Высади своего пассажира.

— Помоги мне, Ричард! — крикнул Джек.

— Мне бы не хотелось двигать стол, Джек, — Ричард говорил поучительным тоном. Под глазами у него отчётливо виднелись тёмные круги. — Он должен стоять там, где стоит.

У ограды снаружи нарастал вой. Перед дверью стояла кровать. Комната Ричарда выглядела ужасно. Ричард обвёл её взглядом, потом подошёл к кровати, и снял с неё одеяла. Одно он, ни слова не говоря, протянул Джеку, другое постелил на полу. Потом лёг на одеяло, завернулся в него и замер, забыв снять очки. В лице Ричарда была молчаливая покорность судьбе.

Снаружи все стихло. Нельсон-Хауз казался пустынным и безлюдным.

— Я не хотел бы разговаривать о том, что происходит снаружи, — сказал Ричард. — Я не хочу думать об этом.

— Хорошо, Ричи, — примирительно ответил Джек. — Мы не будем об этом разговаривать.

— Спокойной ночи, Джек.

— Спокойной ночи, Ричард.

Ричард слабо улыбнулся ему. Улыбка была до крайней степени усталой, но согрела сердце Джека.

— Я все ещё рад твоему появлению, — сказал Ричард, — и мы утром поговорим обо всем. В этом будет больше толку. Да и моя лихорадка пройдёт.

Ричард перевернулся на правый бок и закрыл глаза. Через пять минут он забылся в тяжёлом сне.

Джек ещё долго сидел у окна, вглядываясь в темноту. Иногда вдалеке мелькали огоньки машин, направляющихся в Спрингфилд, и их неожиданно яркий свет прорезал тьму, окутавшую школу Тейера.

Ветер усиливался. Джек слышал, как он срывает с деревьев остатки листвы, играет ими, свистит в проходах между корпусами.

— Идёт этот парень, — тихо сказал Джек спустя час или полтора. — Двойник Этериджа.

— Ч-ч-ч-то?

— Ладно, не обращай внимания. Спи. Ты ведь не хочешь ничего замечать.

Но Ричард уже сидел. Он был глубоко потрясён и очень испуган. Плющ, обвивший стену их общежития, сейчас обуглился, поблёскивая желтизной.

«Слоут! Отдай нам твоего пассажира!»

Внезапно Ричарду безумно захотелось спать. Спать, пока весь этот кошмар не закончится, пока не пройдёт лихорадка. Он больнице никогда не будет стоять у раскрытого окна… он помнил, что это вредно, ещё когда впускал Джека в комнату.

И тут ему стало стыдно от собственных мыслей.

Джек бросил быстрый взгляд на Ричарда. Тот все дальше уносился в волшебную страну снов.

Мнимый Этеридж был невысокого роста. Он подпрыгивал на траве, пытаясь дотянуться до подоконника. На нем болталось пальто военного покроя с табличкой «Этеридж» на кармане, шею украшал голубой галстук с вышитой буквой «Э».

Он мог пошевелить только одной половиной лица. В волосах его застрял мусор, к одежде прилипли листья.

— Слоут! Отдай нам твоего пассажира!

Джек вновь взглянул на Двойника Этериджа, и по чувствовал, что подпадает под гипноз этих бегающих глаз. Он отвёл взгляд.

— Ричард! — крикнул Джек. — Не смотри ему в глаза!..

Ричард не ответил; он со сдержанным интересом выглянул в окно.

Джек толкнул приятеля плечом, чтобы тот пришёл в себя. Ричард в ответ взял ладонь Джека и прижал её к своему лбу.

— Я очень горячий?

Голова друга, по мнению Джека, была слегка тёплой, не более того.

— Довольно горячая, — тем не менее соврал он.

— Знаю, — с явным облегчением в голосе произнёс Ричард. — Я могу попасть в больницу. Думаю, что мне сейчас необходимо принять антибиотик.

— Отдай его нам, Слоут!

— Давай передвинем стол к окну, — вновь предложил Джек.

— Тебе ничто не угрожает, Слоут, — уверял Этеридж за окном. Он гримасничал, то есть гримасничала правая сторона его лица; левая хранила неподвижность.

— Почему он так похож на Этериджа? — вяло поинтересовался Ричард. — И почему его так хорошо слышно, хотя окно закрыто? И, наконец, что с его лицом? — С каждым новым вопросом голос мальчика креп, и, наконец, своим обычным тоном Ричард задал самый важный для себя вопрос: — Откуда у него галстук Этериджа, Джек?

