Глава VI. Человек из Гульвана

Когда утром обнаружилось бегство Жана Ледрю, Марианне показалось, что небо обрушилось ей на голову.

Используя перерыв в дожде, она вышла на край пустоши, простиравшейся между домом и морем. После густого жирного супа, чисто крестьянского, поданного вместо первого завтрака, Марианна почувствовала настоятельную необходимость выйти на свежий воздух. Душистый чай и хрустящие гренки Селтона были далеко. Она тщетно пыталась вызвать в памяти их аромат, когда яростный крик Морвана нарушил мирную утреннюю тишину.

Она не сразу поняла, что произошло. Сидя у подножия одного из этих странных камней, придававших дикую красоту пейзажу, она зачарованно смотрела на успокаивающее море, медленно омывавшее волнами прибрежные скалы, на которых водоросли образовали причудливые зеленые пятна. Между проплывавшими серыми тучами, где с криками проносились чайки, робко проглядывала лазурь неба, а с края маленькой бухты мирно дымили несколько домов возле лежащих на гальке лодок.

Женщины и дети направлялись к берегу, вооруженные длинными баграми и граблями, с помощью которых они при отливе срывали водоросли и собирали длинные лакированные ленты морской травы, единственного богатства этой забытой Богом страны.

После неистовства прошедшей ночи так сладко было предаваться грезам перед лицом этой успокоительной красоты. И при виде бегущего к ней Морвана Марианна недовольно поморщилась. Неужели хоть на минуту этот человек не мог оставить ее в покое? Но вот он уже перед ней и, хватая за руку, поднимает с силой.

— Немедленно вернитесь домой! Вы лгали, вы обманывали меня. Теперь у нас не будет повода продолжать эту игру.

— Это вы продолжаете говорить вздор! Что я еще вам сделала? — закричала она гневно. — И прежде всего, отпустите меня!

Резким движением она вырвала руку. Морван при этом потерял равновесие и едва не упал. Несмотря на маску, Марианна заметила, как побагровело его лицо. Со сжатыми кулаками он подступил к ней.

— Ваш драгоценный слуга! Этот человек, чью преданность вы так превозносили!.. Он спасся, моя дорогая! А вас покинул здесь!

Пришел черед и Марианны пошатнуться. Она ожидала чего угодно, кроме этого, и не скрывала своего замешательства.

— Он спасся? — повторила она. — Но… это невозможно! Он не мог…

Она хотела сказать, что он. не мог так поступить с ней, но вовремя прикусила губы. Морван продолжал, ничего не замечая:

— Я ему и верил, и сомневался. И потому приковал его в риге цепью. Но утром, когда Суазик принесла ему завтрак, она нашла дверь открытой, клетку пустой, а цепь перепиленной.

Марианна едва слушала его.

— Это невозможно, — повторяла она машинально. — Невозможно!

Кипя негодованием перед таким черным предательством, она с трудом собралась с мыслями. События минувшей ночи вставали у нее в памяти с безжизненной точностью. Когда она покинула Ледрю, он спал, и так крепко, что и выстрелом его было не разбудить, в этом она может присягнуть. Цепь была целой, и, выйдя, она аккуратно заперла дверь и положила ключ на место… В тот момент — она была в этом убеждена — у Жана не было никакой возможности к бегству, иначе он поделился бы с нею и согласился бежать вместе немедленно, как она ему предлагала. У нее мелькнула мысль о портном. Но Периннаик сказал, что если она захочет бежать, ей придется это сделать одной. Вряд ли это он принес бретонцу подпилок, чтобы освободиться от цепи, и оставил дверь открытой. Кто же тогда? Но у нее не было больше времени заниматься этим вопросом.

Ценой невероятного усилия Морван овладел собой и холодно спросил:

— Я еще долго буду ждать ваших объяснений?

Она пожала плечами, взяла сухую былинку и стала покусывать, понимая, что в сложившейся ситуации надо вести себя сдержанно.

