Мастер чайных церемоний

Диалог двух стражей порядка:

– Что он тут делал?

– Насколько я понимаю – ничего законного.

О мастере чайных церемоний, показывающем в этот день свое искусство в малом доме хатамото сегуна Грюку‑сан, можно было сказать лишь то, что он старший сын и правопреемник своего легендарного отца – мастера чайных церемоний из Киото, служащего когда‑то при дворце императора. Но не высокое и, несомненно, почетное место при дворе сына богини Аматэрасу делало отца мастера чайных церемоний великим человеком, а одна история, произошедшая с ним на закате жизни.

А надо сказать, что мастер чайных церемоний, несмотря на самурайское звание, был воспитан при дворе императора очень странным образом – отродясь он не держал в руках меча, могущего, по мнению придворных, сделать его движения более грубыми, лишив церемонию присущего ей очарования. Зачем меч человеку, который никогда не покидает императорского дворца? Лишь время от времени мастер чайных церемоний прогуливался по ухоженному, тщательно охраняемому садику, по знакомым с детства коридорам, запертый, как и сам император, в драгоценной клетке.

Но вот однажды случилось странное и радостно‑будоражащее событие, в Киото начался пожар, горел квартал бедноты, но по несчастливому стечению обстоятельств ветер в тот день дул в сторону императорского дворца, так что монаршая чета сочла за благо для себя перебраться на некоторое время в другой дворец. Вместе с императором и слугами, собрав свой нехитрый скарб, следовал и мастер чайных церемоний.

И вот, добравшись до места и как‑то расположившись там, мастер чайных церемоний покинул дворец и впервые в жизни отправился самостоятельно прогуляться по городу. Он вышел из крошечных восточных ворот, над которыми распростерла свои тяжелые лапы вековая сосна, то и дело оглядываясь, готовый вернуться по первому оклику. Не взяв ни паланкина, ни охраны, он просто не знал, как это следует делать, устремился в свое первое путешествие по родному городу. Слуги нового дворца и стража не обратили на него ни малейшего внимания, занятые императорской семьей и сановниками. Так что на какое‑то время мастер чайных церемоний остался совсем один.

Так он и шатался бы по Киото с выпученными от удивления глазами, рассматривая узорчатые шкатулки, изящные веера и искусно выточенные палочки хоси. Возможно, кто‑нибудь из местных воришек в конце концов срезал бы у бедолаги кошелек, и он опечалился бы этим происшествием. Но все обернулось куда хуже.

Мастер чайных церемоний был одет в самурайскую форму с малыми императорскими гербами, за поясом его торчали два меча, отсутствие которых могло означать только арест и потерю чести. Ниже висел здоровенный меч тати, так что для всех окружающих мастер чайных церемоний выглядел точь‑в‑точь самурай личной гвардии императора. А поскольку в этом районе города прежде очень редко доводилось видеть столь знаменитые гербы и форму, сразу же нашелся охотник помериться силой с самураем, охраняющим жизнь сына богини.

Поэтому очень скоро к мастеру чайных церемоний подошел пьяный, грязный, точно сутки провалявшийся в канаве ронин, который, тыча черным от грязи пальцем в императорскую хризантему на форме мастера, потребовал, чтобы тот немедленно сразился с ним, дабы бесхозный воин мог убедиться, что находящиеся на довольствии во дворце люди действительно стоят получаемого ими жалованья.

Что было делать несчастному мастеру чайных церемоний? Открыться, что не умеет держать в руках меч, – значит обесчестить форму и заодно герб. Оставалось умереть. Но умереть достойно, ничем не выдав своего страха и не посрамив честь самураев императорского дома.

– Я с удовольствием сражусь с вами, только… – мастер чайных церемоний замялся было, силясь измыслить правдоподобный предлог, – только, как вы, несомненно, поняли, я человек служивый, и прежде всего мне следует выполнить поручение моего господина, а уж после этого получить личное удовольствие сразиться с вами. Посему предлагаю встретиться здесь же на закате.

Легенда гласит, что, соврав про приказ сюзерена, мастер чайных церемоний поспешил в школу мечевластителей, которую приметил во время прогулки, но на самом деле это было не совсем так. И первым делом он бросился к новому дворцу своего господина, чтобы в последний раз обнять и передать благословения своему маленькому сыну, проведя необходимые посвящения его в мастера чайных церемоний.

