Глава 14. Пару секунд бестолково похлопав глазами, я кое‑как собрал в кучу мысли, суматошно разбегавшиеся в разные стороны

Убийцы

Пару секунд бестолково похлопав глазами, я кое‑как собрал в кучу мысли, суматошно разбегавшиеся в разные стороны, оторвал пальцы Ушастика от своей одежды и мрачно приказал:

– С этого места поподробнее!

Дарит, надо отметить, быстро понял, что я абсолютно не в теме, поумерил злость и выдал необходимые пояснения. На этот раз он был лаконичен и управился быстро – спустя несколько минут я получил представление о кое‑каких распространенных на юге традициях. Оказывается, у орков довольно специфическое отношение к женщинам. Они безмерно уважают их, ценят, не гнушаются ставить на руководящие посты, не гонят из боевых отрядов к котелку и дожидающемуся стирки белью, а такие явления, как Вика, у них в порядке вещей. К слову, на юге не считается позорным проиграть в схватке женщине, ведь иные орчанки куда ловчее, выносливее мужчин и намного лучше владеют оружием.

Нет, я вовсе не утверждаю, что все жительницы юга поголовно амазонки, а мужики – тряпки и подкаблучники. Просто орки полагают, что каждый член племени волен выбирать себе занятие по вкусу, и представительницы прекрасного пола – не исключение. Желает девушка постигать кулинарное искусство, овладевать мастерством вышивки и методами ведения домашнего хозяйства – замечательно, хочет учиться верховой езде, рукопашному бою и стрельбе из лука – тоже неплохо.

Можно подумать, что у южан равноправие полов, но это не так, женщинам там живется куда вольготнее. К примеру, они сами подбирают партнеров для любовных утех (орку, взявшему женщину силой, лучше покинуть племя и как можно быстрее), получают серьезные поблажки в суде (выносимые преступницам приговоры отличаются особой мягкостью), могут спокойно жить за счет племени (вождь обязан предоставить кров всем орчанкам, лишившимся средств к существованию либо по какой‑либо причине неспособным подыскать работу)… Ну, и так далее.

Обусловлено такое отношение вовсе не воинствующим феминизмом, а простой статистикой – у южан девочек рождается раза в два меньше, чем мальчиков. Понятное дело, при подобном дефиците несложно научиться ценить женский пол. Само собой, тут возникает вполне логичный вопрос – а как у орков с демографической ситуацией? Неужели, раса постепенно вымирает? Разумеется, нет, население юга не собирается уменьшаться, поскольку семьи с одним ребенком там встречаются нечасто, а бездетные вообще считаются нонсенсом. Также орков очень… хм… выручают рабыни‑человечки, которых они либо вполне законно покупают у Империи, либо добывают в дерзких набегах на приграничье. Кроме того, на юге встречаются и свободные женщины со светлой кожей, добровольно рискнувшие связать свою судьбу с нелюдем…

Так, это я что‑то не туда завернул. Возвращаясь к нашим баранам, можно отметить, что в отличие от остальной части цивилизованного мира, где предложение о создании семьи обязан делать мужчина, на юге инициатором брака всегда является женщина. Именно она после ночи, проведенной с партнером, может решить – более достойного кандидата для супружеской жизни ей уже не найти, после чего сделать счастливому мужику предложение. Как вы наверняка догадались, отдав одну из своих сережек, которые получила от главы рода в день своего совершеннолетия.

Этот ритуал и является символом заключения брака. После него обычно должна следовать церемония обручения, проводимая вождем, но она является необязательной формальностью – своего рода торжественным оглашением знаменательного события всему племени, и давным‑давно превратилась в повод для "большого загула". Вот и получается, что в тот самый миг, когда Виката прицепила к моему уху золотую цацку, согласно орочьим традициям (а вернее, законам), из убежденных холостяков я перешел в разряд "женатиков".

Что ни говори, песец подкрался незаметно! Окольцевали! Вернее, с учетом местных реалий, осережили. Эх, прощай свобода, здравствуй клетка семейной жизни!

– А расторгнуть брак можно? – уточнил я у эльфа, хмуро наблюдавшего за тем, как разносчица выставляет на наш стол тарелки с долгожданным завтраком.

– Только по решению вождя племени, – мрачно отозвался Дар и покосился на меня: – Хочешь отправиться к темным?

– Нет, конечно. Пока я не овладею хотя бы начальными навыками лесного стража, нам лучше не разделяться, а визит на юг в компании с тобой грозит преждевременным летальным исходом… Без вождя точно никак нельзя?

– Можно. Но только в том случае, если этого захочет сама темная, а в этом я сомневаюсь. Если она заставила тебя согласиться, прибегнув к обману, то уж точно не станет отказываться от своей идеи.

– Ну, юридически это не ложь, а утаивание информации… Кстати, а почему ты меня не предупредил? Знал ведь, что я не разбираюсь в традициях нелюдей, мог бы шепнуть пару слов!

