Глава 4. Я очнулся с раскалывающейся головой, с привкусом грязи во рту

Я очнулся с раскалывающейся головой, с привкусом грязи во рту. Я лежал ничком. Из сумятицы мыслей всплыло воспоминание. Я открыл глаза. Все по-прежнему белое, черное и серое. Я выплюнул песок, протер глаза, сморгнул. Знак Логруса исчез, и я не мог понять, что между нами произошло.

Я сел, обхватил руками колени. Похоже, я угодил в переплет. Все мои сверхъестественные способности к передвижению или общению заклинило. Я не мог придумать ничего лучше, чем встать и двинуться куда глаза глядят.

Меня передернуло. Куда я приду? Просто в другую точку все той же однообразной страны?

Внезапно рядом негромко кашлянули.

Я мигом вскочил и огляделся. Никого.

«Кто здесь?» — выговорил я одними губами, отчаявшись задать вопрос вслух.

Снова покашливание, где-то совсем близко.

Потом:

«Мне надо кое-что тебе сообщить,» — прозвучало в голове.

«Что? Кто ты? Что сообщить?» — попытался спросить я.

«Извини, — отвечал приглушенный голос, — мне это пока внове. Если отвечать по порядку, я там же, где всегда — на твоем запястье. Логрус, пробившись, добавил мне возможностей, чтобы я смогла передать тебе его сообщение.»

«Фракир?»

«Да. Первое, что я приобрела, когда ты пронес меня через Логрус, — это способность чуять опасность, подвижность, боевые рефлексы и зачатки сознания. В этот раз Логрус добавил способность к прямому телепатическому контакту и усилил мое сознание, чтобы я смогла пересказать его слова.»

«Зачем?»

«Он торопился, поскольку мог пробыть здесь лишь долю секунды, и это был единственный способ ввести тебя в курс дела.»

«Я не знал, что Логрус разумен.»

Послышалось что-то вроде смешка.

Затем:

«Трудно дать определение разуму такого порядка, и, полагаю, ему нечасто приходится говорить, — отвечала Фракир. — Его энергии обыкновенно направлены на другое.»

«Ладно, а зачем он меня вырубил?»

«Нечаянно, Это побочное следствие того, что он сделал со мной, когда увидел, что не может объясниться с тобою иначе.»

«Почему он не мог пробыть здесь дольше?» — спросил я.

«Такова природа этой страны, которая лежит между Тенями и в основном недоступна как для Образа, так и для Логруса.»

«Своего рода нейтральная полоса?»

«Нет, дело не во взаимном соглашении. Просто и тому и другому крайне трудно сюда проникнуть. Вот почему местность выглядит практически первозданной.»

«То есть они не могут сюда попасть?»

«Примерно так.»

«Как вышло, что я ничего об этом не слыхал?»

«Может быть, потому что сюда вообще трудно попасть.»

«Так что ты хотела сообщить?»

«Главным образом, чтоб ты больше не вызывал Логрус, пока остаешься здесь. Проводящая среда крайне ненадежна, и неизвестно, как проецированная энергия поведет себя без заземления. Это может быть для тебя опасно.»

Я потер пульсирующие виски. По крайней мере, новая боль отвлекла от мыслей об ушибленной челюсти.

«Ладно, — согласился я. — Он намекнул, зачем я здесь оказался?»

«Да. Это испытание. Какого рода — не знаю.»

«Есть ли у меня выбор?»

«В каком смысле?»

«Могу ли я отказаться?»

«Полагаю, да. Но тогда не знаю, как ты отсюда выберешься.»

«Значит, меня отсюда выпустят, если я исполню их требования?»

«Если останешься в живых, да. Если не останешься, наверное, тоже.»

«Значит, выбора у меня все-таки нет.»

«Выбор будет.»

«Когда?»

«Где-то впереди. Где именно, не знаю.»

«Почему бы просто не повторить мне свои инструкции?»

«Рада бы, да не могу. Они всплывают в ответ на вопрос или ситуацию.»

«А на твои... первоначальные функции это не повлияло?»

«Нет.»