— Какие объяснения хотите вы получить от меня? Я так же, как и вы, не понимаю! Возможно, он боялся? Когда вы приковали его…

— Я всегда сажаю на цепь тех, кто смеет упоминать передо мной некоторые имена, и я начинаю верить, что сделал глупость, не поступив так же и с вами! Я знаю только то, что соизволили мне сказать.

— А медальон Королевы, вы забыли?

— Вы могли украсть его! Вернитесь немедленно в дом, если не хотите, чтобы я отвел вас силой. Я…

Он остановился. Перед этим, во время разговора, он машинально следил за движением маленького суденышка, огибавшего высокий мыс, на котором они с Марианной находились. Оно ловило попутный ветер, и его красный парус ярко выделялся на серой поверхности моря. Можно было различить силуэт мужчины, управлявшего им, и вдруг порыв ветра донес его сильный насмешливый голос:

…Вдали, как по ветру к нам

Из Англии фрегат

Летит бесстрашно по волнам.

В Бордо спешит отряд…

Кристальная чистота воздуха позволила с необычайной отчетливостью разобрать слова песни. Позади себя Марианна услышала странные звуки и с изумлением обнаружила, что Морван скрежетал зубами. В прорезях маски виднелись горевшие огнем безумия глаза, следившие за удалявшейся; баркой, и по телу девушки пробежала дрожь, когда он взглянул на нее.

— Вы слышите? И будете еще отпираться? Где вы наснимали ваших слуг, мадемуазель д'Ассельна? На английских понтонах?

— Я по-прежнему ничего не понимаю! — надменно ответила она.

— Эта песня знакома на всех морях мира! Песня моряков Роберта Сюркуфа! И ваш так называемый слуга из их отродья!

— Вы с ума сошли! Он всегда верно служил мне! — заявила Марианна с такой силой, что уверенность ее противника на мгновение поколебалась.

— Может быть, так, что и вы были обмануты. Но как бы то ни было, относительно вас сомнения скоро рассеются.

— Что вы хотите сказать?

— Что я получил наконец этой ночью весточку. Эмиссар графа д'Антрэга в скором времени будет здесь. Мы вместе установим, кем вы являетесь… А до тех пор останетесь под замком!

— По какому праву? — возмутилась Марианна, подумав о своем союзнике-портном и почувствовав, что, несмотря на все, у нее достаточно сил, чтобы дерзко отвечать, ибо ночью она рассчитывала, в свою очередь, убежать.

— Если кто-нибудь прибудет из Лондона, он только подтвердит мои слова и мое положение в обществе. Это вам, дорогой, придется оправдываться за мою задержку здесь. Из-за вас я опаздываю.

Уверенный тон девушки заметно подействовал на грабителя, но он не захотел отменить свое решение.

— По меньшей мере вы останетесь под моим личным присмотром. Идемте, надо вернуться в замок, отдать печальный долг.

— Кому?

— Лейтенанту Виноку. Ваш… слуга убил его во время бегства.

Тело покойного установили на покрытом белой простыней столе в большом зале. По этому случаю весь хлам, обычно загромождавший помещение — ящики, тюки и т. д., — исчез, а с потолка к столу спускались белые полотнища, образовавшие вокруг тела своеобразный предел.

Смерть не придала особого величия разбойнику. Даже выбритый, причесанный и переодетый в самую красивую одежду, он сохранял в вечной неподвижности свирепое безобразие и выражение дикого коварства. Марианна подумала, что она никогда не видела столь антипатичного покойника. У всех, кого ей приходилось до сих пор созерцать, было в лицах что-то благородное, спокойное, сгладившее все отрицательные черты характера… Но этот вступил в потусторонний мир с тем же выражением жестокости, которое у него было при жизни. Старая Суазик думала, очевидно, о том же, ибо, глядя на покойного, она покачала головой и пробормотала:

— Смерть без исповеди! Оно и видно!

Тем не менее она сложила ему руки и обвила запястья самшитовыми четками. Но делала это без особенного энтузиазма.

