ГЛАВА 28. Случилось одно из самых невероятных событий в жизни Хенка

Случилось одно из самых невероятных событий в жизни Хенка. Он получил письмо в голубом конверте с почтовой маркой Сан‑Франциско. Но самым удивительным было то, что, когда открыл конверт, там оказалось письмо от Брендона! Если бы оно не было написано характерным четким почерком брата, так хорошо знакомым Хенку. он бы никогда сам себе не поверил!

В письме Брендон сообщал Хенку о землетрясении и последующем пожаре и о своем неописуемом горе – гибели Лорел! Пораженный и окончательно сбитый с толку, Хенк поспешно дочитал до конца:

«Мне следовало написать тебе раньше, но я почти месяц был беспробудно пьян.

Жизнь без Лорел невыносима для меня! Память о ней преследует меня повсюду, даже в этом обгорелом остове дома, и я не могу это больше терпеть. Вернуться домой я тоже не в силах, там опять все будет напоминать о ней.

Я решил уехать за границу. На следующей неделе отплывает судно в Австралию, и я у еду на нем. Не знаю, сколько я пробуду там, сколько времени потребуется мне, чтобы примириться с потерей любимой жены и ребенка.

Сделай, если сможешь, для меня одно одолжение: сообщи Рексу Бурке, что его дочь погибла. Я не могу заставить себя сообщить ему эту страшную весть. Следовало бы это сделать самому, но я выбрал малодушный путь, а тебя прошу совершить этот мужественный поступок. Именно сейчас я не в состоянии встретиться с этим человеком.

На случай, если тебе понадобится связаться со мной, я, как только обоснуюсь, вышлю свой адрес.

Любящий тебя брат Брендон».

Хенк в веселом замешательстве уставился на письмо в своих руках. Как такое могло случиться? Брендон в страшном заблуждении страдает, считая, что Лорел умерла, в то время как Лорел жива и оплакивает кончину Брендона! Он понимал, что должен предпринять немедленные действия и поставить все на свои места.

Хенк уже сделал шаг к двери, чтобы немедленно мчаться к Лорел, но вдруг его остановила одна мысль. Брендон в письме упоминал о Лорел как о жене, она же говорила, что они не были женаты. Что за дьявол! Что все это значит?

После некоторого раздумья, Хенк решил срочно телеграфировать Брендону, пока тот не отправился в Австралию. Надо ехать в Игл‑Пасс и послать Брендону телеграмму, так, чтобы никто в Кристалл‑Сити об этом не узнал. Он подождет ответа Брендона, прежде чем станет говорить с Лорел.

Хенк ринулся из дому, молясь в том, чтобы успеть перехватить и остановить Брендона, пресечь его безумную затею во избежание еще большей путаницы.

Брендон наклонил пустую бутылку из‑под виски над краем стакана и потряс ею.

– Проклятие! Пусто!

Спотыкаясь, он направился в кухню за новой бутылкой. Лисенок тащился за ним по пятам.

– Это ты выпил мое виски, Тайк, дружище? – пробормотал Брендон.

Услыхав свое имя, Тайк тявкнул. Брендон, довольный, хихикнул и погладил щенка.

– Да, я так и думал, но все в порядке. Тебе тоже надо немного забыться.

Тесси стояла в дверях и качала головой. Она могла бы по пальцам пересчитать число часов за последний месяц, когда Брендон был трезв. Он очень похудел, лицо стало изможденным, скулы резко выступили под глубокими тенями вокруг глаз с покрасневшими веками. На нем, всегда безупречно одетом, сейчас одежда висела, как с чужого плеча. В эти дни он очень редко ходил выпрямившись, с поднятой головой. Он предпочитал спотыкаться в пьяном тумане. Удивительно, что он еще ни разу не упал и переломал себе все кости в таком состоянии, подумала Тесси.

– Хорош, нечего сказать! Господи, посмотри на этого дурака, впавшего в детство от пьянки, – сказала она тихо.

Однако Брендон услышал и круто повернулся к ней; на его губах, теперь всегда скорбно опущенных, появилось подобие улыбки.

– Привет, Тесс!

– Здравствуй, я заехала сказать, что отправила письмо твоему брату.

– Спасибо. Входи, может, присоединишься ко мне. Если я найду другую бутылку.

