Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
МУАД'ДИБ 3 page
Пол не отрывался от дел. Облачная тень прошла над потолочными окнами. Хават снова прочистил глотку. Пол выпрямился и, не поворачивая головы, проговорил: «Знаю, я сижу спиной к двери». Спрятав улыбку, Хават шагнул вперед. Пол глянул вверх, седовласый старик остановился рядом с углом стола. Глаза Хавата, два прозрачных озерца на загорелом морщинистом лице, поблескивали энергией и готовностью. – Я слышал, как ты шел внизу через зал, – сказал Пол. – И как ты открывал дверь. – Эти звуки можно сымитировать. – Нет, я замечу разницу. «Он способен и на это, – подумал Хават. – Эта ведьма, его мать, воистину учит своего сына. Интересно, что думает обо всем этом ее драгоценная школа. Может быть, они и заслали сюда старуху проктора, чтобы поставить нашу милую леди Джессику на место». Пододвинув кресло, Хават уселся наискосок от Пола, лицом к двери, откинулся на спинку и принялся изучать комнату. Он делал это с подчеркнутым вниманием. Внезапно она показалась ему странной, теперь, когда большая часть обстановки уже отправлена на Арракис. Оставался стол для занятий и фехтовальное зеркало… кристальные призмы его были темны, истрепанный фехтовальный манекен застыл рядом, словно старик‑пехотинец, изрубленный и израненный в битвах. «Как я», – подумал Хават. – Сафир, о чем ты думаешь? – позвал его Пол. Хават посмотрел на мальчика: – Я думал о том, что скоро уже мы оставим это место и наверняка впредь его не увидим. – Это печалит тебя? – Печалит? Чепуха! Печально расставаться с друзьями, а дом – всего лишь только дом. – Он глянул на разложенные на столе карты. – На Арракисе будет новый дом. – Тебя послал сюда отец посмотреть, чем я занимаюсь. Хават нахмурился – мальчишка видел его насквозь – и кивнул: – Ты хотел бы, конечно, видеть его самого, сам понимаешь, герцог так занят сейчас. Он сказал, что зайдет попозже. – А я изучал бури на Арракисе. – Бури. Вижу. – Довольно скверная штука. – Скверная штука – слишком мягко сказано. На равнине эти бури проходят шесть‑семь тысяч километров. Их порождает все, что несет энергию: кориолисова сила, другие бури, все, в чем есть хоть унция энергии. За час они могут продвинуться на семь сотен километров и несут с собой все, что попадется на пути… песок, пыль, все… Такая буря не только сдирает с костей всю плоть, даже кости истачивает в щепки. – Почему же они не управляют погодой? – У Арракиса свои проблемы, там все дорого… а еще обслуживание и ремонт. Гильдия требует ужасную сумму за метеорологический спутник, а Дом твоего отца не из самых больших и богатых. Ты это знаешь, парень. – А ты видел кого‑нибудь из фрименов? «Ум парнишки сегодня так и мечется», – подумал Хават. – Мог бы и не видеть, – ответил он. – О людях низин и грабенов особо сказать нечего. Ходят они все в этих болтающихся одеяниях. И воняет от них в любом помещении просто непредставимо. Это от костюмов, что они носят. Там их называют конденскостюм, – они сохраняют испаряемую телом воду. Пол глотнул, вдруг почувствовав влагу в собственном рту, – в том сне ему очень хотелось пить. «Люди на этой планете настолько нуждаются в воде, что им приходится сохранять воду своего тела…» – От этой мысли на него повеяло отчаянием. – Да, вода там – драгоценность, – произнес он. Хават кивнул и подумал: «Быть может, я сам навожу на него эти мысли, об этой планете нужно думать как о враге. Было бы безумием соваться туда, забыв об этом». Пол глянул на потолок, почувствовав, что начался