Что касается Марианны, то Морван приказал ей молиться вместе с остальными женщинами около трупа, как того требовал народный траурный обряд. Ей пришлось сменить свой яркий наряд на черное платье, позаимствованное вместе с такой же шалью и чепчиком, очевидно, у Гвен. Это не вызвало у той никаких возражений. Преклонив колени на скамеечку у ног Винока напротив Гвен, она могла по крайней мере спокойно размышлять, делая вид, что перебирает четки. Между двумя женщинами стояла на табурете чаша с освященной водой, в которой мокла сухая ветка бука. Марианна не отводила от нее глаз, стараясь не смотреть на грубые сапоги покойного. Когда она меняла положение, то иногда встречала насмешливо-торжествующий взгляд Гвен, который невольно заставлял задуматься. Откуда это вдруг у бретонки появился такой победный вид? Из-за того, что Морван, наконец-то, обращается с ней почти как с пленницей, или… Марианна спросила себя, а очень ли далеко нужно искать таинственную руку, которая открыла дверь риги, перепилила цепь Жана Ледрю и заставила бретонца обратиться в бегство. Это бегство, остающееся необъяснимым для нее. Если только Жан не был существом в высшей степени скрытным и достойным презрения, у него не было никаких оснований, чтобы бежать одному, особенно после того, как Марианна отказалась покинуть его. Нет, дело тут было в другом. Та или тот, кто открыл ему дверь, без сомнения, обязан был разбудить его и убедить в необходимости бежать. Кое-что подсказывало Марианне, что этой ночью она привлекла юношу на свою сторону; более того — ценой собственного разочарования она привязала его к себе. Он был человеком простым, раз она отдалась ему, для Ледрю все должно было стать простым и ясным. Тогда, что ему сказали, если он так хладнокровно покинул ее, подвергнув этим ее жизнь опасности? Это скорей было похоже на месть женщины.

Позади склонившейся девушки послышались шаги: щелканье сабо по выщербленным плитам пола и скрип тяжелых подкованных башмаков. Иногда чья-нибудь рука доставала из чаши ветку и благоговейно кропила труп. Люди из близлежащих деревень пришли, как этого требовал обычай, поклониться праху их брата. То, что он всю жизнь был отъявленным негодяем, не имело значения: бретонец — он для всех бретонцев стал святым.

Все это впечатляло, особенно когда раздавался голос Морвана, торжественно приглашавшего всех приходящих на «траурное бдение», Марианна почувствовала, как к ней возвращается беспокойство. Если придется остаться среди всех этих людей, как сможет она убежать? К тому же вряд ли ее оставят одну в ее комнате. Ведь Морван сказал, что отныне глаз с нее не будет спускать. Кроме того, если это действительно Гвен содействовала бегству Ледрю, она не остановится на полпути: в злобном взгляде бретонки Марианна могла прочесть, что та не будет иметь ни сна, ни отдыха, пока незваная гостья не исчезнет. Конечно, был еще ее друг портной, не в обиду будь сказано! Но удастся ли ему и в этот раз помочь ей? Приняв все во внимание, Марианна начала горячо молиться, но только за себя, а не за этого бесполезного покойника. Она очень нуждалась в помощи свыше.

Огромная ручища, смуглая и мохнатая, завладела кропилом, и тут же мощный бас запел псалом:

Из глубины взымаю к тебе,

Господи, Господи, внемли гласу моему…

Вздрогнув, словно кафедральный колокол зазвонил ей прямо в уши, Марианна пробежала глазами от руки до лица и едва не вскрикнула от изумления. Перед ней был крестьянин гигантского роста. Он носил традиционный бретонский костюм: плиссированный брагубраз (короткие штаны с гульфиком), собранный под коленями, вышитую фуфайку под коротким суконным камзолом, а поверх всего просторную куртку козьей шерсти. Но среди длинных черных волос, ниспадавших на плечи, под большим синим колпаком людей из Гульвана выглядывало лицо Блэка Фиша!

Опершись на громадную дубину и обратив очи горе, он пел с таким прилежанием, словно всю жизнь свою только этим и занимался. Крестьяне с восхищением смотрели на него, что позволило Марианне привести в порядок свои чувства, взбудораженные появлением того, кого она считала утонувшим. Как он оказался здесь? Каким чудом удалось ему ускользнуть одновременно и от бури, и от рифов, и от разбойников? На эти вопросы ответа пока не было. Хотя раз уж Жану Ледрю и ей самой повезло остаться живыми и невредимыми, вполне естественно, что такому силачу, как Блэк Фиш, это было еще проще.

