Интеллектуальные расстройства шизофреников

Из того, что было сказано об аутизме и расщеплении психики шизофреников, а также из ознакомления со структурой бредовых образований у них видно, что мышление больных этого рода должно отличаться большими особенностями. Оно лишено конкретности, реальности и, будучи оторвано от действительности, характеризуется отвлеченностью, абстрактностью, Оно в то же время идет какими-то своими путями, совершенно отлич-йыми от нормального психического функционирования, совершенно с ним несоизмеримо и, так сказать, иррационально. Здесь на первый план выступают не столько количественные изменения, именно ослабление, сколько качественные с полным извращением нормальных отношений.

Это видно уже из рассмотрения такого сравнительно простого процесса, как течение представлений, и из анализа ассоциаций. Последние, как установлено Иссерлином и другими, носят особый характер, — неожиданны, часто как будто не имеют никакого отношения к слову раздражителю, немецкие психиатры называют их прыгающими ассоциациями (sprunghafte). Такой же характер неожиданности, непонятности имеет и все мышление шизофреников. Ознакомление с психикой последних, понимание движущих мотивов поэтому всегда представляет большие трудности, и часто получается впечатление, что имеешь дело с человеком с другой планеты; чувствование же (einfьhlen) в шизофреническую психику, установление контактов, взаимного понимания и симпатий в полной мере едва ли вообще возможно. Существуют все основания говорить, как это делают многие авторы, о паралогичности мышления шизофреников. Отсутствие цельности психики, расчленение ее на несколько как бы самостоятельных больших кругов представлений является причиной того, что при одной и той же ситуации реакция шизофреников каждый раз оказывается иной и всегда неожиданной и непонятной. Это отщепление друг от друга как бы отдельных личностей делает положение аналогичным тому, что наблюдается во сне; справедливо обращают внимание (Конштамм, Блейлер) не только на большое сходство, но может быть даже на полное тождество явлений, имеющих место в сновидениях и в образовании бреда у шизофреников. Как там, так и здесь переработка внешних впечатлений дает самые причудливые сочетания и благодаря выключению деятельности центральной личности делает возможными явления, противоречащие повседневному опыту и здравому смыслу. Сходство можно видеть и в том, что у шизофреника, как бывает в сновидениях здорового человека, окружающее нередко быстро меняется, как в калейдоскопе: например подвергается метаморфозам лицо собеседника, которое сначала меняет свое выражение, потом вдруг превращается в лицо совсем другого человека, в какое-то животное и т. д. Сюда же нужно отнести гак называемое уплотнение (Verdichtung), когда один образ совмещает в себе сразу несколько самостоятельных образов; например знакомый больного оказывается одновременно и его дядей и какой-нибудь исторической личностью. Это явление отличается от так называемой двойственной ориентировки, тоже очень характерной для шизофренической психики.

В этом случае кроме верной оценки параллельно ей дается и другая, именно бредового характера; например лечащий врач в то же самое время и начальник по службе, окружающая обстановка — и больница и тюрьма. Отличие в том, что в этом случае оба образа не сливаются вместе, а существуют в отдельности, независимо друг от друга, причем соответственно шизофреническому расщеплению и амбивалентности на первый план выдвигается то одна оценка то другая. Такое уплотнение, как известно, очень часто бывает в сновидениях. Шизофреническому мышлению свойственна в значительной мере и та символика, которой полны сновидения. Сторонники фрейдовского психоанализа указывают, что образование шизофренического бреда во многих случаях совершается по тем же механизмам, что и развитие навязчивых идей и истерических расстройств.

Особенности шизофренического мышления ясно выступают в их творчестве. Это прежде всего относится к тем случаям, когда шизофренией, заболевает какой-нибудь крупный художник. Для ознакомления с этой стороной могут служить отчасти рисунки душевнобольных, даже если последние не обладают особенными дарованиями, а также письма, наброски и дневники, которые они нередко ведут. Обращает на себя внимание преобладание формы рисунка над жизненностью окраски. Обычно шизофреники предпочитают графику и скульптуру. В графике они могут достигнуть больших успехов, чему несомненно способствует и их наклонность к стереотипии (рис. 40).

Рис.40. Стереотипия в рисунках шизофреника.

Если берутся за кисть, то краски поражают необычайностью сочетаний, холодностью, мрачностью колорита, мертвенностью и безжизненностью, наклонностью к символике (рис. 41).

41. Рисунки больной, страдающей шизофренией

Самый рисунок не всегда отличается тщательностью работы, скорее он схематичен, нередко небрежен, фигуры часто только намечены, часто можно обнаружить наклонность к символическим изображениям (рис. 42), постоянному возврашению к одному и тому же мотиву, к одной фигуре (стереотипия; рис. 43).

Рис. 42. Символическое изображение больной художницей своей жизни в виде стилизованной птички, действия которой связывает тяжелый замок. Из книги П. И. Карпова—«Творчество душевнобольных».