дождь. Серое метастекло затягивала влага. – Вода, – произнес он. – Ты узнаешь скоро, что значит нуждаться в воде, – сказал Хават. – Как сын герцога, конечно, ты не будешь страдать от жажды. Но вокруг тебя… Пол смочил губы языком и вновь подумал о встрече с Преподобной Матерью неделю назад. И она тоже говорила что‑то о жажде. – Ты узнаешь о Погребальной Равнине, о великих пустынях, где нет ничего, только специя и песчаные черви, – говорила она. – Ты будешь чернить веки, чтобы не слепило солнце. А убежищем станет низина, где нет ветра, и ездить будешь на своих двоих – не на топтеремобиле, не верхом. И Пол почувствовал, что его завораживали не ее слова… голос, певучий, вздымающийся волной и опадающий словно прибой. – Для тех, кто живет на Арракисе, – говорила она. – Пуста кхала – земля, луны – друзья, а солнце – враг. Пол почувствовал, что мать подошла поближе, покинув свой пост у двери. Она поглядела на Преподобную и спросила: – Значит, нет никакой надежды, ваше преподобие? – По крайней мере, для отца. – И старуха махнула рукой, чтобы Джессика умолкла, и глянула на Пола – Заруби себе на носу, юноша, мир держится на четырех ногах… – Она подняла вверх четыре костлявых пальца с крупными суставами. – …на знаниях мудрых, справедливости великих, молитвах праведных, доблести храбрых. Но все это ничто, – она сжала руку в кулак, – …без правителя, который знает искусство правления. Запомни же эту науку. Неделя прошла с того дня, проведенного вместе с Преподобной Матерью. И смысл ее слов только сейчас начинал доходить до него в полной мере. Теперь, сидя в учебной комнате перед Сафиром Хаватом, Пол вдруг почувствовал острый приступ страха, он глянул на озадаченного нахмурившегося ментата. – Где же ты болтался все это время? – спросил Хават. – А ты встречался с Преподобной Матерью? – С ясновидящей ведьмой императора, – в глазах Хавата блеснул интерес, – я встречался с ней. – Она… – Пол заколебался и понял, что не смеет заговорить об испытании. Запрет глубоко въелся в разум. – Да? Что ты хочешь сказать? Пол дважды глубоко вздохнул. – Она кое‑что сказала мне. – Он закрыл глаза, припоминая слова, и, когда заговорил, бессознательно имитировал интонации старухи – «Ты, Пол Атридес, потомок королей и сын герцога, должен научиться править. Кое‑кто из твоих предков так и не научился этому». – Пол открыл глаза и продолжал – Это рассердило меня, я сказал, что мой отец правит целой планетой. А она ответила: «Он теряет ее». Я возразил: «Но он же получает более богатую планету». Она ответила: «Он потеряет и ее». Я хотел бежать и предупредить скорее отца, но она сказала, что его уже предупреждали многие – ты, мать, другие… – Достаточно верно, – пробормотал Хават. – Тогда зачем же мы отправляемся туда? – требовательно спросил Пол. – Потому что так приказал император, и потому что кое‑какая надежда у нас есть, что бы ни говорила ведьма‑шпионка. Ну, что же еще излилось из древнего фонтана премудрости? Пол глянул вниз, на сжатую в кулак под столом правую руку. Медленно, усилием воли, он заставил мускулы расслабиться. «Она каким‑то образом овладела мной, – подумал он. – Но как?» – Она попросила меня объяснить, что значит править, – сказал Пол, – и я ответил: это когда один командует. Тогда она сказала, что мне уже придется переучиваться. «Прямо в цель», – подумал Хават и кивнул, чтобы Пол продолжал. – Она сказала, что правитель должен уметь убеждать, а не заставлять. Она сказала, что наилучший кофейный прибор он должен предложить достойнейшим