«И то хлеб. Есть у тебя какие-нибудь предположения, что мне делать дальше?»

«Да. Взбираться на самую высокую гору слева.»

«Которую... Ага, кажется, вижу,» — сказал я, наткнувшись взглядом на ослепительно белый утес.

Я двинулся вперед и вверх по склону. В сером небе медленно поднималось черное солнце. Стояла зачарованная тишь.

«А ты знаешь, что именно мы должны в итоге найти?» — попытался выговорить я в сторону Фракир.

«Я уверена, что информация во мне есть, — последовал ответ, — но вряд ли ее удастся извлечь, пока мы не дошли до места.»

«Надеюсь, ты не ошибаешься.»

«Я тоже.»

Склон становился все круче. Я не мог знать, сколько прошло времени, но, вероятно, не меньше часа, прежде чем я одолел предгорья и начал собственно подъем. За всю дорогу мне не встретилось ни одного следа и вообще никаких признаков жизни, но несколько раз я натыкался на длинные, видимо, природные рытвины, ведущие к высокому белесому обрыву. Должно быть, на его штурм ушло несколько часов, потому что черное солнце перевалило через зенит и начало клониться к западу, за вершину. Меня бесила невозможность ругнуться вслух.

«Откуда мне знать, что я делаю именно то? Или иду, куда надо?» — спросил я.

«Ты по-прежнему движешься в верном направлении, — отвечала Фракир.»

«А долго еще?»

«Понятия не имею. Но когда доберешься, сразу пойму.»

«Солнце вот-вот скроется за горой. Ты не обознаешься в темноте?»

«Думаю, когда солнце сядет, небо просветлеет. У негативного пространства есть свои забавные особенности. Здесь что-нибудь всегда светло и что-нибудь всегда темно. Не заблудишься.»

«Как по-твоему, что мы тут вообще делаем?»

«Полагаю, участвуем в одном из этих дурацких рыцарских приключений.»

«Воображаемом? Или настоящем?»

«Они все состоят из того и другого помаленьку, но, чувствую, в нашем здорово преобладает второе. С другой стороны, все, что ты встречаешь между мирами, излишне тяготеет к аллегории, к символу — ко всей той дряни, которую люди выпихивают в область бессознательного.»

«Другими словами, этого ты тоже не знаешь.»

«Наверняка не знаю, хотя пробавляюсь гениальными догадками.»

Я уцепился руками, подтянулся, вылез на следующий уступ. Некоторое время шел по нему, потом снова полез вверх.

Солнце наконец скрылось, но темнее от этого не стало. Тьма и свет просто поменялись местами.

Я вскарабкался на пяти-шестиметровый обрыв и остановился, увидев за ним в скале углубление — даже не пещеру, а явно рукотворный свод, такой высокий, что под него можно было бы въехать верхом.

«Надо же, — встрепенулась Фракир. — Оно.»

«Что?» — спросил я.

«Первый привал, — отвечала она. — Ты должен остаться здесь и кое-что сделать, прежде чем пойдешь дальше.»

«Что именно?»

«Не проще ли войти и поглядеть?»

Я вылез на площадку, встал и пошел вперед. Углубление заполнял все тот же рассеянный, непонятно откуда идущий свет. Я потоптался у входа, заглянул внутрь.

Это походило на домашнюю часовню. Крохотный алтарь, на нем — две свечи в ореоле дрожащей тьмы. В стенах вырублены каменные скамьи. Я насчитал пять входов, кроме того, в котором стоял: три в дальней стене, один справа и один слева. Посредине на полу — две груды доспехов. И нигде никаких религиозных символов, никаких объектов поклонения.

Я вошел.

«И что мне здесь делать?»

«Стеречь свои доспехи. Всю ночь.»

«Допустим, — сказал я, подходя к грудам. — А зачем?»

«Это мне неизвестно.»

Я поднял щегольскую белую кирасу, в которой стал бы похож на сэра Галахада. Как на меня сделана!.. Я покачал головой, положил кирасу на место Перешел к другой куче, поднял странноватого вида стальную перчатку. Тут же бросил ее, переворошил кучу. Все тоже на меня. Только...