– Вы уже все выпили. Шкаф пуст, – отозвалась Ханна с веранды, где готовила завтрак.

– Вот так я и живу! – сказал, гримасничая, Брендон.

– Все последнее время, – согласилась Тесси. – Брендон, ты собираешься кончать с этим? Нельзя до бесконечности заливать горе алкоголем. Рано или поздно ты должен побороть себя и посмотреть жизни в лицо. Хорошо бы сейчас, не откладывая в долгий ящик.

– О, не придирайся ко мне, Тесс! Ты становишься похожей на сварливую тетку. Я по твоему совету написал – и в довольно трезвом состоянии – это чертово письмо. Оно далось мне нелегко. Что тебе еще надо?

– Давно надо было написать! Брат, наверное, встревожен, что от тебя нет вестей, а ты настолько занят тем, что прячешься от жизни в пьяный туман, что и написать тебе некогда. Оно, конечно, легче существовать от бутылки к бутылке, чем подняться после падения и смело встретить будущее. Ты превращаешься в трусливого алкоголика, Брендон Прескотт!

– Если бы ты была мужчиной, я, вероятно, убил бы тебя за эти слова, – свирепо посмотрел на нее Брендон налитыми кровью глазами.

– Тогда это стало бы менее правдоподобно? – не дрогнув, вернула ему взгляд Тесси.

– Иди домой, Тесс, – зарычал Брендон. – Уходи, пока я не забыл, что мы друзья, и не поддался искушению задушить тебя.

– Завтра я приду.

– Знаю, знаю, ты непременно придешь, – тяжело вздохнул он. – Ты ведь сделала целью своей жизни безжалостно изводить меня.

– Нет. Я взвалила на себя тяжелейшую задачу – спасти тебя от самого себя.

– Оставь эту затею, Тесс, – грустно рассмеялся он. – Я того не стою.

Улыбнувшись, она ответила:

– Может быть, и не стоишь, но я все‑таки попытаюсь.

– Сварливая женщина, – пробормотал Брендон. Но он понимал, что в одном Тесси была права. Он действительно становился трусом. Почему он так долго не писал Хенку? Мужество, казалось, покинуло его. После того как не стало Лорел, он превратился в какое‑то желе. У него не было воли смотреть в лицо жизни без нее. Бутылка не спасала, на дне стакана невозможно было найти даже суррогат мужества. Виски просто вызывало оцепенение чувств и делало менее болезненной мысль о смерти Лорел.

Временами, сильно напившись, он делал вид, что она ушла в магазин или одевается наверху, чтобы пойти с ним в гости или в театр. Вот сейчас она спустится по лестнице – развевающиеся вокруг нежного лица волосы, сияющие, как мерцающие лунные лучи, глаза, подобные аметистам. Она улыбнется ему, губы попросят поцелуя. Мимолетный аромат ее маленького теплого тела будет искушать Брендона, пока он не возьмет его в свои объятия и не утолит свою страсть. Она придет к нему, горячая, желанная, пылкая, он полностью растворится в ней и увлечет за собой в высочайшие сферы исступленного восторга, наслаждаясь ее мягкими стонами вожделения и криками удовлетворенной страсти…

Затем приходила реальность, разрушала его хрупкие мечты, и острые углы потери снова разрывали его кровоточащее сердце. Он никогда не услышит ее голоса, ее звенящего смеха, никогда не будет держать в объятиях ночью, а утром, просыпаясь, находить ее, уютно устроившуюся на его плече. Ее глаза никогда не загорятся удивлением и восторгом в ответ на его ласки… И Брендон шел искать новую бутылку, чтобы забыть ту страшную реальность – обгорелое тело на полу в кладовой.

У Лорел не было такого способа заглушить свою боль, которая что ни день набрасывалась на нее. У нее были только друзья и ее дитя, немного отвлекавшие ее днем от мучительных воспоминаний.

