Глава 3. Если бы у вас был выбор между способностью замечать ложь и способностью открывать истину, что бы вы выбрали?

Если бы у вас был выбор между способностью замечать ложь и способностью открывать истину, что бы вы выбрали? Было время, когда я думал, что это разные способы сказать одно и то же, но я больше так не считаю. Большинство моих родственников, например, столь же хорошо видят насквозь разные увертки, как и прибегают к ним. Однако, я не совсем уверен, что их волнует истина. С другой стороны, я всегда чувствовал, что в поиске истины есть что-то благородное, особенное и почетное — чем я сам пробовал заняться, когда проектировал Колесо-Призрак. Мандор, однако же, заставил меня усомниться.

Конечно, на самом деле все обстояло далеко не так четко и определенно. Я знаю, что данная ситуация не чистая, а скорее констатация психологической установки. И все же, я вдруг стал допускать, что возможны крайности — до грани безрассудного риска — и чересчур уж долго позволил дремать своим определенным критическим свойствам.

Поэтому я и задумался, что стоит за просьбой Фионы.

— Что делает его угрозой? — спросил я.

— Это теневая гроза в форме торнадо, — сказала она.

— Такое бывало и раньше, — ответил я.

— Верно, — отозвалась она. — Но они имеют тенденцию передвигаться по Отражениям. А эта тоже распространяется на область Отражений, но совершенно стационарна. Впервые она появилась несколько дней назад и с тех пор никак не изменилась.

— А какой это срок по времени Амбера? — спросил я.

— Наверное, полдня. А что?

— Не знаю. Просто любопытно, — пожал я плечами. — И все же я не вижу, почему она является какой-то угрозой?

— Я говорила тебе, что такие грозы стали часты с тех пор, как Корвин начертил добавочный Лабиринт. И теперь они изменяются как по своему характеру, так и по частоте. Требуется поскорее понять тот Лабиринт.

Миг быстрого размышления показал мне, что тот, кто обретет власть над отцовским Лабиринтом, станет хозяином каких-то страшных сил. Или их хозяйкой.

Поэтому я сказал так:

— Предположим, я пройду его. А что потом? Насколько я помнил по рассказу отца, я просто закончу путь в середине, точно так же, как в Лабиринте Амбера. Что из этого узнаешь?

Я вглядывался в ее лицо, отыскивая какие-нибудь признаки проявления чувств, но мои родственники чересчур хорошо владеют собой и не склонны выдавать себя таким примитивным образом.

— Как я понимаю, — напомнила она, — Бранд сумел козырнуться в него, когда Корвин находился в центре.

— Я это знаю.

—...Поэтому, когда ты доберешься до центра, я смогу пройти по Козырю.

— Думаю, сможешь. И тогда в середине Лабиринта будут стоять двое.

—...а оттуда мы будем в состоянии отправиться в место, куда нельзя добраться ни из какой точки Амбера или Отражений.

— Куда же? — осведомился я.

— В изначальный Лабиринт, стоящий за этим.

— Ты уверена, что такой существует?

— Должен. Такая конструкция по самой своей природе обязана существовать, но не здесь, а на более основном уровне реальности.

— И зачем же мы отправимся туда?

— Именно там скрыты его секреты, вот там-то и можно узнать самые сокровенные тайны его магии.

— Понятно, — протянул я. — А что потом?

— Как что? Там мы сможем узнать, как избавиться от бед, вызванных этой штукой, — ответила она.

Глаза ее сузились.

— Мы, конечно же, узнаем, что сможем. Мощь есть мощь, и она представляет собой угрозу, пока не поймешь ее.

Я медленно кивнул.

— Но прямо сейчас действует множество факторов, куда более реальных по части угрозы, — заметил я. — Этому Лабиринту придется подождать своей очереди.

— Даже если он предоставит силы, нужные тебе, чтобы разделаться с другими проблемами? — спросила она.

— Даже при этом, — подтвердил я. — Предприятие это может оказаться длительным и я считаю, что на это у меня времени нет.

— Но ты же не знаешь этого наверняка.

— Верно. Но коль скоро я ступлю на него, назад будет уже не свернуть.

Я не добавил, что не собираюсь брать ее в изначальный Лабиринт, а потом предоставлять там самой себе. В конце концов, она уже однажды попробовала свои силы в коронации монархов. И если бы в те дни Бранд сумел сесть на трон Амбера, она сейчас стояла бы строго за него, что бы ни говорила по этому поводу сейчас. Поэтому она собиралась затем попросить меня доставить ее в изначальный Лабиринт, но сообразила, что я уже обдумал этот вариант и отверг его. Не желая потерять лицо, получив отказ, она вернулась к первоначальным аргументам.