людям, чтобы привлечь их. – Как же она узнала, каким именно способом твой отец привлек таких людей, как Гарни и Дункан? – спросил Хават. Пол пожал плечами: – Еще она сказала, что хороший правитель должен выучить язык, на котором говорит его мир, а языки различны на всех планетах. Я решил, что она подразумевает язык обитателей Арракиса, но она возразила, что имеет в виду язык камней и трав, язык, который нельзя постичь только ушами. Я сказал тогда: «Это то, что доктор Юэ зовет тайной жизни». Хават хихикнул: – И как она это проглотила? – Я подумал, что она рехнулась. Она сказала тогда, что тайна жизни – это не загадка, которую надо решить, а реальность, которую надо прожить. Тогда я процитировал первый закон ментата: «Процесс нельзя понять, остановив его. Постижение процесса развивается, следуя за ним, догоняя его, сливаясь с ним». Это ее удовлетворило. «Он осилит и это, – подумал Хават, – но старая ведьма его напугала… зачем?» – Сафир, – спросил Пол, – а на Арракисе и в самом деле так скверно, как она говорит? – Ну, совсем плохо быть не может, – сказал Хават, выдавив улыбку. – Взять, например, Вольный народ, этих бродяг пустыни. По результатам аппроксимационного анализа я могу тебе сказать, что их много… Много больше, чем числит Империя. Люди живут на этой планете, парень, очень много людей и… – Хават тронул глаз узловатым пальцем –… они ненавидят Харконненов лютой ненавистью. Ты не должен никому даже заикаться об этом. Я рассказываю тебе лишь как помощнику собственного отца. – Он рассказывал мне о Салузе‑Секундус, – отозвался Пол. – Знаешь, Сафир, она весьма похожа на Арракис… Может быть, там не столь плохо, но не многим лучше. – Ну, о теперешней Салузе‑Секундус мы ничего не знаем, – сказал Хават. – Только о том, какой она была… Действительно, там почти как на Арракисе. – А фримены помогут нам? – Возможно, – Хават встал. – Сегодня я отправляюсь на Арракис. А ты тем временем позаботься о себе ради старика, который в тебе души не чает, э? Будь хорошим мальчиком, иди сюда и сядь лицом к двери. Я вовсе не думаю, что в замке тебе угрожает опасность, – это просто привычка, которую я хочу в тебе воспитать. Пол встал, обошел вокруг стола. – Ты уезжаешь сегодня? – Сегодня, а ты последуешь завтра. Следующий раз мы встретимся с тобой уже на земле нового мира. – Он ухватил Пола за бицепс на правой руке. – Ну‑ну, и не напрягай руку с ножом, а щит включай на полную мощность. – Он отпустил руку Пола, хлопнул его по плечу, резко повернулся и быстро зашагал к двери. – Сафир! – позвал его Пол. Хават обернулся в дверном проеме. – Ты тоже не садись там спиной к дверям, – заметил Пол. Ухмылка поползла по изборожденному морщинами лицу: – Чего‑чего – этого‑то я делать не буду. Поверь мне, парень. Он вышел, мягко закрыв дверь. Пересев на место, где только что сидел Хават, Пол расправил бумаги. «Еще один день, – подумал он и огляделся. – Мы уезжаем». И отъезд стал для него вдруг куда более реальным, чем когда‑либо… Он припомнил, старуха сказала тогда, что мир складывается из многого: людей, грязи, растений, лун, приливных течений, солнц – величина эта неизвестна и называется природой, она не знает, что такое «сегодня». И он подумал: «Что есть природа?» Дверь напротив Пола с шумом распахнулась, и внутрь ввалился уродливый коротышка с охапкой оружия в руках. – Ну, Гарни Холлек, – обратился к нему Пол, – тебя назначили главным оружейником? Холлек пяткой притворил дверь: – Знаю, тебе бы хотелось, чтобы я сыграл тебе. Оглядев комнату, он заметил, что