Глава 17 О том, как люди пришли на Запад

Когда со времени прихода нолдоров в Белерианд минуло свыше трех сотен лет, во дни Долгого Мира Финрод Фелагунд, владыка Нарготронда, поехал как–то на восток от Сириона — поохотится с Маглором и Маэдросом, сынами Феанора.

Но, устав от гоньбы, он отправился один к хребту Эред–Линдон, чьи вершины сияли вдали, и, вступив на Гномий Тракт, переправился через Гелион у брода Сарн Артад, свернул к югу у верховьев Аскара и вошел в северный Оссирианд.

В долине у подножий гор, ниже истоков Талоса, увидал он под вечер огни и услышал далекое пенье. Это удивило его, ибо Зеленые Эльфы, населявшие этот край, не жгли костров и по ночам не пели. Сперва он опасался, что это орда орков миновала северных стражей, но, подойдя ближе, понял, что ошибся: языка певцов он никогда прежде не слышал — он был не гномий и не орочий. Тогда Фелагунд, безмолвно стоя в тени деревьев, заглянул со склона в лагерь — и увидал там неведомый народ.

То был клан Бе́ора Старого, как звали его позднее, вождя людей. После долгих лет скитаний он привел соплеменников с востока к Синим Горам. Они перевалили хребет — и первыми из людей пришли в Белерианд. Они пели, радуясь и веря, что спасены ото всех опасностей и пришли наконец в край, где нет страха.

Долго смотрел на них Фелагунд, и любовь к ним шевельнулась в его сердце; однако он оставался под укрытием леса, пока они все не заснули. Тогда он прошел между спящими и, сев подле умирающего костра, где никто не нес стражи, поднял отложенную Беором грубую арфу — и полилась музыка, которой никогда не слышали люди, ибо в пустынных землях у них не было в этом других учителей, кроме Эльфов Тьмы.

И люди проснулись и слушали, как поет и играет Фелагунд, и думал каждый, что ему снится дивный сон, пока не замечал, что его товарищи тоже слушают; но пока Фелагунд играл, они молчали и не шевелились — столь прекрасной казалась музыка и столь дивной песня. Мудры были слова эльфийского владыки, и мудрость вливалась в души тех, кто внимал ему; ибо то, о чем он пел — сотворение Арды и блаженство Амана за мглой Моря, — ясными видениями проходило перед их взором, и его эльфийская речь отзывалась в душе каждого так, как было тому доступно.

Так И вышло, что люди прозвали короля Фелагунда, первого из встреченных ими эльдаров, — Ном, что на их языке значит Мудрость, и после звали весь его народ но́минами, Мудрыми. Они думали вначале, что Фелагунд — один из валаров, которые, по слухам, живут далеко на Западе; это и было (говорят некоторые) причиной их похода. Но Фелагунд жил среди них и наставлял их в истинном знании, а они полюбили его и почитали своим властителем, и после были всегда верны дому Финарфина.

А надо сказать, что из всех народов эльдары наиболее искусны в языках; к тому же Фелагунд обнаружил, что может читать в умах людей те мысли, которые они хотели выразить словами, так что речь их легко было понять. Говорят также, что те люди давно, еще на Востоке, встречались с Темными Эльфами и переняли многое из их языка; а так как все наречия квенди одного корня, язык Беора и его народа во многом походил на эльфийский. Так что очень скоро Фелагунд мог говорить с Беором; и пока он жил среди людей, Финрод и Беор часто беседовали. Однако, когда Финрод расспрашивал Беора о пробуждении людей и об их блужданиях, Беор мало что мог поведать ему; действительно, известно ему было немногое, ибо праотцы его племени почти не рассказывали преданий о прошлом и память их молчала. «Тьма лежит за нами, — молвил Беор, — мы же обратились к ней спиной и не желаем возвращаться туда даже в мыслях. Сердца наши обращены к Западу, и мы верим, что найдем Свет».

Позднее, однако, эльдары говорили, что, когда люди пробудились в Хилдориэн при появлении солнца, за ними следили соглядатаи Моргота, и весть эта быстро дошла до него; дело же это показалось ему столь важным, что он самолично отправился в Средиземье, покинув Ангбанд и передоверив ведение войны Саурону. О том, что творил он с людьми, эльдары в то время ничего не знали, да и позже узнали немного; однако то, что тьма лежит на сердцах людей (как на нолдорах лежала тень Резни и Проклятия Мандоса), они прозрели даже в людях из племен Друзей Эльфов, которых узнали первыми. Извратить либо уничтожить все новое и прекрасное, что ни появлялось на свет, всегда было главным желанием Моргота; несомненно, что ту же цель преследовал он и на сей раз: страхом и ложью сделать людей врагами эльдаров и повести их с Востока войной на Белерианд. Однако замысел этот созревал долго и никогда не был полностью осуществлен, ибо (как говорят) людей вначале было слишком мало, в то время как Моргот опасался растущей мощи объединенных эльдаров и вернулся в Ангбанд, оставив в Средиземье лишь несколько слуг, да и то не слишком хитрых и могущественных.

