Седьмой визит Февральского человека: трансовое письмо и три значения одного слова; фобия как выражение отношения к жизни; как помочь клиентке в ее развитии

Эриксон: (Как обычно, пожимает клиентке руку) Как поживаешь?

Клиентка: Прекрасно. Вы предупреждали, что еще вернетесь.

Эриксон: И вот я здесь. Какой у нас сейчас месяц?

Клиентка: Октябрь.

Эриксон: Поезд следует по расписанию. Как ты думаешь, что им движет?

Клиентка: Не знаю.

Эриксон: Это необыкновенный поезд. И он набит до отказа. А что у нас по плану сейчас?

Клиентка: Да все понемногу: учеба, развлечения.

Эриксон: Как насчет трудных предметов?

Клиентка: А у нас сейчас все предметы легкие.

Эриксон: Тебе нравится учиться? Что ты думаешь о своих первых школьных днях?

Клиентка: Теперь я так не занимаюсь.

Эриксон: А какие оценки ты получаешь?

Клиентка: Почти всегда отличные.

Эриксон: Ладно, посмотрим. Кстати, ты помнишь нашу последнюю встречу?

Клиентка: Да.

Эриксон: (Эриксон вынимает из кармана листок с записями клиентки) Догадываешься, что это такое?

Клиентка: Конечно. Я это знаю точно.

Эриксон: Считай, что ты сейчас пишешь то, что изображено на этом листке. Держи блокнот так, чтобы мне не было видно. А потом посмотрим, изменилась ли ты хоть чуть -чуть после того, как впервые вошла в класс. (Эриксон обращает внимание на то, как клиентка механически постукивает по полу левой ногой.) Ты все поняла?

Клиентка: Да. (Клиентка пишет то, что изображено на рис.2.)

Эриксон: А тебе не кажется, что ты несколько неточно передала свой текст?

Клиентка: Вы правы – но я его тем не менее помню.

Эриксон: Ты что-нибудь пропустила?

Клиентка: Да.

Эриксон: И что именно?

Клиентка: Мальчиков, свидания и секс.

Меня интересует совсем немногое: события в мире, мое будущее, мое замужество и вообще: как получить от жизни побольше и с минимальными потерями, и чтобы при этом жить (нырять, давать), поставив перед собой ясную цель.

Рис. 2 Текст, написанный клиенткой во время "седьмого" визита Февральского человека. В слове "жить" первая буква зачеркнута и исправлена, так что получается своеобразная комбинация слов: жить, давать и нырять[12].

Эриксон: Очень забавная вещь, правда? Ну, и как бы ты это прочла, если бы увидела этот отрывок впервые?

Клиентка: "Жить, давать, нырять".

Эриксон: Что ты думаешь о своей ошибке? Из-за нее получается, что надо читать "нырять".

Клиентка: Я не думаю, чтобы кто-нибудь из-за чего-нибудь стал бы нырять в воду.

Эриксон: А сама ты не собираешься этим заняться?

Клиентка: Только для того, чтобы доказать самой себе, что я не боюсь.

Эриксон: Ты сказала, что помнишь то, что писала в первый раз (показывает ей листок, но так, чтобы она не смогла прочитать текст). Напиши это еще раз – и постарайся воспроизвести все как можно точнее. (Клиентка пишет текст, приведенный на рис. 3.) Я могу забрать листок?

Меня интересует так много вещей: мальчики, свидания, секс, религия, что такое хорошо и что такое плохо, и почему люди не хотят разговаривать именно о том, о чем они на самом деле хотят поговорить.

Рис.3 Третий отрывок, написанный клиенткой во время "седьмого" визита Февральского человека

Клиентка: Да.

Эриксон: И что ты сейчас испытываешь? Те же ощущения, которые ты испытывала, когда впервые переступила школьный порог?

Клиентка: О нет, те были очень детские.

Эриксон: Ты чувствуешь, что повзрослела. Ну, и как ты считаешь, теперь я уже могу объяснить тебе все, что непонятно?

Клиентка: Наверное, да.

Эриксон: Я все объясню тебе чуть позже.

Клиентка: За это время я и сама все выясню.

