правых экстремистов. Эта публика, безусловно, виновна во многих актах изощренного насилия, но напавший на комиссара человек был прошедшим выучку специалистом, профессиональным убийцей из отряда, оставившего правоэкстремистские группировки далеко позади.

«Так что же ты здесь делал? – подумал Йона. – Что нужно ликвидатору от Пенелопы Фернандес, во что она замешана, что же на самом деле происходит?»

Он вспомнил непредсказуемые движения человека, мастерство, с каким тот управлялся с ножом. Такие асы умеют предвидеть обычные ответные удары – в том числе и те, каким учат в полиции и в армии.

Комиссара снова замутило – он представил, как нож вошел бы ему в печень, не виси у него на правом боку пистолет, а со вторым ударом лезвие вонзилось бы в темя, не отпрыгни он назад.

Йона поднялся с дивана и перешел в спальню. Осмотрел аккуратно застеленную постель, распятие над изголовьем.

Ликвидатор думал, что убил Пенелопу, и собирался представить ее смерть как несчастный случай.

Но яхта не затонула.

Вероятно, преступнику помешали или он покинул место преступления, чтобы вернуться потом и завершить начатое. Но он наверняка не рассчитывал, что морская полиция обнаружит дрейфующую яхту с утопленницей на борту. Что-то пошло не так, либо планы злоумышленника внезапно поменялись – возможно, он получил новый приказ… так или иначе, но через сутки с лишним после убийства Виолы он оказался в квартире Пенелопы.

У тебя должно было быть очень веское основание посетить ее квартиру. Что заставило тебя пойти на такой риск? Было ли в квартире что-то, что связывает тебя или твоего заказчика с Пенелопой?

Ты что-то делал здесь, убирал отпечатки пальцев, стирал записи с жесткого диска, удалял сообщения с автоответчика или же что-то принес, думал Йона.

У тебя была какая-то цель, но, кажется, я помешал тебе.

Может, ты хотел уничтожить следы, устроив поджог?

Возможно.

Йона пожалел, что рядом нет Эрикссона. Без криминалиста он не сумеет исследовать место преступления, у него нет необходимого оборудования, он может повредить отпечатки, если начнет обследовать квартиру самостоятельно, может перемешать ДНК и оборвать невидимые ниточки.

Комиссар подошел к окну и посмотрел на улицу, на пустой тротуар перед закусочной.

Надо поехать в управление и поговорить с шефом, Карлосом Элиассоном, добиться, чтобы его, Линну, назначили руководителем следствия. Это единственный способ заполучить нового криминалиста, который поможет ему, пока Эрикссон в больнице.

Телефон Йоны ожил как раз в тот момент, когда комиссар решил, что немедленно поговорит с Карлосом, с Йенсом Сванейельмом и соберет небольшую следственную группу.

– Привет, Анья.

– Хочу попариться с тобой.

– Попариться?

– Да, давай вместе попаримся в бане? Покажешь мне настоящую финскую сауну.

– Анья, – осторожно сказал комиссар, – я почти всю жизнь живу в Стокгольме.

Он вышел в прихожую и двинулся к двери.

– Ты шведский финн, я знаю. – Анья не унималась. – Скукотища. Почему ты не родился, например, в Сальвадоре? Читал статьи Пенелопы Фернандес? Ты наверняка ее видел – на днях она по телевизору изругала всех шведских продавцов оружия.

Выходя из квартиры Фернандес, Йона слышал, как Анья дышит в трубку. Лестничная клетка была вся в кровавых следах. Затылок на миг сдавило, когда комиссар вспомнил, как Эрикссон сидел под дверью с широкой раной на ноге и как его лицо бледнело с каждой минутой.

Вероятно, ликвидатор решил, что убил Пенелопу Фернандес. Эту часть задания он выполнил. Другая часть состояла в том, чтобы зачем-то проникнуть в жилище Пенелопы. Если она еще жива, то надо скорее найти ее – профессионал быстро сообразит, что допустил ошибку, и возобновит охоту.

– Бьёрн и Пенелопа живут отдельно, – сообщила Анья.

– Я уже понял.

– Но и живя отдельно, люди любят друг друга. Совсем как мы с тобой.

– Угу.

Йона вышел на жгучее солнце. Воздух был тяжелым, духота все сгущалась.

– Продиктуешь адрес Бьёрна?

Послышались легкие щелчки – это пальцы Аньи забегали по клавиатуре.

– Альмскуг, Понтоньяргатан, сорок семь, второй этаж…

– Сначала поеду туда, а потом…

– Погоди, – вдруг сказала Анья. – Не выйдет. Послушай-ка, я проверила адрес… В пятницу в этом доме был пожар.

– Что с квартирой Бьёрна?

– Выгорел весь этаж.

Date: 2015-07-10; view: 302; Нарушение авторских прав