***

Фелагунд узнал от Беора, что были также и другие люди, похожие на него; они тоже отправились на Запад. «Мои соплеменники, — сказал Беор, — перешли Горы и ныне бродят неподалеку отсюда, халади́ны же — племя, чье наречие отлично от нашего — все еще стоят в долинах у восточных отрогов, ожидая вестей, чтобы двигаться дальше. Есть еще и другие люди, чье наречие сходно с нашим; с ними мы встречались время от времени. Они шли перед нами по дороге на Запад, но мы обогнали их, ибо племя это многочисленно, держатся они вместе и движутся медленно; ведет их вождь, которого называют Марах».

Зеленые Эльфы Оссирианда были обеспокоены появлением людей и, узнав, что среди пришельцев находится один из владык Заморских Эльфов, послали к Фелагунду.

— Господин, — сказали послы, — если ты властвуешь над этими существами, вели им вернуться туда, откуда они явились, или пойти куда–нибудь еще. Мы не желаем, чтоб чужаки нарушали наш покой в этих землях. К тому же это племя лесорубов и охотников, потому мы не можем быть им друзьями, и если они не уйдут, мы им не дадим покоя.

Тогда, по совету Фелагунда, Беор собрал своих разбежавшихся сородичей, и они переправились через Гелион и поселились во владениях Амрода и Амраса, на восточном берегу Келона, к югу от Нан–Эльмота, недалеко от границ Дориата; и позднее этот край назвали Эстолад, то есть Стойбище. Однако, когда по прошествии года Фелагунд захотел вернуться в свои владения, Беор испросил дозволенья сопровождать его и до конца своей жизни оставался на службе у короля Фелагунда. Так он получил свое имя — Беор; прежде его звали Балан, «Беор» же в наречии его соплеменников означало «вассал». Править своим племенем он доверил старшему сыну, Бэрану, и уже не вернулся в Эстолад.

***

Вскоре после ухода Фелагунда появились в Белерианде иные люди, о которых поминал Беор. Вначале пришли халадины; однако, столкнувшись с недружественностью Зеленых Эльфов, они повернули на север и поселились в Таргелионе, в землях Карантира, сына Феанора; там они некоторое время жили в мире, а подданные Карантира не обращали на них внимания. На следующий год спустилось с гор племя, ведомое Марахом; были то люди рослые и воинственные, шли стройными дружинами, и эльфы Оссирианда скрылись и не стали их трогать. Марах, узнав, что племя Беора живет в зеленом и плодородном краю, прошел по Гномьему Тракту и поселился к юго–западу от селений Барана, сына Беора; между этими двумя племенами была великая дружба. Сам Фелагунд часто навещал людей, и многие другие эльфы с западных земель, нолдоры и синдары, приходили в Эстолад, желая увидеть ада́нов, чей приход был предсказан издревле. В провидении их явления в Валиноре людям было дано имя ата́ни, Вторые, в наречии же Белерианда это имя превратилось в эдайн, или ада́ны, и называли так только три племени Друзей Эльфов.

Финголфин, как подобало королю всех нолдоров, послал им дружественных послов; и тогда много молодых и отважных аданов поступило на службу к королям и владыкам эльдаров. Среди них был Ма́лах, сын Ма́раха, он четырнадцать лет жил в Хитлуме, научился языку эльфов и получил прозвание Арадан.

Недолго аданы довольствовались жизнью в Эстоладе, ибо многие все еще желали идти на Запад, только не знали дороги. Перед ними лежал огражденный Дориат, а к югу — Сирион с его непроходимыми топями. И вот главы трех высших родов нолдоров, надеясь на силу сынов людских, объявили, что всякий адан, если пожелает, может поселиться среди их подданных. Так началось переселение аданов; вначале немногие, а после целые семьи и роды покидали Эстолад, так что лет через пятьдесят во владениях королей появились многие тысячи аданов. Большинство избирало длинный северный тракт, пока дороги еще не стали им знакомы. Племя Беора пришло в Дортонион и поселилось в землях, где правил род Финарфина. Племя Арадана (Марах, его отец, оставался в Эстоладе до самой своей смерти) большей частью направилось на Запад, и многие осели в Хитлуме; однако Ма́гор, сын Арадана, и с ним другие переправились через Сирион в Белерианд и некоторое время жили в долинах у северных отрогов Эред–Ветрин.