Рис. 43. Стереотипное повторение одних и тех же фигур.

Большое значение имеет то, что основное свойство шизофренической психики, именно, тенденцию к расчленению, шизофреники-художники проявляют и в процессе художественного восприятия. При этом каждый объект, например фигура человека, воспринимается не целиком, а расчлененной на отдельные фрагменты, на отдельные части, из которых она состоит. Иногда шизофреники стараются изобразить в рисунке свои мысли в виде каких-то несвязанных между собой фигур, представляющих подобие живых существ (рис. 44).

Рис. 44. Разорванные мысли, зарисованные самой больной.

В рисунках некоторых шизофреников можно уловить сходство с произведениями признанных художников-кубистов. Например один шизофреник, описанный немецким психиатром Кюнкелем, нарисовал его портрет, который имел очень мало общего с человеческим лицом, но который в виде фрагментов содержал все характерные части лица оригинала, причем вместе с ними фигурировал и врачебный знак.

Несколько иные черты шизофренической психики можно видеть на картинах художника другого направления, именно Чурляниса, страдавшего шизофренией и отразившего в своих произведениях многое от болезни, У него красной нитью проходит одухотворение природы, население ее различными живыми существами. В этом пантеизме можно видеть тенденцию к возврату в прошлое. В общей части было указано, что при наступлении болезни в психике нередко воскресают взгляды и верования давно минувших времен и даже отдаленных эпох. Это в особенности относится к шизофреникам, у которых в бредовых концепциях очень часто фигурируют колдовство, нечистая сила, даже у таких людей, которые до болезни были совершенно свободны от каких-либо предрассудков. Это вместе с указанным выше сходством с первобытным мышлением дает право говорить Шторху и другим авторам об архаичности психики шизофреников. Сюда же нужно отнести эгоцентризм, проистекающий из аутистических установок шизофреников, противополагающих свою личность всему остальному.

Из приведенных данных видно, насколько название раннее слабоумие оказывается неподходящим для рассматриваемой болезни. Здесь не столько количественное ослабление интеллектуальных способностей, сколько изменение самых основных черт мышления. Этому соответствует и то, что так называемые формальные способности интеллекта остаются почти неизмененными.

Активное внимание бывает обычно ослаблено, но это не мешает больному подмечать происходящее кругом, хотя бы он и казался ко всему безучастным и не проявлял с виду ни малейшего интереса к окружающему. Способность восприятия страдает в своей остроте и живости, но не в такой мере, как усвоение. В процессе последнего из всего явления выхватываются отдельные элементы с избирательностью, направление которой определяется бредовыми установками. Течение представлений характеризуется большой наклонностью идти в сторону случайных, побочных, часто совершенно неожиданных ассоциаций. Характерны также остановки, непонятные и ничем как-будто не вызванные задержки. С этим стоит в связи и тот факт, что время реакции при ассоциативном эксперименте то оказывается сравнительно коротким то очень большим, и притом без всякого отношения к участию каких-нибудь комплексных представлений, так как такие же остановки наблюдаются и при простом счете. Благодаря частым остановкам, неожиданным уклонениям в сторону, иногда точно каким-то скачкам течение представлений становится разорванным и бессвязным. В памяти наблюдаются некоторые особенности, но грубых расстройств обыкновенно не бывает. Восприимчивость, определяемая по методу Бернштейна, обычно понижена, большей частый без ложных показаний. Осмышление сложных комплексов часто схематично, причем обычно выхватывается лишь самое существенное или то, что соответствует болезненным установкам. В общем результаты — если не замешиваются бредовые концепции, что бывает очень часто — в грубых чертах могут быть верны. Психологический профиль по Россолимо характеризуется общим понижением, более всего выраженным в области тонуса и высших способностей. Характерно для интеллекта шизофреника, что при ближайшем ознакомлении с ним и при специальных исследованиях он оказывается всегда выше, чем можно судить по поведению больного. Это объясняется тем, что при шизофрении страдают не столько отдельные способности, сколько возможность пользоваться ими, направление всех имеющихся в распоряжении средств к одной цели. С точки зрения практической ценности, социальной пригодности действия шизофреника очень часто оказываются несоответствующими цели, недостаточными и притом нередко очень странными и непонятными. В далеко зашедших случаях расщепление психики может принять форму распада, причем слабоумие выступает в самой ясной форме; и здесь сохраняются обычно приобретенные сведения. Характерно, что совершенно слабоумный больной может поразить кстати высказанным и верным замечанием: например одна больная Крепелина, находившаяся в исходном состоянии и с явлениями резкого слабоумия, неподвижно лежавшая на постели и ни на что не обращавшая внимания, при появлении беспокойства у больной в той же палате, потребовавшего вмешательства персонала, вдруг неожиданно для всех заявила: «Ну, теперь мы ей впрыснем скополамин».

Date: 2015-07-02; view: 531; Нарушение авторских прав