Эриксон: В самом деле?

Клиентка: Уж конечно.

Росси: Шестое с конца слово во втором "трансовом" отрывке клиентки представляет собой забавное сочетание трех слов: жить, давать и нырять. Тогда можно читать это слово следующим образом: "нырять" здесь (что непосредственно связано со страхом воды) – это все равно что жить "полной жизнью". Ну а жить "полной жизнью" – это значит получать и отдавать. Согласны?

Эриксон: Вы "с головой ныряете" в жизнь; Вы бросаетесь в водоворот событий.

Росси: И получается, что страх воды каким-то образом касается того, как наша клиентка относится к жизни.

Эриксон: Гм.

Росси: Страх воды – своеобразная метафора для обозначения страха жизни. Поэтому, пытаясь помочь клиентке побороть страх воды, мы тем самым изменяем ее способ существования (ее экзистенцию).

Эриксон: Итак, Вы делаете решительный шаг – и ныряете в водоворот жизни; Вы, очертя голову, кидаетесь в брак. Почему это так? Слово "нырнуть" в данном случае означает "сделать решительный шаг", "решиться на что-то", и именно этот оборот употребляется в разговорном языке для выражения отношения к жизни, работе или женитьбе. Но это не более чем спекуляция!

А теперь вернемся к нашей клиентке. Ее горизонт определенно раздвинулся. Как она говорит о своих прежних ощущениях? – "Они были очень детскими".

Росси: И Вы поддерживаете в ней возникшее чувство "взрослости": "Ты чувствуешь, что повзрослела".

1.45. Терапевтические аналогии и рефрейминг: множественные значения слов; слова как символы, метафоры и "кирпичики" в "терапевтической Вавилонской башне"

Эриксон: Скажи, сколько раз ты можешь оттолкнуться ногами в воде?

Клиентка: Немного.

Эриксон: Ты ведь не можешь ступить, если не приподнимешь ногу, правда? Но мы не должны забыть твое слово "нырять".

Клиентка: А что мне делать, когда я ныряю?

Эриксон: Это ты о плавании?

Клиентка: О каком плавании?

Эриксон: Что ты о нем думаешь?

Клиентка: Да ничего особенного.

Эриксон: Тебе нравится плавать?

Клиентка: Я не умею плавать. Не могу набраться храбрости.

Эриксон: Но когда-нибудь наберешься?

Клиентка: Ну, когда-нибудь...

Росси: Опять Вы прибегаете к терапевтическим аналогиям и рефреймингу.

Эриксон: Да.

Росси: Кстати – тогда, в 1945 году – Вы намеренно пользовались определенными психотерапевтическими приемами или Вы не задумывались над тем, какие средства применяете?

Эриксон: Да нет, я все прекрасно знал. Например, мой первый вопрос можно свести таким образом к погружению в семейную жизнь.

Росси: Как это у Вас получилось?

Эриксон: "Сколько раз ты можешь оттолкнуться ногами в воде?" Вода здесь символ; Вы спускаетесь с жизненных "горных вершин" к "морю супружеских отношений".

Росси: Но откуда Вы взяли супружеские отношения? Разговора о браке вообще не было!

Эриксон: Нет, конечно, но ведь клиентка упомянула о том, что ныряет! Если мы займемся анализом, то обнаружим, что слово "бегать", например, имеет приблизительно сто сорок значений.

Росси: Следовательно, когда человек слышит слово "бегать", то у него может возникнуть не меньше ста сорока ассоциаций на эту тему.

Эриксон: Вы меня поняли!

Росси: И Вы пользуетесь такой многозначностью, чтобы выяснить, на каком же ассоциативном пути возникает проблема.

Эриксон: Знаете ли, моей первой настоящей книгой был огромный неадаптированный словарь. Вот тогда-то я и понял ту громадную роль, которую играет многозначность.

Росси: Множественность значений слов.

Эриксон: Как-то раз мы вместе с одним психологом из России нашли около сотни синонимов слова "пьяный".

