Произведение искусства

Продолжение

Автор: Altupi (https://ficbook.net/authors/205405)
Фэндом: Ориджиналы
Пейринг или персонажи: Ник Белкин, Константин Железнов и другие
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Флафф, Повседневность, Hurt/comfort, ER (Established Relationship)
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Миди, 46 страниц
Кол-во частей: 7
Статус: закончен

Описание:
В устаканившейся жизни Константина Железнова неожиданно появляется новый человек - Ванечка, и всё опять становится с ног на голову.

Посвящение:
Джонни Деппу и неизвестному фотографу.

Примечания автора:
Вот и дождался этот отрывок своего часа - больше года лежал "в столе". Читайте - наслаждайтесь.

Серия "КостяНика" http://ficbook.net/readfic/1376338

Иван https://vk.com/photo-75368077_342169462

Произведение искусства

Выставка современного искусства, что может быть глупее в яркий весенний день? Два часа зря потраченного времени, а может и больше. Особенно, когда тебя туда тянет собственный отец, по жизни предпочитающий классику.
- Может, всё таки скажешь, зачем мы туда идём?
- Ну же! - Женя посмеивался. - Ты же историк, тебе должно быть интересно всё! И сейчас я тебе покажу настоящее произведение искусства. Высший пилотаж. Гениальное творение. Закачаешься.
Они прошли контроль и теперь двигались к залу, где народу было больше, чем листьев в осеннем лесу. И каждый делал умное лицо, изображая из себя знатока. Обычно Константина это бесило, но сегодня... Сегодня он был заинтригован и собирался взглянуть на эту дрянь, а после поскорее убраться к Белкину.
- Где же оно? - Железнов-младший вертел головой, но ничего экстраординарного не видел.
Евгений остановился, обвел взглядом выставочный зал, потом положил руку Косте на плечо и немного подвинул.
- Вот оно. Туда посмотри.
Константин повернул голову в указанном направлении, и сначала ничего не понял. Никакой инсталляции там не было.
Но потом, стоило толпе чуть перетасоваться, он увидел то, о чем толковал отец.
Парень. Или, лучше сказать, мальчик, подросток. В черном костюме в тонкую белую полоску, в белой рубашке, с галстуком. Темные волосы уложены в нарочито небрежную прическу. Серьга в ухе. Он стоял возле какой-то авангардистской картины и что-то рассказывал пожилой даме с вуалью.

Их диалог Костя не слышал, да в этом и не было смысла. Смысл был в другом. Вежливый мальчик как две капли воды походил на...
Вернув самообладание, Константин обернулся к отцу.
- Он твой сын?
Тот ответил горделиво-торжествующей полуулыбкой, опять устремил взгляд на скромнягу-тинейджера.
- Нет, - Евгений выдержал паузу, - он - твой сын.
Они одновременно повернули головы, их взгляды скрестились. Женя по-прежнему иронично изгибал губы, но глаза цепко следили за реакцией Константина. А реакции-то никакой не случилось.
- Ну, во-первых, я не спал ни с одной бабой, не являлся донором спермы, не оплодотворял никого, вообще и никак. Тебя тупо развели.
- Но парень вылитый ты...
- А я вылитый Джонни Депп, - парировал Костя, - это же не значит, что мой отец - он, а не ты. Нет, Жень, тебя надули, причем, конкретно.
- Я проводил экспертизу ДНК, - вернувшись к разглядыванию пацана, коротко отрезал Железнов-старший. - Он - твой сын.
Костя остолбенел, но всё равно не поверил. Что-то не сходилось.
- Тогда, почему не твой? Это ты всех подряд трахаешь, я не удивлюсь, что это твоих... рук... дело. А я? Даже если он мой, я его в пятом классе, по-твоему, забацал?
- Потому что я общался с его матерью, - невозмутимо ответил Евгений, - она во всем призналась.
- В чем?!
На них уже начали оглядываться, Константину пришлось сбавить обороты.

- В том, что родила от тебя, - пояснил отец.
- По щучьему велению? - Константину стало надоедать.
- Очень изобретательно...
- А подробней?
- Она... История очень романтичная...
- Сейчас разрыдаюсь от умиления!
- Девочка была влюблена в тебя, но, узнав, что ты неисправимый педик, и что ей не светит даже писюн твой... что ты даже не взглянешь в ее сторону, в один прекрасный момент она просто взяла твой свежеиспользованный презерватив и... ей повезло.
- Где хоть она его нашла?
- А вот это ты должен лучше меня знать, где свои гондоны раскидываешь! - схватив сына за плечо, прошипел Женя, но потом смягчился, отпустил. - Она мечтала шантажировать тебя... Знаешь, все эти наивные девчоночьи грёзы после "Санта-Барбар" и "Просто Марий"... Но когда действительно забеременела, испугалась, наврала родителям про какого-то заезжего байкера, который ее соблазнил в подворотне... В общем, родила она и молчала о настоящем происхождении ребенка.
- Значит, всё-таки мой? - Константин вздохнул, душу обуяла жгучая тоска, захотелось курить. - Ты уверен?
- Экспертиза подтвердила. Да это и так видно.
Константин кивнул, соглашаясь. Действительно, бразильский сериал какой-то.
Эмоции не улеглись. В голове был полный сумбур, сонмы мыслей, а главная - у него уже взрослый сын. Просто невероятно.

Костя посмотрел на парня совсем другими глазами, уже без ревности к отцу и неприязни. Его сын. Пусть незнакомый, но родная кровь. Как-то невероятно. И несправедливо.
Подросток разъяснял что-то о своем супер-пупер-непонятном творении уже, наверно, пятому зрителю с тех пор, как они пришли. Явно чувствовал себя не в своей тарелке среди всей этой высокомерной публики, но за этой робостью светился от счастья. Не подозревал, что за ним наблюдают, его оценивают, как зверька в зоомагазине. Учтивый, обходительный, тактичный, хотя прическа и серьга в ухе выдавали бунтарский характер, стиль и стремление к индивидуальности. Ну, значит, хорошо воспитали.
- Как его зовут?
- Иван.
- Дурацкое имя, - пробормотал Константин, но еще раз мысленно попробовал его на вкус: у него теперь есть сын по имени Иван. - Прости, вырвалось. Как ты его нашел?
- Да не искал я его. Точно так же увидел на улице, так же грешным делом решил, что сам где-то не уследил за собой, нанял детектива. Подход у них деловой, только деньги плати, так что через пару дней сыщик предоставил мне развернутую информацию. Ванюша учится в ближайшей к тому месту школе, занимается карате и живописью. Живет с матерью, отчимом и бабушкой в двухкомнатной хрущевке. В Архангельске, кстати, не в Москве. Сюда он просто на эту выставку приехал. Талантливый, весь в тебя.
- Давно ты про него выяснил?
- Встретил его два месяца назад, а результаты экспертизы получил недавно, но они так, для верности, чтоб слова его матери подтвердить.
- И кто она?
Вопрос Костя задал с некоторым внутренним содроганием. Одно дело самому подбирать кандидатку на такую ответственную роль, другое - оказаться поставленным перед фактом и делить своего ребенка с абсолютно чужой женщиной.
- Помнишь девочку, которая с тобой в танцевальную студию ходила, худенькая такая, с темными волосами, в хвостик на макушке их завязывала? У нее еще родинка над губой, как у Харатьяна в "Гардемаринах".
Образ нарисовался сразу.
- Танька Аленина? - от новости Костя даже повело, пришлось отступить на шаг, проморгаться. Он задумался, потирая лоб рукой. Девочку он отлично помнил, но и представить не мог, что она способная на такие безумства. Обычная тихоня, средней внешности и фигуристости, умненькая, но не до гениальности. Старше его года на два. Их матери в детстве были соседями и потом изредка общались. Но Константин никогда и не подозревал, что Таня к нему неровно дышит. Они всего-то один раз были партнерами по какому-то танцу. А теперь у них есть сын. Странные вещи творятся.
- Да, она. Татьяна меня тоже вспомнила, поэтому не стала отпираться. Галина, кстати, привет тебе передавала. Она эту историю тоже впервые слышала, кстати. Обрадовалась, что породнились. Так и сказала: "Лучше уж от знакомого мерзавца в подоле принесла, чем от незнакомого".