– В случившемся нет моей вины! – заявил Ушастик, помешивая исходящий паром грибной суп. – Я первым делом посоветовал тебе не связываться с темной, но ты меня все равно не послушал. К тому же у орков существует множество самых разных традиций, я что, должен был их все перечислить?

– Ну, почему же? Только те, которые могут быть опасными для меня.

– Полагаешь, я вчера мог предположить, что темная захочет сделать тебе предложение? Да подобная дикость мне бы в голову точно не пришла!

– Ладно, претензии снимаются, – буркнул я, взяв ложку и пододвинув поближе тарелку с супом.

Глупо обвинять эльфа в том, что он не догадался о тайных намерениях орчанки. Лучше уж обматерить себя за то, что не заметил подвоха в действиях Вики. Да, сейчас я наконец‑то докумекал – девушка спланировала все это заранее, сразу, как только узнала мое имя. Ведь именно тогда ее поведение резко изменилось, она оставила маску, бросила заниматься бессмысленной перепалкой и начала откровенно флиртовать со мной. Но у меня не возникло никаких подозрений, и даже получив предложение подняться к девушке, я списал все на свой шарм и неземное обаяние. Воистину, завышенная самооценка – не есть хорошо, а инстинкт кобеля в умелых женских руках превращается в страшное оружие.

А ручонки Вики росли, откуда нужно, поэтому ей не составило труда охмурить меня и быстро осережить, воспользовавшись полнейшим незнанием обычаев орков. Вот ведь хитрая бестия! Хитрая и расчетливая. Наверное, она намеренно задержалась в комнате под предлогом принятия водных процедур – предоставила право Дару сообщить мне "радостную" весть. Неясно одно – для каких целей ей срочно понадобился муж? Я снова почесал мочку с сережкой, подумав о том, что вскоре это может стать привычкой, и спросил у Дара:

– А нельзя просто снять серьгу и сделать вид, будто ничего не было?

– Попробуй, – сказал Ушастик, криво ухмыльнувшись.

Я взялся за украшение и попытался отогнуть застежку. Однако та не поддавалась, как будто некто запаял тонкую золотую проволочку в кольцо. Более того, я не смог даже поддеть пальцем золотой кругляшок, который неведомым образом прилепился к коже, став ее частью. Млять, да как же сорвать эту дрянь?

– У темных освободить от брачных уз может только главный маг племени по приказу вождя, – пояснил эльф, понаблюдав за моими потугами.

Вспомнив о паучке на сережке, я обозвал себя идиотом. Ясен перец, это какой‑то хитрый амулет, поэтому терзать свое ухо бесполезно.

– Ты можешь ее деактивировать?

– Не рискну. Это магия орков, а в ней я слабо разбираюсь.

– Чего там разбираться? Ты просто лиши эту хрень силы!

– Не получится, – покачал головой Дар. – Супружеский амулет относится к виду паразитов, он получает необходимую ему энергию из ауры хозяина. Предваряя твой следующий вопрос, скажу – разрушать его я не возьмусь, поскольку некоторые руны узора уже успели внедриться в твою энергетическую оболочку, и еще неизвестно, к чему может привести уничтожение основы.

– Думаешь, там имеется механизм ликвидации? – задумчиво хмыкнул я.

– Не исключаю.

Блин, остается только помянуть незлым тихим словом орков, придумавших столь странный способ создания семьи. Теперь даже ухо себе по дурному примеру Ван Гога не отрезать, а жаль, такой способ избавления от подарочка приходил мне в голову.

– Ты хоть знаешь, что вообще делает этот амулет?

– Только слухи. На юге он служит своеобразным идентификатором, поскольку структура узора своя у каждого племени, и обеспечивает эмоциональную связь супругов, что исключает случаи измены.

– То есть, работает по типу твоей метки? – переспросил я.

– Ник, не нужно сравнивать эльфийское искусство работы с рунами и примитивную магию темных! – возразил слегка обидевшийся эльф. – Метка ученика в десятки раз сложнее, она может работать на любом расстоянии, тогда как серьги орков действуют только при тесном контакте!

Тогда при чем здесь супружеская верность? А, сообразил! Это вовсе не из‑за того, что второму партнеру сразу становится известно о факте измены (как происходило у нас с Даритом), а лишь потому, что эмоции супругов во время секса накладываются друг на друга и порождают взрывоопасный коктейль (который мне вчера неосознанно посчастливилось пригубить). Само собой, с другими партнерами этого эффекта не будет, что лишает всякого смысла хождение "налево".

– И что ты теперь собираешься делать? – поинтересовался Ушастик.

– Для начала поесть, – ответил я, окинув голодным взглядом полные тарелки. – А потом серьезно поговорить со своей женушкой, когда ей надоест плескаться… Слушай, а ты случайно не в курсе, за что у орков дается титул "опозоривший племя" и для чего он служит?

Эльф почесал подбородок и неуверенно ответил:

– Обычно такое звание получают предатели, некоторые преступники, орки, нарушившие какие‑либо обязательства перед племенем, клятвопреступники… Но вообще – это все на усмотрение вождей. Они олицетворяют закон в племенах и решают, кого надо объявить "опозорившим" и подлежащим немедленному изгнанию, а кто может отделаться уплатой штрафа в стадо племени.