Росси: Вот видите, Вы не раз пользовались многозначностью слов и, конечно же, приобрели потрясающую гибкость в употреблении нужных значений – особенно если Вам необходимо установить контакт с пациентом на определенном ассоциативном уровне. Наверное, никому из нас не помешает такая словесная разминка!

Эриксон: (Эриксон долго рассказывает, как его пригласили консультировать двух диссертантов, которые выбрали тему "Как исследовать слово".)

Росси: То есть докторские диссертации посвящены множественности значений слов?

Эриксон: (Теперь Эриксон говорит о своем сыне Роберте, который преподает в младших классах. Роберта называют "ходячим словарем". Он на практике осуществлял знакомство детей с многозначными словами и помогал в этом диссертантам.)

Росси: Что, на Ваш взгляд, указывает здесь на неоднозначность?

Эриксон: Три фразы клиентки: "Да ничего особенного", "Я не умею плавать" и "А что мне делать, когда я ныряю?"

Росси: Вы считаете, что слово "нырять" обладает несколькими значениями?

Эриксон: Да она же сама об этом говорит!

Росси: Что Вы хотите этим сказать?

Эриксон: Что ключ к ответу содержится в вопросе клиентки: "А что мне делать, когда я ныряю?"

Росси: Объясните, наконец, что Вы имеете ввиду?

Эриксон: Ну, смотрите. Разве Вы спрашиваете, что Вам делать, когда Вы ныряете? Всем и так ясно: раз Вы ныряете, то именно этим Вы и занимаетесь. А вот клиентка спрашивает, что ей делать. Следовательно, для нее слово "нырять" имеет какой-то более глубокий смысл, чем обыкновенное погружение в воду.

Росси: Мне кажется, что это не более чем гипотеза.

Росси: [В 1987] Мое скептическое отношение объясняется тем, что я в тот момент был не в состоянии не то что принять – даже услышать то, что Эриксон нам пытался доказать. Его выводы в отношении символических и метафорических значений слов показались мне фантастически необоснованными. Мою интерпретацию слияния слов "нырять", "жить", "давать" он отнес к рангу спекуляции. Но сам же он, как мне кажется, разбираясь с вопросом клиентки "А что мне делать, когда я ныряю?", зашел в своих выводах о многозначности слишком далеко. С моей точки зрения, в этом вопросе нашла свое отражение несколько забегающая вперед рефлексия по поводу страха воды: подумайте сами, если клиентка не могла даже подойти к воде, то что же ей нужно было делать, если бы пришлось нырнуть?

Вот она, Вавилонская башня неоднозначности. У каждого человека свой жизненный опыт; мы, используя множественность значений, вкладываем неповторимый, уникальный смысл в свои знания – и в результате получаются совершенно различные выводы, предположения и оценки. Именно поэтому то, что безоговорочно обосновано для одного человека – абсолютно неприемлемо для другого. И именно из-за этого так трудно создать единую универсальную религию, а также единую психотерапевтическую методику.

Как рефрейминг, скрытые утверждения и терапевтические аналогии, использующие любовь, ослабляют психологическую травму; косвенное разрешение травматической ситуации; как ассоциации с устойчивыми навыками ослабляют страх; незнание и подсознательное обучение

Эриксон: Скажи, пожалуйста, как бы тебе хотелось научиться плавать?

Клиентка: По-моему, самое лучшее – это заполучить инструктора. А вот Линда научилась плавать, отталкиваясь от плотика. Тоже хороший способ.

Эриксон: Я всегда вспоминаю мальчика Джесона, который изо дня в день ходил на небольшой пруд и долго сидел там на мостках. Он говорил: "Я совершенно уверен, что уж этим летом обязательно научусь плавать. Это так же верно, как и то, что Бог создал зеленые яблочки." Прошло много лет – а он так и не научился плавать. Как ты считаешь, ему можно было помочь?

Клиентка: Наверное, надо было столкнуть его в воду. А ведь он мог испугаться. Нет, надо было помочь ему по-другому.

Эриксон: А как?

Клиентка: Надо было сказать ему, что вода хорошая и что бояться ее не надо, что плавать – очень здорово.

Эриксон: Думаю, что слова бы ему не помогли.

Клиентка: Вы правы.