люди Хавата уже прошлись по ней, обеспечивая безопасность наследника герцога. Во многих местах об этом свидетельствовали кодовые знаки. Коротышка заторопился с грудой оружия к столу, девятиструнный бализет свисал за спиной, у головки грифа в струны был продет медиатор. Холлек вывалил оружие на стол для занятий и принялся раскладывать рапиры, кинжалы, станнеры, стреляющие медленными пулями, пояса щитов. Косой шрам на его лице искривила улыбка. – Итак, чертенок, ты не хочешь мне пожелать доброго утра, – сказал Холлек. – Какой колючкой ты подколол старого Хавата? Он пронесся мимо меня в зале, словно опаздывал на похороны врага. Пол ухмыльнулся. Из всех людей своего отца больше всего он любил Гарни Холлека, знал его настроения, прихоти и привычки и считал его скорее другом, чем наемником. Холлек скинул с плеча бализет, принялся настраивать его и буркнул: – Хочешь молчать – молчи. Пол встал, пересек комнату, громко обращаясь к Холлеку: – Ну, Гарни, какая же сейчас может быть музыка, раз ныне – время битвы. – Так сегодня говорят все начальники, – согласился Холлек. Он тронул струну на инструменте, кивнул. – А где Дункан Айдахо? – спросил Пол. – Разве не он обучает меня владению оружием? – Дункан командует второй волной отправляющихся на Арракис, – ответил Холлек, – и тебе оставили только бедного Гарни, забросившего битвы и налеты ради музыки. – Он тронул другую струну, прислушался к ней, улыбнулся. – И на совете решили поучить тебя музыке, раз уж ты совсем никудышний боец, чтобы жизнь твоя не прошла понапрасну. – Может быть, ты споешь мне балладу, – сказал Пол. – Я бы хотел послушать, как не следует этого делать. – Ах, ха‑ха, – расхохотался Холлек и затянул «Галасианских девиц», рука его мелькала над струнами:
Ох‑х, галасианская девка, ей‑ей, Сделает это за пару прозрачных камней. В Арракейне – хватит и полстакана, Но любовь, что пылает как пламя в ночи, Чей жарок огонь, чьи лучи как мечи, Ищи лишь у дочери Каладана.
– Не так уж плохо для такой корявой руки, – объявил Пол, – но если моя мать услышит, что ты допускаешь такие вольности, она велит украсить твоими ушами стену замка. Гарни тронул левое ухо: – Хорошего украшения из него не получится: натер о замочную скважину, подслушивая, как один известный мне молодой человек наигрывал довольно сомнительные частушки на своем бализете. – Значит, ты уже забыл, как себя чувствуешь, обнаружив в своей постели песок. – Пол потянул пояс щита со стола, застегнул его на груди. – Тогда придется биться! Глаза Холлека раскрылись от притворного удивления. – Так! Значит, злодейство это было содеяно твоей рукой! Защищайся, молодой хозяин, защищайся! – Он подхватил рапиру и взмахнул ею в воздухе. – Душа моя жаждет мести. Пол взял парную рапиру, согнул в руках, встал на изготовку и выставил ногу вперед, передразнивая торжественную манеру доктора Юэ. – Что за дурня прислал мне сегодня отец для занятий с оружием! Этот неумеха Холлек забыл первое правило, известное каждому, кто не впервые берет в руки щит и оружие, – объявил Пол, нажал на груди кнопку и включил щит, ощутив знакомое пощипывание и покалывание на лбу и вдоль спины. Звуки в комнате стали глуше, проходя через силовое поле щита. – В поединке со щитами защищаются быстро, атакуют медленно, – сказал Пол. – Атака. Цель атаки – заставить соперника ошибиться, открыться для решительного удара. Щит отражает быстрый удар, но уступит медленному кинжалу. – Пол поднял рапиру, сделал финт и, отразив воображаемый удар, сделал медленный выпад, чтобы