– В стадо? – с удивлением переспросил я.

– Или в табун, – ответил Дар и пояснил: – На юге чаще всего рассчитываются скотом, а не золотом. Значит, темная является изгнанницей?

– А ты в тот момент не подсматривал? – иронично прищурился я, а ощутив слабое чувство стыда добавил: – Мне она заявила, что это вполне возможно.

– За что, не пояснила?

– За бегство от выбранного родителями жениха, – оценив вытянувшееся лицо эльфа, я усмехнулся: – Да, я понимаю, как это звучит, и слабо верю в ее баечку. А что за петрушка у орков с именами? Традиция типа вашей?

Ушастику совсем не понравилось проведение такой параллели между эльфами и орками, но он терпеливо пояснил, что жители юга, как я и предполагал, свои имена первому встречному не называют. Предпочитают ограничиваться прозвищами или званиями. К примеру, у себя на родине выходцам чужих племен они могут представляться как "воин Больших Псов" или "лошадник Мстителей Юга", в чужих краях придумывают броскую кличку, и только тем, кто сумел войти в круг доверия, открывают настоящее имя. Черт его знает, почему родился этот нелепый обычай и отчего поднялся до уровня закона, если за его нарушение не предусматривалось никаких наказаний. Дар вообще заявил, что орки нахально слямзили традицию ушастых, вот только, пытаясь слепо им подражать, упустили множество очень важных нюансов.

Когда рассказ, равно как и грибной суп подошел к концу, со второго этажа соизволила спуститься орчанка. Молча уселась за наш столик, благоухая тонким цветочным ароматом каких‑то духов, и с невозмутимым видом принялась за еду, заставив меня улыбнуться. Да, хотя у меня на языке вертелись десятки вариантов язвительных приветствий, я не мог не отметить, что Вика понимает – сейчас последует неприятный разговор, но ничуть не огорчена этим обстоятельством, а словно находится в предвкушении отличного развлечения. Вот ведь стервочка! Одним своим видом отбила у меня всякое желание устроить первый семейный скандал.

Пока я прикидывал, с чего начать беседу, Ушастик, окинув девушку неприязненным взглядом, с удивлением уставился на меня:

– Ты дал ей свой амулет?

– Да. А что не так? – спросил я, копаясь в хлынувших на меня чужих чувствах.

– Все! – обреченно выдохнул Дар.

– Наверно, ушастый наконец‑то осознал, что ему придется смириться с моей компанией! – весело заявила Виката, расправляясь с супом.

Ага, так мы, значит, прекрасно говорим на эльфийском! Причем куда лучше, чем на языке людей. Что ж, видимо, вчерашнее замечание о магическом обучении было основано на личном опыте.

– Можете считать меня идиотом, но я не вижу здесь никакой связи, – произнес я, переводя взгляд с эльфа на орчанку.

– Ты сделал мне ценный подарок после того, как принял супружеский амулет, а значит, наш брак нельзя расторгнуть, – пожала плечами девушка. – И кстати, откровенно говоря, подобного я от тебя не ожидала. Даже подумала, что ты давно обо всем догадался, просто ловко это скрывал, но сейчас вижу, что мои волнения были безосновательны.

– Поясни, – потребовал я у Дарита.

– Иногда женщины юга надевают амулеты своим избранникам против их воли, – хмуро откликнулся тот. – В таком случае у последних еще существует возможность разорвать связь, так как при разбирательстве вождь обязательно примет их сторону. Но если же темный, получив в ухо серьгу, смиряется с существующим положением вещей, то должен преподнести супруге какой‑либо дар, тем самым наглядно демонстрируя свое согласие. После такого, как ты сам понимаешь…

– Полный песец! – выдохнул я на русском.

Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Ну что за карма у меня такая? Лишь только на горизонте замаячит какая‑нибудь нелюдская традиция, как я умудряюсь вляпаться в нее обеими ногами! Зайти что ли к Урху, чтобы он подыскал мне справочник по обычаям нелюдей?

– Ладно, начнем по порядку! Вика, объясни‑ка нам популярно, зачем тебе понадобился муж? Причем так срочно.

– Разве ты еще не понял? – удивилась орчанка. – Я ведь вчера ночью рассказала все достаточно подробно.

– А еще разок для идиотов?

– Как пожелаешь, – ухмыльнулась девушка. – Я не могу вернуться в племя без достаточно веской причины своего отсутствия. Кучи золота мне не удалось заработать, обессмертить свое имя в имперских легендах не вышло, так хоть приведу домой избранника, которого не стыдно продемонстрировать родителям.

– Что, лучше меня в приграничье никого не нашлось? Или просто я единственный, кто не в курсе традиций вашей расы, и потому стал для тебя легкой добычей?

– Да. На оба вопроса, – честно ответила Вика.

– Это еще почему? – удивился я.

– А это ты мне скажи, отчего до сих пор не имеешь представления об элементарных вещах!