— Я предлагаю тебе обдумать вопрос со временем сейчас, — сказала она. — Если только ты не желаешь увидеть, как вокруг рвутся миры.

— Ты говоришь это уже не в первый раз, — ответил я. — И я не верю тебе и сейчас. Я по-прежнему думаю, что возросшая активность теневых гроз является следствием повреждения и ремонта изначального Лабиринта. А также думаю, что если мы станем экспериментировать с новым Лабиринтом, о котором ничего не знаем, то можем ухудшить дело, а не улучшить...

— Я не хочу экспериментировать с ним, — перебила она. — Я хочу изучить его.

Между нами вдруг сверкнул Знак Логруса. Должно быть, она тоже как-то увидела или почувствовала его, потому что отпрянула в тот же миг, что и я.

Я повернул голову, почти наверняка зная, что увижу.

Мандор поднялся на каменную стену с выступами, похожими на зубцы. Он стоял так неподвижно, словно был частью ее, подняв руки. Я подавил желание крикнуть ему, чтобы он остановился. Он знал, что делал. И я был уверен, что он все равно не обратит на меня ни малейшего внимания.

Я двинулся к месту, где он стоял, и посмотрел через его плечо на крутящуюся штуку над потрескавшейся равниной внизу. Сквозь образ Логруса я почувствовал темный ужасный напор силы, открытой мне Сухэем в его последнем уроке. Мандор теперь взывал к ней и вливал ее мощь в теневую грозу. Неужели он не понимал, что высвобожденные им силы Хаоса будут распространяться до тех пор, пока не потекут по страшному руслу? Неужели он не видел, что если эта гроза — знамение Хаоса, то он превращает ее в истинно чудовищное явление.

Гроза разрасталась. Громкость рева увеличивалась. На воронку стало страшно смотреть.

Я услышал, как ахнула позади меня Фиона.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — крикнул я ему.

— Через минуту — другую узнаем, — отозвался он, опуская руки. Знак Логруса передо мной мигнул и пропал.

Некоторое время мы наблюдали за этой проклятой штукой, становившейся все более шумной.

Наконец я спросил:

— Что ты доказал?

— Что у тебя нет терпения, — ответил он.

В явлении этом не было ничего поучительного, но я продолжал наблюдать за ним. Внезапно шум стал перемежаться перебоями. Темная воронка вдруг задергалась, вытряхивая куски набравшегося при сжатии мусора. Вскоре она восстановилась до первоначального размера и звук снова стал ровным.

— Как ты это проделал? — спросил я его.

— Я ничего не делал, — сказал он. — Он сам настроился.

— Такого не должно было быть, — отметила Фиона.

— Именно, — поддержал он.

— Я что-то потерял нить твоих рассуждений, — сказал я.

— Ей полагалось бы с ревом двигаться дальше, работать сильнее после того, как Мандор усилил ее, — пояснила Фиона. — Но ее перенастроили, так как у управляющего этой штукой другие планы.

—...И этот феномен от Хаоса, — продолжал Мандор. — Ты мог это видеть по тому, как он черпал силы из Хаоса, когда я позволил это сделать. Но это вытолкнуло его за какой-то предел и пришла поправка. Кто-то там играет с самыми первозданными силами. Кто это, что и почему, я сказать не могу. Но думаю, что это указывает, что Лабиринт здесь не при чем. Он никак не может быть связан с играми Хаоса. Так что, вероятно, Мерлин прав. Я думаю, эта проблема имеет несколько иное происхождение.

— Ладно, — уступила Фиона. — Ладно. И с чем мы тогда остаемся?

— С тайной, — ответил он. — Но едва ли тут есть непосредственная угроза.

В голове у меня зародилась одна мысль. Она легко могла оказаться неверной, хотя не рассказывать ее я решил по другой причине. Она происходила из той области мышления, которую я не мог быстро исследовать, а выдавать идеи кусками я не люблю.

Фиона теперь сверлила меня горящим взглядом, но я сохранял вежливое выражение лица. Затем внезапно, видя, что дело ее безнадежно, решила сменить тему.

— Ты сказал, что оставил Люка в несколько необычной обстановке. Где именно он сейчас находится?