Теперь крестьяне хором подхватили псалом, и Марианна напрягала память, чтобы извлечь из нее нужные слова, но волнение мешало сделать ей это. Впрочем, это уже не имело большого значения. Появление Блэка

Фиша могло быть только ответом Всевышнего на ее молитву.

Пение закончилось. Морван покинул свое место у высокого господского кресла и подошел к новоприбывшему.

— Я не знаю тебя, добрый человек. Кто ты?

— Его кузен, — ответил Блэк Фиш, показывая рукой на покойника. — Я, как и он, из Гульвана. Я пришел повидаться с ним, когда мне говорят такое. Бедный Винок. Такой хороший парень!

И под изумленным взглядом Марианны моряк осушил слезу, выжать которую было, очевидно, нелегко. Но он сделал это так естественно, что Морван не почувствовал ни малейшего подозрения. Он даже сделался приветливым, невольно повинуясь неукоснительным законам феодального гостеприимства.

— Оставайся в таком случае. Ты будешь бодрствовать вместе с нами, а ночью примешь участие в трапезе.

Блэк Фиш молча поклонился и присоединился к группе крестьян. Втянув голову в плечи, тяжело опершись обеими руками о свою палку, с которой настоящий бретонец никогда не расстается, он почти не отличался от других мужчин, и вернувшейся к своей молитве Марианне не удалось встретиться с ним взглядом. Отныне она не могла думать о чем-либо другом, кроме этого безмолвного человека, от которого столь-, ко зависело, ибо она была убеждена, что он здесь ради нее. Ее охватило такое лихорадочное возбуждение, что вскоре она почувствовала, что не может больше стоять на коленях. Она встала, сделав гримасу, что ей больно. Какая-то крестьянка сейчас же заняла ее место.

Морван нахмурил брови, но ограничился тем, что послал ее к Суазик на кухню. Именно этого она и хотела. Но как ни велико было ее желание приблизиться к Блэку Фишу, она, однако, не рискнула пройти мимо него на выходе.

Только когда с наступлением ночи все домочадцы собрались вокруг старухи, которая должна была петь траурную литанию, желаемое осуществилось. В то время, как все располагались вокруг стола, неизбежно создавая при этом некоторые 'беспорядки, Марианна ощутила, что ее тронули за локоть. Приглушенный голос прошептал по-английски:

— Завтра… во время погребения… Постарайтесь потерять сознание в церкви.

Она оглянулась, но увидела только беззубого старика, старательно бормотавшего позади нее молитву. Немного дальше виднелась широкая спина моряка, занимавшего свое место среди мужчин.

Ночное бдение было для Марианны совершенно невыносимым. Она почти не слышала пения старухи, едва прикоснулась к еде при поданной, согласно обычаю, полуночной трапезе и вообще ни единой мыслью не обращалась к покойнику, который едва ли заслуживал внимания. Слова Блэка Фиша непрерывно вертелись у нее в голове. Они вызывали беспокойство и тревогу. Он сказал, чтобы она упала в церкви в обморок? Но это гораздо труднее сделать, чем кажется. За всю свою жизнь Марианна один-единственный раз потеряла сознание, когда ее, сброшенную с «Чайки» и наполовину утонувшую, захватил багор разбойника. Удушье и боль лишили ее сознания. Но как можно убедительно представить обморок, сохраняя при этом хладнокровие? Ей приходилось видеть в английских салонах, как изящно теряют сознание хрупкие создания в нужный момент, сохраняя свежие краски на лице, так что легко было догадаться, что это простая комедия. Итак, нужен настоящий обморок, а не пустяковый эпизод, нечто убедительное, способное создать большую суматоху. Надо будет постараться… а остальное предоставить небу!

Она была настолько поглощена этими мыслями, что, толь ко подойдя к двери своей комнаты, заметила идущую по пятам Гвен. Мужчины одни продолжали бдения. Женщины получили разрешение немного отдохнуть. Но когда бретонка хотела войти вместе с ней, Марианна воспротивилась.

