Залив Святой Девы

Судно летело вперед, с громким плеском вспарывая гладкую поверхность залива. Большие медленные волны с шелестом набегали на берег. Яхта круто повернула, волны ударили в борта, полетели брызги. Пенелопа правила в пролив между шхерами. Нос судна поднялся, за кормой тянулись две полосы белой пены.

– Ты что, дура? – Виола выдернула гребень из волос. Совсем как в детстве, именно в тот момент, когда прическа была уже готова.

Бьёрн проснулся, когда они остановились возле острова Госё. Купили мороженое и взяли по чашке кофе. Виола захотела сыграть в мини-гольф на маленьком поле, так что отплыли они уже ближе к вечеру.

По левую руку расстилался залив – словно головокружительно огромный, бесконечный каменный пол.

Компания собиралась пристать к Кастшеру – длинному и пустынному, с тонким перешейком маленькому островку в шхерах. С южной его стороны зеленел залив, где можно было бросить якорь, искупаться, поджарить что-нибудь на ужин и заночевать.

– Спущусь, посплю немного, – сказала Виола зевая.

– Иди, – улыбнулась Пенелопа.

Виола ушла вниз, в каюту. Пенелопа, внимательно глядя вперед, сбросила скорость; на подходе к Кастшеру она не отрывала взгляд от электронного буйка, предупреждавшего о подводных мелях. Яхта быстро приближалась к мелководью, до него оставалось метров сорок.

В рулевую рубку вошел Бьёрн. Он поцеловал Пенелопу в шею и спросил:

– Я начну накрывать?

– Виоле нужно бы вздремнуть часок.

– Ты сейчас говоришь как твоя мать, – мягко заметил он. – Она уже звонила?

– Да.

– Чтобы проверить, с нами ли Виола?

– Да.

– Поругались?

Пенелопа покачала головой.

– Что с тобой? Плохое настроение?

– Нет. Это из-за того, что мама…

– Что мама?

Пенелопа с улыбкой вытерла слезы и призналась:

– Она не хочет, чтобы я приходила к ней на Мидсоммар.

Бьёрн обнял ее.

– Наплюй!

– Да я и наплевала.

Медленно-медленно Пенелопа вела яхту по заливу. Глухо грохотал мотор. Судно шло так близко к берегу, что Пенелопа чувствовала запах травы и деревьев.

Девушка бросила якорь, и яхта медленно подплыла к скалистому берегу. Бьёрн, взяв конец каната, спрыгнул на крутой склон и обмотал его вокруг ствола дерева.

Земля была покрыта мохом. Бьёрн посмотрел на Пенелопу. Заслышав скрежет якорной цепи, какие-то птицы шумно завозились в кронах деревьев.

Пенелопа натянула спортивные штаны, надела белые кроссовки и, опираясь на руку Бьёрна, спрыгнула на землю. Бьёрн обнял ее.

– Пойдем смотреть остров?

– Кажется, ты собирался меня в чем-то убедить… – протянула Пенелопа.

– В преимуществах всеобщего права на доступ к природным угодьям.

Она с улыбкой кивнула. Бьёрн отвел волосы с ее лица, скользнул пальцем по выступающим скулам и густым широким бровям.

– Ну почему ты такая красивая?

Он легонько поцеловал ее в губы и потянул за собой в лесок.

Посреди острова отыскалась полянка – вся в кочках, поросших высокой травой. Над цветами летали бабочки и шмели. Солнце пекло вовсю, между деревьями на северной стороне острова поблескивала вода. Пенелопа с Бьёрном постояли, раздумывая, оставаться здесь или идти дальше, улыбнулись друг другу; потом оба посерьезнели.

– А вдруг кто-нибудь сюда забредет? – спросила Пенелопа.

– Здесь никого нет, кроме нас.

– Уверен?

– Сколько островов в Стокгольмских шхерах? Три тысячи? Наверняка больше.

Пенелопа сняла лифчик, сбросила кроссовки, стащила трусики вместе со штанами и вдруг оказалась в траве совершенно голой. Неловкость почти сразу сменилась ощущением чистой радости. Она подумала: как это возбуждает, когда кожу овевает морской ветер, а тело чувствует идущее от земли тепло.

Бьёрн пробормотал, что он не сексист, но ему хочется смотреть и смотреть на нее. Высокая женщина с мускулистыми, но гладкими руками, узкой талией и полными бедрами походила на любвеобильную античную богиню.

Трясущимися руками Бьёрн стащил футболку и купальные шорты в цветочек. Он был моложе Пенелопы – безволосое мальчишеское тело, загорелые плечи.