преодолеть бездумное сопротивление щита. Холлек недвижно наблюдал и уклонился лишь в последнюю секунду, когда затупленное острие готово было соприкоснуться с его грудью. – Скорость великолепна, – сказал он. – Только ты был все время открыт для контрвыпада под руку. Раздосадованный Пол отступил. – Я тебя выпорю за такое безрассудство, – сказал Холлек. Он поднял обнаженный кинжал со стола. – В руке врага он может выпустить твою кровь, а с нею и жизнь! Ты способный ученик, не более, но я тебя уже предупреждал, что даже в игре нельзя доверяться человеку со смертью в руке. – Похоже, у меня сегодня нет настроения для фехтования, – ответил Пол. – Настроения? – гнев в голосе Холлека глухо доносился через пару щитов. – Кого интересуют твои настроения? Человек принимает бой, когда вынужден, а не когда у него появляется настроение пофехтовать. Настроения бывают у животных… У человека они для любви или для музыки. Но к законам поединка настроения не имеют никакого отношения. – Извини, Гарни, мне очень жаль! – Еще мало жаль! Холлек выключил собственный щит и согнулся, выставив снизу кинжал в левой руке, высоко подняв вверх правую с рапирой. – А теперь, говорю тебе, защищайся по‑настоящему. – Он высоко отпрыгнул в сторону и ринулся в яростную атаку. Пол отступил парируя. Поле потрескивало, когда щиты соприкасались, отражая друг друга. Ток мурашками покалывал кожу. «Что это с Гарни? – спросил он себя. – Так не прикидываются!» Шевельнув левой рукой, Пол вытряхнул нательный нож из ножен у кулака. – Значит, оказалось, что одного клинка мало? – осклабился Холлек. «Неужели предательство? – мелькнуло в голове Пола. – Нет, только не Гарни!» Схватка перемещалась по комнате, удар – защита, выпад – контрудар. Воздух в силовых пузырях становился спертым, – силовые барьеры щитов плохо пропускали воздух. Щиты с треском соударялись вновь и вновь, и запах озона становился все сильнее. Пол медленно отступал, но теперь уже двигался к тренировочному столу. «Если я смогу заставить его повернуться у стола, тогда… Я кое‑что покажу тебе, Гарни, – подумал Пол. – Ну, еще шажок». Холлек шагнул. Пол отбил удар книзу, рапира Холлека вонзилась в край стола. Пол уклонился вправо, высоко взметнул рапиру и ударил наручным ножом. Удар он остановил в дюйме от сонной артерии Холлека. – Ты этого добивался? – прошептал Пол. – Глянь‑ка вниз, парень, – запыхавшись, вымолвил Гарни. Пол повиновался и увидел, что над крышкой стола выступает острие кинжала, – почти у его собственной ноги. – Ничья, мы оба покойники, – объявил Холлек. – Следует признать, что ты бился гораздо лучше, когда тебя вынудила необходимость. Похоже, к тебе пришло настроение. – И он по‑волчьи оскалил зубы в улыбке, кривой шрам стягивал кожу на челюсти. – Ты так на меня навалился, – ответил Пол. – Ты бы и в самом деле взял мою кровь? Холлек убрал кинжал, выпрямился. – Если бы ты бился хоть на йоту хуже, чем можешь, пришлось бы малость потерпеть, этот шрам ты бы запомнил. Я не могу допустить, чтобы мой любимый ученик пал жертвой первого же попавшегося на пути бродяги Харконнена. Пол выключил щит и согнулся к столу перевести дух. – Я заслужил трепку, Гарни. Но отец наверняка бы разгневался, если бы ты ранил меня. И я не могу допустить, чтобы тебя наказали за мою собственную ошибку. – В твоей ошибке есть и моя собственная. И не следует обращать внимания на какую‑нибудь парочку шрамов на занятиях. Тебе везет, и у тебя их так мало, а что касается твоего отца, герцог накажет меня, лишь если я не сделаю