Проповедники» нередко выступают в роли «провокаторов»

Хороший эффект от нравоучительных бесед с подрастающим поколением! Во–первых, разочарование в целесообразности «положительных свойств натуры» как таковых; во–вторых, катастрофическое падение авторитета «многомудрых наставников»; в–третьих, неплодотворная ориентация характера[85]. В таком состоянии молодой человек готов «ломать себя» под обстоятельства и подделываться под окружение – вплоть до состояния автоматического конформизма. Этот путь кажется ему куда более простым и удобным, нежели реализация собственного потенциала.

Очередной проблемой может стать явление «психологического роста», называемое акцентуацией[86]. Психика выделяет определенное свойство натуры, и личность, словно весы, склоняется в сторону его «заострения». Например, акцентуации подвергается нарциссический компонент – и молодой человек становится болезненно самолюбивым. Или самовлюбленным.

Неблагоприятные изменения в психике зачастую берут начало в детском возрасте, когда сознание наиболее пластично. Но и подростки тяжело переживают психотравмы и разочарования. Притом, что ничего нет ужасного в прямом признании родителя: дитя мое, я не всемогущ и многого не понимаю. И тебе придется самому разобраться, как устроен этот мир. Потому что это и твой мир. Сделай это усилие – оно того стоит. К тому же ты не орден, чтобы вечно на мне висеть. Ты самостоятельная личность. Подобные высказывания дают неприятный эффект, если в доме имеет место быть культ мамы или папы. Реакция ребенка может напоминать поведение толпы фанатиков, крушащих старые храмы: «Мне отмщение, и аз воздам!» В общем, незачем возлагать на себя тогу непогрешимости и изображать из себя супермена. Разочарованный ребенок не простит Бэтмена, пролетевшего, как фанера над Парижем. Пока сам не станет родителем. А может, не простит никогда.

Нам довелось видеть семью, в которой мама считалась чрезвычайно умной женщиной. Хотя основными ее достоинствами были напор, категоричность и очень, очень громкий голос. К тому же страстно любила давать советы и делала это самозабвенно. У нее имелось собственное мнение на любую тему, несмотря на отсутствие образования и жизненного опыта. В беседе на «знающую даму» не действовало ничто – ни жесткие возражения, ни попытки сменить тему, ни прямые просьбы прекратить этот разговор. Ей было, в сущности, неважно, с кем она беседует и кому указывает – оппоненту или единомышленнику. Подобная манера общения действовала наподобие фильтра: только самые стойкие и малоподвижные знакомцы не растворялись бесследно через весьма краткое время. То был яркий пример того, как акцентуация приводит к нарциссизму.

Обстановка в доме была такова, что нарциссизм хозяйки расцветал все пышнее, словно в оранжерее: муж был еще глупее жены, единственная дочь выросла послушным, замкнутым ребенком. И когда папа твердил родной дочери: «Если будешь хотя бы на 60 % такой же умной, как наша мама, то непременно будешь счастлива!» – дочка не возражала. Девочке, очевидно, предстояло прожить жизнь «по образу и подобию» мамы: рано выйти замуж, раствориться в семье и, не обращая внимания на окружающие реалии, из года в год петь хвалу маме и повторять ее последние изречения своему мужу и своим детям. От «счастливой» участи ее спасло глубоко спрятанное неверие в родительский авторитет, подтвержденный внезапным разводом родителей. В полагающиеся «кризисные лета» муж завел молодую любовницу, которой не восхищался ни капельки. Видимо, устал за четверть века. Обманутая супруга развила бурную деятельность, целиком состоящую из истерических проявлений. Ни одного продуманного хода. В результате родители все–таки развелись, и дочка поняла: дело обстоит именно так, как она и подозревала. Расхваленные мамой семейные ценности – всего лишь хлипкая бутафория. Но не стоит расстраиваться по этому поводу. Жизнь слишком коротка, чтобы переживать из–за крушения культа мамы.

Мамины советы и идеалы по большей части основывались на «матрифокальном патриархате» и заключались в том, что жена должна вести себя по отношению к мужу как «серый кардинал» и вторая мамочка: обихаживать и руководить, разделять и властвовать. Дочери, как выяснилось, они и раньше казались неубедительными, а нынешние семейные сложности довершили «кризис идей»: мамины сентенции не выдержали проверки временем. И тогда дочь решила: «Мы пойдем другим путем» – и пошла. Она всерьез занялась своими делами, много работала, жила собственными интересами и постепенно отдалялась от родных. В «оргиях самолюбования», которые по–прежнему устраивала ее мама, дочь больше не участвовала. И вообще ее поведение с тех пор нельзя было назвать ни почтительным, ни даже уважительным. Дочери теперь кажутся неприятными и добродушно–туповатый папаша, и визгливо–самовлюбленная мамаша. Она их стыдится и старается свести общение к минимуму.