– А теперь я хочу посмотреть на тебя, – сказала Пенелопа.

Он покраснел и шагнул к ней, широко улыбаясь.

– Нельзя?

Бьёрн покачал головой, зарылся лицом в ее волосы.

Они начали целоваться – просто стояли, тесно прижавшись друг к другу, и целовались. Пенелопа ощутила его теплый язык у себя во рту, и внутри все задрожало от счастья. Она согнала с лица широкую улыбку, которая мешала целоваться. Оба задышали чаще. Пенелопа почувствовала, как напрягся Бьёрн, как гулко бьется его сердце. Они, нетерпеливые, упали в траву, нашли место между кочками. Бьёрн скользнул губами по ее груди, по коричневым соскам, поцеловал живот, раздвинул бедра…

Юноша подумал, что их тела словно бы светятся изнутри в лучах вечернего солнца. Все вдруг стало невероятно близким и хрупко-нежным. Влагалище Пенелопы уже увлажнилось и набухло, когда он начал лизать его, осторожно и медленно; вскоре ей пришлось оттолкнуть его голову. Пенелопа свела ноги вместе и улыбнулась; под глазами у нее легли красноватые тени. Она прошептала «Давай», прижала его к себе, руками направила пенис и позволила ему скользнуть в нее. Бьёрн тяжело задышал ей в ухо, и Пенелопа перевела взгляд на розовеющее небо.

Потом она постояла голая среди теплой травы, потянулась, сделала несколько шагов и пристально посмотрела на деревья.

– Что там? – низким голосом спросил Бьёрн. Он сидел на земле голый и улыбался Пенелопе.

– У тебя плечи обгорели.

– Они каждое лето обгорают.

Он осторожно провел рукой по красной коже у себя на лопатках.

– Возвращаемся, есть хочется, – сказала Пенелопа.

– Я только немножко поплаваю.

Она снова натянула трусы и штаны, надела кроссовки и помедлила с лифчиком в руке. Скользнула взглядом по безволосому торсу Бьёрна, по его мускулистым рукам, татуировке на плече – и улыбнулась этому взъерошенному, одновременно загорелому и белокожему, беззаботному парню:

– В следующий раз снизу будешь ты.

– В следующий раз! – с энтузиазмом повторил он. – Ага, подсела, так я и знал!

Пенелопа, смеясь, отмахнулась от него. Бьёрн с улыбкой лег на спину и стал смотреть в небо. Идя через лесок к узкой полоске песка у воды, где стояла на якоре яхта, Пенелопа слышала, как он насвистывает.

Прежде чем спуститься к яхте, Пенелопа остановилась и надела лифчик.

Интересно, неужели Виола еще спит? Поколебавшись, Пенелопа все же решила, что сестра поставила вариться картошку с двумя-тремя веточками петрушки, и отправилась помыться и переодеться. Странно только, что доски на корме мокрые, как после дождя. Виола, наверное, зачем-то помыла палубу. На яхте вообще как будто что-то изменилось. Пенелопа не могла сказать, почему ей так кажется, но от неприятного чувства по коже у нее побежали мурашки. Кругом было тихо, птицы уже перестали петь. Слышался только плеск воды, да канат с глухим поскрипыванием терся о дерево. Пенелопа вдруг начала осознавать каждое свое движение. Она спустилась по лестнице на корму и увидела, что дверь в гостевую каюту открыта. Свет там горел, но Виолы не было. Пенелопа дрожащей рукой постучала в дверь маленького туалета. Заглянула туда, снова вернулась на корму. Посмотрела на берег и увидела, что Бьёрн шагает к воде. Пенелопа помахала ему, но он не заметил.

Пенелопа открыла стеклянную дверь салона, прошла мимо синих диванчиков, тикового столика и рулевого колеса.

– Виола? – тихо позвала она.

Затем девушка спустилась в кухню, взяла было кастрюлю, но тут же отставила ее: так сильно забилось сердце. Заглянула в просторную ванную, прошла в носовую часть, где они с Бьёрном обычно спали. Открыла дверь, взглянула на стоящую в полутьме кровать и сначала подумала, что видит себя в зеркале.

Виола неподвижно сидела на краю кровати, ее рука покоилась на розовой подушке-валике.

– Что ты здесь делаешь?

Слушая себя как бы со стороны, Пенелопа вдруг осознала: что-то не так. У Виолы было грязно-белое мокрое лицо, влажные волосы висели сосульками.

Пенелопа шагнула к сестре, обхватила ее лицо, тихо заскулила, а потом крикнула:

– Виола! Виола, что с тобой?!

