Вторая фаза расширения влияния

В процессах 1945 – 1948 годов США как бы осваиваются в послевоенном мире. Они спокойны за будущее своей глобальной зоны влияния: их безусловная ядерная монополия и производственные мощности являлись залогом успеха. В эти годы не было заметно стремления к блокостроительству, США надеялись осуществить необходимые военно-политические планы собственными силами. В 1948 – 1952 годах наступает вторая фаза. Во-первых, одних экономических рычагов для поддержания имперского статуса оказалось недостаточно; во-вторых, собственных военных сил для «наведения порядка» в мире не хватало. В поисках выхода из создавшегося положения США приступают к созданию Североатлантического блока и заключению союза с Японией.

Создание Североатлантического союза, крупнейшего и наиболее важного для США, происходило в два этапа. На первом этапе США поддержали формирование западноевропейской военной группировки – подписание в 1948 г. Брюссельского пакта Англией, Францией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом. На втором этапе администрация Г. Трумэна начала интенсивные консультации с послами стран, подписавших Брюссельский договор, о расширении западноевропейского пакта и включении в него таких далеких стран, как США и Канада. Заметим, что создание военного блока крупных европейских держав ранее всегда вызывало в Вашингтоне озабоченность. На этот раз, напротив, подписание Брюссельского договора пятью странами Западной Европы было встречено в американских верхах в высшей мере сочувственно. Почему? Да потому, что при мощи США, их ядерной монополии, их военных и экономических позициях в Западной Европе им уже не приходилось опасаться западноевропейской военной группировки. Соединенные Штаты интересовали возможные масштабы помощи со стороны этой группировки в их антисоветской политике. Объединенный комитет начальников штабов весной 1948 г. предложил заключить военный союз со странами Брюссельского договора и создать единое центральное командование во главе с американским военачальником. Комитет заявил, что «граница между Западной и Восточной Германиями на Эльбе является американской границей» 2. Так, все пространство западнее Эльбы автоматически объявлялось подконтрольным США. Экономическому освоению этого фактического протектората должен был содействовать «план Маршалла», а военному – создание единой с Брюссельским пактом военной системы. Эта двойная цель требовала беспрецедентного изменения политического курса, невиданного в американской истории размаха военного строительства за пределами США. (Объединенный комитет начальников штабов предлагал увеличение американского военного контингента в Западной Европе с 12 до 80 дивизий 3. Такой рост весьма показателен – ведь армию подобного масштаба США имели лишь к концу Второй мировой войны.)

Перед подписанием договора о создании НАТО администрации Трумэна предстояло преодолеть значительную оппозицию и внутри страны. Во-первых, на протяжении 150 лет правительство США придерживалось традиции не заключать военных союзов со странами других континентов в мирное время. Во-вторых, курс на модернизацию и милитаризацию Западной Европы вел в конечном своем развитии к возрождению могущества Германии, той страны, которая развязала в XX веке две мировые войны. В-третьих, создание военного блока означало для американского общества, американских налогоплательщиков новое бремя, которое несла с собой гонка вооружений.

Столкнулись старые страхи и новые опасения. «Традиционалисты» указывали на мудрость прощального послания Дж. Вашингтона, предостерегавшего против «союзов». Некоторых пугала та цена, в которую обходилось содержание НАТО, стоимость военных расходов, а также политическая плата за это полномасштабное вовлечение Америки в европейские дела. А что потом, где пределы? Если США признали состояние дел в Европе «жизненно важным» для национальных интересов США, то где та граница, за которой кончаются эти «жизненно важные» интересы? Распространяются ли полицейские функции США на весь мир? Если нет, то на какие его регионы? До каких пределов готова Америка рисковать, угрожая военным вмешательством? Картина была неясна для всех, включая сторонников политики блоков и самых влиятельных ее критиков. Некоторые полагали, что «излишние» обязательства при вступлении в блок скуют мощь США, лишат их мобильности. Одновременно сильны были опасения, что имеющие огромный дипломатический опыт европейцы постараются извлечь максимум полезного для себя из союза с США, не компенсируя их ничем. Высказывали, недовольство в связи с тем, что Соединенные Штаты «завязнут» в европейских делах, ослабляя свои позиции в других регионах мира.