Но после дня наступала ночь. Много долгих – казалось, бесконечных – ночей провела она в мучительных метаниях по своей одинокой постели. Ее память воскрешала тепло его ласковых рук, его нежные ласки, горячие жаждущие губы. А если ей удавалось уснуть ночью, он оживал для нее в ярких снах. Вот его каштановые волосы развеваются на ветру, белозубая улыбка играет на загорелом лице. В другой раз он появлялся перед ней во всей мужской наготе, глаза его при этом блестели, как ртуть, он шел к ней, предъявляя права на нее, свою собственность. Сладкие, обволакивающие слова любви звучали в ее ушах, его руки в тоске по ее телу дотрагивались до чувственных мест, которые он так хорошо знал. Она умоляла взять ее к звездам, жаждала его ласк.

Но все ее мечты улетучивались, когда она просыпалась с протянутыми в пространство руками и именем Брендона на устах. Обняв подушку, она начинала плакать, сильные сдавленные рыдания сотрясали ее тело. Утренняя заря посылала первые лучи в окно ее комнаты, и только тогда она вновь засыпала. Легкий летний ветер, задувая в окно, ласково касался горячих щек Лорел, и ей казалось, что это теплое дыхание Брендона ласкает ее кожу. Она вздыхала, трепеща, и не желала просыпаться.

– Ты не видела Хенка в последние два дня, Лорел? – слегка нахмурившись, спросила как‑то Деб.

– Нет. Почему ты спрашиваешь? – рассеянно ответила Лорел, сосредоточенная на розовом кусте, который она обрезала в этот момент.

– Вчера он должен был у нас ужинать, но так и не появился. Потом я по дороге сюда заехала к нему, и Сэм сказал, что Хэнк на несколько дней уехал в Игл‑Пасс.

– У него, вероятно, какие‑то дела, связанные с ранчо, – пожала плечами Лорел.

– Что‑то в этом роде сказал и Сэм. Все же тебе не кажется, что он мог выбрать минуту и предупредить меня, прежде чем умчаться.

– Требуется время, прежде чем мужчины начинают понемногу понимать, что им следует считаться с кем‑то еще, кроме них самих. Хенк, я уверена, научится в будущем быть более внимательным.

– Я, конечно, тоже надеюсь.

Лорел положила ножницы и взглянула на подругу.

– Что на самом деле тебя беспокоит, Деб?

– Лорел, ты ведь меня знаешь очень хорошо, – застенчиво засмеялась Деб, а затем со вздохом добавила: – Я не умею притворяться безмятежной. Даже сейчас, когда уже объявлено о нашей помолвке, я боюсь, что Хенк может передумать.

– И ты думаешь, его неожиданное исчезновение как раз и означает, что он удрал?

Деб кивнула.

– Я дура, да?

– Конечно, – подтвердила Лорел. – Хенк скоро вернется, и все твои страхи испарятся. Вот увидишь.

– Если он не вернется к воскресенью, я ему этого никогда не прощу. Мэри‑Лу в честь нашей помолвки устраивает вечеринку.

– Ты ему тут же все простишь, как только он скажет, что любит тебя, и нашепчет всякие нежные словечки на ушко. Растаешь, едва он на тебя взглянет, и ты это знаешь не хуже меня, – предсказала Лорел, снова вспоминая ухаживания Брендона.

Брендон пребывал в одной из своих сладко‑пьяных грез. На сей раз все было как в реальности: он действительно чувствовал руки Лорел на себе, нежные пальцы любовно пробегали по темным волосам на груди. Он застонал от восхитительного прикосновения губ к его плечам, ее зубы слегка их покусывали, в то время как ее руки сдирали с него рубашку.

– Лорел… – прошептал он.

– Я заставлю тебя забыть ее, Брендон! Обещаю! Я сделаю это для тебя.

Брендон потряс головой, не в состоянии понять, о чем говорит Лорел. Кого она заставит его забыть? Почему? Он уже собрался спросить, почему ее голос звучит странно, как вдруг ее губы прижались в настойчивом поцелуе к его губам. Он забыл все, кроме ее теплого и нежного прикосновения. Ее язык преодолел барьер его зубов и вошел в рот. Смелое бесстыдство Лорел показалось Брендону необычным, но мог ли он выражать недовольство? Было так приятно дотрагиваться до нее и чувствовать прикосновения легких пальчиков к его волосам.

– Лорел, любимая, я так хорошо тебя чувствую, – тихо простонал он, когда ее губы начали легким поцелуями покрывать его шею. Ее язык оставил влажный след, и ее дыхание вызвало появление гусиной кожи на его плечах.