После чего он действительно отправился, но не к неведомому ему сенсею [14], который еще не известно, чему обучит, а к учителю наследника престола, и, смиренно опустившись перед ним на колени, попросил научить его с честью умереть, дабы не опозорить самураев его императорского величества.

– Как странно. Обычно меня просят объяснить, как выжить, в то время как ты молишь научить умереть. Это удивительно и очень интересно. Путь самурая – смерть, лживы воины, учащиеся выживать, которые борются со смертью, вместо того чтобы раствориться в ней.

Учитель наследника закусил длинный ус, с невольным уважением разглядывая смиренно ожидавшего его решения мастера чайных церемоний.

– Позвольте предложить вам следующее: я приму ваш вызов, в то время как вы сошлетесь на желудочное нездоровье, при котором битва невозможна. Если все произойдет, как предлагаю я, выиграют все трое, вы останетесь живы, ронин закончит бесполезное, позорящее его существование, а я, быть может, обрету в вашем лице интересного собеседника.

– Благодарю за оказанную мне честь и неслыханную милость, но я должен сделать это сам, – не сказал, а как‑то пискнул мастер чайных церемоний. – Простите меня сенсей. Ваше предложение необыкновенно щедро, но я не могу принять его, иначе это было бы бесчестием для меня.

Сказав так, мастер чайных церемоний пошел на поединок и, естественно, погиб.

Но странное дело. Почти сразу же после смерти благородного мастера родилась красивая легенда о том, что в качестве уплаты за совет, как следует наиболее достойно умереть, учитель меча попросил своего гостя провести церемонию для него лично. И вот, воодушевленный обещанием, что он умрет с честью, не опозорив своих предков, не навлекая бесчестие на потомков и злые толки на дом императора, мастер чайных церемоний велел слугам принести все необходимое для действа.

После чего он тщательно осмотрел свой инвентарь, подвязал волосы, снял верхнюю дорогую одежду, оставшись в свободной белой куртке с завязками и белых же штанах. При этом лицо мастера светилось таким воодушевлением, такой радостью, что все в руках его спорилось, и сенсей получил истинное наслаждение, наблюдая за искусством чайной церемонии.

– Вот теперь идите к месту поединка и будьте столь же радостным и окрыленным, каким я увидел вас во время выполнения вашей любимой работы. Сначала снимите верхнюю неудобную одежду, затем, оставшись лишь в куртке и штанах, возьмите в руку меч и представьте, что расставляете чашечки, орудуете венчиком, то есть делаете что‑то из того, что вы умеете, что легко, привычно и любимо для вас. И если вы добьетесь того же состояния, которое было у вас, когда вы проводили церемонию, умрете вы или останетесь живы – вы в любом случае победите.

Говорили, что мастер чайных церемоний сделал все именно так, как учил его сенсей. Что лицо его снова озарили вдохновение и радость, увидав которые, ронин бросился наутек, покрыв тем самым свое имя позором. Впрочем, какое у ронина может быть имя?..

Когда‑то, еще в далеком будущем, Ал читал эту историю и теперь слушал, как все было на самом деле.

Впрочем, кто может доподлинно сказать, где тут правда?

И главное, оставался открытым вопрос: если не мастер‑повар, то мог ли мастер чайных церемоний, сын легендарного отца, быть присланным к нему в качестве шпиона? Почему бы и нет?

Впрочем, молодой мастер чайных церемоний, в отличие от своего отца, знал толк в бое на мечах. После того как в саду был найден обезглавленный труп мастера‑повара, и Ал был вынужден отправиться в замок сегуна для предоставления отчета о произошедшем, мастер чайных церемоний облачился в самурайскую форму дома, в котором служил, опоясался двумя мечами, тщательно побрился и сделал самурайский пучок, после чего отправился разгуливать вокруг жилища Ала, поджидая притаившихся в засаде врагов.

Был он, даже для японцев, маленького роста, с короткими кривыми ногами, как нередко случается с детьми мужчин, родители которых не ищут им достойную невесту, а берут ту, что живет в соседнем дворе, и, видимо от того, весьма боевит и задирист.

– Кто убил мастера‑повара? – петушился он перед только что отстоявшими положенное в карауле и теперь желавшими поскорее получить свои порции пшенки в уютном трактире в квартале горшечников самураями охраны Ала. – Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сначала выяснить, что послужило поводом. Но на мастере‑поваре не было мечей. Стал бы он задираться к другому человеку, если у него не было чем защищаться? Значит, убийца сам нашел какую‑то причину и убил. – Выглядевший старше своих спутников стражник первым вошел в услужливо открытую перед ним дверь и, на секунду задержавшись у порога, безошибочно выбрал тихое, чистое местечко подальше от двери, а затем уверенно направился туда.