У противников тесного военного союза с Западной Европой было немало вопросов к сторонникам курса на такой союз. Нельзя ли ограничиться «планом Маршалла»? Зачем закреплять раскол западной и восточной частей Европы? Нельзя ли яснее определить смысл военных гарантий, военной вовлеченности США в сугубо европейские цели? Ведь есть же единственная в мире атомная мощь США – нужны ли дополнительные, размещенные в Западной Европе дивизии? Наиболее откровенным выразителем этих опасений стал сенат США. Ряд сенаторов из оппозиционной республиканской партии, наиболее видными из которых были Тафт и Лодж, возглавили лагерь критиков официального курса. Сенатор Тафт публично усомнился в целесообразности противостоять Советскому Союзу в регионах, отдаленных на десятки тысяч километров от США и в то же время непосредственно соприкасающихся с советскими границами. Сенатор Лодж желал знать, последует ли за НАТО создание новых проамериканских блоков, окружающих СССР. Ряд сенаторов открыто задавались вопросом, зачем нужно создавать региональные блоки, если существует ООН и США почти доминируют в этой международной организации, имея поддержку большинства в Генеральной Ассамблее.

В поисках путей преодоления оппозиции министр обороны Дж. Форрестол высказал соображение, что наилучшей для демократов тактикой в преодолении внутренней оппозиции было бы «предоставить инициативу республиканцам, с тем чтобы президент немедленно ее подхватил». Правые республиканцы откликнулись на этот призыв. В июне 1948 г. ведущий оратор по внешнеполитическим вопросам сенатор А. Ванденберг внес в конгрессе США резолюцию, поощряющую «прогрессирующее развитие региональных и других коллективных соглашений», рассчитанных на укрепление военной мощи США. Эта резолюция была принята сенатом 11 июня 1948 г. 64 голосами против 41. В конечном счете большинство в правящем классе Америки пришло к той точке зрения, что военный союз с Западной Европой необходим, что западноевропейская «помощь» понадобится США в проведении антисоветского курса и для осуществления контроля над обширными просторами колониальных стран.

Создание блока НАТО было поддержано в США тремя политическими силами – военными, госдепартаментом, лидерами республиканской партии. Первых и вторых олицетворял генерал армии Дж. Маршалл, перешедший с поста председателя объединенного комитета начальников штабов на пост главы госдепартамента. Профессиональных дипломатов представлял Р. Ловетт, бывший юрист с Уолл-стрита (возглавлявший госдепартамент в качестве первого заместителя госсекретаря в периоды отсутствия Дж. Маршалла). А. Ванденберг, председатель комиссии по иностранным делам сената, обеспечил поддержку политике блоков со стороны законодателей. На решающей стадии строительства НАТО, в начале 1949 г., обсуждались в основном три вопроса: 1) должен ли будущий договор касаться лишь военных проблем, если он будет иметь политическое значение, то какова будет его степень; 2) какие страны должны войти в проектируемый военный союз; 3) каковы должны быть обязательства стран-участниц.

Сторонники создания НАТО пытались убедить народ США, что Западная Европа должна стать для США новым полем приложения американских капиталов, форпостом американских вооруженных сил. Сенатор Коннэли прямо заявил: «Атлантический пакт является логическим продолжением принципов „доктрины Монро“. Другие апологеты трансатлантического союза вели свои рассуждения от противного: что будет, если Америка „покинет“ Западную Европу? А. Гарриман утверждал, что произойдет ее переориентация на Советский Союз, что в Западной Европе победят идеи нейтрализма. Сторонники Североатлантического договора утверждали, что создание НАТО не приведет к гонке вооружений, что не возникнет вопроса о предоставлении американской военной помощи западноевропейцам». Приверженцы идеи создания атлантического блока давали обещание ограничить действие договора двадцатью годами, не пренебрегали дезинформацией, шли на различные уловки и победили. Сенат проголосовал за ратификацию Североатлантического договора 84 голосами против 13 Америка порвала с полуторавековой традицией, заключила военный союз в мирное время, устремила свои военные ресурсы в регион, расположенный по другую сторону Атлантики. День подписания президентом Г. Трумэном Североатлантического договора, 4 апреля 1949 г., – веха в истории американского подъема к вершинам мирового могущества.