«В чем дело, Мерлин?»

«Белое, — сказал я, — судя по всему, придется мне впору прямо сейчас. Черное — подобно тому, что носят во Дворе, и, полагаю, будет мне впору в моем хаосском обличье. То есть оба комплекта на меня, но для разных обстоятельств. Однако я могу надеть либо один, либо другой. Который мне стеречь?»

«Полагаю, в этом-то вся и соль. Похоже, ты должен сделать выбор.»

«Конечно! — Я щелкнул пальцами, не услышал ничего. — Какой я тупица, если мой же шнурок должен объяснять мне очевидные вещи!»

Я плюхнулся на колени, сгреб доспехи в одну безобразную кучу.

«Раз уж стеречь, — сказал я, — так буду стеречь обе. Не желаю ничего выбирать.»

«Мне кажется, кое-кому это придется не по вкусу,» — отвечала Фракир.

Я отступил на шаг и обозрел кучу.

«Объясни мне еще раз про это ночное бдение, — попросил я. — Что от меня требуется?»

«Сидеть до рассвета и стеречь оружие.»

«От кого?»

«Полагаю, от любых посягательств Силы Порядка...»

«...или Хаоса.»

«Я понимаю, куда ты клонишь. Кто угодно может подкрасться и что-нибудь ухватить из кучи.»

Я сел на скамью у дальней стены, между двумя входами. Приятно было расслабиться после утомительного подъема Однако какая-то мысль не давала покоя. Наконец я спросил:

«К чему все это?»

«О чем ты?»

«Сидеть ночь напролет и глядеть на кучу железок. Допустим, кто-нибудь правда войдет и попробует что-нибудь взять. Допустим, я даже его убью. Наступает утро, оружие по-прежнему здесь, я по-прежнему здесь. Что дальше? Что я выиграл?»

«Ты должен будешь облачиться в доспехи, препоясаться мечом и идти дальше.»

Я подавил зевок.

«Знаешь, мне это как-то ни к чему, — сказал я, немного помолчав. — Я не ношу доспехов, и меня вполне устраивает мой меч. — Я похлопал рукой по эфесу. Он показался непривычным, как. впрочем, и все в этом странном мире. — Почему не оставить железяки здесь и не двинуться к следующему испытанию? В чем оно, кстати, состоит?»

«Не знаю. Логрус заложил в меня информацию таким образом, что она всплывает по мере развития событий. Например, я не знала про эту пещеру, пока ее не увидела.»

Я потянулся, сложил руки на груди. Прислонился к стене, вытянул ноги, скрестил их.

«Значит, мы должны торчать здесь, пока тебя снова не осенит.»

«Верно.»

«Разбуди меня, когда все кончится,» — сказал я и закрыл глаза.

Запястье резануло почти болезненно.

«Эй, так нельзя! — воскликнула Фракир. — Весь смысл в том, чтобы ты сидел и смотрел.»

«Ну и дурацкий смысл, — сказал я. — Я отказываюсь играть в эти глупые игры. Если кому-то нужны эти доспехи, пусть берет, я еще и приплачу.»

«Валяй, засыпай. Но что, если кто-то придет за доспехами и решит для начала тебя убрать?»

«Во-первых, — ответил я, — мне не верится, что кто-то польстится на груду средневекового железного лома. А во-вторых, это твое дело — предупреждать меня об опасности.»

«Есть, командир. Только вот место непривычное, что, если оно как-то ослабило мои способности?»

«Ты уже взрослая, — сказал я, — как-нибудь выкрутишься.»

Я задремал. Мне снилось, что я стою в заколдованном круге, куда все пытаются проникнуть. Касаясь преграды, они оборачивались ходульными, карикатурными персонажами и сразу пропадали — все, кроме Корвина из Амбера, моего отца, который чуть заметно улыбнулся и покачал головой.

— Раньше или позже, но тебе придется отсюда выйти, — сказал он.

— Тогда пусть это будет позже, — отвечал я.

— И все твои сложности останутся при тебе.

Я кивнул:

— Зато я отдохну.

— Что ж, это компромисс. Удачи.