– Нет, я по поводу причудливости критериев твоего отбора. Вроде бы я не писаный красавец, воин далеко не великолепный, интеллектом не блещу, а местами вообще дурак дураком, так почему же ты решила сделать предложение именно мне, если вокруг полно других, более достойных кандидатов?

– И это говорит человек, прославившийся на все приграничье? Ник, ты меня просто умиляешь!

– А если серьезно?

Орчанка спрятала улыбку и заявила:

– Ты сильно отличаешься от прочих. Не испытываешь ненависти к нелюдям, местами образован, но не стесняешься демонстрировать невежество, опасаешься впускать чужих в круг своего доверия, но в общении весьма искренен. Я даже начинаю сомневаться, человек ли ты… Это, что касается моральных качеств, а если посмотреть с другой стороны, становится понятно, что ты богат, знаменит и удачлив – прекрасный вариант для любой женщины. Можно еще вспомнить о потрясающем мастерстве доставления удовольствия и ушастом наставнике… Не нужно так удивляться, я давно догадалась, что скрывает тряпка на твоем запястье. А в итоге получается, что моему отцу теперь ничего не останется, кроме как признать перед племенем свою ошибку. Эх, как же мне хочется увидеть его лицо в этот момент…

– Так вот почему тебя могли объявить опозорившей! – воскликнул эльф. – И как же я сразу не догадался? Ведь знал же, что бегством от родителей такое звание у вас не заслужить!

– А еще раз для идиотов? – попросил я.

– Ник, судя по всему, твоя женушка является дочкой вождя, а потому без уважительной причины не имела права бросать племя. Как я и говорил, налицо злостное уклонение от возложенных обязательств – дома ей наверняка подготовили достаточно высокий пост, вроде Хранительницы Заветов или Переговорщицы, но она сбежала в Империю, обманув ожидания главы племени, а теперь за твой счет планирует восстановить себе доброе имя.

– Он прав? – уточнил я у помрачневшей девушки.

– Почти. Я – единственный ребенок в семье.

Эльф емко выругался, но даже без подсказки соизволил пояснить:

– У темных должность вождя наследственная, а не выборная.

Ага, теперь все становится на свои места! Вот почему орчанка так подкована в дипломатии, искусно владеет актерским мастерством и способна ловко манипулировать окружающими! А я‑то, грешным делом, начал думать, что все кочевники такие образованные. Но в результате вероятность законного расторжения нашего брака из величины, близкой к нолю, превращается в цифру, как две капли воды на него похожую. Папаша Вики ни за что не согласится удовлетворить мою просьбу, а особенно когда дочурка расскажет о моей ученической метке. Он обеими руками ухватится за возможность обелить ее имя и заодно обеспечить своему племени доступ к секретам эльфийских стражей. Остается только разрушение супружеского амулета силами того же Лидия…

Но, положа руку на сердце, оно мне надо? Ведь если абстрагироваться от мыслей о том, что меня снова пытаются использовать (на этот раз принудительно осережив), можно смело заявлять – мне в который раз повезло. Практически без усилий я получил супругу, которой можно лишь восхищаться. Сильная и умеющая обращаться с оружием (а ведь такие качества не часто встретишь в женщине), умная и красивая (для землянина это даже звучит неправдоподобно!), но в то же время не умаляющая моих достоинств и не планирующая загонять супруга под каблук (предпочла мирно поговорить, хотя могла просто поставить перед фактом). В общем, лучшего и пожелать нельзя! А то, что между нами нет никакой романтики, розовых соплей и прочей ерунды – не беда. Практика доказывает, что самые крепкие браки основываются на трезвом расчете… хотя бы одного из супругов.

– Ник, что скажешь? – выдернул меня из мыслей вопрос орчанки.

– Прости, прослушал, – откликнулся я. – Кстати, чтоб ты знала, это один из моих главных недостатков – когда я над чем‑нибудь основательно задумаюсь, то не обращаю внимания на окружающее. О чем ты спросила?

– Я только хотела выяснить, когда мы отправимся на юг, – повторила Вика.

– Даже не представляю. Сейчас у меня по плану обучение, которое не предусматривает долговременной отлучки из района Проклятых земель. Вот когда Дар решит, что его первый этап подошел к концу, можно будет вернуться к вопросу о визите к твоим родственникам.

– И как скоро это случится? – девушка перевела взгляд на эльфа.

– Не раньше, чем через полгода, – с явным удовольствием ответил тот.

По лицу Вики было видно, что подобный расклад ее не устраивал. Она уже открыла рот для возражений, однако, наткнувшись на мою ироничную улыбку, быстро передумала и вернулась к поглощению завтрака. Очень жаль. Я‑то приготовился к долгим вдохновенным пререканиям, после которых будет нелишним прочитать женушке пространную лекцию о равноправии супругов, напомнить о том, что инициатором брака выступал не я, и подстраиваться под ее желания не собираюсь по причине отсутствия орчанского воспитания, гарантирующего более чем трепетное отношение к женщинам. Но заготовленная речь на тему "я – не лошадь, где сядешь на меня, там и слезешь" оказалась невостребованной. Видимо, девушка сразу поняла бесполезность своих аргументов и не стала попусту тешить мое самолюбие.

