Глава 5. Прибытие

Алек прищурился: солнце ослепительно сияло на полированном праздничном гонге, который он держал под мышкой. Перехватив его поудобнее, он влез по лестнице, прислоненной к фасаду виллы.

– Право же, благородный Алек, в этом нет необходимости. Такие работы всегда выполняют слуги, – увещевал его снизу Рансер, явно обеспокоенный неожиданным трудолюбием господина, но бессильный ему воспрепятствовать.

– Мне не нравится бездельничать, – невозмутимо ответил ему Алек.

Юноша неохотно приступил накануне к выполнению своей официальной роли на улице Колеса. Праздник Сакора начался этой ночью, и появится Серегил или нет, благородный Алек должен выполнять то, что от него ожидается. Рансер в отсутствие Серегила упрямо обращался с ним как с хозяином дома, повергая тем самым юношу в немалое смущение. Он терпеть не мог, когда ему прислуживают, но все слуги в доме воспринимали любое его самостоятельное действие – будь то попытка принести воды для собственного умывания или оседлать для себя коня – как личное оскорбление.

Ухватившись за деревянный крюк, вделанный в стену, Алек накинул на него кожаный ремень, за который подвешивался гонг. Петля скользнула на место, и легкий утренний ветерок стал раскачивать металлический круг; гонг был сделан в виде боевого щита с гербом – солнечным знаком Сакора. Рансер снизу подал длинное черное полотнище, и Алек тщательно задрапировал им поверхность щита.

Такие же гонги были развешаны по всему городу. Скорбная Ночь, Ночь Печали, самая длинная в году, начиналась с траурных церемоний в храме Сакора. Разыгрывалась пантомима, изображающая символическую кончину старого бога, и все огни в Римини гасились, за исключением единственного очага в храме, огонь в котором поддерживала сама царица и ее семья. При первых лучах рассвета на следующее утро траурные полотнища должны быть сняты с гонгов, и их радостный звон станет приветствовать воскресшее божество, а скороходы разнесут огонь нового года по всем домам. Такие же церемонии пройдут по всем городам Скалы.

Алек уже наполовину спустился с лестницы, когда по камням улицы зацокали копыта и из‑за угла появился всадник. Узнав ауренфэйскую красавицу кобылу Серегила, юноша спрыгнул со ступеньки и побежал навстречу.

Серегил натянул поводья, заставив лошадь идти шагом, и неодобрительно посмотрел на Алека

– На улице, в одной рубашке, словно безродный работяга! Что скажут соседи!

– Я неоднократно говорил об этом, господин, – тут же сообщил Рансер.

– Наверное, они скажут, что от меня можно ждать честной работы, не то что от моего щеголя‑опекуна, – со смехом ответил Алек, он был слишком рад благополучному возвращению Серегила, чтобы беспокоиться по поводу пересудов.

Где бы на самом деле ни был Серегил, сейчас его наряд в точности соответствовал тому, чего требует мода от аристократа, возвращающегося из путешествия. Забрызганные грязью сапоги и перчатки были из тонкой коричневой кожи, дорожный плащ оторочен темным мехом. Под плащом виднелся бархатный кафтан, а на шляпе под лихим углом торчали длинные фазаньи перья, скрепленные драгоценной пряжкой.

– Что ж, придется простить ему неотесанность, – протянул Серегил, обнимая юношу за плечи и входя с ним вместе в дом. – Эти северные бароны плохо воспитывают своих детей – на их долю приходится слишком много честной работы Ну, как тут дела?

– Сейчас сам увидишь.

Главный зал дома буквально кишел слугами. Ковры скатали, чтобы освободить место для танцев будущего вечера, по стенам были развешаны благоухающие гирлянды из пшеничных колосьев и хвои Из кухни доносились соблазнительные ароматы, ужин после церемонии должен был быть холодным, но тем не менее роскошным

– А как насчет самозажигающихся факелов? – поинтересовался Серегил, садясь и начиная стаскивать сапоги.

– Их еще вчера доставили из Дома Орески, – доложил Рансер, все время вертевшийся поблизости. – Нисандер‑и‑Азушра и госпожа Магиана‑а‑Риони подтвердили свое согласие участвовать в празднестве и в этом году.

– Прекрасно. А были ли известия от семейства Кавишей?

– Они ожидаются к середине дня, господин. Я сам приготовил для них гостевые покои на втором этаже.

– Ну, на тебя в этом можно положиться Пошли. Алек, ты расскажешь мне новости, пока я буду приводить себя в порядок

– Нисандер пригласил Кавишей сидеть на празднестве рядом с ним, – сообщил Алек, следом за Серегилом поднимаясь в его комнату. – Хотел бы я, чтобы и мы могли к ним присоединиться, – добавил он тоскливо.

