Развитие права в 1930-е годы. Конституция СССР 1936 года

Ранее (до 1936 г.) четкого определения закона как главного источника права не было, законами СССР считались постановления Всесоюзных съездов Советов, постановления ЦИК СССР и его Президиума и постановления Правительства (СНК СССР). Аналогичная картина была и в субъектах федерации — союзных и автономных республиках, где республиканскими законами считались также постановления съездов Советов, ЦИКов, их президиумов и совнаркомов соответствующих республик.

По Конституции СССР 1936 г. и конституциям союзных и автономных республик, принятым в 1937 г., в том числе и Конституции Российской Федерации, четко определялось понятие закона. Закон — это нормативный акт, изданный высшим законодательным органом — Верховным Советом СССР, а в субъектах федерации — верховными советами соответствующих республик. Все остальные акты, в том числе указы Президиума Верховного Совета СССР, постановления Правительства СССР, а соответственно и президиумов верховных советов, правительств субъектов федерации, рассматривались как подзаконные акты. Высшей юридической силой наделялась Конституция СССР, ей должны были соответствовать законы, принимаемые Верховным Советом СССР. Если принимались законы, выходившие за рамки Конституции, то вносились соответствующие изменения и дополнения в Конституцию.

С середины 1930-х гг. получил распространение и такой своеобразный источник права, как совместные постановления ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР. Иногда, когда это касалось трудовых отношений, были совместные постановления ЦК ВКП(б), СНК СССР и ВЦСПС (т.е. высшего профсоюзного органа). Хотя с формальной стороны такие постановления должны рассматриваться как подзаконные акты, однако в реальной жизни им придавалась, пожалуй, наивысшая юридическая сила. В таких постановлениях сила правительственного постановления сочеталась с авторитетом правящей партии. Такого рода совместные постановления являлись не только актами, в которых устанавливались общеобязательные нормы поведения, но и политическими директивами правящей партии, в развитие которых нередко принимались дополнительные нормативные акты.

Принятие Конституции СССР 1936 г. потребовало пересмотра теоретических представлений о праве, общепринятых в марксистском правоведении того времени.

Новое определение права гласило, что социалистическое право — это система (совокупность) общеобязательных правил поведения (норм), установленных социалистическим государством и выражающих материально обусловленную и направляемую Коммунистической партией волю трудящихся масс во главе с рабочим классом и охраняемых от нарушения принудительной силой государства.

Из этого определения можно сделать ряд выводов: во-первых, советское право теперь понималось как особый исторический тип права; во-вторых, право отождествлялось с законами; в-третьих, сами законы рассматривались как орудие в руках государства, а точнее, правящей большевистской партии.

Таким образом, в самом определении права содержалось теоретическое обоснование и оправдание использования права (точнее, законодательства) как орудия утверждения планово-распорядительной экономики и административно-командных методов управления ею и социальными процессами.

Характеризуя основные тенденции в развитии права на протяжении 1930-х гг., следует отметить следующее.

1. В качестве источников права утвердились нормативные акты, т.е. законы и подзаконные акты. Однако в силу закрепления в конституционном порядке руководящего положения правящей партии, т.е. ВКП(б), не только совместные постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР (которые формально были подзаконными актами) рассматривались как источники права, но и постановления ЦК ВКП(б), хотя формально это были акты общественно-политической организации, имели общеобязательную силу для всех государственных органов и учреждений и общественных организаций. Все иные источники права, еще применявшиеся в 1920-е гг., потеряли свое значение и больше не использовались.

2. Существенно возросла роль общесоюзных актов и соответственно сокращалось поле применения законодательства субъектов федерации. Это было связано прежде всего с предельной централизацией и бюрократизацией всего партийно-государственного управленческого аппарата.