В который раз с удовольствием отметив великолепную соображалку Вики, я воспользовался моментом и вернулся к порядком остывшему завтраку. Итак, при внимательном рассмотрении проблема рассосалась сама собой, что не могло не радовать. Зря только Дарит переживал – на поверку женитьба оказалась не смертельной. И лишь одно меня беспокоило в данной ситуации – как же теперь научить двоих нелюдей сосуществовать друг с другом? Хотя, какой‑никакой опыт приручения эльфа я уже приобрел, поэтому эта задача не казалась мне невыполнимой.

Углубившись в корректировку планов на ближайшее будущее, я вспомнил об одной важной детали и поинтересовался:

– Вика, а за что тебя выгнали из Страда?

Орчанка пренебрежительно фыркнула:

– Никто меня не выгонял, я сама ушла!

– Значит, мы ничем не рискуем, войдя в этот город в компании с тобой? – продолжил допытываться я.

Девушка задумалась, а потом с сомнением ответила:

– Ну, вообще‑то там живет несколько моих знакомых, с которыми я обошлась… не совсем хорошо. Если с ними не встречаться…

Дарит расхохотался, не дав Вике закончить, а когда мы синхронно повернулись и вопросительно на него уставились, заявил, давясь от смеха:

– Ник, да вы прямо созданы друг для друга! Ха‑ха… О, Мать, "несколько" знакомых! Да в Страде каждый пятый искатель мечтает о том, чтобы прибить наглую темную!

– Понятно, – кивнул я и подумал, что кое‑кому придется подождать за городской стеной, пока мы с эльфом будем заниматься шопингом.

– А зачем тебе нужно туда заходить? – полюбопытствовала орчанка.

– Лучше будет, если я сразу посвящу тебя в наши с Даритом планы. Итак, сразу после завтрака мы покидаем Ирхон и неспешно двигаем в Страд. Там делаем все необходимые покупки и аналогичным образом, особо не торопясь, возвращаемся обратно. А после краткого визита к ирхонским оружейникам выбираем какую‑нибудь деревеньку неподалеку от приграничья, по возможности, безлюдную, обустраиваемся там и начинаем мое обучение. Возражения или замечания есть?

– Есть! Почему ты так упорно держишься за приграничье? Разве нельзя проводить тренировки в другом месте?

– К примеру, на юге? – с улыбкой продолжил я. – Нельзя. Поверь, я и сам хотел бы свалить подальше от этих гиблых мест, но мой учитель планирует поить и кормить меня какой‑то отравой, достать которую можно только в приграничье.

– Эльфийской отравой? – уточнила Вика. – Но ведь ее можно достать и у меня на родине, так как ушастые хотя и ненавидят нас, но торговать с "недостойными" не гнушаются, а земли моего племени располагаются не так далеко от границ эльфийского леса.

Я устало вздохнул и подумал, что лучше прояснить все сразу и не трепать нервы ни себе, ни женушке.

– Ладно, раз ты так хочешь, расставим все точки над… короче, там, где они нужны. Становиться кочевником я не собираюсь, и если у тебя все еще сохраняются напрасные иллюзии по поводу твоего возвращения в племя вместе со мной, советую поскорее от них избавиться. Нет, когда я худо‑бедно чему‑нибудь научусь, можно будет навестить твоих родителей и продемонстрировать старикам живую и здоровую дочурку с ее избранником. Можно даже ненадолго задержаться в гостях, если хорошо примут, но на большее не рассчитывай. У меня имеются довольно амбициозные планы по приобретению своего клочка земли и организации на нем высокотехнологичного производства, которое просто обязано стать доходным. Сама понимаешь, принципы ведения хозяйства твоей расы сделать это не позволят, поэтому осесть я намерен в Империи. Если тебя мой план не устраивает, могу подсказать способ, с помощью которого можно расторгнуть наш брак, но в таком случае оплачивать все расходы операции будешь ты.

Выслушав эту речь, Вика поглядела мне в глаза и мягко заметила:

– Ник, я слабо представляю, что ты имеешь в виду под производством, и потому не могу понять, отчего его нельзя устроить на наших землях. Но ведь можно заняться чем‑нибудь другим?

– Ага, коз пасти! – хмыкнул я.

– Если тебе это будет интересно, я ничего не буду иметь против, – парировала орчанка. – Но вообще‑то у нас в племени весьма ценятся те, кто имеет деловую хватку, кто способен думать головой, а не кулаками. А имея в числе родственников самого вождя, можно рассчитывать на успех в любом занятии.

– Заманчиво, но мне не подходит.

– Почему?

– Я уже объяснил.