— Не знаю.

— Отдай его нам, Слоут, или мы сами войдём и возьмём его!

На лице двойника Этериджа сияла каннибальская улыбка.

— Высади своего пассажира, Слоут! Он мёртв! Он мертвец, и скоро начнёт разлагаться!

— Помоги же мне придвинуть стол! — рявкнул Джек.

— Ладно, — ответил Ричард. — Сейчас мы это сделаем, но потом я лягу. Возможно, я отправлюсь к врачу. Что скажешь, Джек? Это хорошая мысль?

Он нетерпеливо ждал, когда Джек кивнёт и одобрит эту чрезвычайно хорошую мысль.

— Посмотрим, — ответил Джек. — Сперва надо закончить дело. Стол. Они могут проникнуть в любую щель.

Вскоре Ричард начал зевать, и им вновь овладел сон. Само по себе это было уже достаточно плохо; но потом в его глазах появились слезы, и это было ещё хуже.

— Я не могу отдать его, — стонал во сне Ричард голосом пятилетнего ребёнка, всего Джек весь похолодел. — Я не могу отдать его; я хочу к папе; пожалуйста, кто-нибудь, скажите мне, где мой папа!.. Он пошёл в туалет, но теперь его там нет; я хочу к папе, он скажет мне, что делать…

Что-то скреблось в окно. Джек вскрикнул от неожиданности.

Внезапно окно разлетелось вдребезги, и сотни мелких осколков посыпались на пол.

— Отдай нам твоего пассажира, Слоут!

— Не могу! — стонал Ричард, укрытый с головой одеялом.

— Отдай его нам! — прозвучал подвывающий насмешливый голос. Вокруг дома бесновались собаки.

— Нет, — шептал в бреду Ричард, — где мой папа? Я хочу, чтобы он вышел из туалета. Пожалуйста! Пожалуй ста! ПОЖАЛУЙСТА!.. — Джек, стоя на коленях, изо всех сил потряс Ричарда за плечо.

— Это только сон, очнись, очнись!

— Очнись-очнись-очнись! — запел снаружи хор. Так могли бы петь существа, описанные Уэллсом в «Острове доктора Моро».

— Про-снись, про-снись, про-снись! — вторил другой хор.

Выли собаки.

В окно летели камни, осколков на полу становилось все больше.

— ПАПА В ТУАЛЕТЕ! — вскричал Ричард. — ПАПА, ВЫХОДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ВЫХОДИ, Я БОЮСЬ!

Он плакал и во сне хватал воздух руками.

В окно влетел камень, способный разбить даже комод.

— ПАПА-А-А-А-А-А!.. — тоненьким голоском закричал Ричард.

И тут Джек ударил его!

Ричард сразу же открыл глаза. Он удивлённо, как бы не узнавая, уставился на Джека, затем перевёл дыхание.

— Бред, — сказал он. — Это все из-за лихорадки. Ужасно, я не помню, что произошло, — добавил он торопливо, стараясь опередить возможные вопросы Джека.

— Ричард, нам нужно уходить из этой комнаты!

— Уходить из… Зачем? — Ричард посмотрел на Джека, как на сумасшедшего. — Я не могу это сделать, Джек. Меня терзает лихорадка… у меня высокая температура… Я не могу…

— Но они бросают камни, Ричард!

— Галлюцинации не могут бросать камни, Джек, — Ричард как будто объяснял простые истины.

В окно влетел очередной булыжник.

— Высади своего пассажира, Слоут!

— Пойдём, Ричард, — Джек помог другу встать на ноги и повёл его к двери. Ему было безумно жаль Ричарда — хотя, конечно же, не так, как Волка.

— Нет… болен… лихорадка… я не могу…

В окно летели камни.

Ричард вздрогнул и повис на плече у Джека.

Загрохотал дикий хохот. Собаки выли и дрались между собой.

Джек увидел, что бледное лицо Ричарда стало ещё бледнее, и встревожился. Но он был недостаточно быстр, чтобы воспрепятствовать Ричарду войти в комнату Рауля Гарднера.

Ричард распахнул дверь комнаты соседа, и Джек, не сдержавшись, воскликнул:

— Смотри, что это?

В комнате все было перевёрнуто вверх дном. Стулья валялись по углам; на портрете Элдера Тейера были выколоты глаза, а голову его венчали рожки. На полу блестел разбитый стакан.