Данное обстоятельство получило отражение и в Конституции, где правовое регулирование экономики, социальных процессов было передано в руки союзных органов и осуществлялось главным образом указами Президиума Верховного Совета СССР с последующим автоматическим внесением поправок и дополнений в соответствующие республиканские кодексы. Даже издание уголовного и гражданского кодексов по Конституции СССР 1936 г. было отнесено к компетенции Союза ССР, хотя такие кодексы так и не были подготовлены и приняты.

3. Существенные изменения происходили в системе права, формировались новые отрасли права. Утверждение колхозного строя в сельском хозяйстве повлекло за собой формирование такой отрасли права, как колхозное право. Юридической базой его формирования послужили закрепление в Конституции 1936 г. кооперативно-колхозной собственности как особого вида обобществленной собственности и утвержденный в 1935 г. Примерный устав колхоза.

Началось формирование и такой отрасли права, как хозяйственное право, о чем уже говорилось выше.

4. Усиливаюсь и расширялась практика нормотворчества управленческого аппарата. Однако формально Конституция подчеркивала роль закона как основного источника права и роль Верховного Совета СССР и верховных советов субъектов федерации как органов законодательной власти.

В административном законодательстве происходило существенное расширение применения репрессий во внесудебном, т.е. административном, порядке (создание «троек» ОГПУ. а затем НКВД на местах, образование милицейских «троек», Особого совещания при НКВД).

Единая общесоюзная паспортная система. В 1932 г. взамен республиканских паспортов (где они были) и удостоверений личности вводится единая общесоюзная паспортная система и паспорта единого общесоюзного образца для граждан СССР с обязательной их пропиской в территориальных органах милиции. Новые советские паспорта радикально отличались от дореволюционных российских паспортов. Они были едиными, независимо от пола, национальной принадлежности и социального происхождения. Хотя и в советских паспортах указывались национальность и социальное происхождение.

Однако паспортная система вводилась только в городах, в первую очередь в крупных и портовых. В 1940 г. было завершено введение паспортов во всех городах и поселках городского типа.

Паспортная система главной своей целью имела прикрепление крестьян к деревне, к земле. Введение этой системы, безусловно, лишало значительную часть граждан права на свободу передвижения и свободу выбора места жительства и, более того, способствовало установлению жесткого административного надзора за гражданами. Но нельзя не видеть и некоторых иных аспектов введения паспортной системы.

В частности, она давала возможность регулировать демографические процессы и миграцию населения, предотвратить чрезмерное скопление в крупных городах большого числа озлобленных мигрантов из села — людей, как правило, без профессии, без жилья и средств к существованию, что представляло собой одну из главных причин всплеска преступности в начале 1930-х гг. и создавало опасность социальных взрывов и массовых беспорядков в больших городах. В принципе возможны два способа регулирования численности городского населения: административный (через паспортную систему) и экономический (через цену жилья и стоимость жизни). Регулирование путем чрезмерного завышения стоимости жилья и стоимости жизни в больших городах для социалистического общества в принципе неприемлемо. Следовательно, остается лишь административный метод.

Наконец, в условиях плановой экономики точный учет населения не только в целом в стране, но и в каждом регионе, каждом городе и поселке способствовал рациональному распределению средств для обеспечения социально-экономических прав граждан.

Уголовное и уголовно-процессуальное право. Резкое усиление государственного принуждения с отказом от нэпа и переходом к форсированной реконструкции экономики, применение в массовом масштабе внесудебных репрессий привели к широкому проникновению как в правящую партию, так и в народные массы настроений, характерных для Гражданской войны.

Немалую роль играл и весьма низкий уровень общей, а особенно политической и правовой, культуры не только нарядных масс, но и правящей партии народных масс. Настроение нетерпимости, требования немедленной расправы с «врагами народа» особенно ярко отразились в уголовном и в уголовно-процессуальном праве. В уголовно-процессуальном праве это выразилось в предложениях об «упрощении» уголовного процесса (без участия сторон: прокурора и адвоката).