Девушка не собиралась сдаваться:

– Но ведь ты сам хочешь провести полгода в безлюдной деревне, отодвинув на неопределенный срок свои планы! Так что же мешает провести это время…

Чувствуя, что разговор заходит на новый круг, я лениво оглядел почти пустой зал и внезапно обнаружил в нем трех неуловимо похожих друг на друга мужичков. Они были разного возраста и комплекции, не имели сходства в цвете и фасоне одежды, да и сидели за разными столиками, но я почему‑то сразу решил, что они из одной компании. Может, потому, что перед каждым стоял только кувшин с кружкой, из которой они неспешно отхлебывали какой‑то напиток, может, потому, что взгляды, которые они бросали по сторонам, были уж очень колючими, а может, потому, что появления этих посетителей я не заметил. А ведь они успели не только занять выгодные в стратегической плане места, но и сделать заказ!

Как раз в этот момент входная дверь постоялого двора в очередной раз распахнулась, впуская толстячка с добродушным лицом, большой залысиной на макушке и черной бородкой клинышком. Я бы не обратил на него внимания, если бы не реакция подмеченных ранее посетителей. Они все, как один, отставили кружки и пристально уставились на нашу компанию. Несложно было догадаться – если они заметят любые проявления агрессии к толстячку, который целеустремленно двинулся к нашему столику, то отреагируют соответственно.

– …для торговца, ведущего дела между разными племенами, открываются поистине неограниченные возможности, – тем временем продолжала увещевать меня девушка, даже не заметив, что я ее не слушаю.

– Родная, похоже, нам придется отложить семейную разборку, – сказал я Вике. – У нас гости. Веди себя расслабленно и естественно, не делай резких движений, но если начнется действие, мужик справа твой. Дар, на тебе магия и два дальних субъекта, но работаешь, только когда я стану устранять толстяка.

Эльф, уже успевший отметить расположение противников, медленно кивнул, а вышеупомянутый толстяк остановился возле нас, уставился на меня и с милой улыбкой, которая никак не вязалась с холодным взглядом, спросил:

– Ник Везунчик, как я полагаю?

– Да. С кем имею честь?

– Мое имя вряд ли тебе что‑то скажет, но некоторые в Ирхоне почтительно называют меня Папой. Как мне кажется, у нас с тобой есть тема для разговора.

– Что ж, присаживайся, поговорим, – я указал толстяку на место рядом с Викой.

Но Папа был не лыком шит и на такую простенькую уловку не повелся. Оглядев нелюдей, он возразил:

– Считаю, наш разговор не для посторонних ушей. Не мог бы ты попросить их оставить нас наедине?

Ага, разбежался! Нет, наша позиция удобна и для нападения, и для отражения атаки – все противники, как на ладони, сзади глухая стена, а тяжелый дубовый стол может стать отличным укрытием от метательных ножей. Но на небольшую уступку пойти можно. Поднявшись, я кивнул в сторону ближайшего к окну пустого стола и предложил:

– Лучше займем этот удобный столик.

Папа возражать не стал и первым уселся на одну из лавок. Ту, что была ближе к его людям. На это я и рассчитывал, предположив, что толстяк не станет подставлять незащищенную спину Дару с Викой, и теперь получил преимущество – солнечные лучи били прямо в лицо предполагаемому противнику. Нет, я не собирался сразу затевать драку, просто по старой привычке предполагал худшее развитие событий.

Усевшись напротив Папы, я уставился на него с ожиданием, но тот начинать разговор не спешил. Порылся у себя в кармане и достал нечто, напоминавшее небольшую пудреницу, которую положил на стол. Я внутренне напрягся в ожидании неприятностей, но это оказался всего лишь амулет, защищавший от подслушивания. Как только толстячок раскрыл пудреницу, нас будто окружила толстая стена, отсекающая все посторонние звуки и породившая у меня ощущение внезапной глухоты. Оглядев круглые деревянные половинки амулета, украшенные рунами, я подивился достижениям местной магии и перевел взгляд на Папу. А тот принялся беззастенчиво меня разглядывать, видимо, надеясь вывести из себя. Ну‑ну, плавали, знаем!

– Может, от любования друг другом перейдем к делу? – невинно поинтересовался я. – А то у меня завтрак стынет.

В ответ Папа задумчиво покачал головой:

– Ник, ты либо очень смелый человек, либо очень глупый. Разве ты не осознаешь, что в данный момент я должен решить твою судьбу? А если осознаешь, то почему продолжаешь вести себя столь вызывающе?

Отбросив маску, я со всей серьезностью ответил:

– Я веду себя так, как считаю необходимым, и своей судьбой привык распоряжаться сам. Не буду отрицать, ума мне действительно не хватает, раз я до сих пор не могу понять, по какой причине столь уважаемого человека, не выходящего из дома без верных телохранителей, заинтересовала моя скромная персона. Но любопытства мне не занимать, поэтому я все еще готов выслушать твои предложения или имеющиеся ко мне претензии.

