Глава 12. Через дверь Хлева

Джил должна была вернуться к белому камню, но в пылу боя совершенно забыла эту часть приказа. А когда вспомнила, то повернулась и побежала. И добежала до него секундой раньше остальных. Получилось так, что на мгновение все оказались спинами к врагу. Достигнув камня, они повернулись и увидели ужасную картину: тархистанец тащил кого‑то, кто пинал его ногами и вырывался, к двери Хлева.

Когда эти двое очутились между камнем и огнем, все увидели, кого тащил воин. Это был Юстэс.

Тириан и единорог бросились ему на помощь, но тархистанец был гораздо ближе к двери Хлева, и прежде, чем они пробежали хотя бы половину расстояния, тархистанец швырнул Юстэса в Хлев и захлопнул дверь. К нему подбежали еще полдюжины тархистанцев. Они вытянулись в линию на открытом пространстве перед Хлевом. Прорваться не было никакой возможности.

И даже в этот момент Джил вспомнила, что надо отворачиваться от лука. «Если я не могу сдержать слез, я должна хотя бы не замочить тетиву», — твердила она себе.

— Берегись стрел, — внезапно сказал Поджин.

Все наклонились и надвинули шлемы поглубже. Псы залегли позади. Хотя несколько стрел и было пущено в их сторону, вскоре стало ясно, что стреляют не по ним.

Гриффл и его гномы снова взялись за луки. На этот раз они хладнокровно целились в тархистанцев.

— Держите их на прицеле, ребята! — раздался голос Гриффла. Все разом. Внимательнее. Темнолицые нужны нам не больше, чем обезьяны, львы или короли. Гномы для гномов.

Можно что угодно говорить о гномах, но никто не скажет, что они трусы. Гномы могли бы спрятаться в укрытие, но они остались и убивали воинов обеих сторон, когда их силы становились неравны. Им нужна была.Нарния для них самих.

Возможно, они не приняли в расчет, что тархистанцы в кольчугах, а лошади нет. Кроме того, у тархистанцев был вождь. Раздался голос тархана Ришды:

— Тридцати — держать глупцов у белого камня, остальные — за мной, мы дадим урок этим сынам земли.

Тириан и его друзья еще задыхались после битвы и были благодарны за короткую передышку. Они стояли и смотрели, как тархан Ришда вел своих солдат против гномов. Это была странная сцена.

Костер горел слабее, света давал меньше и окрашивал все в красноватый цвет. Вокруг, насколько видел глаз, не было никого кроме гномов и тархистанцев. В этом освещении нельзя было толком разобрать, что происходит, но слышно было, как гномы бьются с тархистанцами. Тириан слышал, что Гриффл ругается, а тархан время от времени кричит: «Берите их живыми! Берите живыми всех, кого можете!».

На что бы эта битва ни была похожа, она не могла длиться долго. Постепенно шум затих. Потом Джил увидела тархана, который приближался к Хлеву. Одиннадцать человек следовали за ним и тащили одиннадцать связанных гномов (убили ли остальных, или кто‑то сумел убежать — неизвестно).

— Бросьте их в святилище Таш, — приказал тархан Ришда.

И когда одиннадцать гномов, одного за другим, затащили в темный дверной проем, и дверь была опять заперта, он низко поклонился Хлеву и произнес:

— Это жертва тебе, госпожа Таш, — а все тархистанцы ударили рукоятками мечей в щиты и закричали: — Таш, Таш, великая богиня Таш, неумолимая Таш! Теперь уже не было слышно этой чепухи о Ташлане.

Маленькая группка у белого камня наблюдала за происходящим и шепталась. Они нашли струйку воды, вытекавшую из‑под камня, и жадно напились: Джил, Поджин и король из ладоней, четвероногие лакали из маленькой лужицы у подножия камня. И такова была их жажда, что питье это показалось им самым вкусным из всего, что они когда‑либо пили. Утолив жажду, они повеселели и заговорили.

— Клянусь, я нутром чую, что все мы до рассвета, один за другим пройдем через эту темную дверь, — сказал Поджин.

— И я могу выдумать сотню смертей, которыми я предпочел бы умереть.

— Эта дверь как будто усмехается, — сказал Тириан, — она больше похожа на пасть.

— Разве нельзя сделать что‑нибудь, чтобы остановить это? — спросила Джил дрожащим ‑голосом.

— Ну, мой милый друг, — сказал Алмаз, ласково потершись носом, — для нас это может быть дверь в страну Аслана, и, возможно, уже сегодня ночью мы будем есть за его столом.