— Спасибо.

Затем сон распался на несвязные образы. Помню, я вроде бы стоял вне круга и гадал, как в него вернуться...

Не скажу наверняка, что меня разбудило. Уж конечно, не шум. Просто я ни с того ни с сего оказался на ногах, совершенно бодрый, и первое, что увидел перед собой, — рябого карлика, который, стиснув свое горло, неподвижно лежал возле кучи с оружием.

«Что происходит?» — попытался спросить я.

Тишина.

Я подошел к лежащему крепышу, встал на колени, поискал на горле пульсирующую жилку, но так и не нащупал. И в тот же миг мне защекотало запястье — Фракир, попеременно становясь то зримой, то незримой, вползла на свое место.

«Это ты его так?» — спросил я.

Она легонько затряслась:

«Самоубийцы не душат себя сами.»

«Почему ты меня не разбудила?»

«Тебе надо было отдохнуть, а я отлично справилась сама. Однако наше сопереживание слишком сильно. Извини, что разбудила.»

Я потянулся.

«Долго я спал?»

«Думаю, несколько часов.»

«А знаешь, мне даже жаль, — сказал я, — эта мусорная свалка не стоит ничьей жизни.»

«Теперь стоит,» — отвечала Фракир.

«Верно. Ну, раз кто-то за нее погиб, ты, наверно, можешь сказать, что делать дальше.»

«Картина и впрямь немного прояснилась, хотя пока не настолько, чтобы действовать. Надо дождаться утра.»

«Тебе, случаем, не сообщили, где здесь поблизости еда и питье?»

«За алтарем должен быть кувшин с водой. И хлеб. Но это на утро. Ночь ты должен провести в посте.»

— Я бы так и поступил, если б принимал эту чушь всерьез, — сказал я и повернулся к алтарю.

Я сделал два шага, и мир начал разваливаться на куски. Пол задрожал, и я услышал первый за все время звук — воющий скрежет откуда-то из недр горы. В бесцветном воздухе замелькали яркие краски, такие насыщенные, что я едва не ослеп. Потом краски исчезли, и комната разделилась. Стена со стороны входа налилась белизной. С другой стороны повисла кромешная тьма, скрыв три выхода.

«Что... это?» — спросил я.

«Что-то ужасное, — отвечала Фракир. — Недоступное моему разумению.»

Я стиснул рукоять и быстро проверил, какие у меня остались заклинания. Раньше чем я успел сделать что-нибудь еще, комнату наполнило жуткое ощущение присутствия — такого мощного, что я передумал вытаскивать меч или произносить заклинание.

В обычных обстоятельствах я бы призвал Знак Логруса, но и этот путь был для меня отрезан. Я попытался прочистить горло, но не сумел извлечь никакого звука. И тут в середине света что-то зашевелилось, замерцало...

Из стены выступил Единорог; блейков тигр, светло горящий note 57, он лучился так, что я поневоле отвел взгляд.

Я посмотрел на глубокую, прохладную тьму, чтобы успокоить глаза, но не тут-то было: в темноте что-то ворочалось.

Снова заскрежетало, словно железом о камень. Скрежет перерос в громкое шипение. Даже раньше, чем лучи Единорога пронизали густой мрак, я понял, кто вползает в святилище: огромный одноглазый змей. Я перевел взгляд на середину пола, чтоб видеть обоих краем глаза — все лучше, чем пялиться в упор. Я чувствовал, что они смотрят на меня — Единорог Порядка и Змей Хаоса. Ощущение малоприятное. Я попятился, уперся спиной в алтарь.

Они надвигались. Единорог — опустив голову и наставив на меня рог, Змей — с высуным подрагивающим языком.

— Если вы за доспехами, — сказал я, — то берите, не возражаю.

Змей зашипел, Единорог ударил копытом оземь. Трещина черной молнией побежала к моим ногам.

— У меня и в мыслях не было обидеть Ваши Преосвященства, — сказал я. — Мое дело предложить...

«Опять не то,» — слабым голосом вмешалась Фракир.

«Скажи, как надо,» — мысленным шепотом ответил я.

