Глава 8. Мы с Аскани стояли у прилавка с приглянувшимися мне наборами игл из блестящей голубоватой стали и опять ругались

Мы с Аскани стояли у прилавка с приглянувшимися мне наборами игл из блестящей голубоватой стали и опять ругались. Он рвался купить мне один в подарок, говоря, что это, мол, сущая безделица, а я отказывалась. Он обижался. Я шипела. Под конец Ас сдался и вздохнул:

«Ладно. Покупай сама. Продавец готов отдать средний набор за одну серебряную монету, большой — за полторы».

«Спасибо», — улыбнулась я. Похоже, Ас будет сильным менталистом. А я вот пока шарахалась от чужих мыслей — слишком много там всего такого, от чего чувствуешь себя контуженой.

Кстати, я уже поняла, что в будущем, когда мы станем драконами, нам будут доступны не только текущие мысли людей, но и их воспоминания. Но ещё не решила — насколько хорошо и правильно так заглядывать в чужие жизни? У Аса же сомнений не было.

— Тим, подумай сама. Наши способности — это всего лишь дополнительный вид чувств. Ты же не ходишь, зажмурившись, чтобы не оскорбить слепых? Просто нужно быть тактичными и научиться не показывать, что нам известно слишком много. И подумай о плюсах. Например, люди часто стесняются попросить о помощи… а если ты будешь знать, что кто-то в ней нуждается, неужели не протянешь руку, как протянула тогда в реке мне?

Я думала… но к ясности пока не пришла.

Перевела взгляд снова на прилавок — отличная сталь, сейчас куплю.

Иголки и нитки всегда актуальны. Начав с латки сапог, я стала потихоньку осваивать бытовую магию, помогающую содержать гардероб в порядке, но до высот мне там было далеко. Так что приобрести по случаю хороших иголок и крепких ниток казалось разумным.

Вообще, я чувствовала себя не то чтобы усталой, но малость замороченно-заторможенной. Ходили мы уже четвертый час, ноги ныли, я обалдела от криков, гомона, толкотни, суеты и давки, а подарок для Тин так и не нашелся. Три пары купленных теплых подштанников душу не грели. Не иголки же сестре дарить? Ведь, действительно, сущая мелочь!

Озарение пришло внезапно, когда я увидела, как охрипший от расхваливания своего товара — разноцветных бус и стеклянного бисера — купец подносит ко рту баклагу со сбитнем. Форма сосуда напоминала алхимическую ступку. Вот оно! Если я найду и куплю что-то нужное из аптекарского оборудования, Тин действительно будет рада! Сколько бы это ни стоило! И хороших пестиков у нее точно нет — мы толкли травы старенькими деревянными. А в лаборатории Росса я успела оценить удобно лежащую в руке прохладную тяжесть базальтовых или сделанных из вулканического стекла — такие и мелют в пыль, и сами за тебя работают!

Только где тут могут торговать алхимическим оборудованием?

Ас, увидев, что я заозиралась и даже начала подпрыгивать, поинтересовался, какая муха меня укусила. Я объяснила, что это меня осенило. Асу идея насчет подарка с аптекарским уклоном показалась здравой, вот только где его искать, он тоже не знал. Росса решили от дел не отрывать — попробуем разобраться сами.

— С восточной стороны площади я видел книжные ряды. Может быть, где-то там?

Других мыслей всё равно не было, так что мы развернулись и дружно стали пробираться к краю рынка — обойти площадь по периметру было легче, чем протискиваться через давку торжища. Бредли вздохнул и двинулся следом.

Может быть, ничего бы и не случилось, но я, пожаловавшись на то, что обалдела от шума и толкотни, присела отдохнуть на край поилки у коновязи. А Аскани, потоптавшись минуту рядом, углядел что-то неподалеку, на прилавках, где торговали легкими шелковыми платками и покрывалами, попросил меня секунду подождать — он, мол, очень быстро! — и умчался.

Лейтенант Бредли тенью последовал за ним. Понятно — ударить в толпе кинжалом в почку — проще простого. А наши щиты пока от такого не спасают.

Поерзала, усаживаясь поудобнее… и неожиданно получила тычок в плечо, чуть не опрокинувший меня в корыто с водой.