– Брендон, открой твои изумительные глаза и посмотри на меня. Взгляни, кто доставляет тебе такое наслаждение. Посмотри, дорогой, кто я на самом деле!

Ее пальцы двинулись по дрожащей плоти его живота и остановились, расстегивая пряжку пояса. И вот тогда, наконец, Брендон почувствовал что‑то странное – уж очень необычно звучал голос Лорел. Его веки медленно поднялись, неохотно отказываясь от мечтания о Лорел.

Затуманенный взор, медленно проясняясь, остановился на красивом лице, обрамленном рыжими волосами. Вместо лавандовых глаз Лорел он увидел блестящие голубые глаза Мюриэль. Прежде чем мозг Брендона успел их зафиксировать, его большие руки легли на ее и остановили их движение.

– Мюриэль, – зарычал он хриплым со сна и от водки голосом. – Что это…

– Брендон, дорогой, разреши мне любить тебя. Разреши мне показать тебе, как это может быть хорошо для нас. – Мюриэль мурлыкала, ее глаза, затуманенные желанием, и пухлые губы были так соблазнительно близко от него! – Я так давно хочу тебя, но все время что‑нибудь вокруг мешало, и вот, наконец.

Ее руки, выскользнув из‑под его ладоней, безошибочно находили и ласкали его плоть сквозь ткань брюк.

Он вскочил, как ужаленный, его руки чуть не раздавили ее пальцы, так сильно он их стиснул, а затем оттолкнул от себя.

– Уйди от меня, ты, ведьма! Какого черта! Что ты себе позволяешь?

Брендон был холоден и трезв, впервые за последние недели. Желание Мюриэль обольстить его заставило Брендона мгновенно насторожиться. Его глаза сверкали, как полированная сталь ножей.

Мюриэль была немного испугана его бешеной реакцией, но еще и не потеряла надежды убедить его в своей искренности.

– Я просто пытаюсь помочь тебе пережить горе, Брендон. Лорел не была единственной женщиной в этом мире, ты знаешь. Я способна утешить тебя, дорогой, если ты позволишь.

Брендон грубо засмеялся.

– Мюриэль, такое утешение мне может дать портовая проститутка, но еще с большим состраданием, чем ты. Ты хочешь удовлетворить свои собственные желания, и не пытайся меня обмануть. Я не настолько пьян или глуп.

– Я так рада слышать это.

Мюриэль и Брендон резко обернулись и увидели Тесси, стоявшую в проеме двери. Она прошлась по комнате.

– Ну, Мюриэль! – сказала она спокойно. – Это был совершенный спектакль. Такое можно и за деньги показывать. Да, я видела почти все. Лично я нахожу это кричаще безвкусным, но чего можно ожидать от прирожденной шлюхи?

Брендон свирепо смотрел то на одну женщину, то на другую, все более раздражаясь.

– Кто дал вам право являться в мой дом, когда заблагорассудится? Он, правда, полуразрушен, но это все же мой дом. У него нет настоящей двери, в которую положено стучать, но вы бы могли подождать приглашения, а не вторгаться в любое время по собственной прихоти!

– Не кипятись, Брендон! – Тесси спокойно села на стул. – Мюриэль уже уходит, не так ли, дорогая?

Голубые глаза Мюриэль бросали гневные взгляды в сторону Тесси.

– Я уйду, когда буду готова! У нас с Брендоном были личные дела, когда ты вдруг сунула сюда свой длинный нос.

– Ах, это теперь называется личными делами? – ядовито засмеялась Тесси. – Сдается мне, Брендон собирался указать тебе на так называемую дверь.

Брендон почувствовал себя ненужной частью мебели, ставшей свидетельницей перепалки двух женщин. Он поднялся с кровати, схватил обеих женщин за руки и без слов выпроводил наружу. И там, зло взглянув на них, сказал:

– Тесс, ступай строить другой отель или что там еще и перестань меня нянчить. Если мне понадобится нянька, я ее найму.

Мюриэль же он бросил:

– А ты иди поищи кого‑нибудь другого для своих потрепанных прелестей. Я никогда не запятнаю имя Лорел, дотрагиваясь до особ, подобных тебе. Не знаю, с чего ты взяла, что я способен изменить ей с тобой. Если ты решила, что это возможно из‑за того, что я пьян, то спешу тебя уверить: настолько пьян я не бываю никогда.