Рассказывают, что обо всех этих делах никто, кроме Финрода Фелагунда, не посоветовался с Владыкой Тинголом, и он был недоволен — во–первых, по этой причине, а во–вторых, оттого, что еще задолго до того, как разошлись первые слухи о приходе людей, его тревожили сны. Посему он велел, чтобы люди селились лишь на Севере и чтобы принцы, которым они служат, отвечали за все их поступки; и молвил он так: «Пока властвую я в Дориате, ни один человек не войдет сюда, будь то даже отпрыск рода Беора, что служит славному Фелагунду». Мелиан тогда промолчала, но позднее cкaзалa Галадриэли: «Близятся великие события. Явится человек из дома Беора, кого не остановит Завеса Мелиан, ибо он будет послан роком, что сильнее меня; и песни о том, что случится, будут жить и тогда, когда изменится облик всего Средиземья».

***

Много людей, однако, осталось в Эстоладе. Долго еще жило там смешанное племя, и только гибель Белерианда вынудила уцелевших бежать назад, на восток. Кроме стариков, считавших, что дни их странствий кончены, были еще те, кто хотел сам распоряжаться своей судьбой, кто опасался эльдаров и света их глаз; и среди аданов начался разброд, в котором явно различалась рука Моргота, ибо достоверно известно, что он знал о приходе людей в Белерианд и о растущей их дружбе с эльфами.

Вели недовольных Берег из рода Беора и Амлах, один из внуков Мараха, и они говорили открыто: «Мы пустились в далекий путь, чтобы избежать опасностей Средиземья и спастись от обитающих там злых тварей; ибо слышали мы, что на Западе Свет. Теперь же мы узнаем, что Свет за Морем. Мы не можем прийти туда, где в блаженстве обитают Божества, — все, кроме одного; ибо вот перед нами Черный Властелин и эльдары, мудрые, но жестокие, беспрестанно воюющие с ним. Говорят, что он обитает на севере, а там боль и смерть, от которых мы бежали. Мы не пойдем туда».

Был тогда созван большой совет людей, и собралось их много. И так Друзья Эльфов отвечали Берегу:

— Истинно, от Черного Владыки исходит все зло, от которого мы бежали; но он жаждет власти над всем Средиземьем, и есть ли уголок, куда мы могли бы бежать и где он нас не настигнет — покуда его не уничтожат или, по крайней мере, не возьмут в осаду? Лишь доблесть эльдаров сдерживает его, и, быть может, лишь для того, чтоб помочь им, провидение привело нас в этот край.

Берег на то сказал:

— Пусть это заботит эльдаров! Наша жизнь слишком коротка.

И встал тогда некто, кого все приняли за Амлаха, сына Имлаха, и бросил злобные слова, потрясшие всех, кто внимал ему:

— Все это лишь эльфийские хитрости, басни, сплетенные, чтобы обмануть легковерных пришельцев. Море безбрежно. Света на Западе нет. Блуждающий огонек эльфов довел вас до края света. Кто из вас видел хоть тень Божества? Кто зрел на Севере Черного Владыку? Это эльдары жаждут завладеть Средиземьем! Жадность побудила их копаться в земле, и это разгневало существа, обитающие в ее глубинах; то же делали они раньше, и то же будут делать впредь. Пусть орки живут на своей земле, а мы будем жить на своей. Места в мире достаточно, если только эльдары оставят нас в мире!

Внимавшие на мгновение оцепенели, и тень ужаса пала на них; и решили они уйти из владений эльдаров. Позднее, однако, явился меж ними Амлах и отрицал, что присутствовал при этом споре или что говорил нечто подобное, и сомнения и растерянность овладели людьми. Говорили Друзья Эльфов: «Теперь–то вы верите? Черный Властелин существует, и его посланцы и соглядатаи таятся среди нас, ибо он боится нас и той силы, которую мы можем дать его врагам».