Взгляд толстяка стал пронзительным:

– Что ж, как пожелаешь. Не так давно до меня дошли слухи, что на моей территории объявился некий мастер, не пожелавший следовать законам. Вместо того чтобы, как все уважающие свое ремесло специалисты, доложить мне о своем прибытии, рассказать о причинах, побудивших его сменить место жительства, дальнейших планах и всем прочем, он взбаламутил город, умудрившись за краткое время нанести существенный урон воровской гильдии, оскорбить гильдию искателей и побывать в остроге, тем самым бросив тень на нашу честь. А куда побежали обиженные воры, к кому поспешили с жалобами ходоки на Проклятые земли, у кого мастера потребовали удержать их пошатнувшуюся репутацию? Разумеется, все они обратились ко мне! "Папа, плати за выходки своего работника! Папа, приструни своего шалопая! Папа, устрани недоумка, не способного справиться даже с нарядом стражи!". И что, мне теперь всем и каждому объяснять, что я не способен не то, что одернуть подавшегося на вольные хлеба мастера, но даже найти его на своих владениях не могу? Ведь он тщательно ото всех скрывается, уплывает так глубоко, что и пузырей не видно, выныривая только ради очередной сумасбродной выходки! А в последнее время, вообще обнаглел сверх всякой меры. Видимо, хлебнув народной славы, почувствовал вседозволенность, а потому проигнорировал мое приглашение, словно и не ощущал за собой никакой вины!

Ладно, теперь уже и ежу понятно, что Папа принадлежит к гильдии убийц. Хреново, блин, поскольку он так и не понял свою ошибку и в итоге поставил себя в глупое положение. А мне теперь нужно так извернуться, чтобы, с одной стороны, устранить все непонятки, а с другой, не вызвать у толстячка желания устранить невольного свидетеля его позора. Полный вперед! Похоже, мой хреновый день, неудачно начавшись, дальше делался только хуже.

– Весьма любопытная история, – кивнул я. – Можешь считать меня идиотом, но я все равно не понял, каким боком она относится ко мне. Или ты отчего‑то полагаешь, будто я и есть тот таинственный мастер, который не пожелал следовать вашим законам? Так могу поклясться, что перед законом я чист, за свой единственный проступок, ставший причиной весьма увлекательного визита в острог, расплатился в полной мере, гильдию искателей оскорблять и не думал, просто дал по яйцам одному зарвавшемуся наглецу. А если тебя сильно оскорбило мое нежелание воспользоваться приглашением, то поставь себя на мое место – подошел незнакомец, без объяснения причин велел следовать за ним в неизвестном направлении неизвестно к кому. Тут надо быть законченным кретином, чтобы согласиться на подобное, а у меня голова, хоть самую капельку, но все же работает.

Папа долго рассматривал мое честное‑пречестное небритое лицо и размышлял, видимо, находя подтверждение своим догадкам. Я не прерывал затягивавшуюся паузу, безуспешно пытаясь понять, к какому выводу может прийти глава местного отделения гильдии убийц.

– Значит, ты пытаешься утверждать, что не имеешь никакого отношения к мастерам? – наконец произнес толстяк.

– Не пытаюсь, – поправил его я. – Я прямо заявляю, что никогда не носил этого звания и до этого момента не пересекался с членами вашей гильдии.

– Зачем же ты тогда ворам в остроге представился мастером?

– Я этого не делал.

– То есть, трое твоих сокамерников в один голос лгали, утверждая, что им посчастливилось провести ночь в компании с моим специалистом? – уточнил Папа, слегка прищурившись, от чего его взгляд сделался острее шила.

– Я не знаю, что им привиделось в темной камере, не представляю, за кого они меня приняли по глупости или недомыслию, но уверен в одном – я никогда не называл себя мастером и не говорил, что имею честь состоять в вашей гильдии! Готов хоть сейчас повторить свои слова под амулетом правды.

Толстяк, выждав паузу, медленно кивнул и весомо произнес:

– Я верю тебе.

Ясен пень! Ведь проводимая им все эти дни проверка так и не принесла результатов, никто из гильдейцев в окрестных городах не слышал о сбежавшем мастере, ориентировки на меня до Папы не доходили, а мое поведение было не характерно матерому убийце. Как тут не поверить! Странно только, что для этого ему понадобилась личная встреча.

– Но что нам тогда делать с командой ночных охотников, которую ты лишил жизней? Воровская гильдия так просто этого не оставит.

– Ну, факт моей причастности к данному случаю еще нужно доказать, – усмехнулся я. – Но, как мне кажется, гильдию мастеров он не должен волновать, ведь воры сами оплошали, выбрав добычу, которая оказалась им не по зубам. За что и поплатились.

– Верно, – толстяк улыбнулся краешками губ. – А разве ты не опасаешься, что они станут мстить?

– Конечно, опасаюсь. Но месть – дело весьма убыточное, поэтому я все же рассчитываю, что у руководства гильдии хватит ума забыть обо всем и оставить меня в покое. Им ведь не нужны дальнейшие потери рабочего состава, как и дурная слава. А уж шумиха, которая вполне может подняться после моей удачной ликвидации, так и вовсе ни к чему.

Папа задумчиво почесал бородку. Бросив взгляд на сидевших неподвижно телохранителей, я оставил мысль о том, что это был хитрый сигнал, и понадеялся, что мои слова достигнут ушей воров, которые вскоре должны прийти к толстяку с намерениями выяснить детали нашей встречи. А он, думаю, не упустит случая позлорадствовать над ними и процитировать того, кто долгое время водил за нос их гильдию.