Тархан Ришда медленно прогуливался перед белым камнем, повернувшись спиной к Хлеву.

— Слушайте, — начал он, — если кабан и псы, и единорог выйдут и отдадутся на мою милость, им будет сохранена жизнь. Кабан отправится в клетку в саду Тисрока, собаки в псарни Тисрока, а единорог, после того, как ему спилят рог, будет таскать повозку. Но орел, дети и тот, кто был королем, будут принесены в жертву Таш этой ночью.

Ответом было только рычание.

— Вперед, воины, — воскликнул тархан, — убейте зверей, но возьмите двуногих живыми.

Началась последняя битва последнего короля Нарнии.

Безнадежной эту битву делали не только численность врагов, но еще и их копья. Те тархистанцы, что были с Обезьяном с самого начала, не имели копий, поскольку пробрались в Нарнию тайком, по одному или по двое, изображая мирных купцов, а копья — это не то, что легко спрягать. Но новые отряды, пришедшие позже, когда Обезьян был уже силен, шли открыто. Копья изменили все. Длинным копьем, если вы проворны и голова у вас защищена, вы можете убить кабана раньше, чем он пустит в дело свои клыки, а единорога прежде, чем он дотянется до вас рогом.

И теперь опущенные копья приближались к Тириану и его последним друзьям: им предстояло драться за свою жизнь.

Все было не так страшно, как вы думаете, потому что когда вы используете каждый мускул — увертываетесь от копий, прыгаете через них, бросаетесь вперед, отскакиваете назад, крутитесь — у вас не так уж много времени, чтобы бояться или унывать. Тириан знал, что не сможет помочь другим; все были обречены. Он смутно видел, как с одной стороны от него упал кабан, а с другой — разъяренно сражается Алмаз. Краем глаза он заметил огромного тархистанца, тащившего Джил за волосы. Думать об этом было трудно, и только одна мысль осталась у него теперь — продать свою жизнь как можно дороже. Самое плохое, что он не мог удержать позицию у белого камня. Человек, который бьется с дюжиной врагов сразу, должен использовать все возможности, он должен стремительно бить туда, где увидел незащищенную шею или грудь врага. После нескольких ударов он оказывается далеко от первоначальной позиции. Тириан заметил, что он все ближе и ближе к Хлеву. В сознании промелькнула смутная мысль, что у него есть веская причина держаться отсюда подальше, но он не мог вспомнить ее.

Кроме того, он ничего не мог поделать.

Неожиданно все стало совершенно ясно. Он обнаружил, что бьется с самим тарханом, костер (или то, что от него осталось) горел перед ним, он бился у самой двери Хлева, она была открыта и два тархистанца держали ее, готовясь захлопнуть в тот момент, когда он окажется внутри. Теперь он вспомнил все, и понял, что враги незаметно заманивали его к Хлеву, с той самой целью, с какой вся битва и была начата. Он подумал, что должен сражаться с тарханом изо всех сил.

И тут новая мысль пришла в голову Тириану. Он отбросил меч, прыгнул прямо под лезвие кривой сабли тархана, схватил его обеими руками за ремень и шагнул в Хлев с криком:

— Пойдем вместе, и сам повстречайся с Таш! Раздался оглушительный грохот, такой же, как тогда, когда внутрь кинули Обезьяна, земля содрогнулась, вспыхнул ослепительный свет.

Тархистанские солдаты закричали снаружи: «Таш, Таш!» и с шумом захлопнули дверь. Если Таш нужен их капитан, Таш должна его получить. Во всяком случае, они встречаться с Таш не захотели.

Несколько мгновений Тириан не понимал, где он, и даже, кто он. Потом пришел в себя, заморгал и огляделся вокруг. Внутри Хлева не было темно, как он предполагал: Хлев был ярко освещен и именно поэтому Тириан моргал.

Он повернулся, чтобы посмотреть на тархана Ришду, но Ришда на него не глядел. Ришда издал ужасающий вопль и показал пальцем вперед. Потом закрыл лицо руками, и упал ничком, лицом в землю. Тириан взглянул туда, куда указывал тархан. И все понял.

Зловещая фигура приближалась к ним. Она была много меньше той, что они видели возле башни (хотя намного крупнее, чем человек), но это была.она. У нее была птичья голова и четыре руки, клюв был открыт, а глаза сверкали.

Хриплый голос вырывался из клюва.

— Ты звал меня в Нарнию, тархан Ришда. Я здесь. Что ты хотел сказать мне?