Последнее, что я хотел, это действительно разозлить ее. Но я не мог натравить ее на Люка в его нынешнем состоянии. Учитывая все, что я знал, вполне может случиться, что она захочет убить его, просто чтобы перестраховаться. А смерти Люка я не хотел. У меня сложилось такое впечатление, что он, возможно, изменил свою позицию, и мне хотелось предоставить ему для этого все возможности, какие в моих силах. Мы все еще были в долгу друг перед другом, хотя тут трудно вести счет; кроме того, в какой-то мере сказывались былые дни товарищества. Учитывая, в каком состоянии я его оставил, пройдет немалый срок прежде, чем он снова будет в приличной форме. И тогда я хотел о многом с ним поговорить.

— Извини, — сказал я. — В данную минуту он — мой протеже.

— Я считаю, что у меня тоже есть некоторый интерес в этом деле, ответила она резким тоном.

— Конечно, — согласился я. — Но я чувствую, что мой больше, так что можем помешать друг другу.

— Я и сама могу судить об этих делах.

— Ладно, — сказал я ей. — Под действием наркотиков он оказался в мире грез. Любые сведения, которые ты можешь от него получить, будут колоритными, но крайне разочаровывающими.

— Как это случилось?

— Чародей, по имени Маска, подсунул ему что-то, когда он находился в плену.

— Где это произошло? Я никогда не слышала о Маске.

— В месте под названием Замок Четырех Миров.

— Давно я не слышала упоминаний о Замке, — проговорила она. — Было время, когда в нем хозяйничал колдун по имени Шару Гаррул.

— Он теперь вешалка, — уведомил я ее.

— Что?

— Долгая история, но нынче там командует Маска.

Она пристально посмотрела на меня и я могу утверждать, что она только-только начинает понимать, сколь многого она не знает касательно недавних событий. По-моему, она решила, какие именно из напрашивающихся вопросов ей следует задать раньше, когда я решил нанести ей удар, пока она еще не восстановила равновесие.

— А как там Блейз? — спросил я.

— Ему намного лучше, я лечила его сама и теперь он быстро выздоравливает.

Я уже собирался спросить, где он находится, на что, как я знал, она откажется ответить. И будем надеяться, мы одновременно улыбнемся, когда она увидит, к чему я клоню — нет адреса Блейза — нет и адреса Люка: мы сохраняем свои тайны и остаемся друзьями.

— Эгей! — услышал я оклик Мандора, и мы дружно повернулись в том направлении, куда смотрел он — противоположное выемке.

Темный торнадо сжался до половины своего первоначального размера и продолжал уменьшаться прямо у нас на глазах. Он постоянно выливался и валился сам на себя, все съеживался и съеживался, и причем примерно через полминуты совсем пропал.

Я не мог подавить улыбки. Но Фиона этого даже не заметила. Она смотрела на Мандора.

— Ты думаешь, это из-за сделанного тобой? — спросила она его.

— Не могу судить об этом, — ответил он. — Но такое вполне возможно.

— Но говорит ли это тебе о чем-нибудь? — не отставала она.

— Наверное, тому, кто управлял торнадо, не понравилось, что я вмешиваюсь в его эксперимент.

— Ты действительно думаешь, что за этим стоит кто-то?

— Да.

— Кто-то из Дворов?

— Это кажется более вероятным, чем кто-то из вашего края мира.

— Полагаю, это так... — согласилась она. — У тебя есть какие-нибудь догадки относительно того, кто он такой?

Он улыбнулся.

— Понимаю, — быстро сказала она. — Ваше дело касается только вас. Но общая угроза затрагивает всех. Именно к этому я и клоню.

— Верно, — признал он. — Именно поэтому я и предлагаю расследовать это дело. Я в данный момент ничем не связан. А дело может оказаться забавным.

— Неудобно просить вас ставить меня в известность о том, что вы обнаружите, — сказала она, — когда неизвестно, чьи интересы с этим связаны.

— Я ценю вашу щепетильность, — ответил он. — Но насколько мне известно, условия договора все еще в силе и никто при Дворах не может строить козни против Амбера. Фактически... Если хотите, мы можем заняться этим вместе, по крайней мере на первых порах.

— Я располагаю временем, — сказала она.

— А у меня нет времени, — быстро вставил я. — Я должен заняться кое-каким неотложным делом.

Мандор переключил внимание на меня.

— Насчет моего предложения... — намекнул он.

— Не могу, — сказал я.

— Отлично. Однако, разговор наш не завершен. Я свяжусь с тобой позже.

— Ладно.

Тут Фиона тоже посмотрела в мою сторону.

— Не забудь держать меня в курсе по части здоровья Люка и его намерений, — попросила она.

— Конечно.

— Тогда счастливо оставаться.