С подписанием Североатлантического договора США – самая сильная страна Запада – легально, юридически взяли на себя функции охранителей существующего порядка в Западной Европе и во всех зависящих от нее частях света. Западноевропейские метрополии еще владели в 1949 г. административным контролем над Африкой и половиной Азии, над третью земной суши. Их подчиненная роль в НАТО давала Соединенным Штатам ключи к доминированию не только в Западной Европе, но и на обширных пространствах бывших колоний западноевропейских союзников. От Бельгийского Конго до Французского Индокитая появилась новая сила, охраняющая тот порядок вещей, который устраивал США. Членство Италии, затем Греции и Турции выводило НАТО за пределы Северной Атлантики. Участие в блоке фашистского режима Салазара никак не соответствовало официальной цели союза – «защите демократии». «Союз равных» – было бессмысленным определением, поскольку США ни в какой форме не намеревались уступать свои позиции главенствующей державы. Обещание не вооружать Западную Германию оказалось грубым обманом: прошло всего лишь несколько лет, и началось деятельное создание бундесвера.

Однако окончательное и быстрое решение задачи военной консолидации Западной Европы оказалось не столь простым. Лишенные прежнего влияния, но намеревающиеся сохранить свои колониальные империи, Англия и Франция все же не желали создания в Европе такой ситуации, когда перевооруженная Западная Германия устремится снова к гегемонии. Впервые в послевоенный период Англия и особенно Франция выступают против американского варианта решения германского вопроса как части глобальной схемы американского господства. С 1949 по 1955 г. продолжалось упорное сопротивление различных слоев французского общества политике перевооружения Западной Германии. Однако эта борьба была обречена. Перевооружение ФРГ в конечном счете зависело от США, а не от Франции, но сопротивление французской стороны замедлило этот процесс.

Чтобы ни у кого не оставалось сомнений в решимости США обеспечить свое господство в Европе, администрация Г. Трумэна стала размахивать (впервые с такой откровенностью) «атомным мечом» перед своим союзником военных лет. 15 июля 1948 г. Совет национальной безопасности принял решение о посылке двух групп бомбардировщиков Б-29 (самолеты этого класса бомбили Хиросиму и Нагасаки) для размещения в Англии. Размещение носителей атомного оружия в Европе могло расцениваться – и расценивалось – однозначно: атомный рычаг применялся против страны, «не вписавшейся» в американскую зону влияния. Министр обороны США Дж. Форрестол в своих дневниках пишет о трех целях, которые преследовала отправка американских самолетов Б-29 в Англию. Во-первых, американской общественности хотели показать, «насколько серьезно правительство оценивает текущий ход событий». Во-вторых, эта операция должна была «приучить англичан» к присутствию на их земле американских военно-воздушных сил. Третья цель – приучить и всю Западную Европу к американскому военно-воздушному присутствию..

Итак, первым из непосредственных последствий создания НАТО было размещение в Европе американских бомбардировщиков – носителей атомных бомб. Вторым – перевооружение Западной Германии. В кратчайший срок, за шесть недель сентября – октября 1949 г., отдел операций и планирования американской армии разработал программу перевооружения Западной Германии, а объединенный комитет начальников штабов одобрил ее. Закрепление США в Западной Европе с 1947 (провозглашение «доктрины Трумэна») до 1952 г. (завершение «плана Маршалла» и создание интегрированной военной системы НАТО) – первостепенное по значимости мероприятие в глобальном распространении влияния США. Действовали американцы быстро. Быстрота несла с собой и известную поверхностность. Военная зависимость от США навязывалась Западной Европе как гарантия от несуществующей «угрозы с Востока». Американские военные базы еще не означали прямого доступа США к западноевропейским политическим каналам. Стратеги американской внешней политики просмотрели возможности создания более прочной взаимосвязи североамериканского и западноевропейского регионов, им не удалось затронуть корни западноевропейского сепаратизма, который в будущем выступил против тоталитарного американского руководства на Западе.

СНБ-68

Чтобы в условиях усложнившейся международной обстановки скорректировать внешнеполитическую стратегию, президент Г. Трумэн 30 января 1950 г. потребовал от государственного департамента и министерства обороны «сделать общий обзор, осуществить общую оценку внешней и военной политики США в свете потери Китая, овладения Советами атомной энергией и перспектив создания водородной бомбы» 1. После более чем трехмесячной аналитической работы доклад лег на стол президента. В совете национальной безопасности он получил наименование СНБ-68. Этот важный документ американской внешнеполитической стратегии требует внимательного рассмотрения.