— Это моя комната! — сказала она сухо.

— Она также и моя на эту ночь. И не думай, что это мне нравится. Я исполняю приказ Морвана, и точка! И я очень рада, что он, наконец, взял тебя на подозрение!

Заносчивый тон девицы, ее наглое тыканье, ясно говорившее, что она не собирается больше церемониться с Марианной, — все это начало раздражать юную аристократку. Если бретонка искала столкновения, она его получит! Неуловимым движением Марианна схватила ее за руку и стремительно втащила в комнату. Затем старательно заперла дверь.

— Кое-что наводит меня на мысль, что ты более достойна подозрений, моя девочка! Раз уж приходится коротать ночь вместе, надо это использовать. И раз и навсегда объясниться!

Преимущество такого вступления оказалось в том, что оно обескуражило Гвен. Коварство и недоверчивость как тень омрачили ее хорошенькое личико.

— Объясниться? Это еще чего?

— Относительно твоего поведения. Мне кажется, тут есть о чем поговорить. Итак, ты сообщаешь, что отныне Морван подозревает меня. А почему? Потому, что Жан Ледрю убежал? В таком случае его подозрения напрасны, я к этому непричастна. Чего нельзя сказать о тебе.

— Это же почему, позволь тебя спросить?

— Потому что ты выпустила его! Ты!

Только что Марианна совершенно не была уверена в этом. Но теперь, когда она четко произнесла эти слова и вслушалась в их звучание, она с удивлением обнаружила, что никогда в этом не сомневалась… И действительно, растерянность, проступившая во всем облике Гвен, была уже признанием. Тогда, не давая ей опомниться, девушка добавила:

— Отрицать бесполезно, я все знаю.

— Откуда ты знаешь? — спросила та, сдавая позиции.

— Это мое дело. Я все знаю, и с тебя этого достаточно. Но чего я не знаю, это почему ты это сделала? С удовольствием выслушаю твое признание.

Злобная улыбка искривила губы бретонки.

— Поди спроси у Морвана! Я тебе ничего не скажу.

— Спросить у Морвана? Возможно, это не такая уж и плохая идея. А вот рассудить нас он сможет. Я ему скажу…

— Что ты такой же агент принцев, как и я! Он уже начал сомневаться, и я убеждена, что он будет рад узнать точно… И завтра у рыбок в бухте будет шикарный ужин!

Марианна и глазом не моргнула. Она даже позволила себе такую роскошь, как улыбка.

— Почему бы и нет? Мне нечего терять, когда уже все Потеряно. Со своей стороны я сообщу ему, что ты выпустила его пленника, одного из моряков того Сюркуфа, которого он так ненавидит… и вполне возможно, что у рыбок в бухте будет ужин из двух блюд. Жаль, что ты не видела его на скале, когда пленник, уплывая, поплевывал в его сторону!

Даже не глянув, какое впечатление произвели на Гвен ее слова, Марианна подошла к камину, взяла, типцы и помешала еще красные угли. Затем подбросила в огонь свежие поленья, терпеливо ожидая, пока Гвен решится нарушить воцарившуюся тишину.

— Что ты хочешь знать? — пробормотала наконец угрюмо Гвен.

— Я уже говорила: почему ты выпустила Жана?

— Потому что он был тебе нужен! Я видела, как ты пошла к нему, и следовала за тобой. И слышала, о чем вы говорили… почти все!

— И тогда? — спросила Марианна бесстрастно.

— И тогда я поняла, что без него тебе крышка, что тебе нужно, чтобы он врал для тебя. После твоего ухода я пошла к нему. Он спал, и я с трудом разбудила его. Но, проснувшись, он слушал меня с большим вниманием.

— И ты сказала?..

— Что ты все ему наплела. Что ты в самом деле английская шпионка, посланная в Сэн-Мало, где, представившись невинной жертвой, должна была бы с его помощью проникнуть к Сюркуфу. Его дурацкое великодушие известно. Чтобы соблазнить его и добиться того, чтобы его корабли оставили в покое англичан. Ты достаточно смазлива, чтобы сделать это, а король корсаров хоть и немолод, но еще способен оценить красоту.