Константин никак не мог отойти. Всё смотрел на свое молодое отражение и не мог осознать, что это его биологический ребенок. Вот Белкину-то сюрприз будет. Он-то маленького хотел.
- Сколько ему лет?
- Пятнадцать позавчера исполнилось.
- Пятнадцать? - Железнов прикинул в уме. - Значит, мне тогда шестнадцать было?
- Ты меня перещеголял, сынок, я тебя в семнадцать сделал.
- Не делал я его.
- Это ничего не меняет.
- Он знает, кто его настоящий отец?
- Он знает, кто его настоящий дед, - сообщил Евгений. - Пришлось рассказать, когда увидел меня у себя дома. Он парень смышлёный, сразу понял, что мы неспроста похожи, а так как всех родственников по материнской линии он знает... И представь, мы подружились. Он добрый, открытый, предупредительный. В этом он, скорее, в мать. Стеснительный еще не в меру, подарки отказывался принимать, гордый. Другой бы на его месте обрадовался богатому деду, а он не любит навязываться и попрошайничать. Пришлось хотя бы на эту выставку его запихнуть, пропиарить немножко. Рисовать каракули для него в удовольствие.
Константин слышал в Женькиных словах упрек в свой адрес, но точно знал, что хоть в хорошем воспитании Ивана нет никакой его заслуги, но и вины в этом тоже нет. Он не бросал его, не уклонялся от алиментов. Просто не подозревал о его существовании. Никакой пламенной любовью к своему биологическому отпрыску прямо вот здесь и сейчас тоже не воспылал.
- То есть про меня он не в курсе?
- Нет, он в курсе, что ты есть. И он попросил меня познакомить его с тобой в качестве подарка на день рождения.
Константин перевел взгляд на отца, выясняя, не шутит ли он. Евгений был более, чем спокоен. Легкая усмешка, конечно, как всегда присутствовала на его губах, но это лишь подтверждало, что он серьезен и взвешивает каждое слово.
У Железнова-младшего похолодело в груди: сегодня он никак не ожидал от жизни такого крутого поворота. По сути, с настоящего момента всё его существование, если не становилось с ног на голову, но требовало внесения поправок с учетом открывшихся обстоятельств. И он не был к ним готов.
- Ты бы хоть заранее предупредил. Я бы подарок купил, что ли.
- Ты - для него подарок, - отрезал Евгений. - Пойдем, я вас познакомлю.
- Но...
Константин помедлил, хотел отказаться, прийти в какой-нибудь другой раз, когда найдутся слова и придет осознание. Только через секунду взял себя в руки: ему тридцать два, и он способен принять любой выверт судьбы.
Он догнал Женьку, когда он подходил к внуку.
Иван узнал деда в толпе, обрадовался, но через секунду его взгляд упал на идущего позади мужчину, сделался испуганным, растерянным, словно ему внезапно захотелось оказаться на другом конце света. Константин понял, насколько они чужие люди.

Знакомство

Евгений, мягко улыбаясь, подошёл к внуку, успокаивающе приобнял за одно плечо, чуть сжал пальцы и тут же отпустил.
- Привет, Ванёк.
- Здравствуйте, - еле слышно ответил подросток, он был смущен, внутренне натянут, как струна. Для него сейчас тоже наступал очень ответственный момент его жизни, долгожданный, но пугающий, необычайно волнительный, после которого жизнь разделится на «до» и «после». И если взрослый не знает, как справиться со сковавшей робостью и как себя вести, то уж ребёнок тем более. Константин прекрасно понимал это, поэтому не лез, предоставил рулить отцу: раз тот давно готовил эту встречу, значит, продумал всё до мелочей.
Но всё равно было трудно осознать, что вот этот парень, почти одного с ним роста, его родной сын, его прямое продолжение. Кровь от крови, плоть от плоти. Вернее, родившийся из его сперматозоида.
И вместе с тем сейчас стало накатывать радостное чувство облегчения, что сын похож на него – красивый, породистый. Натуральный Железнов. Как было бы, если б сын – его только что обретённый, незнакомый сын - походил на чужую женщину, имел заурядную внешность и рыхлое телосложение? Соседничало бы в груди рядом со смятением распирающее чувство гордости? Костя боялся даже самому себе озвучивать ответ на этот каверзный вопрос. Слава богам, этот ответ и не требовался, его гены победили, они с сыном были на одно лицо. В противном случае Женька б никогда не узнал в нём своего внука. И жизни всех троих шли бы своим ровным чередом, без таких грандиозных встрясок.
Константин постарался усмирить свои нервы и заставить руки не дрожать, принять как можно более дружелюбный вид, чтобы Иван смог раскрепоститься. Как говорится, если не можешь ничего изменить, расслабься и получай удовольствие. Но курить хотелось до сведенных скул.

Ваня мгновенно отвёл взгляд от молодого мужчины, являющегося его биологическим отцом. Вряд ли он сейчас задумался над ничтожной разницей в возрасте: для всех подростков тридцать два уже глубокая старость.
Евгений, не медля, опять положил ему руку на спину, повернул мальчика к закреплённой на стене картине, убирая из поля его зрения Константина.
- Ванёк, а ещё не хотел ехать! Твой авангардизм пользуется успехом!
Костя увидел, как уголки губ юного художника поползли вверх.
- Да… Люди говорили, что им нравится. Одна женщина пожилая даже сказала, что меня ждёт выдающаяся карьера, как Пикассо.
- Пикассо… - хмыкнул Железнов-старший. – Какой там Пикассо… Не надо равняться на кого-то, надо делать, что нравится, что умеешь, и тогда заговорят о тебе, об Иване Аленине.
Константин вздрогнул, до него в массе всей свалившейся информации только что дошло, что у ребёнка фамилия его матери. Это неприятно царапнуло его самолюбие. Хотя, сам по себе факт был логичным.
- Спасибо, - ответил Иван.
- Твоему отцу тоже понравилась твоя картина, да, Костик?
Евгений легонько развернул парнишку обратно, вынуждая сына и внука оказаться лицом к лицу. Константина опять пронзила волна нереальности происходящего, он ещё не до конца мог поверить в существование своей молодой копии, однако, она стояла прямо перед глазами и едва ли не сжавшись в комочек ожидала вердикта.
- Мне нравится, - подтвердил Костя. Это не было ложью, но и ничего особенного в размытых ярких очертаниях на куске холста он не находил. Просто такой ответ сейчас был правильным.
- Спасибо, - щёки Вани заалели, но он смотрел на Железнова, не отрывая глаз.
Повисла секундная пауза. Константин увидел, что Женька собирается что-то сказать, даже догадался, что, но в какое-то мгновенье решил его опередить, ибо так тоже будет правильнее и честнее по отношению к новому члену их семьи.
- Я – твой отец. Приятно познакомиться, Иван.
Константин думал, что к его горлу подкатят слёзы: сцена казалась до нельзя трогательной, но они не подкатили, слова, будь у него больше времени, он бы тоже, наверно, подобрал другие. А теперь только протянул для пожатия руку, как взрослому.
Сын Иван – тинейджер-бунтарь с серьгой в ухе и креативной причёской – смотрел на новоявленного отца, не мигая. Глаза заблестели, стали влажными, тогда он быстро сморгнул, гордо прогоняя девчачью слабость, сразу протянул свою руку. Пожатие было коротким, но крепким, потом парень снова смутился, опустил голову. Константин даже опасался представлять, что за ужас творится сейчас у него в душе.
- Ну-ну, Ванёк, - подбодрил Евгений, - не раскисай. Ты хотел познакомиться с отцом, вот познакомился. Не бойся его, он не кусается. Костик сейчас сам тебя боится. Садись ему на шею и ноги свешивай. Он для тебя всё сделает.
- Я не боюсь, - ответил Ваня, смело, но по его поведению было ясно, что он всё равно внутренне зажат, элементарно не знал, куда деть руки, то засовывал их в карманы брюк, то вынимал.
- Вот и отлично, - подытожил Евгений. – Тогда поедем, поужинаем втроём? И домой?
Мальчик оживился, без сомненья, с дедом он себя чувствовал свободней, но потом обернулся на свой авангардизм, на заинтересованно поглядывающую публику, свет в глазах не потух, лишь изменился.
- А можно я ещё немножко здесь побуду?
- Хорошо, Иван Константинович, - подмигнул Женя, - покрасуйся пока среди этих толстосумов и хипстеров, мы тоже тут потусуемся, зайдём за тобой через полчасика.
Костя мысленно не одобрил выбранный отцом стиль общения, но Ивана похоже забавляло, что его древний сорокадевятилетний дедуля использует молодёжный сленг, он развеселился. По-прежнему избегая смотреть на своего биологического родителя.