из тебя первоклассного бойца. И я бы сделал громадную ошибку, если бы немедленно не доказал тебе вздорность всех этих настроений, которые у тебя вдруг завелись. Пол выпрямился, вложил наручный нож в ножны на кисти. – Это не игра, – произнес Холлек. Пол кивнул. Необычная серьезность Холлека, напряженное выражение его лица внушали изумление. Он глянул повнимательнее на кривой шрам свекольного цвета на щеке мужчины и припомнил историю о том, как Холлек получил эту рану от Твари Раббана, будучи невольником, в бою гладиаторов на Гайеди Прим. И вдруг Пол почувствовал стыд – за то, что хоть на мгновение усомнился в Холлеке. Вдруг до Пола дошло, что шрам этот от лозы и рана ведь болела тогда и теперь, и, быть может, боль, перенесенная воином, была ничуть не меньше, чем та, что крылась в шкатулке Преподобной Матери. Эту мысль он постарался отбросить, уж больно она была неуютной. – А неплохо бы поиграть, – сказал Пол. – Слишком уж серьезными стали все вокруг. Холлек отвернулся, чтобы спрятать лицо. Глаза его горели, словно в них догорало то, что время безжалостно отсекло когда‑то. «Как рано мальчику приходится становиться мужчиной, – подумал Холлек. – Скоро придется ему заполнять эту печальную строку в мозгу: покойные родственники». Не оборачиваясь, Холлек произнес: – Я чувствовал, что ты хочешь поиграть, я так люблю участвовать в твоих играх. Только игры окончились. Завтра мы отправляемся на Арракис. Это – реальность. И Харконнены тоже. Пол прикоснулся ко лбу поднятой вертикально рапирой. Холлек обернулся, заметил салют и ответил на него кивком. Жестом он показал на тренировочный манекен. – А теперь поработаем на время. Покажи мне, как ты умеешь наносить этой штуке смертельный удар. Я буду управлять отсюда, здесь хорошо видно. Предупреждаю, сегодня будешь иметь дело с новыми контрударами. Настоящий враг тебя предупреждать не станет. Чтобы расслабиться, Пол потянулся, привстав на носках. Внезапно ему пришло в голову, что жизнь – только цепь перемен, почему‑то эта мысль наполнила его душу непонятной торжественностью. Он подошел к манекену, тронул выключатель на его груди концом рапиры и ощутил, как защитное поле отбросило его клинок. – Защищайся! – крикнул Холлек, и манекен перешел в атаку. Холлек манипулировал переключателями и наблюдал. Ум его словно разделился на две части: одна следила за тренировочным боем, другая же порхала вокруг и жужжала как муха. «Я – хорошо тренированное фруктовое дерево, – думал он. – Увешанное плодами: тонкими ощущениями и развитыми способностями, ну просто обсыпанное ими, приходи и собирай». Почему‑то ему вспомнилась младшая сестра, личико юного эльфа возникло перед внутренним взором. Но она уже давно умерла… в веселом доме для солдат Харконненов. Она любила анютины глазки или же маргаритки? Забыл… Он забыл и потому расстроился. Пол отразил медленный замах манекена, поднял левую руку в третью позицию. «Умен, чертенок! – подумал Холлек, не отрывая глаз от вьющейся руки Пола. – Он занимается сам, и старательно. Это не в стиле Дункана. И я сам ничему подобному его не учил». Но эта мысль лишь увеличила печаль Холлека. «Он заразил меня настроением. – И подумал – Приходилось ли уже мальчику со страхом вслушиваться в ночное молчание?» – Если бы желания были рыбками, все бы забрасывали сети, – пробормотал он. Так говорила его мать, и сам он частенько припоминал эти слова перед очередной черной невзгодой. А потом подумал, насколько странны покажутся эти слова на планете, не знавшей ни рыб, ни морей.