В нем перечислены четыре возможных варианта курса внешней политики США в будущем. Первый – продолжение в общих чертах политики 1945 – 1950 годов. Второй – агрессивный курс, предполагавший превентивную войну против СССР. Третий рекомендовал свертывание заокеанских баз и обязательств, возвращение в Западное полушарие, проведение политики укрепления Северной и Южной Америки, некий вариант создания обособленной «крепости Америка». Четвертый предлагал развитие военного потенциала США и союзных капиталистических стран, подключение возможностей союзников к наращиваемому американскому арсеналу.

Авторы доклада скептически относились к действиям по прежнему образу и подобию (первый вариант.) С их точки зрения, он не смог препятствовать созданию атомного оружия в СССР и победе китайской революции; продолжение прежней политики низвело бы США с доминирующих позиций на второстепенные. Второй вариант – наиболее непредсказуемый по последствиям – был трудноосуществимым. Превентивная война против СССР таила большие неожиданности, особенно в условиях наличия у СССР собственного ядерного оружия. Третий вариант был неприемлем для сторонников активной внешней экспансии. Сдача всех заокеанских позиций не казалась привлекательной для тех, кто всерьез рассматривал вариант ведения превентивной войны против Советского Союза, для тех, кто желал воспользоваться ослаблением западноевропейских метрополий и стремился к закреплению США в Азии и Африке. Вся логика рассуждений авторов СНБ-68 вела к выводу о приемлемости лишь четвертого варианта.

Это – курс на быстрое увеличение стратегической мощи США параллельно с укреплением военного потенциала главных союзников. В конечном счете он стал генеральным направлением американской внешней политики с 1950 г. и до конца 60-х годов. Творцы СНБ-68 выступили за долгосрочную программу американского вооружения (в ходе которой США должны были оставить СССР далеко позади), за помощь союзным державам повсюду в мире, за усилия по более жесткому контролю над мировым развитием, дабы избежать провалов, подобных китайскому. По существу этот документ впервые в практике американской внешней политики без обиняков и оговорок обосновывал полицейские функции США повсюду в мире. Именно СНБ-68 нес в себе зародыш будущих войн в Корее и Вьетнаме, двух крупнейших войн второй половины XX века.

Как один из основополагающих документов послевоенной внешней политики США СНБ-68 был значительным «шагом вперед» по сравнению с «доктриной Трумэна». В нем не признавалось иных географических границ, кроме границы Восток – Запад. Самое главное в этом документе – нарочитое изображение мира в черно-белых тонах. Колоссальные ресурсы Америки ставились на защиту существующего порядка; любая перемена регионального масштаба – будь то изменение ориентации одной из «периферийных» стран, отказ от предоставления американцам баз или просто политические колебания в правительстве какой-либо далекой страны – воспринималась сугубо в контексте американо-советского противоборства, как победа или поражение той или иной стороны. При такой постановке вопроса любое изменение в мире могло привести в действие силы, способные стать носителями общего ядерного конфликта. Возникал соблазн все мировые перемены объяснить подрывной деятельностью врагов Америки, посягающих на ее мировое влияние. Задачей США стало не более и не менее, как предотвращение перемен в мире. Такой курс неизбежно влек за собой приведение в действие вооруженных сил США в ситуациях, не только крайне далеких от защиты национальных американских интересов, но и вовсе не имеющих к этим интересам отношения.

В документе указывалось, что Соединенные Штаты при их богатстве могут позволить себе расходы на военные нужды в размере 20% валового национального продукта страны, то есть 50 млрд. долл. в год. Нелегко было заставить американского налогоплательщика заплатить такую немыслимую для мирного времени сумму. Документ СНБ-68 предрекал, что к 1954 г. Советский Союз создаст ядерные силы, достаточные для уничтожения США. Указывалось, что впереди Америку ждет «неограниченный период напряженности и опасности», предотвращение которых потребует от американцев осуществления «смелой и массированной программы». Лишь такое напряжение усилий могло поставить США в «политический и материальный центр, в то время как другие свободные нации будут вращаться на разных орбитах вокруг них». Такая откровенная постановка вопроса ликвидировала все идеалистические мотивы, всю риторику американской пропаганды, и поэтому президент Г. Трумэн определил документ как сугубо секретный. Позже в мемуарах он писал, что СНБ-68 «означал огромные военные усилия в мирное время. Он предусматривал удвоение или утроение бюджета, значительное увеличение налогов, введение различного рода контрольных мер. Он означал огромную перемену в нашем обычном образе действий в мирное время».

