Глава 1. Видел одну коронацию — считай, что видел их все

Видел одну коронацию — считай, что видел их все. Звучит цинично, да так оно и есть, особенно когда главное действующее лицо — твой лучший друг, а его королева — твоя же мимолетная любовница. Все как обычно: процессия под бесконечный заунывный аккомпанемент, а еще неудобные цветастые одеяния, фимиам, речи, молитвы, звон колоколов... Утомительно, душно и требует лицемерного участия, словно на свадьбах, актовых днях или тайных посвящениях.

Итак, Люка и Корал объявили повелителями Кашфы, причем в той самой церкви, где всего несколькими часами ранее мы почти до смерти — к сожалению, только почти — схватились с моим безумным братом Юртом. Как единственному представителю Амбера, пусть формально и не имеющему официального статуса, мне предоставили наилучшее место, и взоры присутствующих частенько скользили по моей особе. А посему приходилось постоянно быть начеку и отвечать приличествующим ситуации образом. Хотя Рэндом и не присвоил официального статуса моему присутствию на церемонии, я прекрасно понимал, что он будет возмущен, если услышит, будто мое поведение в чем-либо противоречило букве протокола.

Таким образом, для меня все закончилось ноющими ступнями, онемевшей шеей и насквозь промокшими пестрыми одеяниями. Таков шоу-бизнес. Впрочем, выбора у меня не было. Мы с Люком не один пуд соли съели вместе; мы скрещивали клинки, пытаясь укокошить друг друга, шастали по картинным галереям и блуждали в Тени. Вспоминая все это, я не мог не гадать, каким Люк окажется теперь, воссев на престол. Подобный казус превратил моего дядю Рэндома из беспечного музыканта, бродяги и развратника — в мудрого и уважаемого правителя; правда, список первоначальных качеств я могу восстановить лишь по воспоминаниям родственников. Я надеялся, что старина Люк не претерпит столь же кардинальных перемен. Он ведь совсем не похож на Рэндома и на целое поколение моложе. Хотя с годами все меняется, наверное, это в порядке вещей? Я ведь и сам далеко не тот, каким был совсем, кажется, недавно. А если подумать — даже и не тот, каким был вчера.

Во время заключительного песнопения Корал ухитрилась передать мне записку, где назначила встречу, сообщив время, место и даже начертив небольшой план. Мы встретились вечером в задних покоях дворца. Тут я узнал, что, оказывается, ее и Люка поженили заочно еще детьми; такова была часть дипломатических договоренностей между королевой Ясрой и Бегмой. Из дальнейших дипломатических ухищрений ничего не вышло. Властители вроде и забыли о свадьбе, пока новые события не послужили напоминанием. Люк и Корал не виделись много лет, однако официальная хроника гласила, что принц женат. По крайней мере пока сей декрет не будет аннулирован.

Но если следовать этому декрету, Корал могла короноваться вместе с Люком. Если в этом была хоть какая-то польза для Кашфы.

А она была — Эреньор. Бегмийская королева на троне Кашфы поможет смягчить напряженную обстановку, сопровождающую захват чужой территории. По крайней мере так посоветовала Ясра, как сообщила мне Корал. И Люк поддался, тем более при отсутствии гарантий со стороны Амбера и ныне более не существующего Договора Золотого Круга.

Я обнял Корал. Послеоперационное восстановление шло поразительно быстро, и все-таки здоровой она совсем не выглядела. Корал носила черную повязку на правом глазу и вся дрожала, стоило моей руке случайно оказаться рядом — или даже когда я смотрел на нее слишком долго. Я не мог и предположить, зачем Дворкин заменил поврежденный глаз Камнем Правосудия. Разве что он счел ее достаточно стойкой, чтобы противостоять попыткам обеих Сил — Образа и Логруса — вернуть талисман. Но в подобных материях мой опыт был, прямо скажем, никакой. Я недавно убедился, что карлик-маг вполне в здравом рассудке, но мое убеждение ничуть не проясняло загадочных талантов, которыми обыкновенно обладают мудрецы древности.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я Корал.

— Очень странно, — ответила она. — Не больно — совершенно не больно. Скорее ощущение связи, как по Козырю. Только Камень со мной постоянно, и я никуда не перемещаюсь и ни с кем не говорю. Я будто стою в неких воротах. Силы движутся вокруг меня, сквозь меня...

