Ярцев подходил к вам с вопросом, что за интервью вы дали?

—Да, спрашивал. Я ответил, что ничего особого не сказал, просто отвечал на вопросы журналистов.

У Ролана Гусева ощущения оказались весьма схожими с тем, что говорил Мостовой.

- Свежести не было—это точно. Пришлось очень тяжело, но я затрудняюсь сказать почему. Могу только констатировать факт: о легких ногах приходилось лишь мечтать. Испанцы были намного быстрее и свежее, мы не успевали их «накрывать». И голова, соответственно, соображала у них намного продуктивнее. У меня было такое впечатление, будто только что уже провел одну игру и сразу вышел на вторую.

Некий симбиоз двух полярных мнений - руководства и игроков - представил Дмитрий Аленичев.

- Во втором тайме свежести действительно не чувствовал. Но то, что в конце матча команда не смогла организовать последний штурм, связываю больше не с усталостью, а с тем, что остались вдесятером.

- Тренировки, предшествовавшие матчу, были тяжелыми или нормальными?

- Нормальными. Полагаю, каждый сам должен думать, как ему лучше подготовиться к матчу.

Мнение тренерского штаба сжато представил Ринат Даса-ев: «Ни одного заявления от игроков, что в матче с Испанией они чувствовали себя несвежими, мы лично не слышали. Да и сама игра показала, что в целом команда была в нормальном физическом состоянии. Не думаю, что при поиске причин поражения нужно как-то выделять эту тему».

И, наконец, точка зрения медика - врача сборной Юрия Василькова, работавшего с командой на Euro-96 и ЧМ-2002.

- Нагрузки, заданные игрокам во время подготовки к матчу с Испанией, считаю удобоваримыми. Никаких перегрузок не было. Считаю, что физически мы были готовы не хуже испанцев. Причина не слишком удачной игры ряда футболистов - нервы, которые особенно шалили в первые 15 минут. Могу сказать, что сейчас штаб удовлетворен кондициями игроков - нет ни одного человека, который приехал бы в Португалию в разобранном состоянии. Шум же, раздутый по поводу интервью Саши Мостового, отношу к проискам испанской прессы. Мы с ним разговаривали, и я в этом убедился.

Развязка наступила очень быстро. Уже в понедельник в 9.45 утра по португальскому времени, за 36 часов до матча с Португалией, Ярцев отчислил Мостового из команды. Спустя 15 минут сборная уехала из Виламоуры в Лиссабон, а еще через два часа Мостовой на машине покинул отель «Брауне клаб» и направился в Виго.

Ярцев прокомментировал случившееся более чем жестко:

- То, что сделал Мостовой, расцениваю не иначе как плевок в сторону команды. Моя ошибка в том, что я слишком ему доверял. Этот человек получил наиболее благоприятные условия для подготовки, и вот во что это вылилось.

Возможно, он думает, что является лидером команды. Однако я так не считаю. Настоящие звезды - Аленичев и Смертин. Мы и без Мостового выигрывали - например в Уэльсе. А критику его я не приемлю - он не тренер, чтобы давать подобные оценки. Я специально взял сутки на размышление, чтобы решение не выглядело эмоциональной вспышкой Ярцева. Больше этого человека для меня не существует.

Итак, сколько бы ни менялись тренеры сборной, как бы ни перекраивался состав - результат был один. Как только команда, в отборочном турнире вроде как являвшая собой образец единства, приезжала на финальный турнир, от былой сплоченности не оставалось и следа. В итоге - ни одного выхода из группы на чемпионатах мира и Европы за весь российский период.

Сомневаюсь, что в истории с Мостовым дело было только в его мини-интервью газете Магса. Работники сборной рассказывали, что в течение последних двух недель игрок жаловался решительно на все.

Такое поведение без необратимых последствий может позволить себе только незаменимая звезда, находящаяся в самом расцвете сил. Мостовой же представлял в сборной России ту единственную позицию, на которую достойных кандидатов было - пруд пруди. И в матче с Испанией не блеснул.

Ярцев поселил Мостового с Аленичевым чуть ли не через стенку от себя, а потому о капризах футболиста с каждым днем узнавал все больше. При этом, без сомнения, считал Мостового себе обязанным и рассчитывал на капитана «Сельты» как на проводника своих идей, практически члена тренерского штаба, а никак не на лидера оппозиции. В этих обстоятельствах десяти строк от имени Мостового в Магса оказалось достаточно для взрыва. Главной причиной которого стала нервозность тренера, впервые попавшего в мясорубку крупнейшего международного турнира и во многом растерявшегося. В таких случаях найти козла отпущения подобно спасательному кругу. Правда, только в глазах самого тренера.

Сказалось, пожалуй, и то, что Ярцев в прошлом далеко не всегда находил общий язык с ветеранами. Да, в легендарном уже 96-м его спартаковским «детским садом» верховодил суровый «дед» Горлукович, а вот от его более яркого сверстника Шмарова, забившего в предыдущем сезоне кучу мячей, тренер при дефиците опытных игроков не побоялся избавиться. Сенсационный отказ от услуг Онопко в канун Euro-2004 можно было рассматривать как продолжение этой линии.

Брать Мостового на первенство Европы Ярцева никто не заставлял. Он сделал это во многом из чувства противоречия общественному мнению, да и характер игрока был тренеру прекрасно известен. В итоге же - изгнание после первого же матча, хотя за Мостового к нему ходил просить Аленичев, которого сам Ярцев назвал настоящей звездой. Но тренер ничего не пожелал слушать.