И, не обращая внимания на негодующий визг Мюриэль, закончил:

– Проваливай отсюда и не возвращайся, иначе, клянусь, ты об этом пожалеешь.

– Браво! – захлопала в ладоши Тесси, когда Мюриэль, шипя от злобы, ушла.

– Тесс, вроде бы я просил тебя отправиться восвояси.

Она подняла руки, как бы защищаясь, и засмеялась:

– Не волнуйся по пустякам – я ухожу. Приду, когда ты будешь в более подходящем настроении. И запомню, что в следующий раз надо стучать. Обещаю.

Брендон покачал головой и нехотя улыбнулся.

– Клянусь, Тесс, – вздохнул он побежденно, – ты как стойкая бородавка. Только я думаю, что избавился от тебя, а ты снова тут как тут.

– Правда, – она очаровательно улыбнулась, глаза ее сияли, – всегда нужно некоторое время, чтобы я понравилась людям.

И, бойко помахав на прощание, сказала:

– Скоро увидимся. Так приятно, Брендон, видеть тебя трезвым. Попытайся так держаться.

– Хорошо, мама, – вздохнул он.

Для близких Брендону людей было огромным облегчением наблюдать происходящие в нем изменения. Держа данное Тесси слово, он бросил пить и, чтоб не слышать постоянного ворчания Ханны, стал больше есть. Хотя он все еще находился в подавленном настроении, в нем пробудился интерес к жизни.

В связи с предстоящим через несколько дней отъездом, навалилась масса дел. Однажды, будучи совершенно трезвым, он понял, что надо купить одежду, чемоданы и множество мелких предметов первой необходимости.

Взглянув после долгого перерыва в зеркало и увидев в нем свое изможденное лицо, Брендон был потрясен. Неужели этот грязный, обросший мужчина действительно он? Он тут же поспешил в ближайшую парикмахерскую, где его привели в порядок. Затем съездил на пароме в Окленд и приобрел немного приличной одежды. И удивился, насколько лучше он стал себя чувствовать, приняв ванну и переодевшись во все свежее.

В одну из своих деловых поездок в нижнюю часть города он наткнулся на доктора Дэвиса.

– Брендон! Боже правый! Это как увидеть привидение! Как я рад вас видеть!

Брендон был бы рад сказать то же самое, но при виде врача, пользовавшего Лорел, снова вспомнил, что никогда не увидит ни Лорел, ни их ребенка. Это было как поворот ножа в кровоточащей ране.

– Здравствуйте, доктор Дэвис. Как вы поживаете?

– Прекрасно. Занят больше обычного, ведь столько людей пострадало во время землетрясения и пожара! Рад вас видеть в полном порядке после всего, через что вы прошли. Последний раз, когда я встретился с вашей женой, она так за вас волновалась!

– Волновалась? Почему? – Брендон не мог взять в толк, почему Лорел в свой последний визит к врачу волновалась за него.

А доктору Дэвису показалось странным, что Брендон, оказывается, жив и ничего не знает о терзаниях Лорел, считавшей его погибшим.

– Почему? Потому что она, как вы понимаете, думала…

Их разговор был резко прерван человеком, который бежал по улице и, размахивая руками, кричал.

– Доктор! Доктор Дэвис! Док, умоляю, поспешите, вы срочно нужны! – сказал он, подбегая и тяжело дыша. – Эван Шелтер упал с крыши, и мы боимся его трогать. Кажется, он сломал спину!

Доктор Дэвис, естественно, сразу забыл о Брендоне.

– Мне нужно взять медицинскую сумку из кабинета, – сказал он взволнованному мужчине. – А вы бегите и передайте от моего имени, чтобы никто его не трогал до моего прихода. Я мигом.

Доктор повернулся и быстро пошел в противоположную сторону.

– Покажите мне Лорел в ближайшее время, Брендон. Я немного обеспокоен ее весом! – крикнул он на ходу.

Брендон взглянул ему вслед широко раскрытыми глазами и тупо сказал:

– Лорел умерла, доктор Дэвис.

