Дела домашние

Хорошо, когда самурай умеет терпеть и ждать. Но плохо терпеть и ждать слишком долго. Все должно быть в меру.

Токугава‑но Дзатаки. Из записанных мыслей

– Мастер‑повар! Лучший мастер‑повар во всем Эдо! Личный доверенный слуга наследника! – причитала Фудзико, поправляя идеально сидящую на сыне форму.

«Каким же красавцем стал ее Минору! Широк в плечах, узок в талии. И высокий, на цыпочки приходится подниматься, чтоб дотянуться, а лицом хорош точно молодой бог. Только бы не отогнал, стерпел неуместные ласки своей старой, негодной матери, только бы позволил еще хотя бы минуточку, не отверг!»

– Ума не приложу, кто заменит такого мастера? Должно быть, придется на старости лет подыскивать себе достойного кайсаку {2}. А как иначе?! Даже если все наши самураи устрашатся гнева господина. Сама справлюсь. Невелика премудрость для внучки, дочки и жены даймё. – Фудзико тряхнула тройным подбородком. – Давно пора избавить вашего отца от глупой старухи, которой я стала. Найдет себе другую – моложе, красивее, умнее. Нет, Минору, уходить нужно вовремя!

– Ну что вы такое говорите? Сами же знаете, как подобные разговоры расстраивают отца, а ведь наш долг – беречь здоровье главы клана, а не печалить его.

– О чем печали? Возьмет в дом молодую да сочную, все лучше, чем дни коротать с беспомощной старушенцией, которая даже… – Она разрыдалась, тычась в грудь сына.

– Повара я пришлю своего. Может быть, он и не столь прославлен, как погибший, но все же готовит очень вкусно и умеет украсить блюда. Что же до просьбы отца…

Фудзико мгновенно отстранилась от сына, ее глаза волшебным образом просохли, лицо выражало решимость.

– Что же до просьбы отца, то я подготовил полный список всех прибывших со мной. Точно такую же бумагу должен был прислать через слуг Умино и, как я понимаю, вы.

– Могу я взглянуть на этот документ допреж Арекусу‑сан? – Фудзико протянула пухленькую, но сильную и властную ручку, избегая без позволения опускать взгляд на исписанный листок. Минору в который раз уже изумлялся безупречности своей матери. Она могла, например, просидеть всю ночь на коленках, в ожидании отца, и нипочем не ложилась спать без него. Могла, невзирая на опасность, в сопровождении небольшой свиты ездить в другой город за новым мечом для мужа и господина. Или, не обращая внимания на резь в глазах и боль в суставах, день и ночь сверять счета, чтобы обнаружить в итоге незначительную погрешность и взыскать с виновников убытки. Или вот как сейчас – держать на ладони жутко интересующий ее документ и умудриться даже не кинуть на него мимолетного взгляда!..

«Если бы все самураи Японии были столь же безупречными, как Фудзико‑сан, – сказал как‑то покойный сегун Токугава‑но Иэясу, – на земле настало бы уже царство Божие».

– Вне всякого сомнения, посмотрите и обязательно укажите, если я в чем‑то ошибся и чего‑то не доглядел. Это список тех, кто будет на празднике. А вот здесь, – он извлек из просторного рукава второй свиток, – воины стражи и слуги, сопровождающие нас. Тоже может пригодиться.

– Этот список относится к хозяйственным делам, а следовательно, его должна была составить ваша супруга, впрочем, отнесем эту небрежность насчет ее недавних родов. Кстати, как она? – Фудзико села на подушку, держа перед собой листок. Минору устроился напротив нее, ожидая, что мама покажет ему свой список. Но Фудзико‑сан отчего‑то медлила.

– 1. Грюку Минору. 2. Грюку Юкки. 3. Грюку (пустое место).

Фудзико подняла на сына удивленные глаза.

– Это для ребенка, мы ведь еще не знаем, как его назовут.

– Согласна. Ребенок, разумеется, не может быть заподозрен в шпионаже, но отсутствие его в списке – небрежность, могущая потянуть за собой и более серьезные проступки.

– 4. Наложница Хотару. 5. Наложница Айко. 6. Нянька Тойсо. 7. Нянька Сату.