И все же многие отвечали: «Скорее он ненавидит нас и тем больше будет ненавидеть, чем дольше мы будем жить здесь, мешаясь в его вражду с владыками эльдаров без всякой пользы для себя». Потому многие из тех, кто еще оставался в Эстоладе, решились уйти. Берег увел на Юг тысячу людей из племени Беора, и предания молчат о них. Амлах, однако, сокрушался, говоря так: «У меня теперь своя вражда с Владыкой Лжи, и продлится она до конца моей жизни»; он отправился на Север и поступил на службу к Маэдросу. Те же его соплеменники, кто был на стороне Берега, избрали себе нового вождя, через горы вернулись в Эриадор и теперь забыты.

***

Между тем халадины счастливо жили. Моргот, однако, видя, что обманом и ложью ему не удалось рассорить людей и эльфов, взъярился и решился причинить людям столько зла, сколько сможет. Потому он выслал отряд орков, которые, направляясь на восток, проскользнули сквозь осадное кольцо, перебрались назад через Эред–Линдон по Гномьему Тракту и в южных лесах владений Карантира напали на халадинов.

У халадинов не было вождей, и жили они не кучно. Каждая усадьба стояла сама по себе, и не было у них общих законов. Их трудно было собрать вместе. Был среди них некто по имени Халдад, бесстрашный и властный; он собрал всех смельчаков, каких мог найти, и отступил в угол, образованный слиянием Аскара и Гелиона, и там от берега до берега построил крепкую загородь; за нее они отвели всех детей и женщин, кого удалось спасти. Там и отбивались они, пока не кончились припасы.

У Халдада были дети–близнецы, дочь Халет и сын Халдар; и оба сражались доблестно, ибо Халет была сильная женщина с мужественным сердцем. И вот Халдад почил в вылазке против орков, а Халдар пытавшийся отбить его тело, пал рядом с ним. Тогда Халет возглавила соплеменников, хоть они и отчаялись, и многие бросались в реки, и тонули. Однако семью днями позже, когда орки бросились на последний приступ и почти разрушили загородь, вдруг запели трубы, и с севера с войском пришел Карантир и загнал орков в реку.

Милостиво взирал на людей Карантир и оказал Халет великий почет, и предложил возместить ей гибель отца и брата. И, узрев доблесть аданов, молвил ей:

— Если вы пожелаете переселиться севернее, то будут у вас собственные владения, а также дружба и защита эльдаров.

Халет, однако, была горда и не желала ни подчиняться, ни слушать советы, и большинство халадинов были с нею согласны. Потому она поблагодарила Карантира, но ответила ему так:

— Лишь одного хочу я сейчас, господин, — покинуть тени гор и уйти на запад, куда ушли уже прочие наши сородичи.

И потому, когда халадины собрали уцелевших, что скрывались от орков в дебрях, и все то имущество, что осталось в их сожженных усадьбах, они избрали Халет предводительницей племени, и она увела их в Эстолад, где они и жили некоторое время.

Они, однако, оставались нелюдимы. Люди и эльфы знали их как племя Халет. Халет правила ими до конца дней своих, но мужа у ней не было, и главенство потом перешло к Халдану, сыну ее брата Халдара. Вскоре, однако, Халет пожелала двинуться далее на запад, и хотя большинство ее сородичей было против этого, она все же повела их; шли они без помощи и совета эльдаров и, переправясь через Келон и Арос, очутились в опасных краях меж Горами Ужаса и Завесой Мелиан. Тогда этот край еще не был так страшен, как позднее, но трудно пришлось там смертным без помощи, и лишь силой воли своей сумела Халет заставить сородичей пройти, с лишениями и потерями, эти земли. Наконец они переправились через Бритиах, и многие горько сожалели о том, что пустились в путь; однако возврата не было. Потому в новых землях они вернулись, насколько могли, к старой жизни; жили они вольными селениями в лесах Талат–Дирнен, за Тейглином, а кое–кто забредал и на земли Нарготронда. Прочие, однако, любили Водительницу Халет и готовы были следовать за нею, куда бы она ни пошла, и жить под ее властью; тех она привела в лес Бретил, что меж Тейглином и Сирионом. Туда в наступившие позже недобрые времена вернулись многие из разрозненного ее племени.

Король Тингол объявил Бретил частью своих владений, хотя лес и находился вне Завесы Мелиан. Король никогда не дозволил бы Халет селиться там, но Фелагунд, которого Тингол дарил своей дружбой, услыхав обо всем, что случилось с племенем Халет, испросил для нее милость: пусть она вольно живет в Бретиле, но с тем, чтобы ее племя защищало Перекрестье Тейглина от всех врагов эльдаров и не допускало орков в эти леса. Халет на то отвечала: «Где отец мой Халдад и брат мой Халдар? Если король Дориата опасается дружбы между Халет и пожирателями ее родичей, то мысли эльдаров для людей непостижимы». И до самой смерти Халет жила в Бретиле, а когда умерла, соплеменники воздвигли над нею в глуби леса зеленый курган Тур Харета, Могила Владычицы, а в наречии синдаров — Ход–эн–Арвен.