На мгновение я оказался в центре серого кольца с колесом со множеством спиц красноватого металла. Отсюда, изнутри, оно походило на огромную паутину. Мое внимание привлекла яркая, пульсирующая жила. Да, это была связь с могущественной силой в отдаленной Тени, с силой, которая вполне подходила для исследований. Со всей осторожностью я простер ее к самоцвету в глазнице Корал.

Сопротивления не последовало. Протянув силовую линию, я вообще ничего не почувствовал. Просто возникла огненная завеса. Продравшись сквозь пламенеющее покрывало, я ощутил, как затрудняется продвижение моего запроса — медленнее, медленнее, стоп. Я застыл, словно на краю бездны. Настройка на Камень, сколько я помнил, чувствовалась совершенно иначе, а вызывать Образ, который был его частью, не стоило, по крайней мере пока я работал с иной силой. Я двинулся чуть вперед — и меня охватил жуткий холод, высасывающий энергию.

Впрочем, не мою собственную, а лишь той силы, с которой я работал. Так что я простер ее дальше и узрел слабое сияние, будто некую отдаленную туманность на темном, винно-красном фоне. Еще ближе, и смутно знакомое пятно стало сложной трехмерной конструкцией. Судя по описанию моего отца, так выглядело начало пути, который следовало пройти для настройки на Камень. Ладно, я внутри Самоцвета. Проходить ли посвящение?

— Дальше нельзя, — разнесся голос, незнакомый, хотя звуки издавала Корал. Похоже, она впала в транс. — В высшем посвящении тебе отказано.

Я потянул на себя щуп, не желая никаких противостояний. Логрусово зрение, которое постоянно было при мне с недавних событий в Амбере, открыло передо мной Корал, окутанную и пронизанную высшей версией Образа.

— Почему? — осведомился я.

Ответа не последовало.

Корал слегка вздрогнула, встряхнулась и уставилась на меня.

— Что случилось? — спросила она.

— Ты задремала. Ничего удивительного. Операция Дворкина, да еще денек не из самых легких...

Корал зевнула и рухнула на кровать.

— Да, — вздохнула она и заснула по-настоящему.

Я стащил сапоги и сбросил отяжелевшие одежды. Потом растянулся рядом с ней и накрыл одеялом нас обоих. Я тоже устал и просто хотел обнять кого-то.

Не знаю, как долго я спал. Меня мучили темные, головокружительные видения. Лики — людей, животных, демонов — проносились передо мной, и никто не был особенно обрадован встречей. Леса валились на землю и взрывались пожаром, земля сотряслась и раскалывалась, морские воды вздымались гигантскими волнами и набрасывались на сушу, луна истекала кровью и исходила великими рыданиями.

Кто-то выкликал мое имя.

Ужасающий ветер с грохотом сотрясал ставни, пока наконец, хлопая и стуча, те не вломились вовнутрь. Затем в моем видении возникла некая тварь: припав к изножью кровати, та тихо звала меня, снова и снова. Комната ходила ходуном, а во мне проснулся калифорнийский рефлекс: землетрясение. Ветер крепчал — от визга к реву, и я слышал грохот снаружи, будто валились деревья и падали башни.

— Мерлин, принц Хаоса, восстань! — взывала тварь.

Затем она скрежетала клыками и начинала опять.

На четвертой или пятой попытке она пихнула меня так, что это уже не казалось сном. Откуда-то снаружи донесся пронзительный вой, равномерно вспыхивающие молнии перемежались почти мелодичными раскатами грома.

Еще не шевельнувшись, не открыв глаза, я ощутил действительность. Звуки были реальны, так же как и сломанный ставень. И как существо в ногах кровати.

— Мерлин, Мерлин! Восстань, принц дома Савалла, Дома Всевидящих! — обращалось оно ко мне. Длиннорылое, остроухое, клыкастое и когтистое, с зеленой, отливающей серебром рожей, огромными и блестящими глазами и влажными перепончатыми крыльями, сложенными вдоль тощих боков. Что до выражения рыла, я не был уверен, скривила его улыбка или гримаса боли. — Пробудись, повелитель Хаоса!