– Не знаю, какая из них пойдет с нами на праздник, это дело Юкки, я на всякий случай обеих указал. Тем более что, как вы понимаете, обе они взяты на службу совсем недавно. Тойсо из самурайской семьи, ее муж служил сперва у отца асигару [15], а затем перешел ко мне в ранге десятника. А Сату – крестьянка. Но зато у нее больше молока, и она уже воспитала шестерых детей.

– А что ты скажешь о своих наложницах? – Обычно мягкий взгляд матери сделался колким и неприятным, точно на Минору нацелились сразу же две заточенные шпильки.

– Хотару появилась в моем доме почти сразу же после переезда. Ее нашел для меня дедушка. Она находится в родстве с родом Набунага, вы знаете. Хотару предана мне и Юкки, хотя и жутко занудлива. Сначала все кружилась вокруг меня, то я зонт дома оставил, то нож для бритья недостаточно хорошо наточен. А когда Юкки забеременела, слава Будде, сосредоточилась на ней. Шагу не отходит и все трещит‑трещит, точно цикада. Тушь в тушнице развести для жены не может без объяснений и назиданий. Мол, она одна такая мастерица, что любая косметика у нее выходит нежная да эластичная. Вот у всех остальных то ресничка туда упадет, то пылинку не доглядят, а бывает, что и вовсе толкут с камешком, который все время скрипит нещадно! – Он усмехнулся. – Честное слово, с собой в Эдо брать не хотел, боялся, что изведет меня дорогой. Но тогда бы она непременно наложила на себя руки. А Юкки уже привыкла к «своей новой служанке».

– А что ты можешь сказать о своей второй наложнице, Айко? – В который раз Минору поразился переменам, происходящим с матерью. Вот буквально только что сидела квашня‑квашней, только что не висла у него на плече, и тут вдруг вся напружинилась, подсобралась, того и гляди обернется волшебной лисой‑оборотнем и бросится прочь от дома, вдогонку за неведомым шпионом.

– Молода, точнее юна, – Минору покраснел, – через полгода, подарит мне ребенка. Юкки немного ревнует… – Сын виновато покосился на мать, не стоило говорить такое о собственной жене, но сказанного не воротишь.

– Айко‑сан – племянница приемного сына даймё Мусумото, – Фудзико утвердительно качнула подбородками. – Я говорила вашему отцу, что это не бог весть какое родство, но он сказал, что всецело полагается на ваше мнение. Что вторая наложница не важная птица, и это ваше – мужское дело. – Она раздраженно повела плечами. – Вижу, вы довольны своей младшей наложницей даже больше, чем родственницей Ода Нобунаги? Неужели причиной тому только юность и красота? А на благородное происхождение теперь уже и не смотрят? Не знаю, как сейчас, но в мое время, если девушка низкого происхождения умудрялась пленить сердце и ум, – Фудзико подняла указательный палец к потолку, – о ней вполне могли подумать как о ведьме. Потому как истинный самурай не должен пленяться миловидным личиком, отдавая предпочтение безродной перед женой, являющейся дочерью даймё Дзатаки, брата Токугава‑но Иэясу, и наложницей из рода Нобунага. Это выглядит подозрительно. Я поставлю крест рядом с именем Айко‑сан и постараюсь присмотреться к ней повнимательнее.

– Айко – очаровательный ребенок и никакая не ведьма. Отец разрешил мне выбрать себе невесту по душе, я и выбрал. К тому же Айко была еще очень юна, когда выходила за меня замуж. С самого рождения жила в деревне недалеко от Нагасаки, помогала матери растить младших братьев и сестренок, и, насколько я это знаю, алое платье, которое родители пошили для Айко, чтобы она надела его на смотрины, было первым платьем, не перешитым из материнского, а сделанного лично для нее. В этом платье она и выходила за меня замуж. А когда девочка перед своей свадьбой не имеет нескольких платьев, не пробует косметики и не играется с веерами, когда она знает лишь обязанности и работу, где ей взять время для того, чтобы научиться колдовать?

– 8. Токанэ‑сан – оруженосец. 9. Митче‑сан – повар. 10. Толедо‑сан – парикмахер.