Мандор небрежно помахал мне и я ответил тем же. А затем пошел, и как только скрылся из виду, стал смещаться.

Я нашел дорогу к каменистому склону, где остановился и вытащил Козырь с Амбером. Я поднял его, сосредоточил внимание и переправился, как только почувствовал возможность пройти. Я надеялся, что гостиная будет пуста, но в данный момент меня это, в общем-то, не очень заботило.

Появился я неподалеку от Ясры, держащей на вытянутой левой руке плащ. Я нырнул в двери слева в пустой коридор и пошел к черной лестнице. По дороге я несколько раз слышал голоса и сворачивал в сторону, избегая говоривших. Мне удалось добраться до своих покоев незамеченным.

Единственной возможностью отдохнуть за время, казавшееся теперь полутора веками, были те пятнадцать минут, которые я вздремнул перед тем, как раскрепощенные под действием наркотика колдовские чары Люка вызвали меня через гигантский Козырь в бар «Зазеркалье». Когда? Учитывая все, что я знал, это могло случиться вчера, а тот день был очень насыщенным и до этого происшествия.

Я закрыл дверь на засов, шатаясь, добрался до постели и рухнул на нее, даже не снимая сапог. Разумеется, мне бы следовало много чего сделать, но я находился в неподходящем состоянии для этого. Я вернулся сюда потому, что безопаснее всего чувствовал себя именно в Амбере, несмотря на то, что однажды Люк добрался до меня и здесь.

Человек с очень мощным подсознанием мог бы после всей пережитой мною ахинеи увидеть настоящий вещий сон, а потом проснуться, полным озарений и ответов, подробно намечающих нужный курс действий. Я такого не увидел. Один раз я проснулся в легком страхе, не понимая, где я. Но, открыв глаза, я успокоился и вернулся ко сну. Позже, как показалось, намного позже, я вернулся в мир бодрствующих постепенно, словно пленник, загоняемый все дальше и дальше на берег накатывающимися друг на друга волнами, пока наконец не очутился на берегу. Я не видел причин заходить куда-то дальше этого, пока не понял, что у меня болят ноги. Тогда я сел и стащил сапоги, что доставило одно из шести величайших удовольствий в жизни. Затем я поспешно снял носки и отбросил их в угол комнаты. Почему у всех остальных ноги не болят? Я налил в таз воды и некоторое время размачивал ноги, а затем решил следующие несколько часов ходить босиком.

Наконец я поднялся, разделся, помылся, надел джинсы и любимую пурпурную фланелевую рубашку. К черту пока мечи, кинжалы и плащи. Я открыл ставни и выглянул наружу. Было темно. Из-за туч я даже по звездам не мог догадаться, что сейчас — ранний вечер, поздняя ночь или почти утро.

В коридоре было очень тихо, и когда я проследовал к черной лестнице, оттуда не доносилось ни звука. В кухне тоже никого не оказалось, большие поленья лежали кучей в камине и тихо тлели. Я не хотел разводить огонь больший, чем необходимо для того, чтобы подогреть чайник, пока разыскивал немного хлеба и консервированных фруктов. В одном из громадных холодильников я также обнаружил банку с чем-то, похожим на грейпфрутовый сок.

Пока я сидел, согревая ноги и неспешно поедая хлеб, меня стало охватывать беспокойство. Я успел уже приняться за чай, прежде чем понял, что беспокойство растет. Кажется, мне необходимо было что-то сделать, и все же я понятия не имел, что именно. Теперь, когда я получил передышку, она вызывала ощущение странности. Поэтому я решил снова все обдумать.

К тому времени, когда я покончил с едой, у меня сложились несколько планов. Первое, что я сделал — это прошел в гостиную, где снял с Ясры все шляпы и плащи и подхватил ее на руки. Позже, когда я нес ее окоченевшее тело к своей комнате, одна дверь в коридоре приоткрылась, и Дроппа проследил за мной затуманенным взглядом.

— Эй, чур я следующий! — окликнул он меня вслед. — Напоминает мне о моей первой жене, — сообщил он затем и закрыл дверь.

Установив ее в своих покоях, я пододвинул кресло и уселся перед ней. Хотя для шутки ее одели в качестве клоуна, жесткая красота этой женщины нимало не пострадала. Однажды она подвергла меня большой опасности и я не испытывал ни малейшего желания освобождать ее в подобное время для возможности выступить на бис. Но заклинание, сковавшее ее, требовало разбора, и я хотел полностью понять его.