— Грилл, — произнес я имя старого семейного слуги из Двора.

— Воистину, повелитель, — последовал ответ. — Тот самый, что учил тебя игре с пляшущими костями.

— Будь я проклят!

— Делу время — потехе час, повелитель. Ведомый черной нитью, я проделал долгий и мерзкий путь, дабы воззвать к тебе.

— Так далеко нити не простираются, — усомнился я, — если не прилагать колоссального усилия. А может, даже и тогда. Или теперь уже простираются?

— Теперь это проще.

— Как так?

— Его Величество Свайвилл, король Хаоса, почил этой ночью с праотцами Тьмы. Я послан, дабы доставить тебя на церемонию.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

— Что ж, хорошо. Разумеется. Дай только собраться. Как же все это случилось?

— Я не посвящен в детали. Разумеется, ни для кого не секрет, что со здоровьем у него было неважно.

— Я хочу оставить записку.

Грилл кивнул:

— Короткую, надеюсь?

— Да.

Взяв клочок пергамента с письменного стола, я поспешно нацарапал: «Корал, вызван по семейным делам. Свяжусь позже» — и положил листок возле ее руки.

— Все в порядке, — сказал я. — И как же мы поступим?

— Я перенесу тебя на спине, принц Мерлин, как делал давным-давно.

Я кивнул, поток воспоминаний детства захлестнул меня. Грилл, как и большинство демонов, был невероятно силен. В моей памяти воскресли наши игры у края Бездны и по всей Тьме: в склепах, пещерах, на задымленных полях сражений, в разрушенных храмах, в покоях мертвых чародеев, в персональных преисподнях... Мне всегда казалось, что играть с демонами куда веселее, чем с родственниками и свойственниками моей матери. Даже свое основное обличье для Хаоса я создал по одному из демонических типов.

Впитав в себя кресло, что стояло в углу комнаты, Грилл увеличил свою массу и изменил очертания, дабы вместить меня, взрослого. Когда я, крепко цепляясь, взбирался на его вытянувшийся торс, он воскликнул:

— Ах, Мерлин! Что за магия при тебе в эти дни?

— Я контролирую ее, но не до конца понимаю сущность, — ответил я. — Это совсем недавнее приобретение. Что ты ощущаешь?

— Жар, холод, странную музыку, — был его ответ. — Со всех сторон... Ты изменился.

— Все меняются, — сказал я, в то время как Грилл двигался к окну. — Такова жизнь.

Темная нить лежала на широком подоконнике. Демон вцепился в нее и вознесся в воздух. Ужасающей силы ветер встретил нас, когда мы рухнули вниз, затем выровнялись. Мелькнули, качаясь, башни дворца. На небосводе сияли звезды, уже взошел месяц, расцветив утробы низко лежащих облаков. Мы стремительно набирали высоту, замок и город в мгновение ока стали едва-едва видны. Звезды плясали, обращаясь в мелькающие световые штрихи. А нас окружала расширяющаяся полоса струящегося непроглядного мрака. Черная Дорога, внезапно подумал я, некий временный небесный вариант Черной Дороги.

Я оглянулся. Позади ничего не оставалось. Будто дорога прямо за нами скатывалась в моток. Или обвивалась вокруг нас?

Внизу проносился, как в ускоренном кино, сельский пейзаж. Мелькали лес, холм, вершина горы. Впереди огромной тесьмой расстилался наш черный путь, пятна света и тьмы скользили мимо, подобно теням облаков в солнечный день.

Затем темп возрос — судорожно, стаккато. Неожиданно я заметил, что более нет никакого ветра. Высоко над головою внезапно возникла луна, а под нами извивалась горная гряда. Полная тишина создавала иллюзию сновидения, и луна вдруг упала ниже. Луч света расколол мир справа от меня, стали гаснуть звезды. В теле Грилла не ощущалось никакого напряжения, пока мы мчались по этому черному пути; и луна исчезла, и вдоль линии облаков разгорался маслянистый свет, приобретавший, пока я смотрел на него, розоватый оттенок.

— Мощь Хаоса растет, — заметил я.

— Энергия беспорядка, — ответил мой спутник.