Женя сделал знак сыну идти за ним, петляя между ценителями современного искусства, направился в другой зал.
- Вообще-то, Ваня по паспорту Алексеевич, - заметил он как бы между прочим. – В честь Бунина.
- В этом есть моя вина?
- Ладно, не будем продолжать. Как он тебе?
- Воспитан, сообразителен, красив. Прости, не успел провести с ним контрольные тесты.
- Опять ёрничаешь?
- Он не товар в магазине, чтоб его по шкале качества оценивать. Какой есть, такой есть.
Евгений повернулся, с любопытством посмотрел на серьёзного сына, потом насмешливо изогнул бровь:
- Гляди-ка, уже защищаешь? Признал в нём своего?
- Иван – просто ребёнок, на которого свалилась вся эта херня. Извини, пойду, покурю.
Константин резко двинулся в противоположную сторону, игнорируя недовольные и кокетливые взгляды встречных мужчин и девушек. В душе остался неприятный осадок от несколько грубого разговора с отцом, но тот заслужил: мог бы предупредить, дать настроиться заранее, чтобы с сыном знакомство вышло более конструктивным. Но нет же - Женя, сука, любит сюрпризы! Обожает ставить его в неловкое положение!

Железнов вылетел из галереи, пронёсся к обозначенному месту для курения. Подцепил из пачки сигарету. Руки дрожали, пальцы тряслись, что он не сразу поймал язычок пламени кончиком сигареты. Сделал глубокий вдох. Постарался отрешиться от волнения.
Через две затяжки это ему удалось, он стал замечать подходящих людей, увидел, что здесь не один, услышал шум дорожного трафика, смех и голоса курильщиков. Нервы больше не гудели. Но зубы всё равно стучали, сминая фильтр. Последний раз с ним такое было, когда бежал с Белкиной свадьбы, думал, умрёт в снегу.

Самообладание постепенно возвращалось. Константин сунул в рот вторую сигарету. Пора было прекращать мыслить, как пацан, и начинать – как взрослый человек, кандидат наук и солидный бизнесмен.
Телефон лёг в руку уже спокойно и естественно, без шансов его уронить на подметённый дворниками асфальт. Гудки шли, а мысли скакали. Чёрт, как он ненавидит терять контроль над ситуацией. Ничего, первое смятение отступило, теперь он это исправит.
- Алло? – пробурчал Белкин. – Привет. Я занят.
- Привет, - ответил Железнов нарочито меланхолично, переложил телефон в другую руку, а эту поднял, приласкал взглядом кольцо на пальце.
- Я совещание провожу, - поторопил Ник громким шепотом.
- Ладно, - Костя не стал больше мучить своего первого заместителя. – Так, Николай Вячеславович, я сегодня вернусь пораньше. Заканчивай давай совещаться и дуй домой.
- Разврат? – в голосе Ника прорезались похотливые нотки.
- Не дождёшься, - Костя против воли улыбнулся. - Наоборот. Посмотри, чтоб там всё было прилично, у нас сегодня гости.
- Оу! Твои новые партнёры? Деловые, я хотел сказать.
- Нет, но они останутся на всю ночь и, возможно, дольше. Вернее, гость один, второй – это Женька. И нет, это не его любовник.
- Кто тогда?
- Учти, он не знает, что мы геи. И не должен узнать. Запомнил?
- Трудно сказать, кто это?
- Запомнил?
- Да, запомнил, запомнил. Вести себя, как любитель баб.
- Не паникуй, Белка. Вечером всё поймёшь.
Костя дал отбой, закусил губу, в задумчивости постучал телефоном по бедру. Сейчас он поступает с Белкиным ни чуть не лучше, чем Женька с ним, не готовит к встрече с «произведением искусства». Но тут нечто иное: скульптурка слеплена не по образу и подобию хвостатого пушистика, так что перебьётся. И всё равно разговорчик у них предстоит аховый.

Железнов прикинул, есть ли у него время, чтоб выкурить ещё одну сигарету. Время было, но он уже подостыл, чтоб травиться третьей подряд, да и лёгкие были не чужими. Он постоял ещё немного, потом зашагал назад к галерее. Но Женька и Иван вышли навстречу сами. Здесь, при естественном освещении, парень показался ещё моложе и изящнее, хоть костюм и галстук придавали ему солидности. Странно было смотреть на него и знать, что это не фантазия больного воображения.
Иван увидел его, запнулся, повернулся к Евгению.
- Дед, можно мне ещё за «Спрайтом» сбегать?
- Беги, - разрешил Женя. – Машину найдёшь?
- А то! – ответил Ваня и смылся со скоростью света. Без лишних объяснений было ясно, что он застеснялся вновь обретённого папашу.
Константин сделал разворот на сто восемьдесят градусов, чтобы идти вместе с отцом на парковку.
- Он зовёт тебя дедом?
- Я попросил. И не смотри на меня так, мне нравится! Иметь внука – это так классно. Вот будут свои – поймёшь.
Чёрт! Костя не нашёлся, чем крыть. О собственном ребёнке он под Колькиным напором ещё задумывался, а вот о внуках… Так далеко в своих планах он никогда не заходил. Нет, первым делом сыночка он научит пользоваться презервативами и бережно к ним относиться, не разбрасывать, где попало. Еще не доставало, чтоб Ванюша продолжил семейную теперь уже традицию и купил себе ляльку в семнадцать. Стать дедом в тридцать пять – такого психика не выдержит.

Погода была отличной. Небо над верхушками высоток сохраняло синеву, хотя уже заметно вечерело. Оттепель сходила на нет, температура опять опускалась ниже нуля. Шум мегаполиса, правда, еще не достиг апогея.
Они дошли до «Геленвагена». Костя опёрся локтём о квадратный капот, смахнул соринку со щеки, проследил взглядом, как Женя подносит зажигалку к сигарете, прикрывает огонёк ладонью.
- И что мне теперь делать? – вопрос был произнесен не ради получения совета, скорее, чтобы ещё раз ткнуть себя носом, что взрослый сын не кошмарный сон. Сейчас, в отсутствии Ивана, отцовство опять казалось идиотским розыгрышем. Осознание этого факта врывалось в мозг скачками, словно он качался на качелях: в одну сторону появлялось, в другую – исчезало.
Женя пожал плечами, стряхнул пепел на асфальт.
- Ты сам прекрасно знаешь: участвуй в воспитании, поддерживай материально. И постарайся наладить с ним общение.
- Не учи.
- И не вздумай при нём сосаться с Белкиным. Ванька не в курсе, что ты педик. Ему только голубых для полного счастья не хватает. И не…
- Стоп! – оборвал Костя, выпрямляясь. – Больше ни слова.
Железновы повернули головы друг к другу, взгляды скрестились, оба подумали об одном и том же, поэтому быстро отвернулись. Константин каждой клеточкой организма ощущал труднопреодолимую похоть и вместе с тем жгучий стыд за своё прошлое поведение. Они переступили черту, нарушили зыбкую грань дозволенного. Только он ни одной бы секунды не согласился бы изменить, навсегда оставил Париж и Гавайи в своём сердце, раз уж повторить нельзя. Или можно?
Константин бросил взгляд на докуривающего, усиленно делающего вид, что он не дрожит от возбуждения, отца.
Можно.
Но он не повторит. И сейчас ему неожиданно выпал шанс исправить свою ошибку, загладить вину перед матерью.

Ваня подошёл робко, сзади. С пол-литровой банкой «Спрайта» в руке.
- Вернулся? – спросил очевидное Женя. – В ресторан?
- А, - парень коротко стрельнул глазами в Константина, потом обратился к деду, - можно лучше в «Макдональдс»?
- Как скажешь. Полезай в машину.
- Нет, - остановил Константин, - Иван, ты едешь со мной. Пойдём, моя машина недалеко.
Ваня метнул в Женю взгляд с просьбой о помощи. Казалось, мальчик сейчас вцепится в него руками и ногами и больше не отпустит. Как он с таким пугливым характером в неформалы подался? Точно пошёл в мать, такую же незаметную стеснительную девочку.
- Решай сам, - предложил Евгений.
Аленин колебался всего секунду.
- Хорошо, - ответил он биологическому отцу.
- Нам туда, - показал Костя направо и предоставил сыну выдвигаться первым.
- Я сразу за вами, - сообщил Железнов-старший, обходя «Геленваген».