– Да уж, для того чтобы задираться, не имея под рукой оружия… надо либо не иметь головы на плечах, либо желать собственной смерти. – Старший принял из рук служанки миску с водой и тряпочку для мытья рук и, кивнув остальным, первым занял почетное место во главе стола.

– Но и умереть с оружием в руках все равно более почетно, нежели безоружным, – просто ерунда какая‑то… – ответил ему один из стражников, рядом с которым опустились на колени сразу же две девушки. Одна с улыбкой протягивала чашку саке, другая расставляла тарелки.

– Действительно! – Мастер чайных церемоний огляделся и, заметив, что служанка несет им суп, попросил не наливать пока, поспешив на двор, где в специальном закутке находилось отхожее место, возле которого стояло ведро с водой и ковшик для мытья рук. Мальчик‑служка немедленно засеменил к гостю, часто кланяясь и указывая рукой на скудные удобства.

– Иди, иди, без тебя управлюсь, – отогнал его мастер чайных церемоний, прикрывая за собой сплетенную из стеблей бамбука дверь и поспешно развязывая тесемку штанов.

– Один человек принародно похвалялся остротой и иными замечательными свойствами своего меча, – вдруг раздалось за тонкой стенкой уборной, хотя мастер чайных церемоний мог поклясться, что не слышал шагов или иных звуков, говорящих о приближении человека.

– Это вы мне? – спросил он, тихо обнажая клинок и пытаясь определить по голосу местонахождение противника.

– Да вот, услышал в трактире, как вы похваляетесь своим мечом, и решил рассказать вам поучительную историю. Вы ведь, если я верно разглядел герб, служите клану Фудзимото? Фуздимото Умино – если быть точным. А с агентами наследника даймё‑христиан Кияма Укон‑но Оданага из династии Фудзимото мне уже приходилось сталкиваться. Большинство из них не умеют слушать других людей, проявляют заносчивость и непочтительность. Жаль. А могли бы научиться новому.

– Не думаю, что кто‑то осмелится назвать меня заносчивым или непочтительным, – мастер чайных церемоний еле сдерживал гнев. – Кроме того, я всегда готов поучиться чему‑нибудь новенькому на благо моего сюзерена. Впрочем, было бы у кого учиться! Только одно, мне не понравилось, когда вы назвали меня агентом. И я бы попросил вас представиться и объясниться. – На самом деле мастера уже трясло от возмущения, но прежде чем наброситься на помешавшего его уединению негодяя, нужно было справиться с непростой задачей – натянуть и завязать штаны, при этом не выпуская из рук верного меча.

– В таком случае моя история именно для вас, господин, – не отвечая на вопрос, продолжил спокойным голосом невидимка. – Итак, один самурай похвалялся перед всеми своим великолепным мечом. «Как вы можете вслух говорить такое и надеяться при том дожить хотя бы до заката дня? Неужели вы думаете, что все остальные мечи, которые носят окружающие вас самураи, тупые?» – преградил ему дорогу незнакомый ронин. «Какое мне дело до чужих мечей?» – не понял намека самурай. «Вам может не быть дела до того, какие мечи носят другие самураи, но им, скорее всего, будет любопытно проверить ваш, – не отставал от него прохожий. – Если же вы хотите сравнить наши мечи, попробуйте наперед моего». – С этими словами незнакомец выхватил катану и перерубил дурака на две части.

Услышав угрозу, мастер чайных церемоний вскочил, придерживая левой рукой штаны и сжимая правой меч. И в ту же секунду за его спиной с хрустом разлетелась бамбуковая стена, и тело мастера чайных церемоний свалилось двумя окровавленными кусками на пол, проламывая тонкие перегородки и разваливая уборную.

– Второй шпион. – Улыбнулся в усы убийца, бережно отирая шелковым платком меч. – Этот хоть и при оружии, да все одно – пустое место. Прямо совестно брать плату за такие головы.

С этими словами он ловко скользнул за зеленую изгородь трактира, ловко перекатившись по траве, и оказавшись на дороге, ведущей в квартал красных фонарей, прикинулся пьяным.