— Это говорит о большем, чем ты мне рассказывал.

— Я лишь слуга, — отозвался Грилл, — и не вхож в советы высших.

Мир вокруг продолжал светлеть, а впереди, насколько было видно, струилась черная лента. Мы парили высоко над горами. Облака по бокам рассеивались, и моментально рождались новые. Мы явно вступили в Тень.

Через какое-то время горы сгладились, и теперь мимо нас проносились холмистые равнины. Вдруг в центре небосвода воссияло солнце. Мы по-прежнему шли над Черной Дорогой. Грилл едва касался ее кончиками пальцев. Временами его крылья тяжело взмахивали передо мной, а так лишь слегка, почти незаметно трепетали, невидимые, словно у колибри.

Далеко слева от меня солнце наливалось вишнево-красным. Внизу стелилась розоватая пустыня...

Затем снова сгустилась тьма, и звезды понеслись в карусели, будто гигантское колесо.

Потом мы опустились и летели, почти касаясь верхушек деревьев...

И наконец ворвались в густую атмосферу, царившую над шумной центральной улицей города; огни фонарей, фары автомобилей, неоновые витрины. Теплый, душный, пыльный, дымный запах окутал нас. Несколько прохожих глазели вверх, будто заметив наш перелет.

Как раз когда мы промчались через реку и неслись над крышами предместий, вся перспектива вокруг взволновалась, и теперь мы оставляли за собой первобытный пейзаж: нагромождение скал, лавы движущихся масс и содрогающейся земли; два действующих вулкана — один рядом, другой в отдалении — извергали дым в сине-зеленое небо.

— Это, как я понимаю, короткий путь? — осведомился я.

— Кратчайший, — последовал ответ.

Мы вступили в долгую ночь. В какой-то момент показалось, будто наша дорога пролегает под толщей вод: вокруг сияющие твари морские, парящие и мечущиеся, вблизи и на расстоянии. Но черный путь, сухой и несминаемый, хранил нас.

— Это столь же великий разрыв, как смерть Оберона, — высказался Грилл. — Его следствия струятся по всему Царству Теней.

— Но смерть Оберона совпала с воссозданием Образа, — сказал я. — Дело скорее в этом, чем в смерти властителя одного из пределов.

— Верно, — ответил Грилл, — но сейчас равновесие сил нарушено. Это умножит воздействия, и будет еще тяжелей.

Мы погрузились в просвет в толщах темного камня. Позади беспорядочно мелькали полоски света. Позже — не знаю, вскоре ли — нас вознесло в багряное небо, причем, насколько я могу судить, не поднимая с темного дна морского. Далеко-далеко мерцала единственная звезда. Мы неслись по направлению к ней.

— Почему? — спросил я.

— Потому что Образ становится сильнее Логруса, — сказал Грилл.

— Как же это произошло?

— Принц Корвин начертал второй Образ во время раздоров между Владениями и Амбером.

— Да, он рассказывал. Я даже сам видел этот Образ. Отец боялся, что Оберон не сумеет восстановить исходный узор.

— Но он сделал это, и, таким образом, их теперь два.

— И что?

— Образ твоего отца — также порождение порядка. Вековечный баланс сил склонен в сторону Амбера.

— Как же ты оказался осведомлен в этом, когда никто там, в Амбере, ничего, похоже, не знает или не считает возможным рассказать мне?

— Твой брат, принц Мандор, и принцесса Фиона подозревали это и искали доказательства. Свои выводы они представили твоему дяде, лорду Сухаю. Тот совершил несколько странствий в Тень и убедился, что дело обстоит именно так. Он обобщил свои выводы, дабы представить их королю, когда Свайвилл уже пребывал на пороге смерти. Мне известно все это, ибо именно Сухай послал меня за тобой и возложил на меня обязанность рассказать тебе обо всем.

— А я был почти уверен, что тебя послала моя мать.

— Сухай не сомневался, что она так и сделает, именно поэтому он захотел перехватить тебя раньше. Все, что я поведал касаемо Образа твоего отца, пока еще не общеизвестно.

— И что же я должен делать?

— Лорд Сухай не обременил меня такой информацией.

Звезда разгоралась. Небеса наполнились оранжевыми и розовыми сполохами. Вскоре линии зеленого света соединили их, и вокруг нас закружил сияющий водоворот.