Эриксон: А теперь я тебе расскажу об одной девушке. Она очень хотела научиться плавать, хотя смертельно боялась воды. Как только вода доходила ей до лодыжек, ее охватывал панический ужас. Однажды сестра этой девушки пошла купаться, а сама она осталась на берегу. И вдруг у этой сестры судорогой свело ногу и она стала тонуть. Наша девушка так за нее испугалась, что совсем забыла про свой собственный страх, бросилась в воду, как могла – погружаясь в воду и барахтаясь по-собачьи – добралась до сестры и представь себе вытащила ее на берег. Вот так она научилась плавать. Что с ней произошло?

Клиентка: У нее не осталось времени подумать о своем собственном страхе – она должна была что-то предпринять.

Эриксон: Столкнулись два страха: один – страх за сестру, а другой – привычный парализующий страх воды. И страх за сестру вытеснил страх воды. По-моему, очень неприятный способ обучения плаванию, согласна? Но в то же время очень хороший. Ужасно неприятный, но ужасно хороший. Эта девушка достойна всяческого уважения, и я перед ней просто преклоняюсь. А ты? В действительности, страх, который не давал девушке войти в воду, позволил ей почувствовать свою силу. Верно?

Клиентка: Да.

Эриксон: И она поняла, насколько она сильнее своего страха; поняла, что победит его, если это потребуется. И конечно же, можно повернуть этот страх в какое-нибудь другое русло. Ведь если девушка вспомнит, как смело она бросилась в воду, даже не умея плавать, это приведет ее к мысли о том, что она вполне может трансформировать чувство страха в чувство уверенности. И именно это она и сделала. Интересно, а что ты сделаешь со своим страхом? Сильные потрясения порой могут вызвать совершенно неожиданные эффекты. А иногда такое же действие может оказать просто благожелательная атмосфера. Если ты любишь кого-нибудь – ты способен на многое. Знаешь, как дети начинают ходить? Наверное, они решают для себя: "И чего беспокоиться? Ведь я просто обязан набить себе синяки и шишки", и они встают и идут. Ты ведь не знаешь, как именно ты научишься плавать. Но разве у тебя не захватит дух от счастья, когда ты почувствуешь, что плывешь?

Клиентка: Захватит.

Эриксон: Интересно, тебе хоть как-нибудь помогло то, что я сейчас рассказал?

Клиентка: Конечно.

Эриксон: Поживем – увидим. Ведь я еще вернусь. Когда мы увидимся? Хочешь еще что-нибудь сказать на прощание? Позвольте откланяться Февральскому человеку.

Эриксон: (Эриксон обращает наше внимание на слово "инструктор" в первой же фразе клиентки: "По-моему, самое лучшее – это заполучить инструктора".)

Росси: Клиентка хочет, чтобы ее обучал инструктор. Какой скрытый смысл Вы здесь видите?

Эриксон: Она хочет, чтобы кто-нибудь составил ей компанию.

Росси: Вы подразумеваете, что в слове "инструктор" есть какой-то сексуальный подтекст? И далее – это относится к тому, кто учит ее плавать?

Эриксон: (Кивает и опять углубляется в рукопись.) Я думаю, что слово "любовь"...

Росси: Вы сознательно вводите слово, которое...?

Эриксон: Именно любовь! Только так можно ослабить страх, восходящий к давнему эпизоду с Элен (которая чуть не утонула).

Росси: Как Вы этого добились?

Эриксон: Я не сводил глаз с клиентки после своего вопроса: "Интересно, а что ты сделаешь со своим страхом?"

Росси: Опять терапевтическая аналогия?

Эриксон: Гм.

Росси: А потом Вы связываете между собой страх и любовь для того, чтобы ей захотелось завести разговор на эту тему.

Эриксон: "Интересно, тебе хоть как-нибудь помогло то, что я сейчас рассказал? – Я объединяю Элен и любовь. Вы вполне могли и не заметить этого!