На лице Ричарда застыл ужас. Он не мог понять, как можно было допустить такое в школе Тейера, которая, как он считал, всегда славилась своей благопристойностью. Если подобное могло случиться…

— Кто это сделал? — сердито спросил он, и сам себе ответил: — Наверное, эти мерзавцы.

— Возможно, — ответил Джек. — Давай пойдём и посмотрим, что творится наверху.

— Зачем?

— Ну… может быть, мы найдём ещё что-нибудь. — Джек говорил просто, чтобы что-нибудь говорить. — Возможно, там остался ещё кто-нибудь нормальный, вроде нас.

Взгляд Ричарда, обращённый на Джека, кричал: «На самом деле я не хочу ни на что смотреть, но сейчас мои желания, похоже, не имеют никакого значения». Вслух же он сказал:

— Я не уверен, что смогу подняться по ступенькам. Меня всего трясёт.

— Нужно попытаться, — и Джек повёл его к лестнице.

Дойдя до второго этажа, они услыхали странный шум, разорвавший царившую в Нельсон-Хаузе тишину.

Выли и лаяли собаки — не одна, не десять, а сотни. Зазвонил колокол в церкви. Это сочетание звуков было непереносимо. Джек выглянул в окно. Одна из собак атаковала дерево. Две другие лаяли на памятник Тейера и пытались откусить бронзовую руку.

Джека всего передёрнуло.

— Пошли, Ричард!

И Ричард без возражений последовал за ним.

Второй этаж встретил их перевёрнутой мебелью, распахнутыми окнами, разбросанными пластинками и одеждой.

На третьем этаже было тепло и сыро; стоял густой туман. Когда они подошли к двери с табличкой «Душевая», стало жарко, как в сауне. Туман сгустился.

— Стой здесь и жди меня, — сказал Джек.

Ричард кивнул. Стекла его очков запотели, но он не пытался протирать их. Джек толкнул дверь и вошёл. Его одежда сразу же промокла под потоками горячей воды. Помещение было залито водой; все двадцать кранов были отвёрнуты, и все они были направлены на центр комнаты. Вода стекала в канализацию через отверстие в полу, но очень медленно.

Джек разулся и принялся поочерёдно закручивать краны. У него, конечно не было причин делать это, и он ругал себя за дурацкую потерю времени — но он тоже, как и Ричард, любил порядок.

Покончив с кранами, Джек вышел в коридор и не обнаружил там Ричарда.

— Ричард! — В груди у него что-то сжалось. — Ричард!

В воздухе висел тяжёлый туман. Тишина. Влажная, липкая тишина.

— Ричард, где ты, черт тебя побери?

— Я здесь, — рука Ричарда опустилась ему на плечо, и Джек вздрогнул от неожиданности.

Они сидели в комнате на третьем этаже, в комнате малышка по имени Альберт Хамберт. Ричард успел поведать Джеку, что хозяин этой комнаты — самый толстый мальчик в школе, и его прозвали Альберт-Окорок. В это было несложно поверить: в комнате скопилось великое множество всякой еды. Банки с едой перемежались коробками с мультфильмами, на которых было написано: «Любящая мамочка поздравляет сыночка с днём рождения».

«Некоторые любящие мамочки дарят своим деткам мультфильмы, а папочки покупают им рубашонки, — вяло подумал Джек, — и если в этом есть какой-нибудь смысл, то Джейсону известно, в чем он».

Они перекусили, и Джек занял наблюдательную позицию у окна, а Ричард снова уселся на кровать.

— Ты нервничаешь, — сказал он Джеку, — из-за того, что месяцами шатаешься по дорогам. Пора тебе вернуться домой, Джек.

— Лучше помолчи. Ты что, н е видишь, что происходит вокруг?

Ричард облизнул пересохшие губы.

— Я нашёл объясне ние этому. У меня жар. Ничего этого нет, и мне только кажется. Ну, а если нет, то… Тогда во всем виноваты наркотики. Ты никогда не пробовал наркотики, Джек? — В глазах его был неподдельный интерес. «Наркотики могли бы быть причиной твоих выдумок», — говорили они.

— Нет, — сердито ответил Джек. — Ты мне всегда казался реалистом, Ричи. Никогда не ожидал, что увижу момент, когда твои — твои! — мозги откажутся работать.

— Джек, но это…

Он не успел закончить — вдребезги разбив стекло, влетел камень.