Мы все мчались, и эти блики постепенно заполониливсе небо, будто над нами раскрылся некий медленно вращающийся психоделический зонтик. Окружающее пространство сливалось в одно сплошное пятно. Я чувствовал себя так, будто заснул какой-то частью разума, хотя уверен, что сознания не терял. Время, похоже, играло нешуточные игры с моим обменом веществ. Невероятный голод овладел мною, глаза болели.

Звезда становилась все ярче. Крылья Грилла радужно мерцали. Казалось, мы движемся гигантскими шагами. Наша путеводная нить выгибалась, края постепенно поднимались. Все выше и выше, наконец стало казаться, будто мы скользим в желобе.

А потом края сомкнулись над нами — мы мчались по пушечному стволу, нацеленному в голубовато-белую звезду.

— Есть ли еще что-то, что ты должен поведать мне?

— Нет, насколько мне известно.

Я потер свое левое запястье, чувствуя, что чему-то там надлежит пульсировать. Ах да, Фракир!.. Кстати, где Фракир? Я вспомнил, что оставил ее в апартаментах Бранда. Зачем я сделал это? Я... Сознание мое туманилось, воспоминания походили на сон.

Впервые с того происшествия я напряг свою память. Сделай я это раньше, скорей бы узнал, что это значит. То было призрачное влияние чар. Под действием заклинания я вернулся в покои Бранда. У меня не было возможности узнать, заготовлено ли заклинание специально для меня или я ткнулся туда случайно. Я понимал, что это могло оказаться чем-то более общим, возможно, даже неожиданным побочным эффектом каких-то растревоженных процессов. Однако в последнем я сомневался.

Собственно говоря, в этом деле я сомневался во всем. Слишком уж все было правильно для безадресной ловушки, подстроенной Брандом. Ловушка, расставленная на опытного чародея, то есть на меня. Пожалуй, только нынешняя удаленность от того места, где все это случилось, помогла освежить мою память. Как только я осознал свои поступки с момента начала действия ловушки, я наконец увидел, что продвигаюсь с тех пор словно в каком-то тумане. И чем глубже я погружался в себя, тем яснее ощущал, что заклятие было скроено, дабы окутать именно меня. Не поняв его сути, я не вправе считать себя свободным, даже зная о его существовании.

Чем бы оно ни было, оно заставило меня отказаться от Фракир. Отказаться походя, без раздумий; а еще оно заставляло чувствовать себя... ну... странно. Я не мог точно сказать, как способна воздействовать эта ловушка, постоянно ли она влияет на мои мысли и чувства, — обычный удел попавшего под заклятие. И я не понимал, неужели покойный Бранд мог учесть такую непредсказуемую случайность: что мои комнаты окажутся рядом с его покоями — годы спустя после его смерти! А потом еще меня подтолкнут войти туда в обстановке невероятного противостояния между Логрусом и Образом в верхнем зале Дворца Амбера!..

Нет, похоже, за этим должен стоять кто-то еще. Юрт? Джулия? Кажется слишком вероятным, чтобы они могли скрытно действовать в самом сердце Амбера. Кто еще? И могло это как-то воздействовать на происшествие в Коридоре Зеркал?

Я терпел неудачу за неудачей. Вернись я сейчас туда, то смог бы воспользоваться собственными чарами и отыскать виновника. Но я не там, и с любым расследованием на том краю существования придется подождать.

Теперь свет впереди сиял еще ярче, переливаясь от небесно-голубого к зловеще-багровому.

— Грилл, — окликнул я своего спутника, — тебе видны чары, которын довлеют надо мной?

— Истинно, мой повелитель.

— Почему же ты никак не упомянул о них?

— Я полагал, что они из числа твоих собственных... для защиты, к примеру.

— Способен ли ты снять эти чары? Здесь, внутри, я в невыгодном положении.

— Слишком уж они переплетены с твоей личностью. Не представляю, с чего начать.

— Можешь поведать мне что-нибудь о них?

— Только то, что они есть, мой повелитель. Пожалуй, кажутся несколько плотнее вокруг головы.

— Способны они окрасить определенным образом мои мысли?