— Зимка, глянь-ка, кого я нашел! — глумливо процедил нависший надо мной Елька.

— Ба! Шлюхина дочка отыскалась! На промысел в город, курва, подалась? — за плечом у старостина сынка вырос рыжий мордатый Зимка. — Вот ты-то нам и нужна!

Я ошалело переводила взгляд с одного на другого. Откуда они здесь? Благоденские же никогда дальше Сухой Сохи носа не совали! Здоровые, как молодые быки, головы кудлатые, рожи красные… и злые. Ощупывают глазами. Как гадюка застигнутую врасплох птицу.

И что я должна сейчас делать?

Заморозить им колени и бежать? А я имею право? Они ж пока ничего не сделали, только обозвали.

А ещё по спине липкой струйкой пополз застарелый страх… Елька тряхнул русой челкой, будто понял что, осклабился:

— Чистенькая! Может, и деньги есть, украла у кого? Ну-ка, покажь, что там у тебя! — и схватил за руку. Уставился на перстень. — Нифигасе! Да мы на такое всю зиму будем как сыр в масле кататься! — дернул меня, поднимая с корыта. — Ну-ка, пошла в переулок! Сейчас мы с тобой живо разберемся!

— Возьмем, что в деревне недодала, ага! — заржал Зимка. И припечатал: — Шлюха!

Я онемела от возмущения. Как? Как они смеют? Почему? Потому что считают, что и сейчас сильнее и могут глумиться безнаказанно?

Но драться я могу только магией. И наверняка напугаю тех, кто вокруг. А Росс просил такого не делать. А как тогда?

— Стра-ажа! — мой возглас вышел писклявым, испуганным. Кто его услышит?

Елька рывками волок упирающуюся меня за руку в сторону тёмного проулка невдалеке, Зимка уже приготовился дать сзади пинка, чтобы поторопить, когда послышалось:

— Что тут происходит?

И голос был не чета моему писку. Бас. И сами стражники — здоровенные мужики в кирасах и с алебардами.

Я открыла было рот, одновременно выдергивая руку из потных пальцев Ельки, но Зимка успел первым.

— Шлюху-воровку поймали! Она из нашей деревни бежала, мою мамку обокрала. И тут тоже воровством промышляет. Вон, кольца на руках! Одно мамкино. Вот и тащим к бате — пусть разберется!

И даже не покраснел!

Теперь стражник подозрительно уставился на меня:

— Слышь, девка, покажь кольца!

Сглотнула, собираясь с духом. Надо сказать, что меня зовут Тимиредис тер Сани, а кольца — подарок жениха. Только б петуха опять не пустить… но я не успела.

— Кто посмел тронуть мою невесту? — Ас небрежно, жестом одного пальца, заставил расступиться стражников.

— А это что за хлыщ? — ухмыльнулся Зимка. — Клиент, что ль, уже услуги оплатил?

Ас, не обращая внимания на парней, озабоченно заглянул мне в глаза, — «Не волнуйся. Сейчас разберемся — мало им не покажется!»

Взглянул на старшего из стражников:

— Моё имя — лорд Аскани Ирату тер Ансаби, герцог Сайгирн. А эта леди, на которую напали бандиты, — моя невеста, высокородная Тимиредис тер Сани. Кольца, о которых идет речь, — фамильные драгоценности герцогов Сайгирн, которые леди получила в подарок по праву будущей супруги.

Сверкающая серьга в ухе Аса качнулась, будто подтверждая сказанное.

Стражники дружно склонили головы и щелкнули каблуками сапог. Ас недобро усмехнулся:

— Взять этих! И на колени! Сейчас выясним, что к чему.

«Тим, не вмешивайся. В головы к этим уродам не суйся. Я правильно понимаю, что оба из той компании, которая попыталась тебя в девятилетнем возрасте изнасиловать и загнала на пасеку, да?»

— Итак, — начал Аскани, — перечисляю. Оскорбление знатной особы. Попытка ложного доноса — обвинение данной особы в воровстве. Попытка похищения с целью ограбления и изнасилования. По счастью, неудавшаяся.