— И он поверил тебе? — вскричала Марианна, уязвленная воспоминанием о том, что она отдала бретонцу, чтобы привязать к себе.

— Без колебаний! Твою историю с дуэлью было немного трудней переварить! И затем он и сам мог убедиться, что ты не отступишь ни перед чем, чтобы прибрать к рукам мужчину. Наконец, мы оба бретонцы. Земляки поддерживают друг друга. Так что трудностей у меня не было. И в твоем рассказе было слишком много чудных вещей. Мне только повезло, когда я совершенно случайно подтвердила, что вы шли как раз в Сэн-Мало и не думали, что вас шарахнет о наши скалы.

Марианне с трудом удалось скрыть охвативший ее гнев. Все, что она делала, обернулось против нее. Эта девица и бретонец посмеялись над нею! Так вот как можно полагаться на слово мужчины! Едва освободившись из ее объятий, Жан поверил всему, что наговорила ему другая, только потому, что они земляки. Или Гвен наградила его тем же, чем и она?.. Но Марианна делала большие успехи в искусстве самообладания. Она ограничилась тем, что. пожала плечами и окинула противницу презрительным взглядом.

— Поздравляю! Ты искусней, чем я могла предположить. Теперь скажи мне: чем я тебе не угодила, что ты так стараешься меня погубить? Правда, я невольно позаимствовала у тебя платье. Но это же такая мелочь!

— А Морван? Морван, который только и пялит на тебя глаза! А меня, значит, побоку? — в голосе Гвен смешались ярость и страх. — Думаешь, я стерплю, что ты займешь мое место?

— Твое место? Есть чему позавидовать: любовница, бандита с большой дороги, берегового пирата, который обязательно закончит свою жизнь на конце веревки! Тебе проще было бы помочь мне бежать.

— Ну, это еще бабушка надвое сказала! Только мертвые никому не мешают! Вот почему я буду караулить тебя, пока тебя не разоблачат и пока…

— На здоровье! — утомленно вздохнула Марианна. — Карауль, если это так важно для тебя, только дай мне поспать. Я ложусь…

Она поняла, что от этой ограниченной особы ничего не добьешься. Гвен, с ее первобытным инстинктом, знала только одно средство устранить то, что ей мешало, — смерть. Она заставила бежать Жана Ледрю, чтобы лишить Марианну всякой помощи, а теперь с кошачьим терпением ждала прибытия таинственного посланца, который, по ее мнению, разоблачит и подпишет смертный приговор ее сопернице. Дальнейшая дискуссия была бессмысленна. Гораздо лучше будет собрать хоть немного сил на завтра.

В большом зале продолжалась панихида. Траурное пение, медленное и мрачное, проникло сквозь толстые стены и достигло Марианны. Плохо спевшиеся голоса казались стонами неприкаянных душ, которые, согласно бретонским легендам, появляются по ночам и носятся по дорогам, упрекая живущих в самодовольном эгоизме. По ее телу пробежала невольная дрожь. Но она усилием воли стряхнула неприятное ощущение. Завтра в это время она надеялась быть далеко от этих мест.

Когда похоронная процессия вышла из замка, погода была ужасная. Бешеный ветер стелил кустарник по земле, а дождь превратил дороги в трясину. Свинцово-серое небо опустилось так низко, что казалось, давит на головы присутствующих. По обычаю тело покойного должны были отвезти до кладбища на тележке, но из-за погоды пришлось от этого отказаться. Четверо крепких мужчин понесли гроб на плечах, по возможности укрываясь от дождя под свежеоструганными досками. Впереди на лошади ехал, напевая псалмы, приходский священник. Домочадцы, друзья и соседи следовали кто как мог, сгибая спины, чтобы противостоять ветру, который дул безостановочно, донося слабые звуки похоронного колокола. Только один портной, склонившийся над своей работой, остался дома. Его действительно не считали человеком.