«Я не... Ой!»

Единорог встал на дыбы; Змей поднял голову и закачалась на хвосте. Я рухнул на колени и отвел глаза — их взгляды ранили почти физически. Я дрожал, все мое тело ломило.

«Они хотят, — перевела Фракир, — чтобы ты играл по правилам.»

Не знаю, какой сталью налился мой хребет, но я вскинул голову и посмотрел сперва на Змея, потом на Единорога. Хотя глаза наполнились слезами и болели, как если бы я смотрел на солнце, тем не менее мне удалось произвести нужное впечатление.

— Вы можете принудить меня к игре, но не к выбору. Моя воля свободна. Я буду стеречь оружие всю ночь, как было велено. Утром я уйду без него, потому что так захотел.

«Без него ты можешь погибнуть,» — сказала Фракир, словно повторяя чужие слова.

Я пожал плечами:

— Если выбор между вами, я выбираю не отдавать первенства никому.

Меня обдало раскаленно-пронизывающим ветром, словно вздохнула Вселенная.

«Ты выберешь, — продолжала Фракир, — сам того не зная. Все останавливаются на чем-то одном. Тебя лишь просят оформить свой выбор.»

— Почему именно меня? — спросил я.

Новый порыв ветра.

«Ты обладаешь двойным наследством и наделен огромной властью.»

— Я не хочу ссориться ни с кем из вас.

«Этого мало,» — последовал ответ.

— Тогда убейте меня прямо сейчас.

«Игра уже начата.»

— Значит, не мешайте мне ее продолжать.

«Твое отношение к игре неудовлетворительно.»

— Согласен, и это взаимно, — отвечал я.

Ударил гром, и я потерял сознание. Если я отважился на такую откровенность, то лишь по глубокому внутреннему убеждению, что другого участника для этой игры не так-то легко сыскать.

Я очнулся на куче наколенников, кирас, перчаток, шлемов и тому подобного добра, исключительно угловатого и шипастого, причем каждый острый выступ вписывался в мое тело. Я осознавал это постепенно, потому что отлежал себе все что можно.

«Привет, Мерлин.»

«Фракир, ты? — отозвался я. — Долго я провалялся?»

«Не знаю. Я сама только-только очухалась.»

«Я и не знал, что можно оглушить кусок веревки.»

«Я тоже. Со мной это первый раз.»

«Ладно. Спрошу по-другому. Сколько, по-твоему, мы провалялись без сознания?»

«Мне кажется, долго. Поднеси меня к выходу, тогда я скажу точнее.»

Я с трудом оттолкнулся от пола, выпрямился, но не устоял и рухнул на четвереньки. Тогда я пополз к выходу, отметив по дороге, что из кучи вроде бы ничего не пропало. В полу зияла самая настоящая трещина, в глубине комнаты лежал самый настоящий мертвый карлик.

Я выглянул наружу, увидел яркое небо, испещренное черными точками.

«Ну?» — спросил я после недолгого молчания.

«Если не ошибаюсь, скоро утро.»

«Перед рассветом небо всегда ярче, да?»

«Что-то в этом духе.»

Кровь возвращалась в затекшие члены, все тело кололо словно иголками. Я с трудом выпрямился, прислонился к стене.

«Есть какие-нибудь новые указания?»

«Пока нет. Думаю, к утру появятся.»

Я доковылял до ближайшей скамьи и рухнул на нее.

«Если сейчас кто-нибудь войдет, мне придется отбиваться какими ни на есть чарами. Спать на доспехах — извращение. Почти как спать в них.»

«Брось меня во врага, я, по крайней мере, выиграю тебе время.»

«Спасибо.»

«Давно ты себя помнишь?»

«Да, наверное, с раннего детства. А что?»

«Я помню свое первое пробуждение к жизни, тогда, в Логрусе. Но до вчерашнего дня все было как во сне. Я плыла по течению.»

«Что ж, многие так живут.»

«Правда? Я не могла ни думать, ни общаться.»

«Верно.»

«Как по-твоему, это теперь навсегда?»

«Что именно?»