— О да, бледно-голубым.

— Я имел в виду не твою манеру восприятия, а всего лишь способность этих сил воздействовать на мое мышление.

Его крылья вспыхнули голубым, затем красным. Наш туннель вдруг раскрылся, и небо вспыхнуло безумными красками Хаоса. А путеводная звезда стала небольшим фонарем, пылавшим так ярко силою волшебства; фонарь светил с высокой башни мрачного серого замка, стоящего на вершине горы без подножия и склонов. Каменный остров парил над оцепеневшим лесом. Деревья пылали матовыми огнями — оранжевыми, багряными, зелеными.

— Полагаю, что клубок чар можно распутать, — заметил Грилл, — но боюсь, эта работа не по зубам бедному демону.

Я хмыкнул. Полюбовался несколько мгновений мельтешащим пейзажем. Затем произнес:

— Что касается демонов...

— Да?

— Расскажи мне о тех, кои известны как ти'ига.

— Они обитают далеко за пределами Края, — отозвался Грилл, — и, быть может, ближе всех существ к первозданному Хаосу. Я не верю даже, что их тела действительно состоят из плоти и крови или хотя бы материальны. Они имеют мало общего с прочими демонами и более чем кто-либо желают остаться в одиночестве.

— Не знаешь ли кого-то из них... э-э... лично?

— Сталкивался с некоторыми... время от времени, — последовал ответ.

Мы поднялись выше. Замок поступил так же. Позади него поток метеоритов проложил себе пылающий путь, яркий и бесшумный.

— Ти'ига способны вселиться в человеческое тело, подчинив его своему контролю, — сказал я.

— Это меня не удивляет.

— Я знаю одного демона, который несколько раз проделывал такой фокус. Но тут возникает необычная проблема. Он получил контроль над человеком, находящимся при смерти. Похоже, смерть человека заперла ти'ига в захваченном теле. И теперь демон не в силах его покинуть. Как ты думаешь, можно ли ему как-то освободиться?

Грилл хмыкнул:

— Спрыгнуть со скалы, я полагаю. Или броситься на меч.

— Но если ти'ига теперь так тесно связан со своим носителем, что это не освободит его?

Он снова хмыкнул:

— Правила игры властны и над похитителями тел.

— Я в долгу перед одним таким демоном, — признался я, — и хочу помочь ей... ему.

Грилл помолчал какое-то время, затем откликнулся:

— Старейшие, умудренные опытом ти'ига, наверное, могут что-либо знать об этом. Тебе известно, где их искать.

— Да.

— Прости, иным помочь не могу. Ти'ига — очень древнее племя.

И вот мы устремились прямо к башне. Наш путь под непрестанно меняющимся калейдоскопом съежился до узкой борозды.

Я опустил глаза. Панорама внизу бешено крутилась. Откуда-то нарастал шум, будто сама земля раскалывалась на медленно трущиеся друг о друга части — достаточно обычное явление в этих краях. Ветры трепали мою одежду. Слева от меня небо расцветила нить мандариновых облаков. Уже различались мельчайшие выступы замковых стен.

Взгляд мой уловил фигуру в освещенном окне. Все ближе, ближе, через окно — и мы внутри.

Большая, сгорбленная, серая и алая демоническая сущность, рогатая и наполовину покрытая чешуей, уставилась на меня эллиптическими зрачками желтых глаз. Клыки ощерились в улыбке.

— Дядя! — крикнул я, спешившись. — Приветствую!

Грилл выпрямился и встряхнулся, когда Сухай шагнул вперед и заключил меня в объятия — с чрезвычайной, впрочем, осторожностью.

— Мерлин, — наконец вымолвил он. — Добро пожаловать домой. Я рад тебе, хотя скорблю о причине. Грилл сообщил?..

— О кончине Его Величества? Да, мне очень жаль.

Дядюшка выпустил меня из своих объятий и отступил на шаг.

— Не то чтобы это было неожиданным, — промолвил он — Как раз наоборот. Воистину, ждали давно. И все же... Слишком неподходящее время для такого события.

— Действительно, — отозвался я, массируя несколько онемевшую левую лопатку и ощупывая боковой карман в поисках гребня. — Он хворал так долго, что я как-то с этим свыкся. Он как будто почти примирился со своей немощью.