Чтобы привести в действие программы глобальной активизации и мирового контроля, зафиксированные в меморандуме СНБ-68, американской администрации объективно необходимо было обострение международной обстановки – только в условиях кризиса можно было преодолеть оппозицию внутри страны, заставить конгресс раскошелиться, свести на нет силу пацифистских элементов американского общества. Как писал американский исследователь С. Амброуз, «в июне 1950 г. президент Трумэн отчаянно нуждался в кризисе, который позволил бы доказать американскому народу, что он (президент. – А. У.) и демократическая партия вовсе не «мягки» по отношению к коммунизму, что они готовы к распространению сдерживания на Азию, к укреплению позиции Чан Кайши на Тайване, сохранению американских баз в Японии и, главное, готовы перевооружить Америку и НАТО». Идея глобальной вовлеченности лучше всего выражена в следующей фразе СНБ-68: США должны быть готовы «встретить любой новый вызов быстро и без колебаний». При этом географические рамки этого вызова не оговаривались, что и подразумевало его глобальность.

В июне 1950 г. Г. Трумэн, реализуя фактически идеи меморандума СНБ-68, принял решение большой важности. 7-му флоту США был отдан приказ занять позиции в проливе, отделяющем Тайвань от материка. Это означало, что Соединенные Штаты при определенном повороте событий готовы принять вооруженное участие в Китае на стороне чанкайшистов. Одновременно президент США официально дал обещание предоставить помощь контрреволюционным силам на Филиппинах и в Индокитае.

Оплотом американского влияния на азиатском континенте была Южная Корея, целиком зависимая от Соединенных Штатов. Объединение Кореи было приемлемо для США только в виде перехода Северной Кореи под юрисдикцию южнокорейского режима. На выборах весной 1950 г. сторонники Ли Сын Мана получили 48 из 120 мест в южнокорейском парламенте. Тем не менее США, вопреки воле южнокорейцев, полностью поддержали Ли Сын Мана – им нужен был покорный режим. Будь администрация Г. Трумэна последовательной в соблюдении буржуазно-демократических принципов, она должна была бы неизбежно прийти к выводу, что в Китае и в Корее она оказалась связанной с политически обреченными фигурами. Но в условиях значительного расширения сферы внешнего влияния, провозглашенного в меморандуме СНБ-68, имперского психоза внутри страны, трезвый подход, предполагающий компромисс, с учетом всех обстоятельств стал рассматриваться как отступление, как предательство (так он маккартистами и назывался). Чувствуя твердую американскую поддержку, их сателлиты в Сеуле заняли жесткую позицию в вопросе об объединении страны. В начавшихся боевых действиях в июне 1950 г. они твердо рассчитывали на помощь Вашингтона. Для правых в США нужен был полигон силовой дипломатии. Без начала войны в Корее, утверждал один из помощников Д. Ачесона, осуществление идей СНБ-68 было бы крайне сложным. Возникшее в связи с корейской войной обострение положения на Дальнем Востоке превращало имперские планы из мечтаний экстремистов в конкретную внешнеполитическую повестку дня.

После начала военных действий на Корейском полуострове президент США заявил о распространении действия «доктрины Трумэна» на тихоокеанскую зону. В официальном заявлении правительство Соединенных Штатов сообщило, что готово вооруженными силами «предотвратить любое распространение коммунизма» в Азии. Американское правительство объявило о расширении военной помощи своему французскому союзнику, стремившемуся подавить войну за национальное освобождение в Индокитае, о предоставлении военной помощи реакционному правительству Филиппин, боровшемуся с демократическим движением Хукбалахап. 7-й американский флот получил приказ «предотвратить любое нападение на Тайвань» (то было по существу прямым вмешательством США в гражданскую войну в Китае). Что касается войны в Корее, президент США объявил, что он «приказал воздушным и морским силам осуществить прикрытие войск (южно)корейского правительства и оказать им помощь».