Иван шёл, рассматривая ряды припаркованных машин, в основной своей массе грязных до безобразия. Константин догнал его.
- Ты бывал в Москве?
- Нет, только в Нижнем и Северодвинске.
- И где больше понравилось?
- Дома, в Архангельске.
В голосе сына Железнову послышались другие нотки - обиженные, как у детдомовца, когда его допрашивают очередные потенциальные родители. Что ж, почти так и было, винить за это ребёнка, вступившего в переходный возраст, не следовало. Подростки всё воспринимают остро.
- А куда бы хотел съездить? Где мечтаешь побывать?
Ваня вдруг вскинул голову, взгляд его стал испытывающим, цепким.
- А вы где были? Где вам нравится?
Мальчик злился, обвинял, но правильно расставлял акценты. Смышлёный, Женька не слукавил. И не терпит, когда им помыкают. Эта черта, возможно, и от отцовской линии.
Костя проигнорировал нападки, они его никак не задели. Тем более, что «БМВ» находился уже в трёх метрах.
- Рад познакомиться с тобой, Иван, - повторил Железнов, вынимая из кармана брелок. Апрельский холод уже пробирал до костей, хотелось быстрее залезть в салон, включить климат-контроль и обогрев сидений. И уехать домой к тёплой Белочке с её уютным дуплишком, вытрахать её до изнеможения, чтобы завтра в офисе каждый понял – у этого начальственного блондина есть строгий хозяин.

С тихим звуком мигнула сигналка. Парень на миг восхитился немецкой тачкой, потом тщательно спрятал промелькнувшие эмоции. Даже как будто сам их испугался.
- Садись, - пригласил Костя, заходя со стороны водительской двери. Иван приблизился с противоположной.
- Ваша? Красивая.
- Подрастёшь, и у тебя такая будет. Или другая. Какую выберешь.
Железнов распахнул дверцу, но не садился, смотрел на свою копию поверх крыши и следил за реакцией. Не собирался проверять сына на меркантильность, потому что уже видел ее отсутствие, и это было неважно. Он хотел найти общие точки соприкосновения с человеком, с которым теперь неразрывно связан до гробовой доски.
- Не надо, спасибо.
- Ладно, не будем пока об этом. Садись, поехали, Женя ждёт.
Он уже почти было сел за руль, но вдруг уловил пронзительный взгляд мальчика, так похожий на свой в зеркале. Вылез, теряя терпение, вопросительно посмотрел на Ивана. У того внутри шла жестокая борьба, по лицу было ясно, он преодолевал свою робость.
- Спрашивай, - подтолкнул Константин.
Аленин кивнул, тряхнул банку с газировкой, собираясь с духом, потом вернул контакт глаз:
- Почему вы бросили мою маму?
Костя офигел от неожиданности. Да, Иванушка, ты тоже умеешь ставить людей в тупик. Трудно нам с тобой придётся.

Еще больше вопросов

Кажется, начинался дождь. Или мелкий снег. Трудно было понять, но что-то мокрое капало на лицо. Костя выдержал испытывающий на прочность взгляд сына, потом перевёл его на подъезжающий к ним «Геленваген». Ответить было нечего, потому что ответа на заданный вопрос в природе не существовало. Никто никого не бросал.
- Садись. По дороге поговорим.
Мальчик разом растерял решимость, посмотрел на притормозившего на небольшом расстоянии от них деда и обреченно залез на переднее сиденье, пристегнулся. Константин тоже оглянулся на Женьку, который сейчас, конечно, беспокоился из-за заминки, и дал понять, что всё под контролем, помощники в налаживании общения с сыном ему не нужны.
- Тепло, - улыбнулся Ваня, когда салон стал прогреваться. Он невольно поёжился от, наверное, пробежавших по телу мурашек, зябко потёр тыльные стороны ладоней, не выпуская из рук банки с газировкой. Получилось это у него как-то по-детски, мило.
Сердце Железнова ещё больше оттаяло: родной или не родной – в любом случае просто ранимый подросток, которому требуется забота и поддержка. Детям всегда важно внимание родителей, они прислушиваются к их мнению, гордятся ими, боготворят, хвастаются друг перед другом. Константин знал это по себе, какими бы потом не стали отношения с матерью и особенно отцом, эти двое на протяжении всей жизни являлись для него незыблемыми авторитетами. Детям приходится тяжело, когда родители разводятся, а когда уходит отец, и они сознают, что не такой уж он хороший, - их мировоззрение переворачивается, они перестают верить в чудеса. Детям ещё не понять взрослых правил игры, им известна лишь жгучая пустота внутри от того, что их бросили.
Его сын тоже что-то подобное испытал, но как ему объяснить, что это было не специально?

Иван смотрел в лобовое стекло на нескончаемый поток транспорта, ждал разговора, его пыл заметно поутих, а щеки раскраснелись от тепла, и узел галстука он ослабил. Стеснялся заговорить первым.
В какой-то момент Константин подумал, что вообще не обязан ничего объяснять: подбирать правильные слова, быть терпеливым, мудрым и добрым. Ещё не вошёл в образ отца и не хотел в неё входить.
Но…
От его поведения зависело дальнейшее будущее пятнадцатилетнего человека: замкнётся, озлобится, разочаруется в людях или почувствует себя нужным, полноценным, желанным. В тридцать два пора перестать думать только о себе и своём члене.

Дождь барабанил по стёклам и крыше, смахивая воду, с мерным жужжанием работали дворники. Константин отвлёкся от дороги, повернулся к сыну, надо было как-то начинать.
- Это тебе мама обо мне такое сказала?
- Нет, - Ваня продолжал смотреть в окно. - Я сам догадался. Я уже большой, знаю, что дети не из капусты берутся. А про вас мамка говорила, что вы космонавт. То есть, что мой папка - космонавт, полетел на Луну.
Железнов про себя усмехнулся: годы идут, а отмазки не меняются. Только смех в этом случае выходил хреновый.
- Она оберегала тебя.
- Знаю, - а вот сейчас мальчик был взрослым, рассудительным, с таким можно говорить по-мужски, начистоту.
- Послушай, Иван. Я хочу быть с тобой честен. Мне сложно найти слова, чтобы они не опорочили твою маму. И чтобы не звучали жалкими оправданиями с моей стороны. Я просто скажу тебе, как есть, ладно? Обещаешь не воспринимать в штыки?
- Да, - в голосе Аленина снова проявилась робость. Константин вообще поражался быстрым и резким перепадам его настроения. Они уже подъехали к «Макдональдсу», остановились.
- Иван, я не бросал тебя, - Костя смотрел сыну в глаза, сделал акцент именно на нём, а не его матери. – О твоём существовании я узнал только сегодня, на этой выставке. Возможно, у твоей мамы были причины… думаю, их было даже очень много, чтобы скрыть от меня твоё рождение. Но если бы я знал… Не буду врать, что жил бы вместе с вами, но я всегда был бы рядом, помогал.
Пока говорил – медленно, доходчиво, как на уроке, - Константин следил за его реакцией, готовый в любой момент замолчать, чтобы не потревожить незрелую психику подростка. Иван был, как открытая книга, его эмоции читались легко. Обида, недоверие, гордость, благодарность, что с ним не сюсюкают, как с неразумным малышом. Услышанное он воспринял спокойно, совладал с обуревавшим тинейджерским неповиновением, будто предыстория была ему известна. Ничего хитрого, кто-нибудь мог его просветить.
- Да, - подтвердил его догадки Ваня, - мне дедушка что-то подобное рассказывал. Только никакой конкретики не внёс. Но с мамкой вы же встречались? А потом поссорились, да?
Ну вот, опять двадцать пять. Любит пацан мамку.
- Нет, не ссорились, - Константин смотрел на него, изучал, - тут всё намного сложнее.
- Ясно. Значит, просто так ей ребёнка сделали?
Чёрт, да парень не так наивен, как могло показаться, схватывает на лету, умеет анализировать. Страшно было даже представить, что творилось в его голове в преддверии знакомства, такого, наверно, себе навыдумывал, что ого-го. Впрочем, реальность была ещё фантастичнее.

- Эй, Иван, это ты решил со мной познакомиться, - одёрнул Константин.
- Простите, - Ваня спрятал глаза, его пальцы беспорядочно вдавливали алюминиевые стенки банки, создавая характерный хруст.
- Не относись ко мне враждебно, - продолжил Железнов, убрав учительские интонации. – Я сейчас ещё в большем шоке, чем ты. Ты для меня такой же новый незнакомый человек, как я для тебя. Мы можем расстаться уже сегодня или завтра, пока всё не завертелось, и забыть друг о друге. Но я бы хотел, чтобы мы подружились. По крайней мере, попробовали.
Уже стемнело, мимо то и дело плыли огни, салон джипа каждую секунду освещали яркие ксеноновые отблески фар, за окнами красным, желтым, зелёным, синим горели, мелькали стенды реклам.
Ваня хрустел пустой банкой, слушая его, потом вскинул голову с глазами-буравчиками.
- А вы женаты? У вас есть дети?
- Других нет, только ты, - ответил Костя, опуская первый вопрос.
- Хорошо, - кивнул Ваня, словно извиняясь за свою назойливость.
- Когда-нибудь ты узнаешь нашу историю. Теперь, я думаю, нам с твоей мамой надо встретиться и поговорить.
- Она этого боится, - признался Аленин с улыбкой.
- Разберёмся, - успокоил Железнов. – И, раз мы всё с тобой выяснили, говори мне «ты». Можешь, звать меня Костей, если тебе так удобнее.
- Лучше по имени-отчеству…
- Как хочешь, - он не собирался давить на парня. – Ладно, пойдём, дедуля заждался.
Про дедулю Костя произнёс с ироничной усмешкой: странно было воспринимать Женьку с этой позиции. Дед представлялся седым сгорбленным старичком в безразмерной фуфайке, кирзовых сапогах, с клюкой и бородой. Ну а Женьке хоть и стукнет через месяц полтинник, но выглядит он молодцом, словно его заморозили где-то в районе сорока двух-сорока пяти. Молодая жена и маленькие дочки скидывают ещё лет пять.
Железнов прервал эти мысли, пока не заполучил внушительный стояк. Евгений уже ждал их, топтался возле «Гелика» и курил.