И поэтому я стал осторожно исследовать удерживающую ее конструкцию, но я понял, что прослеживание всех ее ответвлений займет немало времени. Ладно. По крайней мере, сейчас я могу не торопиться. И погрузился в изучение заклинания, мысленно по ходу дела делая заметки.

Занимался я этим не один час. Разобравшись с ним, я решил, учитывая напряженную обстановку, навесить еще несколько своих. Пока я работал, дворец постепенно пробуждался. Я трудился без перерыва, пока не наступил день, до тех пор, пока все не стало на свои места и я не был удовлетворен работой. К тому же я проголодался.

Задвинув Ясру в угол, я надел сапоги, вышел из комнаты и направился к лестнице.

Время было обеденное, и я заглянул в несколько столовых, где обычно ела семья. Но все помещения оказались безлюдными, и ни в одном из них не расставили посуду для сервировки. И ни в одном из них не было признаков недавнего обеда.

Полагаю, что мое чувство времени могло исказиться, и я вышел либо чересчур поздно, либо слишком рано, но рассветало-то, кажется, давно. Однако никто не обедал, следовательно, в чем-то я ошибался.

И тут я услышал его — слабое постукивание ножа о тарелку. Я направился в сторону, откуда, вроде бы, исходил звук. Обеды теперь подавались, видимо, не так часто, как обычно.

Я вошел в гостиную, где Льювилла сидела вместе с женой Рэндома, Виалой, на красном диване, а обед был сервирован перед ними на низком столике. Майкл, работавший на кухне, находился поблизости со столиком на колесах, нагруженном блюдами. Я прочистил горло.

— Мерлин, — объявила Виала с чувствительностью, от которой у меня всегда пробегал холодок — она ведь совершенно слепая. — Очень приятно.

— Привет, — поздоровалась Льювилла. — Заходи и садись с нами. Нам не терпится услышать, чем ты был занят.

Я подтащил кресло к противоположной стороне столика и уселся. Майкл подошел и поставил передо мной добавочный ассортимент блюд. Я быстро обдумал ситуацию. Все, что услышит Виала, несомненно дойдет до Рэндома. Поэтому я изложил им несколько отредактированную версию недавних событий, оставив за рамками упоминание о Мандоре, Фионе и обо всем, связанном с Дворами. Это сделало рассказ порядком короче и позволило быстрее приступить к еде.

— Все были так заняты в последнее время, — заметила Льювилла, когда я закончил говорить. — Я из-за этого чувствую себя почти виновной.

Я изучил взглядом тонкую зелень ее кожи оливкового цвета, полные губы и большие кошачьи глаза.

— Но не совсем, — добавила она.

— А где, собственно, они все? — спросил я.

— Жерар, — перечисляла она, — осматривает внизу портовые укрепления, а Джулиан командует армией, которая теперь оснащена каким-то огнестрельным оружием и поставлена защищать подходы к Колвиру.

— Ты хочешь сказать, что Далт уже что-то выставил на поле? Идет сюда?

— Нет, — покачала головой она. — Это меры предосторожности из-за того послания, послания Люка. Войск Далта в общем-то пока не видели.

— Кто-нибудь хотя бы знает, где он?

— Пока нет, — ответила она. — Но вскоре на этот счет должны поступить разведданные, — она пожала плечами. А затем добавила: — Наверное, Джулиан их уже получил.

— А почему командует Джулиан? — спросил я, не отрываясь от еды. — Я думал, что во главе подобных дел должен стоять Бенедикт.

Льювилла отвела глаза, поглядела на Виалу, и та, кажется, почувствовала ее взгляд.

— Бенедикт с небольшим отрядом своих ратников сопровождает Рэндома в Кашеру, — тихо сказала Виала.

— В Кашеру? — переспросил я. — Зачем ему понадобилось это делать? Правда, Далт все время ошивается около Кашеры. Этот район сейчас может быть опасен.

Она слабо улыбнулась.

— Вот потому-то он и захотел, чтобы его сопровождал Бенедикт и его гвардейцы. Возможно, сами они отправились в качестве разведчиков, хотя тогда у них была другая причина для экспедиции.

— Я не понимаю, — сказал я. — Почему вообще возникла необходимость в такой экспедиции?

Она отпила воды.

— Внезапный политический переворот, — пояснила она. — Какой-то генерал захватил власть в отсутствие королевы и кронпринца. Генерала недавно убили, и Рэндом сумел добиться согласия на возведение на трон собственного кандидата — пожилого аристократа.

— Как он это сделал?

— Все, заинтересованные в этом деле, еще больше заинтересованы в допуске Кашеры в Золотой Круг привилегированного торгового статуса.