– А ты довольно странный человек, Везунчик, – пробормотал убийца.

– Мне это многие говорят, – скромно отозвался я.

– Играешь со смертью, водишь дружбу с нелюдями… Почему?

– Ну, один мудрец когда‑то сказал: человек рождается для того, чтобы умереть, а его жизнь – всего лишь отсрочка неизбежного. Так почему бы не сделать ее ставкой в увлекательной игре с поистине достойным противником? А насчет дружбы… Как же иначе, если люди меня совсем разочаровали? Одни пытаются убить и ограбить, вторые посылают прямиком на смерть, третьи обманывают и пытаются использовать втемную, четвертые обзывают трусом и смеются в лицо. Но на Проклятых землях одному выжить сложно, вот и пришлось набирать себе в команду представителей иных рас. И это оказалось куда легче, ведь мне, в отличие от прочих жителей приграничья, нет никакого дела до их цвета кожи или строения ушей.

– В команду? – лукаво переспросил Папа. – Как я вижу, с одним из бойцов твоей команды тебя связывают более крепкие отношения.

Уже привычным жестом пощупав сережку, я ухмыльнулся:

– Глупо отказываться, когда умелая мечница предлагает безвозмездно, то есть даром, каждый день согревать твою постель своим великолепным телом.

Толстяк добродушно хохотнул, окинув взглядом орчанку, а я подумал, что моя ликвидация, похоже, откладывается на неопределенный срок. Иначе с чего бы еще Папа начал болтать о всяких пустяках? Явное дело, пытается наладить контакт, чтобы сгладить впечатление.

– Да уж, Ник, прозвище тебя подходит! А сам ты откуда?

– Как гласит протокол дознавателя, валяющийся где‑то в недрах острога, из маленькой деревушки на крайнем севере, – ответил я, рассчитывая, что этот совсем непрозрачный намек удержит главу мастеров от дальнейших нескромных расспросов.

– Я так и подумал, – усмехнулся тот. – А что тебя привело в приграничье?

– То же, что и всех остальных – желание добыть богатство и славу.

– И как успехи?

– Ну, запах первого я уже успел почувствовать, а от невыносимой вони второго и рад был бы избавиться, да не в силах.

Толстяк снова хохотнул, а потом заявил:

– Что ж, Везунчик, я бы хотел с тобой еще поболтать, но дела ждать не будут – нужно побеседовать кое с кем, осмелившимся лгать мне в лицо, и заодно поставить на место неких зарвавшихся наглецов. Желаю успехов в следующих ходках и надеюсь еще услышать о твоих подвигах!

– Спасибо. Я рад, что мы уладили все проблемы, возникшие не по нашей вине, и в свою очередь желаю гильдии мастеров щедрых заказчиков, слепых и глухих стражников, спокойных клиентов, и надеюсь никогда не услышать о ее подвигах.

Папа расплылся в довольной улыбке:

– Эх, давненько мне таких приятных слов не говорили! Ну, Везунчик, уважил старика.

Он протянул руку, захлопнул амулет, и в тот же миг давившая на уши глухота исчезла. Поднявшись вместе с толстяком, я уважительно склонил голову, дождался его прощального кивка и пошел к своим, почти без опаски подставив спину убийцам. Присев за столик с давно остывшим завтраком, я понаблюдал за тем, как телохранители вместе с Папой покидают постоялый двор, а лишь только за ними захлопнулась дверь, позволил себе с облегчением выдохнуть. Плеснув в кружку кваса, я залпом осушил ее, чувствуя, как напряжение, в котором я находился все это время, начинает меня отпускать.

– Как все прошло? – поинтересовался Дар.

– Кажись, отбрехался! – устало ответил я. – Вот только это оказались убийцы, поэтому вопрос с ворами все еще остался открытым. Причем, как выяснилось, именно гильдия мастеров в последнее время не давала им со мной поквитаться. Подробности расскажу позднее, а сейчас быстренько заканчиваем завтрак и выметаемся из Ирхона. Вика, решай скорее, либо ты соглашаешься с моими планами на будущее и отправляешься с нами, либо мы в срочном порядке разрываем связь и разбегаемся в разные стороны.

Надо отметить, над ответом орчанка думала долго. Я успел расправиться с холодной осклизлой овсяной кашей, заесть жареной на сале картошечкой, умять сладкие пирожки, и только тогда девушка вынырнула из своих мыслей и решительно заявила:

– Я иду с тобой!

Если честно, я был готов к совсем другому ответу, поэтому глуповато похлопал глазами и спросил:

– А почему?

– С тобой интересно! – Вика ослепительно улыбнулась. – К тому же мне очень хочется узнать, как у тебя получилось разозлить сразу две теневые имперские гильдии.

– О, Мать, она еще и любопытная! – с нотками обреченности воскликнул эльф, а мы с орчанкой поглядели на его лицо, выражавшее глубокую обиду на несправедливый мир, переглянулись и дружно расхохотались.