Зимка стиснул зубы и уставился в землю. А Елька завыл, что невиноватый он, а леди просто с одной знакомой перепутал, пошутить хотели, и очень просит прощения ради мамочки старенькой и братиков-сестер, которые теперь без кормильца останутся…

Я слушала этот вой, и мне было жутко, невозможно, невероятно противно…

Ас дернул Зимку за рыжий вихор, задирая голову парня наверх, и уставился тому в глаза.

— Сам расскажешь, что творили после Сухой Сохи, или помочь?

Что сделал Ас, я не поняла, но Зимка взвизгнул фальцетом, а потом затараторил:

— Да, да, всё расскажу!

— Слово лжи, недомолвка, и повторю, — негромкий голос Аса был стыл и жуток, словно вечная тьма.

«Я выбрал того, кто меньше натворил. Слушай, как он сейчас дружка заложит!»

Оказалось, всё началось с того, что парни увязались с обозом, который вез на продажу в Сухую Соху сено. В большую деревню оба попали впервые, и им понравилось — еда вкусная, баб много и, похоже, у народа деньги водятся. Надо только сообразить, как ко всем этим благам подобраться.

Пораскинув мозгами, решили, что если в Сухой Сохе так хорошо, то в Рианге и вовсе должна быть малина. И решили в Благодень не возвращаться вовсе. И когда обоз тронулся на восток, домой, Елька с Зимкой двинулись по дороге к Риангу, на запад. Тут Зимка замялся, а Елька стал выкручиваться и выть громче прежнего.

— Да стукни ты его, пусть заткнется! — устало посоветовал стражник напарнику.

Через пару минут мы узнали, почему осекся Зимка. В первый же вечер парни набрели на костер двух путниц — матери и дочери, — которые шли в Рианг к родственникам. Инициатором нападения стал Елька, ножом женщинам угрожал тоже он, а вот грабили и насиловали оба. Стражники помрачнели. Елька попытался было дернуться, но получил такую оплеуху, что затих, проглотив вопль.

— Это не всё. Говори дальше.

— Вчера… у трактира…

В Рианг парни пришли неделю назад. Но работу искать не стали. А крутились вокруг рынка да постоялых дворов, высматривая, где что плохо лежит. Деньги, отнятые у путниц, проелись — нужно было искать новый источник дохода. Помозговав, разделились и стали по вечерам щипать пьяных. Как кто выйдет один да нетрезвый… И вчера Елька впервые убил. Какой-то подмастерье, поняв, что его грабят, попробовал заорать и дать сдачи… и получил нож под ребро.

— Находили сегодня с утра труп? — Аскани поднял взгляд на командира патруля.

— Было, — вздохнул тот. — Молодой парень, столяр. Мать его жаль. Так это они?

— Он, — Ас кивком указал на Ельку. — Этого душегуба согласно имперским законам и по моему приказу повесить прямо сейчас. Второго высечь на площади кнутом. Раздеть догола, спереди фартук нацепить, чтоб горожанок не смущал, привязать к позорному столбу и всыпать тридцать ударов от всей души. До мяса. И, да, палач у вас не косноязычен?

— Вроде нет. А что? — удивился стражник.

— Тогда пусть после каждого удара говорит, да громко, чтоб все слышали: «Уважай женщин! Уважай девушек! Не смей насильничать!» — так и люди поймут, за что бьют, и сам по гроб жизни запомнит. А как ходить сможет — гоните из города взашей по восточной дороге — пусть домой убирается.

Когда стражники уволокли воющих парней прочь, а собравшийся народ стал расходиться, Ас поднял глаза на меня. Взгляд был больным. Я сделала шаг к нему и стиснула ладонь. А потом прижалась к плечу.

«Спасибо».

Ас улыбнулся уголками губ.

Бредли за его спиной покачал головой.

Ну почему же из акулят чаще всего вырастают акулы?

Еще один счет закрыт. Губастый хитроглазый кудлатый Елька, который изводил, колотил, запугивал и преследовал меня почти всю жизнь, не увидит заката и никогда не вернется домой. А на спине и заду рыжего Зимки навсегда останутся шрамы — память от нашей встречи. Правильно ли это? Однозначно, да. Их нужно было остановить. И не только потому, что на месте той путницы могла оказаться я. И что это Аскани могли сунуть нож под ребро.