Позже Мостовой рассказывал, что один из футболистов, вышедших в стартовом составе на встречу с Испанией, в под-трибунном помещении перед самым выходом на поле спросил его, как именно надо играть против визави, имя которого было давно известно. Потому что подробностей манеры соперника тренер ему не то что не разжевал, а вовсе не сообщил. И с остальными игроками якобы то же самое. Почему-то мне не казалось, что рассказ Мостового - выдумка.

Спустя два дня после отъезда Мостового Россия проиграла хозяевам - Португалии. Как зачастую случалось на турнирах подобного ранга, после второго же матча россияне могли паковать чемоданы. Принесение в жертву Мостового ничем Ярцеву не помогло. И не могло помочь.

Прошли годы. И вот как вспоминали герои в интервью «СЭ» то, что тогда произошло.

Ярцев:

- Я не хотел допустить повторения скандала, который возник в сборной еще при Романцеве на чемпионате Европы-96 в Англии. На корню решил пресечь все эти попытки. Зачем противопоставлять себя команде? Да еще после такой игры, какую Мостовой показал в первом матче с испанцами. Некоторые говорят, что я сломал ему карьеру. На самом деле я вернул его в сборную и дал шанс проявить себя. Мостовой бы и сегодня спокойно играл в России. Причем я нигде ни разу не сказал, что он плохой футболист. Заметил лишь, что не звезда. Но это уже из другой оперы. Нет, он — игрок. И жаль, что таким образом своей судьбой распорядился. Недавно, кстати, наткнулся в газете на высказывание Мостового: «Я прощаю Ярцева» — и очень удивился. Он что, семинарию окончил, чтобы грехи мне отпускать?

Мостовой:

— Проиграли мы испанцам, вышли с Аленичевым к журналистам. По-моему, одни мы и вышли. Как всегда бывает -вопросов море из толпы в тридцать человек, на всех языках и с пулеметной скоростью. Тут еще прибежал кто-то: давай быстрее, автобус уходит. Минут десять поговорили, не больше. Поехали в гостиницу. Настроение собачье, играли плохо, проиграли... Тоска, короче. На ужине, однако, начинаю понимать: что-то не так. Потому что из начальства — один доктор, следит, как всегда, чтобы никто ничего лишнего не съел.

Сидим с Аленем в номере. Звонит в номер менеджер сборной Чернов. «Ты что там сказал?» - спрашивает. «Где?» - «В Интернете твое интервью вышло. Ты сказал, что Жора как тренер — никакой. Тут теперь такой кипеж поднялся!» — «Кому я мог сказать, — отвечаю, — если ни с кем толком не общался? Разве что Аленю, но он вряд ли это подтвердит».

Потом Чернов сам в номер пришел. Сказал, все каналы передали, будто я говорил про Ярцева, что он не тренер. Не про плохую нашу игру главное, а именно про это. «Что их там, перемкнуло совсем? - говорю Аленю. - Может, съели чего или выпили?» Сидим дальше. Минут через десять прибегает лично тренер. Настроен, чувствуется, по-чумовому. Шум, гам, крик, «Как ты мог на меня такое сказать!» - и все такое. «Что сказать?» - «Не прикидывайся! Уже вся Москва знает!» - «Если вы про послематчевое интервью, - начинаю догадываться, — так ведь действительно плохо сыграли. Вот я про игру и сказал». - «Все, - орет, - собирайся и уезжай!»

Потом Ринат Дасаев пришел, которого очень давно знаю. Ему объяснил то же самое. «Даже если бы я действительно сказал, что тренер плохой, хотя я этого не говорил, разве так вопросы решаются? — спрашиваю. — Давай пойду, если надо, постараюсь успокоить его». — «Он сказал, чтобы ты уезжал, он тебя видеть не хочет». Тогда Алень к Ярцеву пошел. В результате и ему досталось. Раз так, думаю, надо уезжать. Сборная с утра переехала в Лиссабон, а я остался. Поспал, позавтракал, сдал номер и уехал в Виго на такси.

- В Португалии вы обронили фразу: «Когда-нибудь мне будет о чем рассказать».

- Я имел в виду, что жизнь расставит все на свои места и что слова, которые мне приписывают, через какое-то время могут оказаться не столь далекими от истины. Пресса тогда у дома моего в Виго дежурила, из России журналисты косяком пошли. Я ни с кем почти не общался. Еще на телемост с Москвой пригласили. Чуть ли не Жириновского в студию позвали, политиков каких-то, артистов. Я отказался. Понимал, что это выгодно тем, кто был против Ярцева, и не захотел участвовать. Потому что изначально ничего противофутбольного не замышлял, никаких революций.

- Эта история тем летам закрыла вам путь в «Динамо», не так ли?

- Не только она, но началось все с нее. Еще ссору с Булыкиным какую-то приписали, хотя он чуть ли не лучшим другом моим в той сборной был! На Булыку больше всех кричал как раз сам Ярцев: «Ты не футболист, ты вообще играть не умеешь!..» Постоянно. А в Маrса на следующий день вышли мои вполне безобидные фразы. Что-то насчет того, что мы были не совсем верно подготовлены к игре с испанцами. Мне журналисты из Маrса звонили: «Алекс, давай мы тебе поможем разобраться с этой историей».

Date: 2015-07-10; view: 362; Нарушение авторских прав