Росси: [В 1987] Здесь Эриксон говорит о том, насколько просто упустить из вида главное: как он проводит рефрейминг трагического эпизода с Элен, нанесшего клиентке тяжелую психологическую травму. Такой рефрейминг приводит к появлению более адекватного отношения к ситуации. Эриксон добивается этого, как обычно, косвенным путем: он рассказывает клиентке о похожей травматической ситуации, в которой вдруг появляются и чувство уверенности в себе ("...она вполне может трансформировать свой страх в чувство уверенности"), и любовь ("Если ты любишь кого-нибудь, ты способен на многое").

Эриксон: Когда клиентка в конце диалога говорит: "Конечно", я отвечаю ей словами "Поживем-увидим".

Росси: Вы считаете, что цепь ассоциаций, в центре которых находятся любовь и уверенность в себе, будет раскручиваться дальше?

Эриксон: Да, потому что "я еще вернусь".

Росси: Давайте подведем итог: в своих терапевтических аналогиях Вы предлагаете клиентке различные способы для того, чтобы научиться плавать. Ваша фраза "В действительности страх, который не давал девушке войти в воду, позволил ей почувствовать свою силу" – начинает рефрейминг.

Эриксон: Который распространяется на оценку трагического случая с Элен.

Росси: Чуть позже Вы опять обращаетесь к незнанию, включая его в позитивное внушение: "Ты ведь не знаешь, как именно ты научишься плавать. Но разве у тебя не захватит дух от счастья, когда ты почувствуешь, что плывешь?" Вы явно отдаете предпочтение подсознательному обучению, к которому позже может присоединиться и сознательный фактор. Верно?

Эриксон: Да, все, что Вы сказали, с полным основанием относится и к любви.

Росси: Вы вводите любовь для того, чтобы уловить все ассоциации, связанные с погружением, сексуальностью и любовью.

Эриксон: Да.

Росси: Потрясающе! Вы путем поиска незаметно исследуете психологическую травму и помогаете пациентам избавиться от нее.

Эриксон: Вот, например, "страх, который не давал ей войти в воду, позволил ей почувствовать свою силу." Клиентка знает, что умеет ходить, и этот устойчивый навык отныне будет связываться с ее фобией.

Росси: Итак, Вы ослабляете фобию, потому что дополняете ее уверенностью в своих силах и умением ходить.

Как плавно перевести клиентку в режим бодрствования; амнезия "трансового" состояния; "Психотический инсайт" и множественные уровни значений слов; слэнг и сексуальные ассоциации

Клиентка: (Открывает глаза) Почему никто ничего не говорит? Gott in Himmel! Где это я была? Мертвая тишина!

Эриксон: Ну, не совсем мертвая.

Клиентка: Тем не менее тишина. Я определенно ловлю Ваши быстрые оценивающие взгляды – такие легкие и освежающие.

Эриксон: Не хотите сигарету?

Клиентка: Спасибо. Скажите, господа, что это я здесь делаю? Вы все выглядите такими довольными и умиротворенными все до единого.

Финк: Вы тоже не особенно несчастны на вид.

Клиентка: Я и не чувствую себя несчастной. Что Вы ухмыляетесь?

Эриксон: Вы не допускаете возможности гипноза?

Клиентка: Не знаю, что и сказать.

Эриксон: А Вам не хочется попробовать?

Клиентка: Не сейчас.

Росси: Ваша последняя фраза "Позвольте откланяться Февральскому человеку" незаметно переводит клиентку в состояние бодрствования. Теперь она уже видит всех присутствующих ("Почему никто ничего не говорит?... Мертвая тишина!"), но поскольку Вы не дали ей команды проснуться – пока еще находится сомнамбулическом состоянии.

Эриксон: Я, кстати, сказал, что тишина "не совсем мертвая".

Росси: Клиентка явно не помнит того, что с нею происходило ("Скажите, господа, что это я здесь делаю?")

Эриксон: И какие можно сделать выводы?

Росси: Что у нее полная амнезия всего, что касается транса. А что еще можно из этого извлечь?

Эриксон: Что она не только "вовсе не мертвая" – она живет полной жизнью!

Росси: Вы опять улавливаете за ее словами какой-то сексуальный подтекст?

Эриксон: Клиентка говорит: "...такие легкие и освежающие оценивающие взгляды".