— Значит, Рэндом купил их ради удовольствия видеть правителем своего человека? — заметил я. — Разве договор о принятии в Золотой Круг не дает нам обычно права передвигаться с войсками через территорию королевства клиента с минимальными предварительными переговорами?

— Да.

Я вдруг вспомнил того молодцеватого эмиссара Короны, встреченного мною в «Окровавленном Билле», который расплатился за пиво не кашерской валютой. Я понял, что не хочу удостовериться, насколько близок тот случай по времени к убийству, сделавшему возможной эту недавнюю договоренность. Куда сильнее на меня подействовала вырисовывающаяся теперь картина; похоже, Рэндом только что преградил Ясре и Люку путь к возвращению узурпированного у них трона, который, если быть справедливым, Ясра сама узурпировала много лет назад. После смены многочисленных владельцев трона, узурпация его стала для меня немного туманной. Но если поступок Рэндома ничем не превосходил по этичности тех, кто правил раньше, то, безусловно, ничем не уступал им. Однако теперь дело выглядело так, что любая попытка Люка вновь овладеть троном матери, похоже, встретит отпор со стороны монарха, заключившего оборонительный союз с Амбером. Я вдруг понял, что можно держать пари о договоренности в случае внутренних смут о помощи Амбера, равно как и в случае защиты от внешних агрессоров.

Интересно. Похоже, Рэндом пошел на страшные хлопоты, чтобы изолировать Люка от опорной базы и любого подобия законности, как главу государства. Я полагал, что следующим шагом может быть объявление его вне закона, как самозванца и опасного революционера и предложение награды за его голову. Не слишком ли остро реагировал Рэндом? Люк казался теперь совсем не таким опасным, особенно если учесть, что его мать у нас в плену. С другой стороны, я на самом деле не знал, как далеко хочет зайти Рэндом. Хотел ли он просто перекрыть Люку кислород или всерьез затеял достать его? Последняя возможность беспокоила меня больше, так как Люк в данный момент, кажется, исправлялся, и, возможно, мучительно пересматривал свою позицию. Я не хотел, чтобы его отбросили из-за того, что Рэндом где-то перегнул палку.

Поэтому я сказал Виале:

— Полагаю, это вплотную относится к Люку.

Она с минуту помолчала, а потом ответила:

— Его, кажется, заботит не Люк, а Далт.

И мысленно я пожал плечами. На взгляд Рэндома это было вроде одно и то же, поскольку он видел в Далте военную силу, к которой Люк прибегал для возвращения трона. Поэтому я произнес «а...» и продолжал есть.

Помимо этого ничего нового не произошло, и не было больше возможностей прояснить ход мыслей Рэндома, поэтому мы принялись болтать о всяких пустяках, пока я вновь обдумывал свою позицию. Она все еще сводилась к ощущению необходимости срочно действовать, и неуверенности, как именно. Курс мой определился несколько неожиданным образом где-то за десертом.

В гостиную вошел придворный по имени Рендел — высокий, худощавый, темноволосый и не скупящийся на улыбки. Я сообразил, что что-то случилось, так как он не улыбался и вошел быстрее обычного. Он окинул взглядом всех присутствующих, остановил его на Виале, быстро подошел и прочистил горло.

— Ваше Величество... — начал он.

Виала слегка повернула голову в его направлении.

— Да, Рендел, — произнесла она. — В чем дело?

— Только что прибыла делегация из Бегмы, — ответил он, — и мне не объяснили, каким будет характер приема.

— О, господи! — отложила вилку Виала. — Она же должна была прибыть не раньше послезавтра, когда вернется Рэндом. Жаловаться-то они хотят именно ему. Что вы решили сделать?

— Рассадил их пока в Желтой гостиной, — ответил он, — и сказал, что пойду доложить об их прибытии.

Она кивнула.

— Сколько их там?

— Премьер-министр Оркуз, — перечислял он, — его секретарша Найда, приходящаяся также ему дочерью. И другая дочь, Корал. С ними также четверо слуг — двое мужчин и две женщины.

— Ступайте, прикажите слугам надеть парадное обмундирование и позаботьтесь, чтобы им приготовили подобающие покои, — приказала она. — И уведомите кухню. Возможно, они не обедали.

— Хорошо, Ваше Величество.

Он попятился к дверям.

—...А потом явитесь ко мне в Желтую гостиную и доложите о сделанном, — продолжала она, — и тогда я вам дам дополнительные указания.

— Считайте, что это уже сделано, — ответил он и поспешил удалиться.