— Нам придется дойти до караулки, — прервал мои раздумья Ас. — Я должен подписать приказ. Тебе показания давать не придется.

— Если нужно, я дам.

Нетрудно рассказать, как за руки волокли в переулок, одновременно напрасно пытаясь содрать с пальцев прикрытые драконьим щитом кольца. Какими словами ругались, стараясь задеть и оскорбить… Хотя, если пойдет копание в прошлом — будет тяжело. Но смогу и это, должна смочь. Ведь пока ж я ничего хорошего не сделала. Вот не появись Аскани, что бы было?

«Что? Ничего страшного. Вариантов два. Первый — стражники рассмотрели бы тебя, твои руки, лицо, осанку и поняли — перед ними благородная девушка. Отвели бы всех вместе в участок, где ты бы представилась, и отпустили. Что нехорошо, эти гады скорее всего начали бы врать, что пошутили и обознались, а страже обвинить их было не в чем. Так что надавали бы плюх и отправили гулять по городу дальше. И вот это было бы плохо. Вариант второй — эти сволочи затащили бы тебя в переулок. Я правильно понял, что ты не стала пользоваться магией, чтобы не пугать народ на площади?»

«Да. Росс просил».

«Ну, с одной стороны, он прав. А с другой, заморозь ты им горло и сердце, никто бы ничего и не понял».

«Маги потом поняли бы. И я не была уверена — имею ли я право?»

«Защищаться? Конечно, имеешь. Это право любого существа от рождения».

«Если бы меня отволокли в переулок, я б их убила. Понимаешь? Убила!»

«И правильно бы сделала, — пожал плечами Ас. Кстати, каждому из них, безо всякого сговора, пришла в голову интересная мысль, после того как они оберут тебя до нитки и попользуются, стать твоим сутенером. Рыжий даже прикинул, что в торговом квартале, где ночуют заезжие купцы с юга, есть трактир, где на тебя бы точно был спрос, — и, послушав мой скрежет зубовный, поинтересовался: — Теперь жалеешь, что не убила?»

Я вздохнула. Ведь и впрямь жалею.

Наверное, хватит чувствовать себя маленькой девочкой, ребенком. Пора взрослеть. Это то, что повторяла мне Тин и говорил мне Шон. Вон Асу тоже нелегко ответственность дается, но он же справляется? И Росс не родился таким умным и сильным, а стал. Вот и мне надо тоже. Пора.

«Ас, я не знаю, что тебе подарить — думала-думала, голову сломала, а всё равно не знаю. Но если я скажу, что тебе не надо доить коров и коз, я всё равно согласна учиться танцевать, ты обрадуешься?»

«Еще как! — с лица Аса вся тоска слиняла. — Не поверишь, но я коров… гм-м… как бы сказать помягче, не уронив мужского достоинства? — в общем, опасаюсь. Вот ловлю тебя на слове, как появится время, сразу и начнём!»

Ясно, с коровами он шутит, меня веселит. Драконья кровь дает возможность и медведицу уговорить подоиться. Но всё равно смешно. Сжала его ладонь, теснее прижавшись к другу.

«А когда мы Бредли расскажем, что мы — брат с сестрой?»

«Отчасти он уже догадывается, — мысленно пожал плечами Ас, — но скажем не раньше, чем вернемся в школу. Всё же амулет — это только амулет. Вот нашу с тобой ментальную защиту, хоть она и не самая сильная, не сковырнуть, не отмотав нам головы».

Утешил.

Росс, заполнявший в участке бумаги, с удивлением воззрился на нас. Потом перевел взгляд на Аса, задумчиво посозерцал его пару минут, подвинулся, освобождая место для второго человека за столом, и снова уткнулся в недописанный лист.

Мы с Бредли присели на деревянную скамью у стены. Ас, похоже, знал порядок. Подошел к окну в стене, что-то сказал и вернулся оттуда с листом бумаги и пером. Интересно — серьгу он снова прикрыл мороком. Я внимательно смотрела, запоминая.