«Может, эти способности даны мне только на время? Только для этой страны, а потом пропадут?»

«Не знаю, Фракир, — сказал я, растирая левую икру. — Думаю, не исключено. А ты уже вошла во вкус?»

«Да. Глупо, конечно. Зачем переживать о том, о чем не смогу пожалеть, когда утрачу?»

«Хороший вопрос, и я не знаю ответа. Может, ты бы так и так до этого дошла.»

«Не уверена. Но точно не знаю.»

«А ты боишься стать прежней?»

«Да.»

«Знаешь что? Когда мы поймем, как отсюда выбраться, ты останешься здесь.»

«Не могу.»

«А почему бы нет? Конечно, ты была мне большим подспорьем, но я и сам способен за себя постоять. Заживешь своей жизнью, сознательной.»

«Но я урод.»

«Да мы все такие. Я просто хочу сказать, что понимаю тебя, и по мне, ты очень даже хороша.»

Она дернулась и замолкла.

Я пожалел, что боюсь выпить воды.

С час я сидел, мысленно перебирая недавние события и пытаясь отыскать хоть какие-нибудь зацепки или намеки.

«Я вроде как подслушала твои мысли, — произнесла вдруг Фракир. — И могу кое-что подсказать.»

«Да? Что именно?»

«Тот, кто доставил тебя сюда...»

«Похожий на моего отца?»

«Да.»

«И что он?»

«Он был не такой, как первые два. Он — человек, они — нет.»

«То есть это и вправду был Корвин?»

«Мы прежде не встречались, так что наверняка не скажу. Но одно точно — он не такой, как эти, геометрические.»

«Ты знаешь, кто они?»

«Нет. Я только знаю за ними одну странность, и она ставит меня в тупик.»

Я наклонился, сжал руками виски. Несколько раз глубоко вздохнул. В горле у меня пересохло, все мышцы болели.

«Говори, я жду.»

«Я не знаю, как объяснить, — сказала Фракир. — Однако давно, в мои бессознательные дни, ты необдуманно пронес меня на себе через Образ.»

«Помню. Тебе это так не понравилось, что у меня долго не проходил рубец.»

«Порождения Хаоса плохо уживаются с порождениями Порядка. Однако я осталась жива. И событие записано в моей памяти. Так вот. Дворкин и Оберон, которые приходили к тебе в пещеру...»

«Да?»

«Под их человеческим обличьем пульсировали энергетические поля, заключенные в геометрические контуры.»

«Что-то вроде компьютерной анимации?»

«Может, и так. Не знаю.»

«А мой отец — он был не такой?»

«Ничего общего. Но я подвожу к другому. Я распознала источник.»

Я внезапно встрепенулся:

«То есть?»

«Завихрения — геометрические линии внутри фигур — воспроизводят участки Образа в Амбере.»

«Ты что-то путаешь!»

«Нет. У меня не было сознания, зато фотографическая память. Обе фигуры — трехмерное отображение сегментов Образа.»

«А зачем Образу подсылать мне свои подобия?»

«Я всего лишь удавка и пока не научилась рассуждать.»

«Раз тут замешаны Единорог и Змей, то почти наверняка и Образ.»

«Логрус уж точно.»

«И сдается, Образ действительно показал себя разумным в тот день, когда Корал его прошла. Если так и если он и впрямь способен создавать свои подобия — сюда ли он намеревался меня отправить? Или Корвин перенес меня в какое-то иное место? И чего Образ от меня хочет? И чего хочет отец?»

«Везучий — ты можешь пожать плечами, — сказала Фракир. — Кажется, это называется «риторические вопросы»?»

«Наверное.»

«Мне начали поступать новые указания, из чего я заключаю, что ночь на исходе.»

Я вскочил.

«Значит, можно есть и пить?»

«Думаю, да.»

Я не заставил себя упрашивать.

«Знаешь, я еще не совсем освоилась в новой роли и потому не знаю, уважительно ли вот так прыгать через алтарь,» — заметила Фракир.

(Черное пламя моргнуло, когда я перемахнул между свечами.)

«Черт, я даже не знаю; чей он, — сказал я, хватая кувшин, — а неуважение, по-моему, должно быть адресным.»