— Мерлин, Льювилла, — Виала поднялась. — Пойдемте, помогите мне развлечь их, пока все готовят.

Я проглотил последний кусочек десерта и встал. Я не испытывал горячего желания болтать с дипломатом и его свитой, но оказался под рукой, и это было одной из тех обязанностей, которые иногда случаются в нашей жизни.

— Э... А для чего, собственно, она здесь? — спросил я.

— Какой-то протест по поводу того, что мы делали в Кашере, — ответила она. — Они никогда не поддерживали с Кашерой особенно дружеских отношений и я теперь не знаю, для чего они здесь — то ли протестовать против возможного допуска Кашеры в Золотой Круг, то ли их расстроило наше вмешательство во внутренние дела Кашеры. Возможно, они опасаются потерять рынок сбыта, когда такой близкий сосед вдруг станет пользоваться тем же предпочтительным статусом в торговле, что и они. Или, возможно, у них другие планы по поводу трона Кашеры и мы только перебежали им дорогу. А может, и то, и другое. Что бы там ни было... Мы не сможем сказать им ничего такого, что сами не знаем.

— Я просто хотел узнать, каких тем надо избегать, — сказал я.

— Всего вышеназванного, — ответила она.

— Я сама думала о том же, — сказала Льювилла. — Однако, я также подумала, нет ли у них каких-нибудь полезных сведений о Далте. Их агенты должны пристально следить за всем, происходящим в Кашере.

— Не заводи речь об этом, — посоветовала Виала, направляясь к двери, — если они и сболтнут ненароком или захотят что-то выдать, то тем лучше для нас. Поймай их на этом. Но не показывай, что тебе хотелось бы знать.

— Хорошо, что появился, Мерлин. В такие моменты всегда полезно иметь лишнее улыбающееся лицо.

— А почему я при этом не чувствую особого веселья? — сказал я.

Мы проследовали в комнату, где поджидали премьер-министр и его дочери. Их слуги уже отправились перекусить на кухню. А официальные лица все еще оставались голодными, и это говорит в пользу протокола, тем более, что он, кажется, требовал некоторого ожидания перед тем, как подадут еду. Оркуз был среднего роста и коренастый, с черными, со вкусом причесанными волосами, морщины на его широком лице, кажется, указывали, что он куда хитрее, и чаще хмурится, чем улыбается, чему он предавался большую часть дня. Лицо Найды представляло более красивый вариант его лица, и хотя у нее проявлялась склонность к дородности, она твердо удерживалась на привлекательном уровне. К тому же она часто улыбалась и обладала привлекательными зубками. С другой стороны, Корал была выше и отца, и сестры, стройнее, с рыжеватыми волосами. Когда она улыбалась, ее улыбка казалась менее официальной. В ней также было что-то смутно знакомое. Я гадал, не встречал ли ее на каком-нибудь скучном приеме несколько лет назад. Однако, будь это так, я уже вспомнил бы.

После того, как нас представили и разлили вино, Оркуз сделал короткое замечание Виалы о «недавних неприятных новостях» относительно Кашеры. Мы с Льювиллой быстро встали по бокам Виалы, чтобы оказать моральную поддержку, но она ответила только, что такие вопросы нужно обсуждать только по возвращении Рэндома. И что в данный момент она всего лишь хотела бы позаботиться об их достойном приеме. Он с этим полностью согласился, даже слегка улыбнулся. У меня сложилось впечатление, что он просто хотел сразу зафиксировать цель своего визита. Льювилла быстро свернула разговор на его путешествие, и он любезно позволил сменить тему. Политики чутко реагируют на все.

Позже я узнал, что посол Бегмы даже не знал о его прибытии, и это, казалось бы, указывало, что Оркуз прибыл настолько быстро, что опередил уведомление посольства. И он даже не потрудился завернуть к послу, а направился прямо во дворец. Эти сведения я узнал немного позже, когда он спросил, доставлено ли послание.

Чувствуя себя лишним в грациозных выпадах и нейтральной болтовне Льювиллы и Виалы, я отступил на шаг и стал подумывать, как бы половчее сбежать. Какая бы игра здесь не затевалась, она меня совершенно не интересовала.

Корал тоже отступила и вздохнула. Затем взглянула на меня и улыбнулась, окинула быстрым взглядом помещение и подошла ближе.

— Я всегда мечтала посетить Амбер, — призналась она мне.

— Он таков, каким представлялся вам? — спросил я.

— О, да. Пока... Конечно, я еще мало видела...

Я кивнул и мы еще немного отдалились друг от друга.