Тархан не мог ни оторвать лица от земли, ни сказать ни слова. Он вздрагивал, как человек в икоте. В битве он был храбр, но половина его храбрости исчезла этой ночью, когда он начал понимать, что существует настоящая Таш. Здесь же он лишился и ее остатка. Внезапным резким движением

— так наклоняется петух, чтобы склюнуть червяка — Таш накинулась на несчастного Ришду и подхватила его двумя правыми руками, затем повернула голову набок, чтобы взглянуть на Тириана одним из своих жутких глаз (конечно же, имея птичью голову, она не могла смотреть прямо).

Но в это мгновение голос позади Тириана, тихий, как залитое солнцем море, произнес:

— Убирайся, чудовище, и тащи в свою страну законную добычу, во имя Аслана и Великого Отца Аслана, Императора Страны‑за‑морем.

И страшное создание исчезло с тарханом под мышкой. Тириан повернулся, чтобы посмотреть на говорящего. И от того, что он увидел, сердце его забилось, как никогда не билось и в битве.

Семеро королей и королев стояли перед ним с коронами на головах, в сверкающих одеждах. На королях были великолепные кольчуги, в руках — обнаженные мечи. Тириан учтиво поклонился и уже хотел заговорить, когда младшая из королев рассмеялась. Он пристально вгляделся в ее лицо и задохнулся от изумления, ибо узнал ее. Это была Джил: но не та Джил, которую он видел в последний раз — с лицом в пыли и слезах, в старом платье из тика, наполовину соскользнувшем с плеча. Теперь она выглядела прохладной и свежей, такой свежей, как после ванны. Сначала Тириан подумал, что она стала старше, затем подумал, что она осталась такой же, и никак не мог остановиться на чем‑нибудь одном. Потом он понял, что младший из королей — Юстэс, и изменился он так же, как Джил.

Тириану внезапно стало неловко, что он пришел сюда с кровью, пылью и потом битвы, но тут же понял, что и сам стал иным — свежим, прохладным и чистым, одетым как на великих празднествах в Кэр‑Паравеле. (В Нарнии хорошая одежда никогда не бывает неудобной, там знают, как делать ее столь же приятной на ощупь, как и на взгляд, и от одного конца страны до другого не найдешь таких вещей как крахмал, сукно или резинки).

— Сир, — сказала Джил, выходя вперед и делая прелестный реверанс, — позвольте мне познакомить вас с Питером, Верховным Королем Нарнии.

Тириану не надо было объяснять, кто из них Верховный Король — он помнил его по своему сну (хотя здесь лицо короля стало еще более благородным). Он шагнул вперед, преклонил колено и поцеловал руку Питера.

— Верховный Король, — сказал он, — добро пожаловать.

А Верховный Король поднял его и поцеловал в обе щеки, как и должен сделать Верховный Король. Он подвел его к старшей из королев — но даже она не была старой, у нее не было седых волос и морщин на щеках — и сказал:

— Сэр, это леди Полли, она была в Нарнии в первый день, когда Аслан повелел деревьям расти, а зверям разговаривать. — Затем он подвел его к человеку, чья золотая борода спадала на грудь, а лицо было полно мудрости.

— А это, — продолжал он, — лорд Дигори, который был с ней в первый день. Мой брат — король Эдмунд, и моя сестра — королева Люси.

— Сэр, — сказал Тириан, когда поздоровался со всеми, если я правильно помню хроники, здесь должна быть еще одна королева. Разве у вашего величества не две сестры? Где королева Сьюзен?

— Моя сестра Сьюзен, — ответил Питер коротко и сурово, — больше не друг Нарнии.

— Да, — кивнул Юстэс, — когда вы пытаетесь поговорить с ней о Нарнии, она отвечает; «Что за чудесная у вас память. Удивительно, что вы еще думаете об этих смешных играх, в которые играли детьми».

— О, Сьюзен! — вздохнула Джил. — Она теперь не интересуется ничем, кроме нейлоновых чулок, губной помады и приглашений в гости. Она всегда выглядит так, будто ей хочется поскорее стать взрослой.

— Взрослой, — хмыкнула леди Полли, — я бы хотела, чтобы она действительно стала взрослой. Пока она была школьницей, она ждала своего теперешнего возраста, и проведет всю жизнь, пытаясь в нем остаться. Основная ее идея — как можно быстрее мчаться к самому глупому возрасту в жизни, а потом оставаться в нем как можно дольше.

— Не будем сейчас говорить об этом, — сказал Питер. Смотрите, какие здесь прекрасные фрукты. Пойдемте, попробуем их.

Тут Тириан в первый раз огляделся вокруг и понял, каким странным было это приключение.

Date: 2015-07-17; view: 348; Нарушение авторских прав