Росси: У Вас какие-то сексуальные ассоциации? А сама она этого не чувствует?

Эриксон: Гм. Помните, как мы говорили в 1945 году? Когда мы шли к парикмахеру, мы просили его: "Ну-ка, взгляните на меня быстренько".

Росси: Вы имеете в виду подготовку к любовному свиданию?

Эриксон: Когда Вы шли на свидание, Вы шли "освежиться". Так тогда говорили.

Росси: А когда девушка перед выходом "наводила красоту", то она "освежалась". Вы произнесли слово "любовь", и у клиентки возникли подсознательные любовные ассоциации. Вы с этим согласны?

Эриксон: Да.

Росси: Опять мы сталкиваемся с эффектом многоуровневых сообщений.

Эриксон: И клиентка это понимает. Как Вы верно отметили, слово "освежиться" относилось к той ситуации, когда женщина прихорашивалась. Выражение "привести себя в порядок" стало употребляться значительно позже.

Росси: Поэтому мы всегда должны быть в курсе современного слэнга.

Эриксон: Обратите внимание на мой вопрос: "Не хотите ли сигарету?"

Росси: Что имеется в виду?

Эриксон: Фаллически-оральное удовольствие.

Росси: А до того, как Вы спросили, Вы уже имели представление о том, как это может понять клиентка?

Эриксон: Конечно!

Росси: И Ваши вопросы не случайны?

Эриксон: (Эриксон отрицательно качает головой.)

Росси: В любом диалоге нет ничего случайного!

Эриксон: К слову о сигаретах – они были всегда под рукой, и я опять закурил. А вот в 1938 году я смотрел на них исключительно глазами ученого.

Росси: Разрешите задать Вам один вопрос. Одна моя клиентка в течение недели демонстрировала неявно выраженную психотическую симптоматику. Она считала себя величайшей грешницей в мире, если не во Вселенной. Я целую неделю пытался избавить ее от этой мании, а потом она мне сказала приблизительно следующее: что я, конечно, сделал для нее очень много, но что в моих высказываниях всегда содержался какой-то скрытый смысл; что я не был с ней откровенен и что я тайком ее гипнотизировал. Поверьте, что на сознательном уровне у меня и в мыслях этого не было! Не может ли быть так, что из-за повышенной психической возбудимости моя клиентка уловила какие-то другие уровни значений, отличающиеся от тех, которыми оперировал я? Не это ли явление мы называем "психотическим инсайтом"?

Эриксон: Именно его.

Росси: Поэтому такие пациенты совсем не сумасшедшие – они просто обнаруживают гиперчувствительность к множественным уровням значений слов. Следует обращать на этот феномен особое внимание и пытаться извлечь из него максимальную пользу.

Эриксон: Верно. Вот Вам один пример из практики: один встревоженный пациент сказал мне: "Я очень коварный – я предложил своей сестре сигарету." Как выяснилось несколько позже, речь шла об инцесте брата с сестрой.

Росси: Его переживания, связанные с этим фактом, вылились в фразу "Я очень коварный – я предложил сестре сигарету". Напоминание о сигарете подтверждает теорию Фрейда о фаллических объектах и связанных с ними ассоциациях.

Эриксон: Только значительно раньше это сформулировала еще так называемая поэтическая теория. Суть ее сводится к тому, что вы отыскиваете среди всевозможных высказываний пациента разговорные, простонародные выражения; при этом очень часто удается восстановить истинные причины заболевания.

Вернемся к обсуждению. Клиентка далее говорит: "Скажите, пожалуйста, что это я здесь делаю?"

Росси: Что, опять сексуальный подтекст? А затем она добавляет: "Вы выглядите такими довольными и умиротворенными – все до единого".

Эриксон: А когда в конце клиентка отвечает на мой вопрос: "Не сейчас", она фактически подразумевает "да".

Росси: Но только просит дать ей отсрочку. Все ее ответы убеждают нас в том, что она абсолютно не помнит своего "трансового" прошлого – мы опять сталкиваемся с амнезией.

Date: 2015-07-17; view: 372; Нарушение авторских прав