***
Юэ (Йу э), Веллингтон (Вел ингтун). Станд. 10082‑10‑191; доктор медицины школы Сак, выпуск станд. 10112; жен. Уэнна Маркус, Б. Г. (станд. 10092‑10186?), известен в основном предательством герцога Лето Атридеса (см: Библиография, приложение VII, имперская обработка и предательство). Принцесса Ирулан. «Словарь Муад'Диба»
Пол слыхал, как доктор Юэ вошел в учебную комнату уверенным четким шагом, но остался лежать на столе, где оставил его массажист. Он восхитительно расслабился после изнурительного поединка с Гарни. – Уютная картинка, – сказал Юэ спокойным, высоким голосом. Приподняв голову, Пол заметил перед собой стройную мужскую фигуру, облаченную в черное одеяние с многочисленными складками. У доктора была крупная квадратная голова с пурпурными губами и вислыми усами, на лбу его синел вытатуированный бриллиант – знак имперской психологической обработки. Длинные черные волосы перехвачены серебряным кольцом школы Сак на левом плече. – Ты обрадуешься: у нас нет сегодня времени на все обычные занятия, – сказал Юэ. – Вот‑вот придет твой отец. Пол сел. – Но я приготовил для тебя проектор и фильм‑книгу с несколькими уроками на дорогу до Арракиса. – Ох! Пол принялся натягивать одежду. Он обрадовался: ведь скоро придет отец. После приказа императора занять файф на Арракисе они так мало виделись. Юэ подошел к Г‑образному столу. «Как возмужал мальчик за последние несколько месяцев! Какая это будет потеря! Какая печальная потеря! – и напомнил себе – Не поддавайся слабости. Ты пошел на это, чтобы убедиться, что твою Уэнну больше не мучают в застенках барона». Пол подошел к столу, застегивая куртку. – Так что же я буду изучать на пути через пространство? – Ах да, формы земной жизни, прижившиеся на Арракисе. Планета словно распростерла объятия некоторым земным видам. Но как это произошло, непонятно. Когда мы прибудем, я отыщу эколога планеты Кайнса и предложу ему свою помощь в исследованиях. Юэ подумал: «Что я говорю? Зачем это ханжество перед самим собой?» – А о Вольном народе там что‑нибудь будет? – О фрименах? – Юэ забарабанил пальцами по столу, заметил, что Пол увидел его волнение, и убрал руку. – Может быть, у тебя найдется что‑нибудь о населении Арракиса вообще? – спросил Пол. – Да, конечно, – сказал Юэ. – Есть две крупных группы. Первая – фримены, а вторая – люди грабенов, впадин и котловин. Мне говорили, что они заключают и брачные связи. Женщины народа впадин и котловин предпочитают выходить за фрименов, а мужчины – брать в жены их девиц. У них есть поговорка: «Блеск приходит из городов, а мудрость – из пустыни». – У тебя есть снимки этих людей? – Надо поискать. Самое интересное – глаза у них совершенно синие, без белков. – Мутация? – Нет, это из‑за перенасыщения крови меланжем. – Фримены, должно быть, смелый народ… жить на краю пустыни… – Безусловно, – отвечал Юэ. – Они посвящают своим ножам песни. Их женщины свирепы не менее, чем мужчины. Даже дети Вольного народа склонны к насилию и опасны. Осмелюсь предположить, что тебе не удастся лично познакомиться с ними. Пол слушал Юэ, как завороженный, слова его о фрименах поглотили все внимание мальчика. Какой народ, какие союзники… если бы только привлечь их на свою сторону! – А черви? – спросил Пол. – Что? – Я бы хотел еще почитать о песчаных червях. – Ах‑х‑х, да. У меня есть фильмкнига о небольшом черве. Всего сто десять метров длиной и двадцать два в диаметре. Его снимали в северных широтах. Надежные свидетели говорят о червях длиной более четырехсот метров, есть причины считать, что существуют и более крупные. Пол глянул на распростертую на столе карту северных широт Арракиса в конической проекции. – Районы пояса пустынь и