— Мы с вами где-то раньше встречались? — спросил я.

— Не думаю, — усомнилась она. — Я не так уж много путешествовала, а вы, по-моему, не бывали в наших краях. Не так ли?

— Да, хотя в недавнее время они вызывали у меня любопытство.

— Я, однако, кое-что знаю о вас, — продолжала она. — Просто из общих сплетен. Я знаю, что вы из Дворов Хаоса, и знаю, что вы учились в колледже в том Отражении, которое вы, амбериты, кажется, столь часто навещаете. Я много раз думала, на что похож тот мир.

Я заглотнул приманку и принялся рассказывать ей о колледже и о своей работе, о том, какие места посетил и что любил делать. Пока я рассказывал, мы подобрались к дивану в противоположном конце комнаты и расположились поудобнее. Оркуз, Найда, Льювилла и Виала, кажется, не заметили нашего уединения, и если уж мне нужно было находиться здесь, то я находил более приятным беседовать с Корал, чем слушать их. Не желая рассказывать один, я попросил ее рассказать о себе. Она сообщила мне о своем детстве, проведенном в Бегме и ее окрестностях, о своей любви к загородным прогулкам — на лошадях и лодках по рекам и озерам; о прочитанных ею книгах и довольно невинных любительских занятиях магией. Она как раз собиралась перейти к описанию кое-каких интересных обрядов, совершаемых тамошними крестьянами для обеспечения плодородия почвы, как вошла служанка и, приблизившись к Виале, что-то сообщила ей. За дверями виднелись и другие слуги. Виала затем сказала что-то Оркузу и Найде, те кивнули и двинулись к двери. Льювилла отделилась от них и направилась в нашу сторону.

— Корал, — сказала она. — Ваши покои готовы. Один из слуг покажет вам, где они. Наверное, вы хотели бы перекусить и отдохнуть после путешествия.

Мы встали.

— Я, в общем-то, не устала, — сказала она, глядя скорее на меня, чем на Льювиллу, и в уголках ее рта притаился намек на улыбку.

Какого черта?! Я вдруг понял, что мне очень приятно ее общество, и поэтому сказал:

— Если вы не откажетесь переодеться во что-нибудь попроще, я буду рад показать вам город. Или дворец...

Намек в уголках рта превратился в настоящую улыбку, на которую стоило посмотреть.

— Тогда мы встретимся с вами здесь через полчаса, — закончил я после того, как она сказала:

— Я хотела бы все это осмотреть.

Я вывел ее и проводил до основания парадной лестницы. Так как на мне все еще была красная фланелевая рубашка и джинсы, не следует ли мне переодеться во что-нибудь более соответствующее местной моде. А, черт с ним! — решил я затем. Мы же собрались просто прогуляться. Поэтому к своему наряду я добавил перевязь, оружие, плащ и самые лучшие свои сапоги. Можно было бы, однако, еще подровнять бороду, так как оставалось немного времени. А может, навести маникюр...

— Эй, Мерлин... — Льювилла положила руку на мой локоть и увела в ближайшую нишу. Я позволил увлечь себя туда.

— Да? — осведомился я затем. — Что такое?

— Гм... — замялась она. — Она довольно миленькая, не правда ли?

— Думаю, ты права, — согласился я.

— Она вскружила тебе голову?

— Ну и ну, Льювилла! Не знаю. Я же только-только познакомился с этой дамой.

—...И уже назначил ей свидание.

— Брось! Сегодня я заслуживаю снисхождения. Я с удовольствием поболтал с ней и хотел показать достопримечательности. Думаю, мы неплохо проведем время. Что в этом плохого?

— Ничего, — ответила она, — пока ты не теряешь из виду перспективы.

— О какой перспективе ты говоришь?

— Мне кажется довольно любопытным, — сказала она, — что Оркуз привез с собой двух симпатичных дочерей.

— Найда действительно секретарша, — возразил я неизвестно на что. — А Корал давно хотела увидеть Амбер.

— Угу, а для Бегмы было бы очень неплохо, если бы одна из них чисто случайно заарканила члена нашей семьи.

— Льювилла, ты слишком подозрительна, — сказал я.

— Это происходит со всяким, прожившим достаточно.

— А я и сам собираюсь жить долго и, надеюсь, это не заставит меня искать корыстный мотив в каждом человеческом поступке.

— Конечно. Забудь, что я тебе сказала, — улыбнулась она, зная, что я не забуду. — Желаю вам хорошо провести время.

Я вежливо рыкнул и направился к себе в комнату.