История. Сейчас мир охвачен страхом перед экологической катастрофой

Сейчас мир охвачен страхом перед экологической катастрофой. В один голос: газеты, митинги, симпозиумы ученых, конференции правительств: «Человечество смертно!» Впрочем, не стоит преувеличивать, угроза миру реально не воспринимается. Реальность для каждого: смог, мертвая рыба в реке, пугающая статья в газете.

История говорит: страхи перед «концом света» много раз охватывали народы, начиная еще с Вавилона. Источником обычно бывали религии, так как они пугали народ наказанием за грехи. Смешно звучит: во времена Христа, «конец света» ожидался, буквально, со дня на день (недавно вычитал об этом у Ренана — «Жизнь Иисуса»).

Человеку свойственно бояться: в этом проявляется инстинкт самосохранения. Страх пропорционален вероятности угрозы и ее отдаленности во времени. В моделях разума это отражается «коэффициентом будущего». Он определяет значимость отдаленной опасности в сравнении с непосредственной угрозой. Коэффициент у человека возрастает с ростом его ума, способности предвидеть и планировать.

Интеллект общества — это его наука. Как будто она рассчитала наши отношения со «средой обитания» и предупреждает, что если не изменить поведения, то человечество может погибнуть. До того мир уже был напуган и атомной войной, и даже «атомной зимой». Почва для страха была подготовлена.

Так возник на нашем языке термин: «глобальные проблемы». Теперь экология — самая модная наука. Правда, в практике это пока выражается всего несколькими процентами или. даже долями процентов национального дохода, потраченного на очистку от мусора и выбросов. Но это только начало. Партии «зеленых» уже заполучили места в парламентах, хотя, надо признать, их значение возрастает медленно и в последний год даже наметился спад: люди устали, и угроза уже не воспринимается, поскольку не подтверждается практикой: в развитых странах продолжительность жизни возрастает.

Краткая история «глобальных проблем» такова. В 1962 г. журналистка из США Р. Карлсон выпустила книгу «Молчаливая весна» о том, как на полях Америки от химии гибнут птицы и скоро там воцарится молчание. После этого зашевелились ученые и политики, но до широкой публики ничего не доносилось еще почти десять лет. В это время была создана интересная организация «Римский клуб». Группа ученых во главе с Денисом Медоузом, за деньги «Клуба», по методике Форрестора сделала модель, связавшую народонаселение, производство пищи, промышленность, трату и состояние минеральных ресурсов, загрязнение среды обитания и его вредоносность для всего живого. В основу модели была положена статистика этих показателей с 1900 года. Как будто бы получился «Закон экспоненциального роста», когда идет ежегодный прирост населения и душевого производства на некий одинаковый процент — от уже достигнутого уровня. Авторам удалось создать модель, получить систему уравнений, прямых и обратных связей, вложить их в компьютер и показать, как в результате взаимовлияния ускоренно нарастают другие показатели: расход ресурсов, загрязнение, ущерб природе.

Получилось, что при сохранении существующего порядка, в 2020 году произойдет «коллапс»: резкое и быстрое ухудшение экологической обстановки, снижение производства пищи и товаров, а к 2050 году дойдет дело до быстрого вымирания людей. К слову сказать, по их модели население по сравнению с 1970 годом возрастет втрое, производство пищи на душу упадет вчетверо, загрязнение возрастет в 15 раз, ресурсы исчерпаются на 95 %.

Если задержаться с торможением рождаемости, коллапс все равно произойдет, но несколькими десятилетиями позднее. Ну а если бы удалось заблокировать рост населения в 1980 году, то человечество было бы спасено.

Книга Медоуза «Пределы роста» была опубликована в 1972 году и вызвала в мире целую бурю. Журналистам пожива была на несколько лет. Ученые упрекали авторов в некорректности модели и гипотезы. Правда, упрекали напрасно: Медоуз четко сказал: это не «предсказание сроков», а предупреждение — через раскрытие механизмов и тенденций. Книгу Медоуза я купил в Лондоне в конце 70-х годов, храню и до сих пор обращаюсь к ней не как к источнику верных прогнозов, а как доказательству их несостоятельности. И могущества самоорганизации!

Советские ученые и пресса, разумеется, подправленные партией, сначала проигнорировали Медоуза, не опубликовав книгу, изданную во всех странах, а потом постарались опровергнуть: «Наша система плановая и все будет отрегулировано в свое время». Пусть, дескать, товарищи строят коммунизм, помехи со стороны природы не будет. Так говорить было легко, поскольку вся негативная информация засекречивалась.

«Римский клуб» в последующие годы выпустил еще несколько докладов, в которых публиковались уже уточненные модели. Они не опровергали основную идею об угрозе и необходимости борьбы за спасение планеты, но в то же время сняли налет сенсации и настроили общественность на практическую работу по экологии. Важными вехами были две международные конференции на уровне правительств в Стокгольме в 1974 году и в Рио-де-Жанейро в 1992 году. Здесь, в частности, была представлена сумма денег: сколько стоит спасение. 100 миллиардов в год нужно вкладывать в разные программы, чтобы обеспечить устойчивое будущее, а 120 — для неотложной помощи бедным со стороны развитых стран. Совсем не так много, если сравнить с военными бюджетами всех стран — от 800 до 1000 миллиардов.

Наша официальная позиция изменилась только с перестройкой и гласностью, а особенно после Чернобыля. Теперь все запреты с экологии сняты, и мы имели даже перехлест: к примеру, «по требованию трудящихся», без серьезных оснований, закрывали заводы по производству лекарств. А в то же время никаких серьезных мер по защите среды не принимается. Да и трудно их принять: беды заложены в нашей экономике и идеологии. Тяжелая промышленность была настроена на вооружение, неэкономична, избыточна и грязна, химизация сельского хозяйства ведется неправильно. Очистить производство исключительно трудно: нужно заменять технологию и обновлять оборудование на десятки миллиардов долларов. И одновременно изменять трудовую этику и систему собственности, чтобы люди беспокоились о деле и берегли природу.

Когда обрушились режимы в странах Восточной Европы и туда приехали объективные наблюдатели с Запада, — они ужаснулись. Загрязненность оказалась в несколько раз выше, чем у них дома. Что можно сказать после этого? Только одно: социализм несовместим с сохранением природы.

Я не могу сделать обзора состояния всей экологической проблемы. Нет должной квалификации, и требуется много места. Поэтому ограничусь общим взглядом на будущее человечества с позиции модельного подхода, пытаясь соединить экологию, экономику, политику и психологию.