Трумэн заявил 4 октября 1952 г.: «Мы сражаемся в Корее для того, чтобы нам не пришлось воевать в Уичите, в Чикаго, в Новом Орлеане или в бухте Сан-Франциско». Так получил грандиозное распространение тезис о тотальной внешней угрозе. Это был первый случай, когда глобальное распространение политического влияния и сопутствующих политических обязательств США вызвало необходимость в крупномасштабных военных действиях. США пошли на такой шаг, они показали готовность заплатить высокую цену за беспрецедентное расширение зоны своего влияния.

Возможно, американское правительство не предполагало, что цена поддержки их южнокорейского сателлита будет столь огромной. Быть может, в Вашингтоне вначале верили в несложную для американцев операцию, приводящую по существу к массированной бомбежке. За такие ошибки США жестоким образом были наказаны. Первоначально внутри страны не вызвало массовой оппозиции вмешательство американских вооруженных сил в дела государства, столь отдаленного от американских берегов. Имперская психология, самонадеянная уверенность в праве устанавливать порядок по собственному разумению стали к началу 50-х годов характерной чертой американской национальной действительности. В век торжества идей национального суверенитета США встали на пути национальных революций, расплачиваясь за это жертвами в Корее, а потом во Вьетнаме.

Уверенность в безусловном преобладании американской техники, американского организаторского гения, американской воли была в середине XX века характерна для США. Уже через два дня после приказа Г. Трумэна о бомбежке северокорейских объектов в Вашингтоне стало ясно, что «стерильные» методы абсолютно неэффективны. 30 июня 1950 г. был отдан приказ послать в Корею американские войска, расположенные на Японских островах. Началась подготовка к созданию корпуса вторжения и в самих США.

Громогласные заявления о союзнических обязательствах, коллективизме, консультациях и т.п. оказались фикцией. Вашингтон принимал все главные решения без каких бы то ни было консультаций с союзниками и даже без их оповещения. Там, где США попытались прикрыться именем международных организаций, их лицемерие обнажилось сразу же. Американский главнокомандующий генерал Д. Макартур значился как «командующий войсками Объединенных Наций», однако он никогда не получал никаких приказов, кроме приказов объединенного комитета начальников штабов США, и не знал никакого контроля, кроме того, который исходил из Вашингтона. Даже формальные донесения в ООН, по собственному признанию Д. Макартура, подвергались цензуре госдепартамента и министерства обороны США.

Соединенные Штаты поставили половину из воевавших против КНДР вооруженных сил (т. е. больше, чем собственная армия южнокорейского режима и контингента западных союзников), 80% военно-морских, 90% военно-воздушных сил. Весьма беспардонное обращение США с Организацией Объединенных Наций достигло своего апогея, когда военное командование увидело возможность нанести северокорейским войскам серьезный удар. До 17 августа 1950 г. представители США в ООН говорили лишь о помощи южнокорейскому режиму. В этот же день американский представитель У. Остин открыто заявил, что США распространяют свое «политическое планирование» не только на южную, но и на северную часть Корейского полуострова. Из Вашингтона генералу Макартуру было приказано двигаться вперед до тех пор, пока, «по вашему мнению, действия сил, находящихся ныне под вашим командованием, дают основания верить в возможность успеха». Учитывая солидарность СССР и КНР с КНДР, можно сказать, что это была санкция на действия, чреватые весьма серьезными последствиями.

Корейская война стала своеобразным рубежом в жизни американского общества. Экстремизм во внешней политике породил реакцию внутри страны.

На волне имперского угара, считая свою победу в Корее обеспеченной, Соединенные Штаты ранней осенью 1950 года приняли решение об укреплении своих позиций повсеместно. 12 сентября 1950 г. государственный секретарь США Д. Ачесон поразил английского и французского послов предложением создать западногерманскую армию в составе 10 дивизий. Громкие протесты двух главных союзников по НАТО были напрасны. США демонстративно послали в Европу четыре свои дивизии, подвергли союзников массированному политическому давлению с целью интеграции их сил под американским командованием. В декабре 1950 г. главнокомандующим объединенных натовских сил. в Европе стал американский генерал Д. Эйзенхауэр.