Костя и Иван вышли из джипа, размяли мышцы и пошли к нему. Они проговорили больше двадцати минут, дождь за это время закончился, под подошвами было сыро, и вообще, погодка заставляла быстрее искать укрытия в помещении.
Вместе зашагали ко входу в «Макдональдс».
- Ну как, Ванёк, - подмигнул Евгений, - у кого машина круче: у папки или у деда?
- Не знаю… Они обе такие классные.
Женя одобряюще хмыкнул, пропуская их в разъехавшиеся двери.
- А ты бы себе какую хотел?
- Не знаю… Мне ещё рано о водительских правах думать.
В зале было людно, шумно, пахло всякими вкусностями и после апрельского ночного морозца очень даже уютно. Свободные места имелись, но немного. Они заняли один столик.
- А если помечтать? На перспективу?
- Тогда… что-нибудь спортивное, наверно. Какие-нибудь «Феррари» или «Ягуар». «Альфа Ромео».
- Отличный выбор, да, Костик?
Константин пожал плечами, догадываясь, куда клонит отец:
- Все мальчишки мечтают о спорткаре.
- Ага, - согласился Евгений. - И некоторые его получают, а потом бросают. Вань, а как насчёт «Бугатти»?
- Тоже офигенная, - выдал Иван и тут же зажался: - Только не подумайте, я ничего не прошу.
Временами он явно начинал чувствовать себя не в своей тарелке, один, без родных, с малознакомыми людьми, выше его по социальному и финансовому положению. С людьми, которые хотят купить его любовь и доверие дорогими подарками, облагодетельствовать взамен всех лет, что знать его не желали. Ему было стыдно за меньший материальный достаток семьи, но он гордо отвергал любые подачки. Нечто подобное Константин уже проходил с Колькой, да и с Ромкой. У Белкина оказалась более гибкая психика, он быстро приспособился и перестал отказываться от яхт и путешествий. И Ваня привыкнет к своему новому статусу, главное, чтобы вольные деньги его не испортили.

- Никто не подумает, - успокоил Женя, - это же я затеял разговор. И у меня для тебя отличная новость. У твоего папы Кости в гараже как раз «Бугатти» пылится. «Вейрон». Чёрный хищный красавец. Он с ним наигрался и забросил. Хочешь, завтра он тебя покатает?
- Правда? – у мальчика заблестели глаза, он перевел взгляд на биологического отца.
- Конечно, - Костя утвердительно кивнул, принимая и упрёки Женьки, побаловавшего его супертачкой, и благодаря за подсказанные точки соприкосновения с сыном.
- У него в гараже ещё «Бентли» есть, тоже кабриолет. «Лексус» мой старый и «Харлей» он ещё купил зачем-то.
- Жень! – оборвал Константин. – Мне за едой сходить или ты сам сходишь?
- О, - Железнов-старший сразу переключился, - наверно, я. Вы поболтайте. Вань, тебе как всегда?
- Да.
- Мне кофе, - попросил Константин. Вот что ему не нравилось в отце так это то, что он не воспринимал Белкина всерьёз. Ник, конечно, заслужил такое отношение, но вот уже два года ни единого эксцесса не было. Ник закончил универ, пахал в московском офисе и иногда в зарубежных филиалах, совершенствовался в языках и профессии. На личном фронте тоже облаков не наблюдалось – искренность и сумасшедший трах. Артём изредка у них гостил. Однако, для Женьки это были не аргументы. После взятого «тайм-аута» и последовавших событий, в счастливый союз «Железнов-Белкин» он не верил.

Евгений ушёл, за столом они остались одни.
- Расскажи о себе, - попросил Константин прежде, чем образовалась бы неловкая пауза.
- Что рассказать? – без деда малец опять растерял уверенность в себе. – Я родился в Архангельске, учусь в гимназии номер три, в девятом «вэ», художественную школу в этом году заканчиваю.
- Отличник?
- В «художке» - да, а так две «четвёрки» есть – по русскому и по английскому. К репетиторам хожу.
- А мама где работает?
- На рыбокомбинате в лаборатории, а папа на «скорой» фельдшером… Ой, простите. Отчим.
- Ничего страшного, я без претензий, - ответил Константин, его в самом деле не задел такой расклад. Надо быть идиотом, чтоб ревновать ребенка к мужчине, который его воспитывал. И по сути, он не испытывал особенного трепета от слова «папа», качели осознания опять полетели в другую сторону. Отцы-кукушки, заботливые отчимы – обычная проза жизни.
- У меня ещё бабушка есть, она недавно на пенсию вышла, а дедушка Юра умер, когда я в шестой класс ходил. Ну, ещё есть бабушка и дедушка, родители папы Серёжи, но с ними мы редко видимся, им не очень-то нужен чужой ребёнок…
- Ну, теперь у тебя много другой родни, даже две маленькие тёти, - Костя мягко улыбнулся.
- Да, Женька и Желька, я с ними уже играл, хитрюги такие.
Парень раскрепостился, разговорился. Железнов смотрел на него, пытался уловить в нём что-то от себя. Нет, конечно, лицо было почти один в один, если взять школьные фотографии, но характер сильно отличался. Были, бесспорно, упорство и целеустремлённость, но вот наглости не было. Пятнадцатилетний Костян Железнов уже строил всех друзей и знакомых, бодался с отцом, выступал заводилой в дворовых не всегда благородных затеях. На занятиях показывал себя прилежным учеником, а вне их слыл хулиганом. Наконец, в пятнадцать трахнул первого парня, уже полностью поняв свою внутреннюю сущность жестокого подонка. Ивану он такой судьбы не желал.
Вернулся Женя, проголодавшийся Ваня принялся за вкусняшки, темы сменились. Костя цедил кофе и думал, что секс на сегодня обломался.

***
К семи вечера небо прояснилось, а вот в «погоде в доме» предстояла буря. Константин, конечно, знал, что Белкин присмиреет после одного его взгляда, но не собирался без надобности применять строгие санкции.
- Я думал, вы в Москве живёте, - сказал Ваня, когда они выехали за МКАД.
- Нет, в основном за городом, - Железнов не стал зацикливаться, что сын продолжает ему выкать. – Тебе понравится.
- Не хочу вас стеснять.
- Не стеснишь. Дом большой и почти пустой, для тебя найдётся отдельная комната.
- Вы один живёте? – за непринуждённым вопросом стояла скрытая нервозность: Ваня переживал, что новые люди на сегодня не закончились, и ему придётся служить выставочным экспонатом для целой толпы домочадцев родного отца, и избежать этого он никак не сможет.
Константин внимательно посмотрел на него, а потом вернул взгляд к ситуации на дороге.
- Тебе Женя ничего обо мне не рассказывал, так?
- Только то, что вы учитель истории, учёный и бизнесмен. И я во многом пошёл в вас.
- Ну… Картины я не рисую, - улыбнулся Костя. – Нет, живу я не один. Со мной живёт Николай. Ему двадцать семь, и у него есть икс-бокс.
Иван тоже улыбнулся, широко, искренне. Мужик, у которого есть игровая приставка, - это уже практически свой мужик, мальчишка в душе.
- Мне дед тоже икс-бокс подарил.
- У тебя же недавно был день рождения? – спросил Железнов. – Что мне тебе подарить?
- Не знаю… Не надо ничего.
- Подумай. Чем сейчас молодёжь увлекается? Айфон?
- Спасибо, но мне дед уже подарил. Он мне вообще, наверно, всё, что можно подарил, даже вертолёт радиоуправляемый с наворотами, представляете? Как будто я первоклассник.
Константин хмыкнул, разделяя весёлость сына. Но где-то в груди снова начинало нудно саднить: пока он выкидывал на любовника баснословные деньги, Иван был лишен элементарных детских радостей. Возможно, это к лучшему, конечно, а то молодое поколение совсем уж растёт избалованным: ни тяги к знаниям, ни уважения к старшим, только в телефон пялятся.
Теперь Костя усмехнулся. Чья б корова мычала, а его б молчала. Давно ли он сам выбрался из коротких штанишек и остепенился? Всего года два назад, когда вернул себе Белкина.
Ладно, всё это лирика. Железнов свернул направо к «Княжьей роще». Не сбавляя скорости, он преодолел последние километры и остановился у пропускного пункта. Охранник выглянул в окно и открыл ворота, пропуская машину в посёлок.