Так, закон от 1 декабря 1934 г. ввел упрощенный порядок судопроизводства по делам о террористических актах, закон от 14 сентября 1937 г. распространил этот упрощенный порядок на дела о вредительстве и диверсиях. Хотя в отличие от закона от 1 декабря 1934 г. суду разрешалось по его усмотрению допускать в судебный процесс стороны (т.е. прокурора и адвоката) и даже допускать подачу ходатайства о помиловании.

Отразились подобные идеи и в Законе «О дополнении Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных) и особо опасных для Союза ССР преступлениях против порядка управления статьями об измене Родине» от 8 июня 1934 г. Этим законом вводилось наказание для совершеннолетних членов семьи изменника не только в том случае, если они способствовали измене, но и если знали о готовящейся измене, но не донесли. Таким образом, закон предписывал доносить друг на друга мужьям и женам, родителям и детям, братьям и сестрам. Более того, если члены семьи не знали о готовящейся измене, они все равно подлежали ссылке в отдаленные районы Сибири сроком на пять лет. Тем самым каждый, кто мог задумать измену, должен был знать, что его близкие, его семья превратятся в заложников.

Усилены были уголовные наказания и за общеуголовные преступления, особенно за хулиганство (до пяти лет лишения свободы). В связи с тем что преступность «помолодела», в 1935 г. был снижен до 12 лет возраст для привлечения к уголовной ответственности за кражи, насилия, причинения телесных повреждений и убийства. В 1940 г. в этот перечень были включены действия, могущие вызвать крушение поезда (отвинчивание рельсов, подкладывание на рельсы различных предметов). За остальные преступления ответственность наступала с 14 лет. В законе говорилось, что с этого возраста (т.е. с 14 до 16 лет) могут применяться «все меры уголовного наказания». Но в циркуляре Прокуратуры СССР, разъяснявшем порядок применения закона, подчеркивалось запрещение применения к несовершеннолетним смертной казни.

Одновременно усилена была уголовная ответственность за привлечение несовершеннолетних к занятиям нищенством, проституцией, спекуляцией, к участию в иных уголовных преступлениях. Усилена уголовная ответственность за использование опеки в корыстных целях и оставление опекаемых детей без надзора и материальной помощи. Но борьба с преступностью несовершеннолетних велась не только путем ужесточения уголовных наказаний. В постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 31 мая 1935 г. «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности» был намечен ряд социально-экономических мер, направленных на своевременное устройство детей-сирот в детские учреждения, усиление ответственности местных властей за воспитание подрастающего поколения, а также меры борьбы с бродяжничеством несовершеннолетних, а главное — увеличивались ассигнования из госбюджета и местных бюджетов на все эти мероприятия в 1940 г.

В 1930-е гг. уголовное законодательство вводит ряд новых составов преступлений. В предшествующих главах уже говорилось об установлении уголовной ответственности для женщин за аборты по немедицинским показаниям, за нарушение паспортного режима, за самовольный уход с работы и побег из ремесленного училища, запорчу государственного и колхозного имущества, за брак и некомплектные поставки оборудования и т.д.

Но наряду с этим следует отметить, что и в 1930-е гг. регулярно проводились амнистии. Так, 29 июля 1935 г. Постановлением ЦИК и СНК СССР снималась судимость с колхозников, осужденных на сроки до пяти лет лишения свободы. 11 августа того же г. амнистировались должностные лица, осужденные за саботаж хлебозаготовок в начале 1930-х гг., т.е. проявившие недостаточную (по мнению властей) твердость при изъятии хлеба из деревни. В 1938 г. была проведена амнистия в честь 20-летия Красной армии для военнослужащих по делам, влекущим наказания не свыше трех лет лишения свободы. Снята была судимость с заключенных, отличившихся при строительстве каналов Беломоро-Балтийского и Москва — Волга.

Date: 2015-07-10; view: 2774; Нарушение авторских прав