– Да, безусловно, праздник следовало устраивать в замке Грюку, а не в доме. – Фудзико покачала седой головой. – Это большое упущение!

– Со мной приехали два оруженосца, но на церемонию пойдет только Токанэ‑сан, как доверенное лицо. Повара я пришлю к вам уже сегодня, а парикмахер…

– Одним парикмахером больше, одним меньше, роли не играет. А вот если у Юкки или у вас будут растрепаны волосы – это никуда не годится. Итак, значит, я могу доложить вашему отцу, что из ваших людей, включая вас, разумеется, в доме будут десять человек, включая вашего мастера‑повара. Вы ведь возьмете одну кормилицу? Я правильно поняла?

– Совершенно верно. – Минору закусил губу, заранее готовясь сообщить жене о том, что ей придется выбирать, с какой из кормилиц отправиться на праздник.

Меж тем Фудзико как ни в чем не бывало сунула в рукав полученный от сына свиток и, нежно улыбнувшись уже догадавшемуся, что его обманули и не будут посвящать в тайны, Минору, удалилась в глубь дома.

«Это очень разумное решение собрать гостей в маленьком домике, а не в большом замке, – хихикала про себя Фудзико, довольная тем, что сын не посмел задержать ее. – Девять человек со стороны Минору вместе с ним самим, да девять со стороны Умино (сам Умино, Гендзико, два охранника Сусани Акайо и Кобо Изао, мастер чайных церемоний, что прибыл до своих господ, три служанки Ханако, Кичи и Намико). На этот раз дети остались дома. Ну и ладно, девять да девять – восемнадцать. А также сам Арекусу, она – Фуздико, служанки, которые будут прислуживать за столом, соседские девушки – Михоко, Рисако, Сума, Сузумэ и охрана. Правда, охрана не в счет, так как будет стоять возле дома, а в дом не войдет. Итого двадцать четыре человека, из которых с уверенностью можно исключить, во‑первых, самого Арекусу – не станет же он шпионить сам за собой, ее – Фудзико, и новорожденного внука. Хотелось бы еще написать имена детей и их супругов, но… нет. И так слишком много оказано доверия».

* * *

Об убийстве мастера чайных церемоний стало известно за час до торжественной церемонии, но Фудзико решила не призывать в последний момент в дом, Будда ведает, какую замену, а извиниться перед гостями, и особенно перед Умино и Гендзико, чьим вассалом являлся покойник.

В своем же списке она безжалостно вычеркнула имя покойного, справедливо полагая, что нет разницы – шпионил мастер чайных церемоний в прошлом или нет, главное, что после смерти он по‑любому не станет заниматься этим ремеслом.

Впрочем, очень скоро выяснилось, что на семейном совете, который Ал не преминул устроить еще до имянаречения младенца, не присутствовали ни одна из служанок, повар находился на кухне, парикмахер был отослан причесывать вторую кормилицу, из‑за чего список уменьшился на девять человек, так что оставалось гадать – то ли следует искать шпиона среди оставшихся, то ли вражеский агент чудом не был допущен на святая святых – совет. Хотя в последнее не верилось.

Как и планировалось в самом начале – церемония прошла более чем скромно для внука хатамото, и малыш получил неприхотливое имя Ичиро – первый сын. По заверениям Фудзико – отличный намек судьбе, мол, «первый» и «единственный» – суть не одно и то же. Боги заметят, что ребенка нарекли первым и захотят проверить, а дадут ли второму имя Кеиджи или Коджи – второй сын. Любят боги проверять да искушать людей, а люди знай этим пользуются!

* * *

Сразу же после официальной части в бане охраняющими дом с прилегающим к нему садиком и хозяйственными пристройками самураями были обнаружены тела двух недавно убиенных служанок Михоко и Сузумэ, приглашенных прислуживать на званом обеде Фудзико.

Не желая беспокоить Грюку‑сан, начальник стражи велел спешно спрятать тела, после чего была совершена быстрая, но тщательная уборка территории, так что явившемуся прямо в праздничной одежде Алексу оставалось только скрипеть от досады зубами. Еще бы, мало того что неведомый убийца прирезал безвинных женщин, он расправился с ними в охраняемом самураями доме, куда не должен был проникнуть посторонний. А значит – убийца был одним из гостей или состоял в одной из свит. Шесть смертей в один день – и все это под носом у доблестных воинов!