«Учись, учись. Всё просто. В левом верхнем углу ставишь дату. В правом верхнем — на имя кого пишешь бумагу. В середине чуть ниже — что за бумага. Вот я пишу приказ. Перечисляю преступления и назначаю меру наказания. Внизу подпись, несколько капель сургуча, оттиск личной печатки. Всё».

Росс освободился первым. Отдал два исписанных листа в то же окно в стене, потом присел на скамейку к нам с Бредли, слева от меня. Посмотрел на мой унылый вид и, приобняв, притянул к себе:

«Тим! С каждым годом ты будешь становиться старше, опытнее, сильнее. Ты и сейчас уже совершаешь чудеса, защищая других. Осталось научиться защищать себя саму. Да, Аскани сказал, что ты надумала что-то интересное с подарками сестре?»

«Да. Очень хочу найти для нее что-нибудь полезное и долговечное из алхимического оборудования. У нее и ступки все старые, и пестики деревянные. Мне кажется, это — хороший подарок. Но я не знаю, где искать…» — снова понурилась я.

«Я знаю, — серые глаза Росса улыбнулись. — Это же север, здесь травники да алхимики без работы не сидят. Потому как куда ни глянь — не ангина, так бронхит!»

Последняя мелькнувшая мысль директора была смазанной, как картина, вскользь увиденная через щелку в двери: «Прилично ли мужчине при первой встрече дарить женщине пестик со ступкой?»

Я, поняв, что увидела нечто, для меня не предназначенное, потупилась. Но не хихикнуть оказалось невозможным. Ну да, вот дарят тебе такое — и что думать прикажете? Представила лицо Тин с выражением, которое сестра звала «козья морда», — и в самом деле смешно!

Мы уже уходили из участка, когда в дверь ввалились двое — плотный краснорожий здоровяк в белом фартуке толкал перед собой тощую девчонку лет двенадцати, удерживая её волосатой лапищей за плечо. Другой рукой мужик гневно потрясал надкусанной булкой.

— Привет, Хрукс! Опять тебя обворовали, что ли? — поинтересовался стражник у входа.

— Да, опять… Вот девка, прямо с прилавка булку сперла, нахалка!

Мы, посторонившись к стене, слушали разговор, невольными свидетелями которого стали. Казалось, Росс чем-то заинтересовался.

— Что, хочешь оформить как обычно? Исправительные работы на месяц у тебя в пекарне?

— Я не… — пискнула девчонка и замолкла, получив тычок.

Лорд Йарби поднял палец, дав знак подождать, и сделал шаг вперед:

— Позвольте, я вмешаюсь?

Дождавшись кивка стражника, Росс продолжил:

— Значит, вы, дражайший, утверждаете, что вот эта девочка украла у вас с прилавка вот этот батон, так?

— Именно! Я — уважаемый булочник, меня тут все знают. Вкалываю с ночи, чтобы к утру для горожан свежий хлеб выпечь, а всякие… Вот куда теперь девать булку, обслюнявленную этой швалью?! — красномордый негодующе потряс надкусанной выпечкой.

— Думаю, вернуть этой юной леди, — склонил голову набок Росс, — ведь она за неё заплатила.

— Не понял… — стражник забегал глазами с посерьезневшего лорда Йарби на разом спавшего с лица вспотевшего Хрукса.

— Так, объясняю, — голос директора был холодным. — Эта девочка отдала последние деньги — полтора медяка, — чтобы купить хлеб. Булочник деньги взял, дождался, пока та откусит от булки, и поднял крик, что его обокрали. Делает он такое не в первый раз. Затем тащит «воришек» в участок и, не давая рта раскрыть, составляет протокол. А потом проявляет доброту и милосердие — соглашается вместо наказания взять их на работу к себе на месяц — и получает так бесплатных батраков, даже, можно сказать, рабов.

Внимательно слушавший Аскани подал голос:

— Властью герцога повелеваю: булку вернуть девочке. Пять серебряных монет за оскорбления и ложное обвинение — ей же. Штраф в казну герцогства — пятьдесят золотых. Булочнику десять плетей у позорного столба в назидание. Пекарню проверить — если найдутся ещё оболганные — честно расплатиться с ними за работу и отпустить. И, да, вынести предупреждение — ещё один подобный случай, и штраф составит триста золотых.