Иван следил за всем происходящим вне джипа с некоторой опаской и восхищением. Круто, когда твой настоящий отец миллиардер, но это же обстоятельство увеличивает пропасть между ними.
Ваня старался не слишком открыто глазеть на темные громады особняков за кирпичными или кованными заборами, в некоторых горел свет, кое-где на улице попадались люди или встречные джипы. Молодец, делал вид, что совсем-совсем не завидует местным обитателям.
- А вот и наш дом, - Костя свернул на подъездную дорожку, часть которой занимал недавно купленный «Мерседес» Ника. Значит, приехал пораньше, как было велено.
- Большой, - кивнул Ваня, рассматривая трехэтажное строение. Окна были освещены только на первом уровне, дворовую территорию заливал мягкий оранжевый свет фонаря.
- Пойдём, - пригласил Железнов. Он вышел из машины, пошёл к калитке, указывая сыну путь. Женька сбежал от них к приятелям, сообщив, что приедет утром и пьяный. Костя и не настаивал. Общение с Иваном для него было сродни общению со школьниками или студентами, его учили это делать.

***
Неизбежного нельзя избежать. Хорошо, что ты всегда в авторитете и всегда являешься хозяином положения. И, если тебя волнует чужое мнение по какому-либо поводу, то только потому что ты этого человека безмерно любишь и признаёшь его власть над собой. Константин шёл к дому и думал, что до этого дня позволял вертеть собой только Белкину, но теперь приоритеты изменились и к этому придётся привыкать всем.
Тепло дома окутало их приятной пеленой. Контраст температур отразился румянцем на щеках.
- Раздевайся, проходи, - подбодрил Железнов. Он разулся быстрее сына, прошёл в гостиную-студию: надо было удостовериться, что намёков на гомосятину не осталось. Хотя, если по-честному, то для этого надо было снести весь особняк. Одна комната для утех чего стоит. Туда ребёнка вообще пускать нельзя.

Белкин уже вышел навстречу, в лёгких штанах и футболке с нейтральным принтом. Молодец, подготовился к встрече гостей. Сейчас его ждёт большой сюрприз. Костя предвкушал его ошарашенную моську.
- Привет, - почти шепотом произнёс Ник, вопросительно сигнализируя взглядом в сторону прихожей. – А где?..
- Женька остался в городе, куролесить, - сообщил Железнов, придирчиво оглядывая полки, столы и диваны, - так что у нас только один гость, и, надеюсь, ты помнишь, что я говорил на его счёт?
- Помню, - отмахнулся Белкин, опять вытягивая шею попытке заглянуть мужу за спину.
Костя усмехнулся и отступил на шаг. В этот момент в гостиную робко вошёл Ваня, он оказался рядом с отцом. Красивый, ладный парень с креативной прической и серьгой в ухе.

Константин улыбался, не сводя глаз с лица Белкина. На нём сейчас отражались все те же эмоции, что, должно быть, и на его лице несколько часов назад в галерее современного искусства – удивление, недоумение, желание протереть глаза и отчётливое понимание, что трезв, как стёклышко, и изображение двоиться никак не может.
- Знакомьтесь, - довольный результатом, прервал паузу Железнов. – Это Иван. Это Ник.
- Здравствуйте, - кивнул Аленин, для него обалдение на физиономии высокого блондина ровным счётом ничего не значило, он не осознал, какой ментальный диалог в сию минуту ведётся между двумя мужчинами. Он отвёл глаза и рассматривал обстановку студии, предсказуемо уставился в огромную плазменную панель на стене, в которой мелькали кадры сериала.
- Привет, - в ответ протянул Ник и перевёл ошарашенный взгляд на бойфренда, прося объяснений.
- Так, - взял руководство на себя Константин, - Иван, туалет и ванная вон там под аркой, если тебе надо.
- Да, - парень очнулся от просмотра телевизора и быстро смылся с чужих глаз долой.

Белкин подскочил к Константину даже быстрее, чем тот ожидал. Состояние его было крайне возбуждённым, во взбудораженных движениях читалось обилие рвущихся с языка вопросов, он улыбался, как человек, доказавший теорему Ферма.
- Это Женькин, да? Женька нагулял? Ой, блин, вот прикол!
Константин дал ему нарадоваться вдоволь и только потом снисходительно улыбнулся, проходя прямиком к бару:
- Нет, не Женькин.
Белкин перестал прыгать, его глаза округлились, он был сбит с толку, шаблоны стремительно рвались, винтики крутились в поисках другого объяснения поразительной схожести.
- Иван – мой сын, - Костя улыбнулся, дёрнул бровью, потом вынул бутылку. Напиться хотелось ещё с тех пор, как он услышал эту информацию от отца.
- Чего?.. – Белкин остолбенел, слово застряло в горле, длинные ресницы растерянно хлопали. Конечно, он не поверил.
- Иван – мой сын, - повторил Железнов, промачивая горло.
- Как? – к Белкину вернулся дар речи. – Как? Твой? И ты скрывал?
На его лице проступили обида, ревность и ещё большее неверие. Костя умилялся. Собирался ответить, но до слуха донёсся тихий хлопок открываемой двери санузла.
- Тихо. Ляпнешь что-нибудь и… ты меня знаешь.
Ник зло сверкнул глазами, явно научившись этому у мужа, и ничего не ответил. Ваня показался из-под арки. Разговор откладывался на неопределённый срок.

***
Нет зверя страшнее не имеющей возможности удовлетворить своё любопытство, рассерженной, ревнующей белки. Костя подразнил её ещё больше, уйдя после того, как Ваня засобирался спать в выделенной на третьем этаже гостевой спальне, в душ.
- Может, объяснишь? – накинулся Ник, едва Железнов переступил порог их комнаты, он сидел на кровати, подпирая подбородок кулаками. – Как такое возможно?
- Спасибо, что отнёсся к нему по-дружески. Привыкай.
- И всё-таки?!
Косте на мгновение показалось, что впервые в совместной жизни они поменялись ролями: это он начудил и должен оправдываться. Он убрал полотенце с бедер, вынул из ящика свежие плавки, стал надевать.
- Не вопи, Белка. Я сам только сегодня узнал.
- Но пацану лет пятнадцать! Ты же говорил, что не трахал ни одну девку! Ты кичился этим! А теперь оказывается, что ты врун?
Через секунду Николай оказался прижат к кровати, пальцы крепко сжимали горло.
- Я не трахал ни одну девку, понял? – Костя убрал руку с шеи, погладил блондина по упругому животу. – Я только раскидывал свои презервативы.
- То есть?
- То есть я так неотразим, - Железнов сел, рассмеялся, - что девки крадут их и беременеют. Кто знает, сколько еще таких моих отпрысков бегает по миру. А Ивана… Его Женька случайно нашел в Архангельске и сегодня сделал мне сюрприз. Так что… понимаешь, что я пока ещё сам в неадеквате.
Белкин приподнялся на локте:
- Блять, Джонни, у меня в голове не укладывается.
- У меня тоже. Ты ведь требовал от меня ребёнка, вот – получи и распишись.
Ник расплылся в улыбке:
- У тебя взрослый сын. Ты – отец. Блять, ты от этого такой сексуальный.
Он завалил Константина на себя, поцеловал с удвоенной страстью. Стояк мгновенно налился у обоих, а это было неуместно. Железнов отстранился, встал.
- Я уйду спать в другую комнату. Лучше перестраховаться. Иван улетает домой завтра, я полечу с ним, мне надо встретиться с его матерью. Если она согласится, Иван будет часто гостить у нас. Не обижайся.
Но Белкин снова поник. Теперь и он задумался над тем, какими последствиями грозит обретение нового родственника. Временное отсутствие нормальной семейной жизни – меньшая из проблем. Его любимый Джонни перестал принадлежать исключительно ему. Чтобы смириться с этим понадобится время.