Но она уже все поняла. Сестра не дышала, ее кожа не излучала тепло, от Виолы ничего не осталось. Свечу задуло. Тесная каюта потемнела, сомкнулась вокруг Пенелопы. Пенелопа громко, не своим голосом, застонала, спотыкаясь, попятилась, порвала одежду, больно ударилась плечом о дверной косяк, повернулась и бросилась вверх по лестнице.

Оказавшись снова на палубе, Пенелопа перевела дыхание, словно только что едва не задохнулась. Она откашлялась и огляделась, холодея от ужаса. В сотне метров, на берегу, она увидела незнакомца в черном. Каким-то образом Пенелопа свела все воедино. Именно этот человек притаился в тени под мостом в военной надувной лодке – он еще отвернулся, когда они проходили мимо. Именно он убил Виолу – и на этом не остановится.

Незнакомец стоял на песке и махал Бьёрну, который плавал метрах в двадцати от берега. Он что-то кричал и поднимал обе руки. Бьёрн услышал его, встал в воде и зашарил взглядом по берегу.

Время как будто замерло. Пенелопа бросилась к рулю, опрокинула ящик с инструментами, схватила нож и бросилась на корму.

Она увидела, как Бьёрн медленно плывет, как по обе стороны от него струится вода. Бьёрн удивленно смотрел на человека в черном. Незнакомец махал ему, подзывая к себе. Бьёрн неуверенно улыбнулся и поплыл к берегу.

– Бьёрн! – закричала Пенелопа что было сил. – Уплывай оттуда!

Человек на берегу повернулся к ней. Потом побежал к яхте. Пенелопа перерезала канат, поскользнулась на мокрых досках палубы, вскочила, спотыкаясь, бросилась к штурвалу и завела мотор. Не оглядываясь, подняла якорь и тут же дала задний ход.

Бьёрн, должно быть, услышал ее – он развернулся и поплыл к яхте. Пенелопа направила судно ему навстречу и тут же заметила, что человек в черном теперь бежит вверх по склону на другую сторону острова. Пенелопа мгновенно сообразила: незнакомец оставил свою черную лодку с северной стороны.

И обогнуть ее – невозможно.

Мотор гудел; Пенелопа развернула яхту навстречу Бьёрну. Окликнула его, приблизилась, замедлила ход и протянула багор. Вода уже стала холодной. У Бьёрна был испуганный, измученный вид, голова то и дело исчезала под водой. Пенелопа больно задела его острием багра, по лбу потек ручек крови.

– Хватайся! – крикнула она.

Резиновая лодка уже огибала остров, Пенелопа ясно слышала звук мотора. Бьёрн скривился от боли. После нескольких попыток он наконец вцепился в багор. Пенелопа торопливо потащила его к кормовой платформе. Бьёрн ухватился за ее край. Пенелопа выпустила багор и увидела, как тот исчезает в воде.

– Виолу убили! – крикнула она, слыша в своем голосе отчаяние и панику.

Едва Бьёрн вскарабкался на ступеньку, Пенелопа кинулась к рулю и дала полную скорость.

Бьёрн перевалился через поручень и крикнул Пенелопе, чтобы она держала курс прямо на Орнес.^[5] Быстроходная лодка ревела где-то совсем близко. Пенелопа резко развернула судно, под винтом загудело.

– Он убил Виолу, – расплакалась она.

– Впереди скалы, – предупредил Бьёрн, лязгая зубами.

Резиновая лодка обогнула Кастшер и, увеличив скорость, понеслась по гладкой воде.

По лицу Бьёрна текла кровь.

Они быстро приближались к большому острову. Бьёрн повернулся и увидел, что надувная лодка метрах в трехстах от них.

– Давай к причалу!

Пенелопа развернула яхту, задев кормой о причал, и заглушила мотор, когда нос со стуком ткнулся в бревна. Яхта всем бортом проскребла по влажному дереву. Волны с шипением нахлынули на берег и откатились. Яхта завалилась набок, ступени причала разнесло в щепки. Вода переливалась через поручни. Пенелопа и Бьёрн бросились бежать. Позади на волнах покачивалась, ударяясь о причал, разбитая яхта. Быстроходная лодка с ревом приближалась. Пенелопа споткнулась, коснулась рукой земли и, задыхаясь, начала карабкаться на крутой берег, к поляне. Мотор надувной лодки замолчал где-то внизу, и Пенелопа вдруг сообразила, что не знает, куда бежать. Они с Бьёрном кинулись к деревьям, углубляясь в лес; мысли Пенелопы метались в панике, а взгляд искал место, где можно было бы спрятаться.

Date: 2015-07-10; view: 323; Нарушение авторских прав