С годами родственные связи практически прервались, причем наша знакомая никогда больше не пыталась наладить отношения с родителями. Эмоции, вмешиваясь в семейные дела, бывают очень мощными. Рациональная обработка информации отказывает, человек поддается нахлынувшему возмущению, отвращению, отчуждению… Не стоит обманывать детей. Если они «накроют» обманщика, отмазаться будет, ох, как трудно.

Тем не менее, не стоит сердиться на мамулю, заводящую свою шарманку насчет «мы себе такого не позволяли». Лучше попробуем разобраться: что нам дает все сказанное выше?

«Тронь меня, и я убью тебя, мама»

История о прекрасном юноше Нарциссе известна всем – скорее как печальная, нежели как нравоучительная. Жалко становится миловидного молодого человека, погибшего от неразделенной любви – нет, не к себе, как может показаться, а к собственному недоступному облику, отраженному в водах источника. Но в действительности дело обстоит совсем иначе, нежели в мифах: любовь к себе – ограниченная пределами разумна, естественно, – не топит нас, а, наоборот, спасает. Ведь нарциссический компонент личности обеспечивает уверенность в себе, подтверждает правомочность претензий на успех и, следовательно, помогает осуществить задуманное. Нарциссический компонент поддерживает наши амбиции, одобряет наши взгляды, противостоит внешнему давлению. Казалось бы, чего проще? Расти в своей душе эту самую клумбу с нарциссами и люби себя в каждой строке своей биографии! Проблема заключается в том, что гипертрофированные нарциссические черты сознания больше мешают, чем помогают добиться желаемого. И все – из–за твердокаменного, железобетонного, разрушительного упрямства нашего внутреннего Нарцисса.

Всем хорошим стратегам рано или поздно приходится отступать, идти на компромисс, соглашаться с иной точкой зрения. Человек вынужден постоянно балансировать между внутренними потребностями и внешним воздействием. Равновесие дает залог полноценного существования личности. Перекос в одну из сторон повышает опасность внутреннего и внешнего конфликта. Затем все наши негативные переживания сливаются в целое море агрессии – живое, опасное море, бурлящее неуправляемой биологической энергией. Если вам доводилось наблюдать поток, протекавший под Манхэттеном в фильме «Охотники за привидениями–2», представьте себе нечто в этом роде. Иной раз наше сознание не в силах «изжить» отрицательные эмоции и залечить полученные раны. На психике остается шрам, то есть… психологическая травма. Психотравмы, в свою очередь, оказывают на человека опасное, длительное, регрессивное[87]воздействие. Не затрагивая тяжелую, патологическую реакцию, которая требует специального лечения, рассмотрим тип реактивного поведения, которое незатейливо зовется «капризами». Капризничать, как известно, могут не только дети, но и взрослые. Хотя… разве это взрослые? Их сознание под тяжкой ношей дискомфорта возвращается в пору детства, и они опять становятся детьми.

И вот, взрослые, опытные люди входят в состояние, которое Э. Берн называет «Ребенок». «Каждый когда–то был ребенком и навсегда сохранил в душе детские формы реагирования», то есть мышление, подчиненное первичному психическому процессу[88]: господство «принципа удовольствия», требующего немедленного реагирования, «здесь и теперь удовлетворения» возникшей инстинктивной потребности; мыслительные операции, склонные к аффекту и нечувствительные к противоречию. И упрямство, несокрушимое детское упрямство! Но, как ни странно, некоторым закоренелым любителям состояния «Ребенка» кажется, что они с блеском исполняют роль… правильно, «Родителя». Несмотря на то, что поведение «Ребенка» по большей части деструктивно, разрушительно, а поведение «Родителя», наоборот, конструктивно – разве мало отцов и матерей видят главное свое предназначение в запретительной, подавляющей деятельности? И потому, не замечая всей инфантильности своих реакций, они становятся с детьми на один уровень и спорят до хрипоты по принципу «Кто кого перекричит?» или бегают жаловаться маме (дедушке) – опять–таки по детсадовскому принципу «Кто первым пожаловался, тот и прав!»

Так возникает нарциссической конфликт «Ребенка» с «Ребенком». Он, как правило, не может разрешиться конструктивно без мощного внешнего вмешательства. Кто–то, имеющий большой авторитет для обоих сторон, вынужден выступить в роли «ходячей амнистии» и аннулировать дело за отсутствием состава преступления. Без такого «судьи» выяснение отношений не погаснет.

Date: 2015-06-12; view: 328; Нарушение авторских прав