Закутавшись в плотную черную накидку, надвинув капюшон на глаза, Марианна брела среди женщин, имея по бокам по-прежнему враждебную Гвен и старую Суазик, слишком занятую четками, чтобы обратить на нее внимание. Впрочем, соседки интересовали ее меньше, чем показавшаяся в ландах колокольня из серого гранита. Она подумала о Блэке Фише. Почему все-таки он так старался помочь ей бежать? Она заплатила за проезд до Франции, и она уже была во Франции. Выполнив свой контракт, ему нечего было больше заботиться о ней. Однако он снова рискует собой, чтобы похитить ее у Морвана. С какой целью? Не попадет ли она из огня в полымя, если отправится с ним? Хотя в любом случае ее положение не может стать хуже. Это она прочла в ледяном взгляде, которым Морван окинул ее при выходе. Ведь только для того, чтобы не упустить ее из виду, он потребовал ее присутствия на похоронах.

Небольшая церковь, окруженная скромными могилами, возвышалась среди полузасохшей рощицы. Немного дальше вершину холма украшал приземистый дольмен, напоминавший какого-то зверя в засаде. Он был сложен из таких громадных камней, что вполне мог сойти за триумфальную арку.

Гроб исчез под низкой притолокой, за ним последовали сопровождавшие. Марианна вздрогнула от охватившей ее сырости ледяного погреба. Внутри было мрачно. Две большие свечи из желтого воска и маленькая красная лампа на хорах едва освещали помещение, наполнявшееся, казалось, бесплотными духами. Большие черные покрывала женщин, стихарь священника, длинный плащ Морвана и его траурная маска — все напоминало карнавал теней, едва различимых в полутьме церкви. Раздались какие-то замогильные голоса. Служба началась.

Под этими низкими мрачными сводами не оставляло ощущение, что находишься уже в могиле. Только мертвый был на своем месте. Холод пронизывал. Повсюду поднимались испарения от дыхания, и Марианна чувствовала себя все хуже и хуже. Ее руки заледенели так же, как и ноги. Зато ее лоб под влажной тканью пылал, а сердце готово было разорваться. Ее душило волнение, ибо ответственный момент приближался. Она вдруг почувствовала себя такой одинокой, такой беззащитной… Нигде не появлялся успокаивающий силуэт Блэка Фиша. Почему его не было здесь? Он переменил решение? Совсем недавно она видела его в процессии, но после входа в церковь он словно испарился. Одна мысль, что с ним могло что-нибудь произойти или он попросту мог покинуть ее, привела Марианну в такое замешательство, что она потеряла контроль над собой. Надо кончать поскорей с этим, иначе она сойдет с ума. В любой момент она может сделать неведомо какую глупость, чтобы отогнать растущую панику, которая грозила задушить ее. Нужно было решаться! Тогда, глубоко вздохнув, она зашаталась, затем с криком упала во весь рост назад. Ударившись головой о скамейку, она почувствовала себя так плохо, что впору было и в самом деле потерять сознание, но она невероятным усилием воли удержала рвущийся стон и замерла с закрытыми глазами.

Вокруг нее сразу исчезли торжественная скука церемонии. Поднялась суета, раздались возгласы… Марианна почувствовала, как чья-то рука бесцеремонно встряхнула ее.

— Ну, вот еще! Чего это ты начинаешь? — прошипела Гвен.

— Она белая, как стена! — сказала Суазик. — Надо на воздух.

Ощущение нереальности и нелепости происходящего росило в Марианне. Она, как в театре, играла роль. Запах мокрых накидок и плохо вымытых тел, смешивавшийся с приторным ароматом теплого воска, забивал ее ноздри. Раздался стук сабо по камням, затем сухой голос Морвана:

— Вынесите ее наружу и присмотрите за ней. Подобный скандал нетерпим. Продолжайте службу. Иначе душа покойного будет приходить упрекать нас за это. Пусть пропоют дополнительно два гимна!