Сухай кивнул. А затем спросил:

— Собираешься перевоплощаться?

— День был тяжелый, я бы поберег свои силы, если только нет каких-то официальных требований.

— Пока вовсе никаких. Ты ел?

— Не то чтобы недавно.

— Тогда пойдем, — сказал он, — поищем тебе какую-нибудь снедь.

Сухай повернулся и прошел сквозь заднюю стену. Я последовал за ним. В комнате не было дверей, и он должен был знать все здешние места напряжения Тени; в этом отношении Двор Хаоса являл собой полную противоположность Амберу. Если уйти в Тень из Амбере — дело ужасно трудное, то во Дворе Тени похожи на истертые занавески: часто можно просто смотреть сквозь них в другую реальность даже без особого напряжения. А иногда оказывается, что нечто из другой реальности разглядывает тебя. Проходя сквозь Тень, следует соблюдать предельную осторожность, дабы не оказаться между небом и землей, или под водой, или на пути разбушевавшегося потока. В этом смысле Двор никак нельзя назвать жемчужиной туризма.

К счастью, плоть Тени на этом краю реальности весьма податлива и поддается управлению мастера, который способен просто сшить пару клочков, чтобы проложить путь. Мастера Теней — настоящие кудесники столь могущественного в этих краях искусства; их способность исходит от Логруса, хотя они и не нуждаются в посвящении. Посвящение прошли очень немногие из них, хотя всякий, кто осилил Логрус, автоматически становится членом Гильдии Мастеров Теней. Но тут как с водопроводчиками или электриками — во Дворе Хаоса умения Мастеров Теней варьируются в неменьшей степени, а по сути является сочетанием одаренности и опыта. Формально я тоже член Гильдии, но предпочту следовать за тем, кто знает пути, нежели прокладывать их самому. Полагаю, я смог бы еще немало об этом рассказать. Возможно, когда-нибудь так и сделаю.

Когда мы подошли вплотную к стене, ее, разумеется, там не было. Была некая туманность — сгущающаяся, а потом постепенно рассеивающаяся; мы прошли сквозь пространства и стали спускаться по зеленой лестнице. Правда, это не была собственно лестница. Скорее ряд ничем не связанных между собою зеленых дисков, нисходящих спиралью в присущем нормальной лестнице порядке, спиралью, парящей в ночном воздухе. Диски огибали фасад замка и заканчивались перед глухой стеной.

Прежде чем достичь этой стены, мы в какой-то момент были ослеплены ярким дневным светом, потом на нас обрушилась пелена голубого снега, и вдруг мы оказались в некоем подобии собора, только без алтаря и со скелетами, заполнившими скамьи. Когда же мы в конце концов добрались до стены и прошли сквозь нее, то попали в огромную кухню. Сухай подвел меня к кладовой и предложил распоряжаться здесь самому. Я обнаружил холодное мясо и хлеб и, соорудив себе сандвич, принялся за еду, запивая хлеб тепловатым пивом. Мой спутник лишь притронулся к хлебу и кувшину с тем же пойлом. Под потолком, хрипло каркнув, мелькнула птица и исчезла, не успев перелететь комнату.

— А где слуги? — осведомился я.

— Грядет красное небо, уже почти полный оборот. — отозвался он. — Пока у тебя есть возможность поспать и сосредоточиться перед дальнейшим... Может быть.

— Что значит «может быть»?

— Как один из трех, ты под черным надзором. Именно по этой причине я и вызвал тебя сюда, в одно из моих уединенных владений.

Дядя повернулся и прошел сквозь стену. Я последовал за ним, все еще держа в руке кувшин, и мы уселись близ неподвижного зеленого пруда, у скалы под янтарным небом. Его замок вмещал в себя уголки всего Хаоса и Царства Теней, связанные воедино безумно скроенным узором путей внутри путей.

— А раз ты носишь спикарт, защита твоя упрочилась, — заметил Сухай.

Он протянул руку и коснулся колеса со множеством спиц на моем кольце. Касание легкой дрожью отдалось в пальце, кисти, во всей руке.