Смысл этих слов, очевидно, дошел до того не сразу, ибо, уже отойдя на некоторое расстояние, он, ошеломленный, остановился.

– Господи! Как это так! Когда я видел ее в последний раз, она была в полном порядке.

Брендон был совершенно сбит с толку этим странным разговором.

– Когда вы видели ее в последний раз, доктор? – спросил он быстро удаляющегося доктора.

Ответ Дэвиса был заглушен звоном проезжавшего рядом трамвая.

– Это было… землетрясение… – донеслось до слуха Брендона. Потом он затерялся в толпе, и Брендону оставалось только догадываться, что он сказал «…накануне землетрясения». Только в такой фразе был какой‑то смысл.

С некоторым сожалением и множеством грустных воспоминаний, Брендон ликвидировал разрушенный дом в Ноб‑Хилле и приложил усилия, чтобы устроить на работу верных слуг. Он отдал последние почести Лорел, положив на могилу свежие цветы, затем попрощался с друзьями и в наемной карете отправился на пристань, чтобы сесть на пароход, отправляющийся в Австралию.

Он уже занес ногу на сходни, когда услышал знакомый голос, выкрикивающий его имя.

– Брендон! Подожди! Брендон, подожди!

Совершенно задохнувшаяся Тесси догнала его и, схватив за руку, с облегчением воскликнула:

– Благодарение Богу, я догнала тебя, прежде чем ты уплыл! – Она помахала телеграммой и прохрипела, еле дыша: – Это от твоего брата. Я раскрыла ее. Подумала, что это может быть что‑то важное. – И, с трудом переведя дух, она выпалила: – Она жива! Прочти, Брендон! Лорел жива!

Брендон побледнел, у него чуть не подкосились ноги.

– Это невозможно! Ты что‑то не поняла, Тесс. Или это чья‑то отвратительная шутка!

– Нет! О Брендон, прочти телеграмму! Твой брат все объясняет в ней.

Сверху с трапа матрос прокричал:

– Эй, мистер! Вы идете или остаетесь? Это последний гонг.

Тесс радостно рассмеялась и прокричала:

– Плывите без него! Он остается! – и с силой стащила Брендона обратно на пристань.

Брендон ничего не видел и не слышал – он читал телеграмму Хенка:

БРЕНДОН ЛОРЕЛ ЖИВА ТЧК ЗДЕСЬ В К. С. С БУРКЕ ТКЧ СООБЩИЛА ЧТО ТЫ УМЕР ТЧК Л. ГОВОРИТ ВЕНЧАНИЕ ФАЛЬШИВОЕ ТЧК ЧТО ПРОИСХОДИТ ТЧК БУДУ ЖДАТЬ НЕМЕДЛЕННОГО ОТВЕТА В ИГЛ‑ПАСС ТЧК ПОВТОРЯЮ: В ИГЛ‑ПАСС ТЧК ПРИЕЗЖАЙ СЮДА ТЧК

ХЕНК

После короткого ошеломленного молчания Брендон издал дикий вопль безудержной радости. Он подбросил высоко в воздух шляпу, которая упала в воду и осталась там, и, подняв Тесси, закружил ее в бешеном танце. Они смеялись, и плакали, и обнимали друг друга, на радость любопытной толпе, которую они не замечали.

– Она жива! Она действительно жива! – кричал он вновь и вновь, вне себя от радости и счастья.

Когда они успокоились настолько, что могли связно говорить, Тесси спросила:

– Почему Лорел сказала Хенку, что ваше венчание фиктивно? Я не понимаю.

– Я тоже еще многого не понимаю. Объясню тебе как‑нибудь, но сейчас мне нужно попасть на ближайший поезд в Техас.

– Впрочем, нет, сначала я телеграфирую Хенку в Игл‑Пасс, чтобы он никому ничего не говорил до моего появления там, даже Лорел, особенно Лорел! – осадил себя Брендон, его рассудок, наконец, стал приходить в норму.

Он подхватил Тесси под руку и протанцевал с ней к ее коляске.

– Я еду домой, Тесс! – прокричал он с широкой сияющей улыбкой. – Я еду домой к жене и ребенку, и как можно скорее – первым же поездом, который доставит меня! Это просто чудо! Истинное Божественное чудо!

Date: 2015-07-11; view: 296; Нарушение авторских прав