Татьяна

***
Ответственность за другого человека — очень напряжная штука, она заставляет быть всё время на чеку, жертвовать своими интересами даже в некоторых мелочах. Константин ещё не любил Ваню, но ответственность за него чувствовал уже в полной мере.
Он ушёл от Белкина, хотя до ломоты в яйцах хотелось снять стресс качественным ярким оргазмом, и поднялся по лестнице наверх, спросить не нужно ли что-нибудь Ивану перед сном.
Свет на этаж лился снизу, так что не было необходимости включать вмонтированные в потолок лампы. Из-под двери спальни на ковролин падал белый луч, слышались бормотание телевизора и более громкий голос парня.
— Познакомился… Мам, ну… Хорошо, расскажу…
Костя остановился, не потому что хотел подслушать — просто не собирался испугать, вполне нормально, что мать хочет знать, как прошло такое знаменательное событие, а ребёнок делится с ней впечатлениями.
Он отошёл к перилам, голос стал приглушеннее, но слова всё равно были отчётливо слышны.
— Он пришёл с дедом на выставку. Дед нас познакомил. Мы, и правда, похожи, я его сразу узнал… Да ничего он не сказал, мам! Сказал, что рад со мной познакомиться… Ну разговаривали, конечно. Обо мне спрашивал, где я живу, как учусь. О машинах… Да я не прошу у него ничего, мам! Я не маленький!
Голос оборвался, наступила тишина, прерываемая отрывистыми репликами и фоновой музыкой с экрана. Костя уже решил, что разговор окончен, и собирался войти, но мальчик заговорил вновь: видимо, просто внимал нравоучениям Татьяны.
— Нет, дед уехал к друзьям, а я сейчас у него… Мам, да хорошо он ко мне относится! Комнату мне отдельную дали. У него трёхэтажный дом, представляешь?.. Нет, не один, с другом… Просто болтали и в приставку играли. Ладно, я уже завтра прилечу и расскажу… Он хороший, мам, правда. Только строгий… Сама увидишь. Он хочет с тобой встретиться… Откуда я знаю, зачем? Поговорить. Может, вы с ним помиритесь?
Константин не стал дольше ждать, коротко постучал в дверь и вошёл.
— Можно?
Сын в боксах и белой майке стоял посреди комнаты и сразу опустил руку с телефоном.
— Да…
— Ты с мамой говорил? Дай мне пару слов сказать.
— Ладно, — Иван смотрел застигнутым врасплох волчонком, но вложил айфон в протянутую руку.
Костя подошёл к окну, отодвинул штору, заглянул в подмосковную ночь. Для обычного мужчины начать диалог с женщиной, которую не видел с юности, и которая внезапно оказалась ближе всех других, было бы трудно, но Костя провёл сотни переговоров с самыми неприятными потенциальными партнёрами. И сейчас тоже отнёсся к разговору стерильно по-деловому.
— Татьяна? Здравствуйте. Это Константин.
— Здравствуйте, — голос Алениной был удивлённым и… самым обычным, каким разговаривают северные жительницы — продавцы, почтальоны, библиотекарши.
— Татьяна, завтра я отправляюсь с Иваном в Архангельск, послезавтра я хочу с вами встретиться. Это суббота, днём вас устроит?
— Наверно… — пролепетала она, сделавшись вдруг женственной и беззащитной.
— Я предварительно позвоню и сообщу, где и когда.
— Хорошо… До свидания.
Железнов не стал прощаться, вернул телефон сыну.
— Вы слышали? — спросил Ваня.
Костя поколебался, какой ответ выбрать, склонился в сторону правды.
— Да, случайно. Зашёл спросить, не нужно ли тебе чего-нибудь.
— Нет, — мальчик мотнул головой, убрал упавшие на глаза длинные пряди. — А можно спросить?
— Валяй, — Константин отодвинулся от окна, притулился на краешек узкого стола. Фигурой сын тоже пошёл в него, сейчас без одежды, это было особенно хорошо видно, хотя, занятий в спортзале ему не хватает. Дело поправимое. И размер того, что скрывается под бельём, тоже, видимо, наследственный. Это поможет ребёнку в жизни, по себе знал. Не меньше, чем банковские счета отца и деда.
— А о чём вы с мамкой говорить будете? Только обо мне?
— О тебе, — подтвердил Железнов, внимательно его разглядывая.
— Только не… ругайте её, пожалуйста, ладно? У неё давление повышается, она потом долго на больничном сидит.
Такая забота о матери тронула Костю — настоящим мужчиной растёт, и отозвалась укором совести за собственные ошибки. Захотелось успокоить мальчика, даже обнять и прижать к себе. Но пока эти нежности будут лишними.
— И не собирался. Мы цивилизованно поговорим, обсудим, какое участие я теперь буду принимать в твоей судьбе. Не волнуйся, Иван, у меня нет привычки обижать женщин.
— Спасибо, — кивнул Ваня, он теребил край майки, выдавая неуверенность в себе.
Константин встал со стола, собрался уходить. Сын провожал его настороженным взглядом. Подобная реакция была понятной и очевидной — они ещё чужие друг другу, терпения придётся набраться обоим. Когда-нибудь Иван научится называть его по имени, а не местоимениями «он» и «вы», увидит в нём отца и помощника, а не «строгого» мужчину. Они только в начале пути ко взаимопониманию.
— Иван, не знаю, до чего мы договоримся с Татьяной, но твоё мнение для меня важно в первую очередь. Ты хотел бы иногда жить у меня? На праздниках или каникулах?
— Наверно…
— Ладно, — Железнов перестал его дальше мучить. — Точно ничего не надо?
— Нет, спасибо.
— Тогда — спокойной ночи.
— Спокойной.
Константин улыбнулся ему и направился в спальню, которую раньше превратил в музей Белкиных вещей. Надо было ещё и ещё раз обдумать ситуацию и дальнейшие действия, не загадывая далеко вперёд, хотя бы на ближайшее лето. Взять отпуск и втроём улететь на солнечные острова. Или лучше в Европу — с островами у Константина имелись неоднозначные ассоциации.

***
Покупать цветы или не покупать — вот в чём вопрос. Константин решил, что хоть встреча с Татьяной сугубо деловая, но букет лишним не будет. Выбрал нейтральные герберы — знак вежливого внимания. Бережно нёс их до ресторана: от предложения встретиться у Алениных дома он вежливо отказался — всё-таки в первый раз говорить лучше с глазу на глаз, без заинтересованных посторонних и на нейтральной территории. Как сейчас выглядит его бывшая партнёрша по танцам, Железнов посмотрел ещё накануне в соцсетях, поэтому сразу узнал ее, когда она пришла с двухминутным опозданием.
— Здравствуйте, — сказала она, присаживаясь напротив. — Константин Евгеньевич, простите, опоздала.
— Не извиняйтесь, — приподнял уголки губ Железнов. — Рад снова увидеться. Кстати, эти цветы для вас. Наверно, я должен был чаще дарить их вам за сына?
— Не стоило, — Татьяна оглядела его с головы и докуда позволял резной столик. Кого она увидела? Холёного бизнесмена в дорогом костюме, идеально подогнанном по подтянутой фигуре? Самоуверенного подростка, который в шестнадцать уже славился своими дерзкими амурными похождениями? Мужчину, желающего отобрать у неё единственного ребёнка? В ней же не было ничего примечательного — лицо с родинкой над верхней губой, десяток-другой лишних килограммов, платье из ближайшего торгового центра и прическа, сооруженная в домашних условиях. Прежней девочки почти не осталось. И не тогда, ни сейчас Костя Железнов на неё бы не польстился, мальчика-мажора сексуально привлекали люди совсем иного типажа.
Но отчаянная материнская решимость горло перегрызть любому за своего детёныша придавала женщине очарования и заставляла уважать.
— Вина? — Константин подозвал официанта, чтоб тот наполнил бокалы. — Татьяна, вы зря считаете меня врагом.
— Что вы, — улыбнулась она, — такого даже в мыслях не было.
— Иронизируете? А мне вчера было не до смеха. Когда я увидел Ивана и узнал, что он мой.
— Испугались, что буду требовать алиментов? Мне ничего от вас не надо.
Татьяна говорила это легко, держалась независимо, улыбалась, не заискивала и не клеймила себя за сумасбродный детский поступок. Глядя на это, Константин решил, что ошибся с выводами о ней.
— А вот я теперь буду настаивать на помощи Ивану. И ещё я хочу, чтобы Иван жил у меня…
— Нет, этого не будет.
— …часть времени.
— Нет, это исключено, — Аленина снова покачала головой, показывая, что не изменит своего мнения.
— Можно узнать причину? — Константин предвидел эту реакцию, поэтому остался невозмутим, строил диалог, как деловые переговоры, к принесённой еде не притрагивался, лишь чуть смачивал губы минералкой.
— А разве не очевидно?
— Я хочу услышать от вас.
— Константин Евгеньевич…
— Костя, раз уж у нас сын.
— Хорошо — Костя. Так вот, Костя, ответьте мне, с кем вы живёте? У вас есть жена?
Вопрос был провокационным, но снова предсказуемым. Татьяна знала о его нетрадиционной ориентации ещё с юности, а рассказ Ивана о пребывании в доме биологического отца доказали, что блажь бывшего возлюбленного не испарилась, как с майских яблонь дым. О да, эта женщина была влюблена в него, может, какие-то искры этого чувства тлеют в ее душе до сих пор. Железнову было безразлично — в него влюблялись многие.