Однако вопреки ожиданиям идеологов и стратегов внешнеполитического курса США война в Корее не принесла быстрого успеха. Китайская сторона дала понять, что не потерпит американского военного присутствия на реке Ялу, служащей границей между КНР и КНДР. Были сделаны предложения о начале мирных переговоров. Делегация КНР прибыла в Нью-Йорк 24 ноября 1950 г. для того, чтобы дипломатическим путем предотвратить конфликт. Если бы США стремились к миру, к переговорам, к компромиссному решению проблемы, они не должны были упускать такую возможность. Но США не желали возвращаться к «миру равных». Вашингтон сделал ставку не на переговоры, а на силовое решение. Утром того же дня, 24 ноября, генерал Макартур начал генеральное наступление против северокорейских войск. Англия и Франция открыто выразили возмущение. Французское правительство обвинило Вашингтон в том, что Макартур «начал наступление в указанный час с целью сорвать переговоры». Английский журнал «Нью стейтсмен» указал, что Макартур «действовал вопреки всякому здравому смыслу». Делегация КНР покинула Нью-Йорк.

Китайский и солидарные с ним народы соседних стран грубо и однозначно были поставлены перед выбором – либо отступить перед американской вседозволенностью, либо оказать помощь попавшим в беду соседям. Корейская Народно-Демократическая Республика не была изолированным государством – она опиралась на помощь и поддержку СССР и КНР. КНДР была оказана как политическая, так и военная помощь, что полностью изменило военную ситуацию. Из атакующей силы войска Макартура превратились в отступающую на юг лавину. С тех пор больше никогда уже в Вашингтоне с официальных трибун не говорили об освобождении столиц, «находящихся за железным занавесом держав». В декабре 1950 г. была продемонстрирована ограниченность американской мощи. Советский Союз и КНР оказали КНДР необходимую в этой ситуации помощь.

Стратегам глобального американского господства, тем, кто все предшествующие годы наблюдал за постоянным и безостановочным распространением влияния США, поражение наступавших против северокорейских войск американских дивизий, дошедших почти до границы с КНР на реке Ялу, представлялось трагедией. На пресс-конференции 30 ноября 1950 г. американский президент призвал к всемирной мобилизации против коммунизма. Он заявил, что генералу Макартуру могут быть даны полномочия использовать атомное оружие.

Предельно напуганные союзники пытались удержать США от опасного шага. Английский премьер-министр Эттли в декабре 1950 г. прибыл в Вашингтон, требуя от президента Трумэна, госсекретаря Ачесона и только что назначенного министра обороны Маршалла гарантий того, что слепая ярость, авантюризм или. уязвленная имперская гордость Вашингтона не приведут к применению американскими вооруженными силами атомного оружия. Американская сторона в переговорах с англичанами привела рассуждение, позднее названное «принципом домино». Если американцы уйдут из Кореи, уверял президент Трумэн, «тогда следующими на очереди будут Индокитай, затем Гонконг, потом Малайя». Америка, потерпев поражение в одном месте (Корея), думала не о судьбе Кореи, не о цене понесенных потерь, а о возможной утрате других сфер влияния.

К. Эттли буквально умолял американских руководителей переключиться на более позитивную политику в Азии. Ничто не может быть опаснее, говорил он, чем отчуждение азиатских государств от Запада. На это Д. Ачесон отвечал, что «ослабление Соединенных Штатов было бы определенно более опасным явлением» США стремились решить вопрос о своем влиянии в освобождавшихся от колониального ига районах отличным от западноевропейских метрополий путем, даже иногда противостоя им. Согласно мнению Д. Ачесона, посылка американских войск в Корею «вывела рекомендации меморандума СНБ-68 из сферы теории» и превратила его выводы в цифры военного бюджета, который уже в 1953 г. достиг 52, 6 млрд. долл., что было значительным ростом по сравнению с 17, 7 млрд. долл. в 1950 г. Расширение американской военной мощи было внушительным: значительно возросла армия; создано тактическое ядерное оружие; еще четыре армейские дивизии были развернуты в Европе, теперь их там насчитывалось шесть; создан новый реактивный бомбардировщик Б-52 в 1952 г.; осуществлен взрыв ядерного устройства в октябре 1952 г.; в 1954 г. была испытана водородная «супербомба». Соединенные Штаты увеличили свое заокеанское присутствие. Они получили базы в Южной Аравии, Марокко и договорились об их создании в фашистской Испании, начали проводить в жизнь планы по перевооружению Западной Германии. В 1951 г. США, Австралия и Новая Зеландия образовали блок АНЗЮС. Были резко расширены тайные операции ЦРУ.