Итак, аданы жили на землях эльдаров, здесь и там, иные бродили вольно, иные селились родами или небольшими племенами; большинство их вскоре выучило язык сумеречных эльфов — они общались на нем между собой, и к тому же многие жаждали перенять эльфийские науки. Однако по прошествии некоторого времени владыки эльфов, понимая, что не годится людям и эльфам жить вместе безо всякого порядка и что у людей должны быть правители одной с ними крови, отделили земли, где люди могли жить в особицу, и назначили вождей, что должны держать эти земли. Эти люди были союзниками эльдаров в войне, но шли в бой под водительством своих владык. Однако многие аданы наслаждались дружбой с эльфами и жили среди них так долго, как только могли; юноши же часто поступали на службу к королям.

Хадор Ло́риндол, сын Ха́тола, сына Магора, сына Малаха Арадана, в юности поступил на службу к королю Финголфину и был любим им. Потому Финголфин даровал ему право владеть Дор–Ломином, и в той земле Хадор собрал бо́льшую часть своих соплеменников и стал могущественнейшим из аданских вождей. В доме его говорили лишь на языке эльфов; однако наречие людей не было забыто, и из него позднее образовался язык Нуменора. В Дортонионе же править племенем Беора и Ла́дросом дано было Борону, который был внуком Беора Старого.

Сыновьями Хадора были Га́лдор и Гу́ндор; а сыновьями Галдора — Ху́рин и Ху́ор; сыном же Хурина был Турин Погибель Глаурунга, сыном Хуора — Ту́ор, отец Эарендила Благословенного. Сыном Боромира был Бре́гор, отец Бре́голаса и Ба́рахира, а сыновей Бреголаса звали Ба́рагунд и Бе́легунд. Дочерью Барагунда была Мо́рвен, мать Турина, а дочерью Белегунда — Ри́ан, мать Туора. Сыном же Барахира был Бе́рен Однорукий, что завоевал любовь дочери Тингола Лютиэн и воскрес из мертвых; от них произошли Эльвинг, жена Эарендила, и все будущее короли Нуменора.

Всех их постигло Проклятие Нолдоров, но они совершили великие деяния, что и поныне вспоминают эльдары в преданиях о древних владыках. В те дни сила людей объединилась с мощью нолдоров, надежда воспряла, а Моргот был взят в осаду, ибо подданные Хадора, закаленные и легко переносящие холод и долгий путь, не боялись время от времени заходить далеко на север и там следить за передвижениями Врага.

Три Дома росли и множились, самым же великим среди них был род Хадора Златовласа, равного эльфийским владыкам. Люди его племени были сильны и рослы, разумны, храбры и преданны, быстро гневались и охотно смеялись — могучие Дети Илуватара на заре человечества. Большей частью они были золотоволосы и синеглазы; но не Турин, чьей матерью была Морвен из рода Беора. Люди этого рода, темноволосые и сероглазые, изо всех людей более всего походили на нолдоров и были ими более всего любимы; ибо у них был острый ум и ловкие руки, они быстро постигали и долго помнили и были склонны скорее к жалости, нежели к смеху. Люди лесного племени Халет походили на них, только были они меньше ростом и не столь жадны до знаний. Говорили они мало и не любили больших сборищ; большей частью предпочитали одиночество, бродя вольно в зелени лесов, а чудеса земель эльдаров были неведомы им. Однако в краях Запада век их был короток, а дни горьки.

Годы аданов, по людскому счету, удлинились после их прихода в Белерианд; и все же в конце концов Беор Старый умер, прожив на свете девяносто три года, из них сорок четыре он служил Фелагунду. Когда же он умер, сраженный не раной и не болезнью, но возрастом, эльдары впервые узрели быстрое увядание людей и смерть от усталости, которой они не знали в себе. Велика была их печаль при потере друзей. Беор, однако, отрекся от жизни по своей воле и отошел в мире; и много дивились эльдары странному людскому жребию, ибо в их преданиях не говорилось о подобном и конец людской был сокрыт от них.

И все же древние аданы скоро научились у эльдаров всем знаниям и искусствам, какие только могли перенять, и сыны их обрели искусность и мудрость, превзойдя всех прочих людей, что еще обитали за горами, на востоке, не видели эльдаров и не смотрели в лица тех, кто зрел свет Валинора.