– Я знаю, что ты хотел бы, но в окружении красотки Килит можно гораздо больше всего узнать. К тому же тебе нужно практиковаться в роли аристократа.

Окна спальни Серегила выходили в сад позади виллы. В отличие от других комнат эта была отделана в ауренфэйском стиле: побеленные стены не украшались фресками, мебель из светлого дерева простых и благородных пропорций подчеркивала яркость и богатство подушек, ковров и занавесей.

Ставни были уже распахнуты, в мраморном камине уютно горел огонь.

– Рансер прав, знаешь ли, – вернулся Серегил к прежней теме, сбрасывая плащ и подходя к огню. – Не годится, чтобы тебя видели в рабочей одежде. Раз уж ты играешь роль…

– То играешь ее всерьез, – вздохнул Алек. – Я понимаю, но…

– Никаких оправданий. Это тоже часть игры. – Серегил вытянул в сторону Алека палец затянутой в перчатку руки. – Ты знаешь не хуже меня, что такие вещи не имеют никакого значения в «Петухе», да чаще всего и здесь, но, будь это настоящая работа, такой промах мог бы стоить тебе жизни. Когда ты играешь благородного Алека, ты должен быть именно благородным Алеком. Или проникнись этим до глубины души, или, как кукловод, направляй каждое свое движение. Ты достаточно часто видел, как я это делаю.

Алек мрачно смотрел на покрытый снегом сад.

– Да, но сомневаюсь, что когда‑нибудь достигну твоего совершенства.

Серегил нетерпеливо фыркнул:

– Чепуха. Ты то же самое говорил насчет фехтования, и только посмотри, каких успехов ты достиг К тому же ты прирожденный актер, если только роль тебе не против шерсти – не оскорбляет твоей проклятой твердолобой гордости последователя Далны. Расслабься! Позволь событиям самим тебя направлять – Он внезапно схватил Алека за руку и закружил его по комнате в каком‑то немыслимом танце Юноша даже не заметил, как Серегил оказался рядом, но быстро сориентировался и включился в пляску.

– Но благородный Алек и есть твердолобый последователь Далны, – смеясь, ответил он и начал притопывать и подпрыгивать, как учили его Бека и Элсбет.

– Неверно! – С коварной улыбкой Серегил перешел на движения торжественной паваны – Благородный Алек твердолобый последователь Далны, но аристократ. К тому же он должен был научиться кое‑чему у благородного Серегила.

Алек в притворном ужасе отшатнулся.

– Да помилует меня Создатель, что угодно, только не это! – Он все еще держал Серегила за руку, и теперь его пальцы нащупали под тонкой кожей перчатки странный выступ. – Что это? Бинты? – спросил он нахмурясь.

– Ерунда, всего несколько царапин. – Серегил снял перчатки и показал тонкие повязки на ладонях. – А как насчет тебя? – Он повернул левую руку Алека к свету и стал рассматривать свежий рубец.

– Поранился, перелезая через стену две ночи назад, – ответил Алек, никак не комментируя прозрачную попытку Серегила переменить тему: юноша прекрасно знал, что давить на него бесполезно. – После этого, когда я уже направлялся домой, за мной гнались, но я удрал.

– Имеешь какое‑нибудь представление, кто это был?

– Похоже, ночные грабители Мне не удалось их рассмотреть.

– Их? И сколько же их было?

– Трое, кажется Мне было не до того, чтобы их пересчитывать.

– Ну‑ка расскажи поподробнее.

Алек уселся в кресло у камина и принялся за хорошо отрепетированный и несколько приукрашенный отчет о своих приключениях на улице Серебряной Луны.

– Молодец, здорово сообразил, что можно найти защиту у дворцовой стражи, – сказал Серегил, когда Алек закончил. – Да, кстати о дворце: у меня есть кое‑что для тебя – благодарность от царицы и Клиа, я думаю. – Он вытащил из кармана кафтана небольшой кошель и кинул его юноше Открыв кошель, тот обнаружил там тяжелую серебряную заколку для плаща – темно– синий камень в оправе, напоминающей ветку с листьями.

– Серебряные листья – Силверлиф… – Алек с легкой улыбкой любовался драгоценностью. – Когда я в первый раз встретил Клиа в Цирне, я назвался Ареном Силверлифом.

– Превосходный камень, – заметил Серегил, заглядывая через плечо Алека.

– За такой можно купить породистую лошадь, если понадобится. Только будь осторожен и не распространяйся о том, откуда он у тебя и за что ты его получил. Наши подвиги лучше скрывать.

Иллия Кавиш ворвалась в зал, словно послеполуденный ураган.

– Дядюшка Серегил! Алек! Мы приехали! Стоя на галерее, где обычно играли музыканты. Серегил наблюдал, как девочка повисла на появившемся из столовой Алеке.