Начальник стражи не знал куда девать глаза, для себя он уже решил, что его жизнь закончилась, и мог только молить своего господина, чтобы тот позволил совершить сэппуку, смыв позор кровью. Но смерть – это не главное. Даже если господин смилостивится и позволит вспороть себе брюхо, как того требует обычай, а не прикажет самураям попросту обезглавить не справившегося со своими обязанностями офицера. Все это маловажно. Гораздо хуже другое – он и его люди подвели своего сюзерена, и не только в том, что проморгали убийцу, куда больше Грюку‑сан сокрушался о том, что те поспешили убрать следы крови, по которым он тщился отыскать злодея. Хотя, с другой стороны, какое бы это произвело впечатление на гостей? Не испугало бы женщин?

Но если господин гневается – значит, ему есть на что гневаться. Есть провинность, и кто‑то должен понести заслуженное наказание – наказаны должны быть все!

Узнав о гибели еще двух девушек, Фудзико извлекла из рукава список предполагаемых шпионов и, показав его мужу, вычеркнула имена убиенных.

– Вам не кажется странным, что прокравшийся в дом убийца режет только слуг? – потянув за рукав мужа, спросила она.

– Слуг? – Ал выглядел растерянным.

– Я составила этот список, – Фудзико свернула в трубочку лист и снова засунула его себе в просторный рукав, – так как мы с вами пытались вычислить присланных на совет шпионов. – Она невозмутимо смотрела в глаза мужа. – Шпионов нашего сегуна, шпионов, присланных соседними даймё, теми, кто знает, где находится проклятый Амакуса Сиро, и охраняет его, теми, кто… – Она сделала выразительную паузу. – Мы ждали шпионов, а не убийц. Простите мне мое вмешательство, но, быть может, вы знаете больше моего? Быть может, располагай я чуть большей информацией, я могла бы понять, с какой стороны ждать следующего удара, могла бы защитить домочадцев и слуг, по крайней мере, пока вы отлучаетесь в замок?

– Вы совершенно правы. – Ал потер гладко выбритый подбородок и, обнаружив в углу комнаты сложенные в стопочку кожаные подушки, бросил одну для жены и вторую для себя. – Вы правы в том, что шпионы должны шпионить, а не убивать… почему же они убивают?

– Да, да. – Лицо Фудзико исказилось болью, когда она сгибала ногу для того, чтобы сесть напротив мужа, но толстушка тут же взяла себя в руки, изобразив на лице неискреннюю улыбку. – И если он пришел убивать – отчего не совершил попытки убить вас, меня или хотя бы нашего новорожденного внука? Что он хотел этим сказать?

О том, что в доме бесчинствует не один, а несколько убийц, не хотелось даже думать. Потому как уже немыслимое дело, что самураи стражи вот так, посреди бела дня пропускают черт знает кого. Представить, что мимо них могли пробраться хотя бы двое – заявление невероятное и невозможное. Поэтому оба, не договариваясь, решили считать, что в доме орудует один убийца.

– Возможно, он получил приказ убить несколько слуг или хочет таким образом предупредить нас о том, чтобы мы знали, что он где‑то близко, и лишний раз не рыпались. Возможно, что он хотел досадить нам своими действиями. Мол, у владетельного даймё праздник, а его двор то и дело заливается кровью, самураям приходится заниматься похоронными делами, и что скажут гости и соседи?

– Действительно. Очень неприятно, – Фудзико сморщилась, – но если подумать о погибших: мастер‑повар был вассалом наследника нашего сегуна Иэмицу‑сама, двое поварят, убитых вместе с ним, скорее всего – случайные жертвы. Что называется, под руку подвернулись. Мастер чайных церемоний прибыл вместе с Умино, что же до девушек, то я наняла их в соседних домах. Есть ли какая‑нибудь связь между этими покойниками, кроме той, что они явились служить нам.

– Возможно. Я бы хотел, чтобы вы как можно быстрее собрались в дорогу, а носильщики паланкинов были наготове. Сразу же после совета мы все вместе тронемся в путь.