— Дядя, когда ты был моим учителем, то частенько говорил загадками, — начал я. — Теперь мое образование закончилось, и позволь мне сказать, что я ни черта не понимаю, о чем ты толкуешь.

Он фыркнул и хлебнул из кувшина.

— Отраженное в размышлениях, все всегда становилось ясным.

— Отраженное... — повторил я и посмотрел в зеркало пруда.

На глубине, промеж черных полос, плавали образы: Свайвилл, покоящийся на погребальном ложе, желтые и черные мантии окутывали его усохшую фигуру; моя мать, мой отец, демонические формы, все усопшие и увядшие, Юрт, я сам, Ясра и Джулия, Рэндом и Фиона, Мандор и Дворкин, Билл Рот и еще множество незнакомых мне лиц...

Я покачал головой:

— Отражение ясности не вносит.

— Ты слишком торопишься, — молвил дядя.

И я вновь погрузился в хаос лиц и фигур.

Вот возник Юрт и остался надолго. Он как раз одевался и выглядел сравнительно неповрежденным. Когда он наконец расплылся, то уступил место одному из тех полузнакомых лиц, что встречались мне раньше. Какой-то вельможа из Двора. Я напряг свою память... Ну конечно! Не сразу, но я узнал его — Тмер из Дома Ловчих, старший сын покойного принца Роловианса, а ныне и сам лорд пределов Ловчих: окладистая борода, тяжелое чело; из тех, кто неладно скроен, да крепко сшит и при этом не лишен привлекательности, по слухам, храбрец и, возможно, даже чувствительный малый.

Затем возник принц Таббл из Путей Прерывания, попеременно то в человеческом, то в демоническом обличье. Спокойный, тяжеловесный, изысканный, проживший века и очень проницательный; с лица, обрамленного аккуратной бородой, глядели широко раскрытые, невинные, тусклые глаза. Принц знал толк во многих играх.

Я ждал, и Таббл последовал за Юртом, за Тмером в небытие извивающихся полос. Я подождал еще, но больше ничего не появилось.

— Конец отражений, — в конце концов объявил я. — И я по-прежнему не понимаю, что все это значит.

— Что ты видел?

— Моего брата Юрта и Тмера, принца Ловчих. А еще Таббла из Прерываний, среди прочих.

— Именно, — заключил дядя. — Именно то, что нужно.

— И что же?

— Подобное тебе, оба они — и Тмер, и Таббл — под черным надзором. Я полагаю, что Тмер в пределах Ловчих, а вот Юрт скрывается где-то, но не в Далгарри.

— Юрт вернулся?

Сухай кивнул.

— Он может быть у матери, в крепости Ганту, — размышлял я. — А еще у Всевидящих есть второе имение — пути Анка, у самого Края.

Дядюшка пожал плечами:

— Я не знаю.

— Но для чего черный надзор — на каждом из нас?

— Ты ушел в Тень, в отличный университет, а потом обитал в Амбере, который также способствует хорошему образованию. Следовательно, постарайся сам пораскинуть мозгами. Нет сомнения, что разум, столь тщательно отточенный...

— Ну, черный надзор означает, что мы встретились с какого-то рода опасностью...

— Разумеется.

—...но природа ее ускользает от меня. Если только...

— Да?

— Это связано со смертью Свайвилла. А посему должно подразумевать некие политические расчеты. Но меня здесь не было. Я не знаю, что тут у вас сейчас происходит.

Сухай показал мне истертые, но все еще опасные клыки.

— Поразмысли о преемственности, — сказал он.

— Ладно. Допустим, пределы Всевидящих поддерживают одного возможного наследника, Прерывания — другого, Ловчие — третьего. Допустим, мы в этом деле друг другу поперек горла. Допустим, я вернулся как раз в разгар кровавых разборок. Итак, кто бы ни отдавал сейчас приказы, он объявил нас под надзором, дабы оградить от неприятностей. Ценю.

— Тепло, — кивнул дядя, — но все зашло гораздо дальше.

Я покачал головой:

— Сдаюсь.

Откуда-то донесся завывающий вопль.

— Подумай об этом, — отозвался мой дядя, — пока я встречу гостя.

Он поднялся и, ступив в пруд, сразу исчез. Я допил пиво.

Date: 2015-07-17; view: 292; Нарушение авторских прав