«Вот тебе прямая польза от чтения мыслей», — улыбнулся Ас мне краешком рта.

Хрукс взвыл. Росс с Аскани переглянулись и вздохнули — застряли мы сегодня в этом участке!

Приказ снова писал Аскани. А Росс занялся Элией, так звали потерпевшую. И стало понятно, чем она заинтересовала лорда Йарби — у двенадцатилетней худышки с драным подолом был слабенький пока, но Дар. Оказалась, что она уже год как сирота, до недавнего времени ухаживала у родственников за старенькой бабушкой, но после того как та умерла, стала не нужна. Нового места пока не нашла… и вот случилось такое.

— Что у тебя есть магический Дар, знаешь?

— Да, у мамы был… она учила чуть-чуть. Я и читать, и даже писать немного умею! — и, воспрянув духом, вскинула на Росса серые глаза: — Дяденька лорд, а вам прислуга не нужна?

— Прислуга — нет.

Девочка поникла.

— Но ты можешь поступить ко мне в школу в Китовом Киле и обучаться грамоте и магии за государственный счет. Посмотри, — показал на строчащего за столом Аскани и подпирающую стену меня, — вот мои ученики второго года обучения. Хочешь стать такой?

— Хочу! Куда надо идти? — Элия встряхнула светлой челкой и преданно уставилась на Росса.

— До трактира «Синяя селедка» одна доберешься? Спросишь Митрона, сошлешься на лорда Йарби. Скажешь, чтобы накормили. Вечером растолкую, как тебе быть дальше.

* * *

Мы так умотались за день, что вечером было уже не до танцев. А ночью я проснулась оттого, что обычно спокойный Аскани стонал во сне и метался по кровати. Зажгла свой мертвецкий светлячок — ох, рот сжат, волосы спутались, на лбу — капли пота. Поднесла ладонь — пощупать лоб, он тут же схватился мертвой хваткой за мою руку. «Мама… мама… не уходи… не умирай!» Голос был как и не его — тонкий, неуверенный, детский. Дурной сон? Из-за того, что пришлось пережить сегодня, потому что я не сумела себя защитить сама? Сдвинулась к изголовью кровати и, прислонившись к стене спиной, положила черноволосую голову себе на колени. И стала утешать и укачивать, как маленького, гладя волосы и тихо шепча, что всё хорошо, пока лицо не стало снова спокойным.

Я так привыкла, что он рядом, что всегда можно положиться на него, опереться… но он же и сам нуждается в опоре. Ему ведь только четырнадцать. Мне тоже через два месяца будет четырнадцать, но ни взрослой, ни умной, ни сильной я себя почему-то не чувствовала. Но если мне, как девчонке, было позволительно поплакать или взбрыкнуть, то Ас всё держал в себе. Насколько же ему тяжелее!

Кончиками пальцев дотронулась до его щеки, погладила. Здорово, что у него не будет бороды! Пусть всякие козлы говорят, что хотят, а по мне, так куда лучше! А ещё он красивый. Той красотой, на которою можно смотреть долго-долго… и не надоедает. Остается только изумление — как может быть такой вот формы нос? И такой пленительный абрис губ?

Внезапно на бледном лице распахнулись тёмные провалы глаз. Он проснулся, как из воды вынырнул.

— Тими? Что случилось?

Тими, не Тим, он звал меня только наедине. И только когда мы были вот так, близко-близко. Закинул руки за голову, потянулся ко мне.

— Тебе плохой сон снился. Сейчас всё прошло.

Погасила фонарик и сползла на уже привычное место у него под боком.

— Я что-то говорил? Во сне?

— Маму звал, — вздохнула и ткнулась в него носом. А я слово-то это лет в пять узнала. То есть слышала и раньше, конечно, только называть так было некого.

— Маму… Так всегда.

— Что всегда? — забеспокоилась я.

— Двенадцатого августа я в последний раз видел маму живой. А потом — только в гробу, — скрипнул зубами. — Ничего, в этот раз мы ему кровь попортили! А настанет день — и я его убью! Сам.

Я понимала. Потому что настанет другой день, и я вернусь в Зеленую Благодень. И найду того, кто был первым. И пощады ему не будет.

