I. Введение. Современное состояние психологии младенчества

Та часть детской психологии, которая занимается изучением детей первого года жизни, – психология младенчества, – находится в парадоксальном положении. Сведения о психическом развитии младенца уже давно приобрели важное научное значение и широко используются в теоретических дискуссиях и обсуждениях. Состояние же этой отрасли генетической психологии весьма незавидно: по существу, психология младенчества сама еще находится на этапе младенчества. Вплоть до начала XX века знания психологов о младенце находились на уровне житейских наблюдений, были разрозненны и немногочисленны.

Среди многих причин отмеченного положения психологии младенчества мы придаем значение следующим трем. Первой можно считать отношение к младенцу как к будущему, но еще ненастоящему человеку, как к существу дозревающему вне утробы матери и ведущему растительную жизнь. Такое отношение складывалось веками и тысячелетиями. Оно выражалось в стремлении обеспечить младенцу условия для физического роста, питание, тепло, длительный сон. Поэтому в большинстве стран получили широкое распространение приемы обездвиживания детей свивальниками и продления их сна укачиванием в колыбели и даже отпаиванием отварами вплоть до макового, как это было принято в Швейцарии еще два столетия назад. Такое отношение не способствовало пробуждению общественного интереса к духовной жизни младенца.

Вторую причину отставания психологии младенчества мы усматриваем в ее особой специфике по сравнению со всеми последующими возрастами, в ее известной экзотичности. Наблюдая у младенцев формы поведения, аналогичные действиям детей постарше, нельзя утверждать, что в обоих случаях мы имеем дело с одними и теми же механизмами.

Поучительной нам представляется в этом отношении одна ошибка Жана Пиаже. Наблюдая за развитием своих детей, Пиаже (1927) установил у них стадию, когда они тянулись к видимому предмету, но прекращали попытки его достать, как только предмет – например, яблоко – накрывали на их глазах салфеткой. Пиаже объяснил этот факт теми причинами, по которым он мог бы иметь место у детей постарше: очевидно, – писал он, – ребенок считает, что спрятанный от него предмет перестает существовать. Указанная стадия была отмечена как начальная ступень в развитии представления ребенка о предмете и охарактеризована как проявление крайнего эгоцентризма – по существу, солипсизма, как верно отмечают А. В. Запорожец и Б. М. Величковский (1979).

Сорок лет спустя шотландский психолог Томас Бауэр (1979) со своими сотрудниками решил, что объяснение Пиаже – возможный, но не единственный вариант. Младенец может считать скрытый объект существующим и все–таки не тянуться к нему: то ли потому, что не умеет еще сдернуть салфетку (ведь ему на этой стадии всего три месяца), то ли оттого, что скоро забывает о нем, или по другим причинам. Тщательная экспериментальная проверка показала, что действительно целый ряд выдвинутых альтернативных объяснений отвечает фактам. В результате было отклонено представление о солипсизме младенца и доказано, что он с самого начала имеет представление о независимом от наблюдателя существовании предметов, хотя понятие об объекте у него своеобразное и лишь в ходе длительного развития приближается к понятиям старших детей и взрослых. Но авторитет Пиаже столь велик, что мы постоянно встречаем ссылки на его интерпретацию поведения младенца и сейчас, уже для объяснения новых явлений (см., например, Джуди Данн, 1977. С. 30).

Третья важная причина, обусловившая относительное отставание психологии младенчества, связана с методическими трудностями исследования психики детей первого года жизни. К детям этого возраста нельзя применить не только вербальные приемы, но и все способы, предполагающие способность испытуемого произвольно регулировать свои движения. Разработка методов тщательного клинического наблюдения (Бехтерев и Щелованов, 1925; Фигурин и Денисова, 1926; Пиаже, 1927) и, в особенности, учение об условных рефлексах (Красногорский, 1964; Касаткин) позволили постепенно вывести психологию младенчества из дремотного состояния и способствовали в дальнейшие десятилетия ее бурному росту и развитию.

В настоящее время в психологии младенчества накоплен значительный фактический материал. Правда, многие сведения носят фрагментарный характер и нередко являются дискуссионными. Так, не всегда исследователям удается воспроизвести сенсационные опыты Роберта Фанца (например, 1966, 1961) по исследованию восприятия младенца (см. например, Кантор, 1966) или результаты Т. Г. Бауэра (1979), полученные им при исследовании познавательных и двигательных особенностей младенца (Козлова, 1978). В целом же авторы обширного обзора литературы по «компетентности» младенца Т. Эпплтон, Р. Клифтон и С. Голдберг (1975) делают оптимистический вывод о том, что «наши знания о младенце быстро расширяются, и кажется, что чем внимательнее мы на него смотрим, тем больше способностей у него обнаруживается» (С. 169). Однако мы более склонны согласиться с осторожным мнением Л. Липситта и Ч. Спайкера, к которому присоединяется в предисловии к своей книге и Томас Бауэр: «Мы не ожидали, что младенцы способны на многое, и в то же время не подозревали, что они столь многого не могут» (1979. С. 11).

В нашем веке были выдвинуты также первые продуктивные концептуальные построения в сфере психологии младенца. С ними выступали в разное время такие выдающиеся психологи, как Л. С. Выготский и Жан Пиаже. В этих концепциях содержится много оригинальных и блестящих идей, но немало и положений умозрительного характера, не соотносящихся с имеющимися фактами. Звездный час психологии младенчества, по–видимому, еще впереди. Однако полезно время от времени пытаться подвести итоги сделанному. Один из способов осмысления накопленных фактов состоит в их критическом рассмотрении в связи с наиболее авторитетными в мировой литературе идеями. Такое рассмотрение и составляет цель нашей статьи.

Знакомство с зарубежными работами показывает, что к числу наиболее широко распространенных концепций психологии младенчества относятся сейчас теории, выдвинутые в рамках психоаналитического подхода (З. и А. Фрейд, Дж. Боулби, М. Эйнсуорт, Р. Спиц), и взгляды, сформулированные в традициях поведенческой психологии (Р. Сирс, Р. Шаффер, Дж. Гевирц). В обзорах психоаналитический и необихевиористский подходы рассматриваются обычно отдельно друг от друга (Авдеева, 1982; Божович, 1968; Мещерякова, 1979). Но с годами близость работ представителей этих двух направлений все более возрастает. Они все чаще используют аналогичные методы сбора фактов (опросники, интервью, рапидную киносъемку), одинаковые математические способы их обработки (вычисление корреляций, определение надежности различий), а главное – ставят в центр внимания одни и те же вопросы. Поэтому в своей статье мы решили исходить из существа проблемы психологии младенчества и лишь во вторую очередь постараемся дифференцированно оценить вклад неофрейдизма и необихевиоризма в разработку этой отрасли детской психологии.

Date: 2015-07-17; view: 347; Нарушение авторских прав