Фудзико со значением поклонилась.

– Все, кроме Минору, которому я уже приказал после праздника отправиться в замок Мидори, что на земле нашего вассала Катои‑сан, он должен будет лично прочесывать все окрестные земли в поисках этого мальчишки, и чем он быстрее обнаружит и убьет Амакуса Сиро, тем скорее все закончится. – Ал попытался подняться, но Фудзико остановила его, неловко схватив за запястье.

– Но вы говорили, что наш сегун тоже ищет этого отрока? – зашипела она в лицо мужа, так что тот был вынужден склониться к самым ее губам.

– Сегун ищет не теми методами… – Ал замялся, решая, стоит ли поделиться с женой столь секретной информацией, но Фудзико за все время, что он ее знал, не то что не предала, а даже и не разочаровала своего странного супруга. – В общем, по нашим подсчетам Амакуса сейчас одиннадцать. Так он – Хидэтада – решил убивать всех одиннадцатилетних или около того мальчишек, ты понимаешь? Всех! Тоже мне царь Ирод!

– Всех одиннадцатилетних? – Фудзико сощурилась, прикидывая что‑то в уме. – Всех не получится, хотя решение сегуна не обсуждается. – Она ущипнула себя за второй подбородок, довольно прищелкивая языком. – Этот метод можно было бы взять на вооружение нашим стратегам. Хотя тут тоже есть свои недочеты, – она облизала жирные губы, – настоящая перепись – реестр ведется только в самурайских семьях. Что же до торговцев и крестьян… – Фудзико пожала плечами, – я уже не говорю об эта, посудите сами, какой уважающий себя самурай согласится копаться в этом человеческом отребье?

– Сегун прав?! – Ал хотел было вспылить, но вовремя сдержался, давно привыкший, что у японцев все не как у нормальных людей.

– Во всяком случае, сегун благоволит к вам, и если вы попросите его прислать самураев из замка, чтобы сопровождать вас, он безусловно окажет помощь.

– Сегун… – некоторое время Ал сверлил Фудзико взглядом, решаясь на, быть может, самый отчаянный после, разумеется, перемещения в Японию, шаг. – Твой разлюбезный сегун умрет в этом году!..

Сказал и замер, вдруг словно напоровшись на собственные слова. Еще бы, на дворе 1632 год – год, когда реальный сын Токугава Иэясу – Хидэтада должен помереть, уступив место новому военному правителю Иэмицу. А значит – Ким должен будет покинуть занимаемое им тело нынешнего сегуна, дабы не привлекать внимания потерявшего его из вида ордена «Змеи». Потому как они тоже не лыком шиты и связи с будущим сохраняют, следовательно, если в назначенный день и час сегун не отдаст богу душу, пойдут подозрения и проверки, и тогда…

Отчего должен умереть Хидэтада, Ал не знал, а в листах, отданных ему Кимом, об этом ничего не было сказано, хотя если ничего доподлинно не было известно, стало быть, не убили славного Хидэтада‑сама, не принудили к сэппуку, не отравили гадостью, а загнулся он сам по вполне бытовым причинам – не от старости, разумеется. Хидэтада сейчас пятьдесят три – вполне нормальный для мужика возраст. Так что если бы сегун не пил как лошадь и вообще поберег свое здоровье, быть может, еще столько же протянул. А так…

Ал покосился на Фуздико, она не выглядела ни испуганной, ни растерянной. Скорее всего, приняла как факт, что ее сумасшедший супруг вознамерился совершить покушение на своего сюзерена, и теперь спешно разрабатывает план, как и чем лично она может быть полезна в этом предприятии. Не фуражом, так связями, не связями, так добрым, мудрым советом. Да, отличная все‑таки жена досталась Алу. Точно – не по заслугам!

– Ты… это… молчи о том, что сказал. – Ал потупился.

– Вы ничего не сказали, а я ничего не слышала, – польщенная оказанным ей доверием, Фудзико ткнулась лбом в татами.

– Я не собираюсь убивать сегуна, – одними губами прошептал Ал, уже злясь на себя за излишнюю откровенность. – Просто, – он дотронулся до плеча жены, привлекая ее к себе, – один святой монах из Нары предсказал, но только это тайна.