— Тс-с… не шипи… — теперь он укачивал меня. — Давай спать. Завтра должна приехать твоя сестра, что она скажет, увидев тебя с кругами под глазами и щелкающую зубами, как линяющий песец?

— Сам тощий выдр чернявый! — привычно огрызнулась я.

— Ага, зверинец! — согласился Ас. — Спи! Знаешь, я очень рад, что ты нашла меня, а потом нашлась сама.

Я довольно засопела и ткнулась в него носом.

Лесом пахнет…

* * *

Поутру от хмари не осталось и следа. Мы вчетвером сидели за столом в первой комнате номера и уплетали яичницу с ветчиной, посмеиваясь над безобразием, которое невольно учинил перед завтраком Бредли.

Утром я обычно несколько раз наполняла имевшийся в номере медный таз теплой водой, чтобы мужчины могли умыться и побриться. Использованную воду попросту выплескивали в окно, благо, то выходило в глухой конец двора, куда и курицы не забегали.

Но именно сегодня, как раз в тот момент, когда Бредли закончил бриться, в этот тупик забрел какой-то левый мужик. По надобности. Вот другого места этот умник не нашел. Встал к стене, расстегнул портки, выпятил пузо — и тут ему на голову не подозревавший ни о чем таком Борин таз и выплеснул! Точнее, не совсем на голову. По неудачному стечению обстоятельств или благодаря шуточке Лариши вода вылилась аккурат на живот, а оттуда прямиком потекла в расстегнутые портки незадачливого прохожего.

Тот, забыв, зачем пришел, заорал дурным голосом и отскочил от стены на пять локтей. Как был — задом наперед. Запутался в своих же штанах и сел на землю. Услышав вопли, из окон стали высовываться любопытствующие постояльцы — интересно же посмотреть, кого тут убивают?

Мужик в мокрых портках разразился страстной речью на тролльем, из которой следовало, что вот сейчас он встанет, рукава засучит, поднимется наверх и тому кретину, который из окон всякую дрянь льёт, все кости переломает и уши бантиком на макушке завяжет.

Бредли тоже услышал, что под окном кто-то орёт, и, удивившись, высунулся наружу. Как был, голый по пояс.

Мужик узрел плечистого здоровенного Борина. Впечатлился, сдулся… и прямо с середины тирады об обломанных рогах перешел на извинения, что потревожил покой господ постояльцев.

Было смешно… Но одновременно произошедшее стало и очередным уроком: если ты маленькая да слабая, никто с тобой и считаться не будет. А если выглядишь грозно да важно, то хоть из таза мыльной водой облей, хоть на голову плюнь, всё равно кланяться станут.

Отсмеявшись, я подняла глаза на Росса:

— Лорд Йарби, а эта девочка — Элия — поедет дальше с нами?

— Нет. Ей предстоит добираться до школы самостоятельно. Необходимое количество денег у нее сейчас есть, сопроводительное письмо я дал — так что её примут. И, если она попросит Митрона, тот обещал подыскать ей спутников до Китового Киля. Этого более чем достаточно.

— Почему? — спросил Бредли. — Она же ещё кроха.

— Тим была не старше, когда пришла в школу, и добиралась одна, пешком, в снег и пургу. А сейчас середина августа — на дворе теплынь, дорога безопасная. Если захочет — дойдет. И в школе у нее будет выбор — помогать кастелянше или на кухне. И там и сям оплата — три серебряника в неделю. На тетради и необходимое хватит. А плодить иждивенцев да дармоедов совсем ни к чему.

Лейтенант понимающе кивнул.

А я задумалась: ведь действительно, те деньги, что платил мне Росс за работу в алхимической лаборатории, я считала своими и смотрела на них с гордостью. А то содержание, которое полагалось мне как высокородной тер Ансаби бла-бла-бла, своим не считала вовсе. Вот упало вдруг ни за что с неба, и присутствовало нехорошее чувство, что, возьми хоть что-нибудь, потом отдавать вдесятеро придется.

Так что, если Элия не дура — а мне она такой не показалась, — пусть работает. Это правильно.

Date: 2015-07-10; view: 306; Нарушение авторских прав