Константин выдержал ее полный притворного любопытства взгляд. Скрывать было глупо и некорректно по отношению сразу к нескольким людям. Тем более, что в последние два года он едва ли не во всеуслышание объявил себя гомосексуалистом.
— Жены нет. Со мной живёт парень по имени Николай.
— Кто он вам? — не отступилась Таня. — Друг?
— В каком-то смысле друг, да.
— А в каком-то — любовник.
— В прямом, — подтвердил Железнов.
— Вот видите, Костя, я не могу отдать ребёнка в ваш содом. Нет, не просите. Ещё не хватало, чтоб Ванька от вас всяких пошлостей нахватался. Нет.
Аленина то скрещивала руки, то проводила пальцами по стеклу бокала, то делала импульсивное движение, будто собирается взять сигарету и прикурить. В общем, нервничала, понимала, что хоть правда на её стороне, она окажется в проигрыше.
Константин не был чёрствым сухарём, чтоб унижать женщин жестким давлением на слабые места, тем более Иван просил не обижать маму.
— Послушайте, Татьяна, я уверен, что у нас получится договориться, не прибегая к суду…
— И что вы скажете на суде?
— Что узнал о сыне спустя пятнадцать лет совершенно случайно.
Татьяна рассмеялась:
— Ой, полно вам, Константин! Ну, узнали б сразу и что? Пеленки, распашонки и манная кашка по ночам? Оно вам было надо? Вспомните — пятнадцать лет назад, вы ещё в школе учились! Гуляли, веселились в своё удовольствие. Впереди открытые горизонты, перспективы — московский институт. Там, насколько я знаю, вы тоже ни в чём себе не отказывали. И где в этом списке ребёнок? У вас ведь до сих пор детей нет?
— До вчерашнего дня не было, — уточнил Константин. В каждом слове ироничной отповеди звучала абсолютная истина. В свои студенческие ему хотелось только прожигать жизнь, совмещая это, конечно, с отличной учёбой и по необходимости с чувством меры. Но очень часто срывало тормоза. И даже после, взрослея, он отдавал себе отчёт, что его образ жизни не подразумевает маленьких детей, которым требуется мир, покой и забота. Он сотни раз втолковывал это Белкину. Однако сейчас жизнь стала осёдлой, размеренной, да и Иван не младенец.
— Вот видите, — почти упрекнула Аленина. — Не подумайте, Костя, я сюда не оправдываться пришла. Я ничуть не жалею, что Ваньку родила. Он у меня хороший парень вырос. А к вам никаких претензий: вы меня не принуждали, не насиловали, не бросали беременную. Вы меня, уж простите за выражение, голой не видели.
— И всё равно, Татьяна, ребёнок от меня. При всей моей ветрености, я не стал бы его игнорировать. Помогал материально, общался бы с ним.
— Нет, — она вновь покачала головой. — Сами подумайте, Константин, с какими бы я глазами пришла бы о беременности сообщать? Что бы я сказала? «Ой, Костя, мне ветром во время танцев надуло»! Так? Вы бы поверили? А родители бы ваши что сказали?
— Я бы не поверил по определённым причинам. А родители сами родителями в семнадцать стали.
— Вот как? Да всё равно незачем было вам жизнь портить. Сама была глупой курицей, влюбилась в парня, на мордашку его повелась да на образ такого благородного хулигана, рыдала в подушку, дневник вела, замуж хотела, а у меня тогда две подруги по залёту выскочили, вот и я рискнула. Дорисковалась.
Костя прищурился, ему тоже очень хотелось курить. У него возникало ощущение, что он проваливается в бездонную бездну: просыпаешься, ходишь, учишься, работаешь, кутишь с друзьями, занимаешься сексом и думаешь, что твоя жизнь только вот здесь, вокруг тебя, и ты ее непосредственный творец. А оказывается, вокруг тебя творятся страсти, о которых ты не подозреваешь, рядом протекает твоя параллельная жизнь или жизни, где люди, которых ты даже не замечаешь, думают о тебе, даже распоряжаются тобой. В семье Алениных он незримо присутствует уже пятнадцать лет, почти половину своей жизни.

Константина подмывало спросить, где и когда свершилась судьбоносная кража века, но он и без неловких вопросов примерно вычислил: шестнадцать, учитывая возраст и отсутствие определившихся с ориентацией ровесников-геев, секса имелось с гулькин нос. Таня Аленина свечку держать могла только раз или два, и отсчитывая девять месяцев от дня рождения Ивана… В общем, не важно это сейчас.
Железнов моргнул, прогоняя бесполезные мысли.
— Ладно, как произошло, так произошло, уже ничего не изменишь. И то, что Иван мой сын — очевидно.
— Пока он только мой сын, — поправила Татьяна. — У Ваньки есть отец — мой муж, но уж очень он хотел с настоящим отцом познакомиться. Он ведь ещё дитё натуральное, хотя всё уже понимает, взрослым себя воображает.
— Я заметил, — улыбнулся Константин, глотнул минералки. Сын вчера утром такой интересный был, когда «Бентли» с «Бугатти» сравнивал, а потом с Женькой местную версию «Топ-Гира» устраивал, к счастью, без краш-тестов об соседские кирпичные заборы.
— Костя, — Таня вдруг подсобралась, взялась за бокал, но не пила, а лишь успокаивала нервы, — я пришла на эту встречу только ради Вани. Он уже девятый заканчивает, ему надо учиться, пробиваться в жизни. Я могу и дальше сидеть и гордо строить из себя статую независимости, я так и хотела делать, когда Евгений Викторович пришёл к нам домой… Ванька же только мой ребёнок… Главное же не сделать ребёнка, а воспитать его, вырастить, выкормить, обласкать, а уж тем более в нашем таком невероятном случае.
Татьяна говорила с паузами, вздыхала иногда и едва справлялась с волнением, терзая то бокал, то уголок полотняной салфетки. Константин понимал её — ещё остались порядочные люди, которым тяжело кланяться в ножки состоятельным мудакам и просить подаяния даже ради светлого будущего отпрысков. Лучше голодать, чем стоять с протянутой рукой. В такие моменты Железнов понимал и то, насколько ему повезло с родителями и как сильно они его любили. Но стыда за наличие на банковских счетах восьмизначных сумм в европейской валюте не испытывал — половину из них он заработал сам. К тому же, чтобы Ивану так же подфартило, его маме надо было всего лишь рассказать о его рождении.
— Не думаю, что вы забывали о моём своеобразном участии в появлении сына на свет, когда смотрели на него.
— Ну да, — Татьяна весело хмыкнула, — хотела любимого человека, вот и получила его копию.
И всё-таки у Кости проснулась человечность, он сдержанно улыбнулся.
— Я не знал, что обо мне кто-то страдает, я редко к девушкам присматривался.
— Забудьте, — Аленина махнула рукой, но явно была тронута добрыми извиняющимися нотками. — Это было давно и неправда. Ну, кто в молодости безответно не влюбляется?
— Татьяна, — Константин снова стал серьёзным бизнесменом, — я рад, что так вышло. То есть, не то, что Иван достался мне без пелёнок и горшков, а то, что вообще есть. Я благодарен вам за такой дорогой… даже шикарный подарок. Честно. Не надо удивляться, смущаться. И скромничать тоже не надо. Что требуется — смело говорите.
— Только учёба, высшее образование…
— Да, я об этом вторые сутки думаю. Он говорил, у него с английским проблема, устрою ему языковую практику в Лондоне. Или в Бостоне. Подтянется. Да и в остальном пусть позанимается со столичными педагогами. Оплату за обучение в университете тоже на себя возьму, вплоть до заграничного, если захочет. Поэтому я и настаиваю, чтобы часть времени он жил со мной — у меня будет больше времени заниматься им, летом возьму его с собой в командировку по зарубежным офисам, пусть вникает.
— Во что? — испугалась Аленина.
— В работу компании. Теперь он мой наследник, выучится — рабочее место ему обеспечено.
— Но он рисовать хо