Сжимая покрепче веки, Марианна ощутила, как ее внезапно охватило совершенно уже неуместное веселье. О, вот бы открыть глаза и поглядеть на их ошеломленные фигуры. Они, должно быть, в ужасе от совершенного кощунства, лихорадочно перебирают четки и непрерывно крестятся! Благодаря ей этот бандит Винок получил такие похороны, какие он заслужил. Нет, это было слишком опасно. К тому же она прочувствовала, как ее берут за руки и ноги и несут. Зловонный воздух церкви уступил место брызгающему дождем ветpy, живительному аромату ландов. Два женских голоса переговаривались около нее по-бретонски. Ее положили на землю. Чья-то рука похлопала ее по щекам. Затем послышался двойной стон и голос Блэка Фиша:

— Быстро. Подымайтесь, бежим!

Марианна открыла глаза и вскочила на ноги. Она находилась у входа на кладбище. Около нее лежали Гвен и незнакомая толстая крестьянка, очевидно, оглушенные. Но у нее не было времени удивляться. Гигантская ручища Блэка Фиша подхватила ее и увлекла с непреодолимой силой за собой. Слепо следуя за великаном, она бежала по направлению к дольмену. Ноги скользили по мокрой траве. Марианна упала, но рука проводника тут же подняла ее.

— Быстрей, быстрей! — понукал Блэк Фиш. — Ты что, думаешь, можно терять время?

За дольменом Марианна увидела две полностью оседланные лошади и радостно вскрикнула.

— Надеюсь, ты сможешь влезать на лошадь! — заметил ее спутник.

Вместо ответа она смело приподняла юбку, вставила ногу в стремя и взлетела в седло, как перышко.

— Настоящий гусар! — одобрительно проворчал Блэк Фиш. — Так дело пойдет! Вперед!

В этот момент раздались крики у входа в церковь. Бегство было обнаружено. Марианна услышала разъяренный голос Морвана, приказывающий ей остановиться. Она весело рассмеялась, ударяя каблуками лошадь. Животное бросилось следом за Блэком Фишем, который уже спускался с холма. Раздался выстрел, затем еще один, но никого не задело. Оглянувшись, Марианна увидела, что деревня уже скрылась за склоном. Только пустынные ланды простирались перед ними с их зарослями дрока, глыбами скал и яростным ветром. Проливной дождь привел Марианну в состояние, близкое к опьянению. В разрыве между холмами она заметила море со вздымающимися высоко в небо вспененными волнами. И весь этот величественный пустынный пейзаж показался ей более прекрасным, более пленительным, чем даже сама свобода, которую она как будто наконец обрела на земле, где она родилась.

Подгоняя лошадь, она догнала Блэка Фиша и, удерживаясь наравне с ним, спросила:

— Куда мы направляемся?

— В Брест! У меня там маленький домик в квартале Рекувранс. Морвану и в голову не придет искать тебя в этом направлении, и, кроме того, у меня есть там дело. Наконец, мне кажется, нам пришла пора серьёзно объясниться!

— Почему вы спасли меня от Морвана? Вы даже не знаете, кто я!

Блэк Фиш улыбнулся и повернул к ней свое бородатое лицо. С этой улыбкой он выглядел еще безобразней.

— Свое имя, я надеюсь, ты мне скажешь сама. Что же касается того, кто ты, я могу тебе сказать: ни авантюристка, ни бесхарактерная дура. Ты смелая проказница, бежавшая из Англии, уж не знаю, от какой опасности, которая, не ведая толком, куда ей направиться, попала во Францию, чтобы найти что-то еще неизвестное, но нужное для дальнейшей жизни. Я не ошибся?

— Нет, — сказала Марианна, — все правильно.

— И потом, — добавил Блэк Фиш внезапно охрипши, «голосом. — У меня была малышка. Она была бы твоего возраста, и ты немного напоминаешь ее.

— Ее больше нет с вами?

— Нет. Она умерла. И запрещаю тебе говорить со мной об этом. В галоп! До ночи нам надо найти убежище.

Марианна повиновалась, но, подгоняя лошадь, спросил» себя, действительно ли стекавшая по бородатому лицу ее странного компаньона вода обязана своим происхождением только дождю. Во всяком случае, она была готова следовать за ним, куда ему угодно. Она доверилась ему.

Date: 2015-07-10; view: 345; Нарушение авторских прав