вблизи северного полюса считаются необитаемыми. Из‑за червей? – И бурь. – Но ведь жить можно повсюду. – Если это экономически целесообразно, – ответил Юэ. – На Арракисе много опасностей и борьба с ними требует расходов, – он погладил вислые усы. – Скоро здесь будет твой отец, а до его прихода я хочу сделать тебе подарок: наткнулся на него, пакуя вещи. – Он положил на стол небольшой предмет, черный, продолговатый, величиною с последнюю фалангу большого пальца Пола. Пол поглядел на предмет. Юэ отметил, что мальчик и не попытался притронуться к вещи, и подумал: «Насколько же он осторожен!» – Это очень старая Библия Оранжевых Католиков, изготовленная для космических путешественников. Это не фильмкнига, она напечатана на бумаге из волокон. В нее встроен усилитель и электростатическая система. – Он взял ее в руки и показал. – Электростатический заряд держит книгу закрытой, обложка же подпружинена. Нажимаешь на край… вот так… страницы отталкивают друг друга, и книга открывается. – Она так мала. – Но в ней восемнадцать сотен страниц. Нажимаешь опять на край, теперь так… и заряд сдвигает страницы по одной, пока ты их читаешь. Но не трогай страницы пальцем… волоконные страницы тонки. – Он закрыл книгу, вручил ее Полу. – Попробуй! Юэ следил, как Пол учится управляться со страницами, и думал: «Я умиротворяю свою нечистую совесть. Знакомлю мальчика с основами веры, а потом предам, и буду иметь возможность сказать себе: он отправился туда, куда мне путь закрыт». – Эту вещь сделали еще до фильмкниг. – Она достаточно древняя. Пусть книга останется нашим секретом, а? Твои родители могут посчитать, что это слишком драгоценный подарок для столь молодого человека, – сказал Юэ и подумал: «Его мать, вне сомнения, заинтересуется причинами моего поступка». – Ну… – Пол закрыл книгу, взвесил ее на ладони, – раз это столь большая ценность… – Считай, что это просто прихоть старика. Мне подарили ее в молодости, – сказал Юэ и подумал, что следует заинтересовать и его разум, не только желания. – Открой ее на четыреста шестьдесят седьмой кальме… там, где она гласит: «Из воды происходит вся жизнь». Край обложки там слегка поцарапан. Пол ощупал книгу и обнаружил на ней две царапины, одна из них была поглубже. Он нажал на другую, книжка распахнулась на его ладони, увеличитель скользнул на место. – Прочти вслух, – сказал Юэ. Пол облизнул языком губы и прочитал:
«Да подумают все о том, что глухой не может слышать! А потом о глухоте всеобщей, которой не избежать ни единому. Каких чувств не хватает нам, какого зрения, какого слуха недостает, чтобы ощутить иной мир вокруг нас? Что же окружает нас, чего…»
– Прекрати! – рявкнул Юэ. Пол удивленно глянул на него. Юэ закрыл глаза, пытаясь обрести вновь спокойствие. «Что за адское совпадение заставило книгу открыться на любимом обрывке моей Уэнны?» Он открыл глаза. Пол все еще глядел на него. – Извини, – произнес Юэ, – это был… это был любимый отрывок моей покойной жены. Не тот, который я хотел сейчас услышать. Он пробуждает воспоминания… слишком нелегкие. – Там две отметины, – заявил Пол. «Конечно, – подумал Юэ. – Уэнна отметила свой отрывок, его пальцы чувствительнее моих и нашли царапину. Случайность, не более». – Возможно, эта книга покажется тебе интересной, – сказал Юэ, – в ней много исторической правды и хорошей этической философии. Пол глянул на крошечную книжицу на ладони… небольшая вещица. Но в ней заключена была тайна… в нем что‑то произошло, пока он читал… эти слова расшевелили его ужасное предназначение. – Твой отец может оказаться здесь в любую минуту, – произнес Юэ. – Спрячь книжку и читай на досуге. Date: 2015-07-17; view: 311; Нарушение авторских прав |