Земля легонько вздрогнула, я поперхнулся водой.

«И опять-таки ты права,» — заметил я.

Я пронес кувшин и хлеб в обход алтаря, мимо закоченевшего карлика, и пристроил на скамье у задней стены. Уселся и уже без спешки принялся за еду.

«Что дальше? Ты сказала, поступили новые указания.»

«Ты выдержал искушение, — ответила Фракир. — Теперь надо выбрать себе оружие и латы и пройти сквозь один из выходов в этой стене.»

«В который?»

«Один принадлежит Порядку, другой — Хаосу, про третий я ничего не знаю.»

«И как в таком случае принимать взвешенное решение?»

«Думаю, для тебя будет открыт лишь один путь — назначенный.»

«Значит, выбора у меня нет?»

«Вопрос, полагаю, решится выбором снаряжения.»

Я доел хлеб, запил последними глотками воды. Встал.

«Ладно. Посмотрим, что будет, если я не возьму ничего. Карлика жалко.»

«Он знал, на что идет.»

«В отличие от меня.»

Я подошел к правой арке, потому что до нее было ближе. За ней открывался светлый коридор, чем дальше, тем ярче освещенный, так что в нескольких шагах я уже ничего разобрать не мог, настолько слепило глаза. Я продолжал идти и чуть не расшиб себе нос. Как об стеклянную стену. Здорово, ничего не скажешь. Вот и иди после этого к свету.

«Ты становишься циником прямо на глазах, — заметила Фракир. — Это я про твою последнюю мысль.»

«Ладно тебе.»

К следующей арке я приблизился осторожнее. За ней было серо. Здесь тоже начинался коридор, причем видеть я мог чуть дальше, чем в первом. Впрочем, разглядывать было особенно нечего — пол, стены, потолок. Я протянул руку и не нащупал преграды.

«Похоже, нам сюда,» — заметила Фракир.

«Все может быть.»

Я перешел к левой арке. В коридоре за ней было черно как у Бога в кармане. Здесь стеклянной стены тоже не обнаружилось.

«Хм-м. Похоже, выбор все-таки есть.»

«Странно. Меня на этот счет не предупреждали.»

Я вернулся к средней двери, сделал шаг и тут же обернулся на звук. Карлик сидел на полу и покатывался со смеху, держась за бока. Я попробовал шагнуть к нему и уперся в невидимую стену. Внезапно святилище начало уменьшаться, словно я с огромной скоростью удаляюсь спиной назад.

«Я думал, он — покойник,» — сказал я.

«Я тоже. Все признаки были налицо.»

Я повернул обратно, в ту сторону, куда шел. Никакого движения. Похоже, я все-таки стоял на месте, а удалялось святилище.

Я сделал шаг, другой. Ни звука. Я пошел вперед. Через несколько шагов мне вздумалось потрогать левую стену. Я протянул руку, но ничего не нащупал. Ладно, тогда правую. Опять ничего. Я шагнул вправо и вновь выставил руку. Безрезультатно. До обеих серых стен было по-прежнему одинаково. Я засопел и двинулся дальше.

«В чем дело, Мерль?»

«Ты чувствуешь стены справа и слева от нас?» — спросил я.

«Нет,» — отвечала Фракир.

«Как ты думаешь, где мы?»

«Идем между Тенями.»

«Куда?»

«Пока не знаю. Знаю только то, что мы идем по пути Хаоса.»

«Что? С чего ты взяла? Я же должен был для этого прихватить что-нибудь из соответственной кучи?»

Я быстро охлопал себя и нашел заткнутый за левое голенище кинжал. Даже в тусклом свете сразу стало видно, что сделан он у меня на родине.

«Нас подставили, — сказал я. — Теперь понятно, отчего смеялся карлик. Он заткнул мне это в сапог, когда я проходил мимо.»

«Но у тебя все равно оставался выбор — между этим коридором и темным.»

«Верно.»

«Почему же ты выбрал этот?»

«Здесь светлее.»

Date: 2015-07-17; view: 270; Нарушение авторских прав