– Я теперь могу участвовать в празднике – мне уже исполнилось шесть! – объявила она, радостно обнимая юношу. – И у меня новые башмачки и настоящее нарядное платье с двумя нижними юбками, и еще… А где же дядюшка Серегил?

– Я уже иду, – ответил ей тот. Спустившись по крутой узкой лесенке, он пересек зал и получил свою порцию объятий и поцелуев. – Ты приехала из Уотермида совсем одна, госпожа?

Иллия скорчила гримасу.

– Мама все еще плохо себя чувствует из‑за маленького, так что ей пришлось ехать в повозке с Арной и Эулис. Папа, и Элсбет, и я – нам тоже пришлось тащиться медленно. Но папа разрешил мне скакать вперед, когда мы выехали на вашу улицу. Я авангад!

– Я думаю, ты хочешь сказать – авангард, – с улыбкой поправил ее Алек.

– Я так и говорю, глупенький. Наша с Элсбет комната будет по соседству с твоей, дядюшка? Та, где кровать похожа на дракона, а на стенах нарисованы нарядные дамы?

– Конечно, при условии, что ты не будешь выскакивать к гостям в ночной рубашке, как ты сделала это в прошлом году.

– Ну, я для этого теперь слишком взрослая, – заверила его девочка, хватая их с Алеком за руки и увлекая к двери. – Пошли скорее! Папа и мама, должно быть, уже приехали.

Улица Колеса была забита экипажами и всадниками, но Серегил сразу же заметил рыжую голову друга. Тот издали кивнул ему. пробираясь сквозь толпу вместе со второй дочерью; за ними следовала крытая повозка, на козлах которой сидели две служанки. Старая Арна тоже увидела Серегила и замахала рукой.

– Как я вижу, Иллия нашла вас, – усмехнулся Микам, спешиваясь перед домом.

Серегил радостно обнял старого друга, потом Элсбет, которая в непривычном для себя наряде – синей амазонке – краснела и смущалась.

– Вы как раз вовремя. Алек тут так постарался!

– Мы добрались бы быстрее, если бы я могла ехать верхом, – пожаловалась Кари, выбираясь из груды подушек и пледов. Недели утренней тошноты сделали ее лицо осунувшимся и бледным, но удовольствие от поездки заставило темные глаза оживленно блестеть Микам помог ей спуститься на землю, и она тепло обняла Серегила и Алека.

Серегил оглядел ее округлившуюся фигуру.

– Беременность тебе к лицу, как всегда.

– Лучше не говорить ей этого перед завтраком, – предупредил его Микам.

Старая Арна сделала в сторону госпожи охранительный знак.

– Чем сильнее недомогает мать, тем здоровее будет сын. Когда женщина отвернулась, Кари закатила глаза.

– Мы слышим это по три раза на дню последний месяц. Даже если снова родится девочка, похоже, она явится на свет с мечом в руке.

– Еще одна Бека, – усмехнулся Алек.

– А что ты скажешь? – обратился Серегил к Элсбет. – Последнее, что я слышал, – это что ты собираешься остаться в школе при храме.

– Это так. Спасибо тебе, что ты меня рекомендовал. Я всегда так хотела этого…

– Сначала Бека – в царской гвардии, теперь Элсбет – в храмовой школе. – Кари обняла дочь за талию и мрачно посмотрела на Серегила. – Из‑за тебя я состарюсь и поседею прежде, чем кто‑нибудь из моих дочек выйдет замуж.

– Ученицы школы выходят замуж, мама, – возразила Элсбет.

– И я тоже выйду замуж, – пропищала Иллия, крепко держась за руку Алека. – Вот за Алека и выйду, да, Алек? Юноша галантно поклонился.

– Конечно, если ты еще будешь этого хотеть, когда вырастешь и станешь такой же красавицей, как твоя мама и сестры.

Элсбет покраснела.

– Как поживаешь, Алек? Папа говорил, что ты был ранен, спасая Клиа.

– Я давно уже в порядке, если не считать этого. – Юноша смущенно провел рукой по волосам. – Клиа пострадала в этой заварушке сильнее меня.

– Это было так благородно с твоей стороны, – заикаясь, выдавила из себя Элсбет. – Я хочу сказать – броситься в огонь… – Покраснев еще сильнее, девочка поспешила следом за Арной в дом.

Алек обеспокоенно повернулся к Кари;

– С ней все в порядке?

Кари с загадочной улыбкой взяла его под руку.

– О, ей ведь скоро исполнится пятнадцать, а ты – герой, вот в чем дело. Пойдем, храбрец, благородный Алек, и давай посмотрим, что можно сделать с твоими волосами. Не годится, чтобы ты сегодня вечером выглядел, как подмастерье‑трубочист, перед высокородными гостьями Серегила.