Особенностью развернутой президентом Трумэном «холодной войны», обеспечившей идеологическое обоснование внешнеполитической экспансии, было отсутствие четких установок в отношении того, насколько далеко пойдет Америка, отстаивая свои имперские интересы. По существу, в ходе наступления генерала Макартура на север от 38-й параллели США оказались перед выбором: либо быть последовательными в своих глобальных притязаниях идти до конца, либо отступить, опасаясь катастрофических последствий такого курса. После весьма мучительных колебаний администрация Г. Трумэна решила повернуть вспять. В Корее американцев ждали жертвы невиданных масштабов, но и они были бы невелики по сравнению с потерями, которые могли бы понести Соединенные Штаты, если бы было принято предложение генерала Макартура о переходе «к открытым действиям» против союзников Северной Кореи. В Корее Макартур в начале апреля 1951 г. превысил полномочия и должен был уступить свое место представителю более осторожной внешнеполитической стратегии.

Спор между президентом – олицетворением высшей власти – и сверхэнергичным генералом, претендовавшим на то, что он лучше понимает интересы Америки, принял размеры общенационального спора. Генерал сделал попытку обратиться к американским законодателям через голову своего прямого руководителя по военной иерархии – главнокомандующего американскими вооруженными силами, которым, по конституции, является президент США. 5 апреля 1951 г. в палате представителей было зачитано письмо генерала с призывом радикально пересмотреть внешнюю политику страны. В качестве первоочередной задачи он провозгласил «воссоединение Кореи», в качестве следующей – возвращение Чан Кайши на континент, борьбу против коммунистов в Китае. Вот его мнение: «Здесь, в Азии, коммунистические заговорщики решили сделать ставку на победу в мировом масштабе… Здесь мы ведем борьбу военными средствами, в то время как дипломаты воюют лишь при помощи слов». На эти предложения генерал Брэдли – председатель объединенного комитета начальников штабов – ответил, что распространение войны на Китай означало бы ведение «не той войны, не в то время, не в том месте, против не того врага». Взгляды двух генералов отражают диапазон мнений по вопросу проведения экспансионистской политики. Один генерал говорил о повсеместном приложении мощи США, второй – о выборочности, приоритете, необходимости более экономного и осторожного приложения сил Соединенных Штатов.

Результатом нагнетания истерии, культивирования имперской идеологии явилось то, что, согласно опросу общественного мнения, более 70% американцев – трое из четверых – поддержали точку зрения Макартура. Понимая, чем чревато подобное положение, правящие круги встали на путь изоляции Макартура. Генерал был отстранен от командования американскими войсками в Корее. Это был первый случай, когда непосредственный исполнитель американской политики был «большим империалистом», чем представители верховной власти.

Наиболее близок к точке зрения Макартура был помощник государственного секретаря Дин Раск (в будущем – госсекретарь). В мае 1951 г. он заявил, что Чан Кайши «наиболее аутентичным образом выражает интересы огромных масс китайского населения» 1. Официально китайскому Народу была обещана помощь в случае, если он встанет на путь «низвержения коммунистической тирании». Результатом американской экспансии становился глобальный конфликт.

Одним из первых, кто «пришел в ужас» от перевода абстрактных схем в конкретную плоскость, был политический обозреватель У. Липпман. Он рассуждал так: если политика, предлагаемая Д. Раском, будет воплощена в жизнь, «то администрация ввергнет себя в фантастически сложное положение. Она (администрация. – А. У.) связала вопрос о поражении красного Китая в Корее с вопросом о выживании. Режимы не ведут переговоров о собственном выживании. Подобные вопросы решаются лишь в результате тотальной победы». Сторонники крайних взглядов в правящих кругах Америки после ухода Макартура в отставку оказались в меньшинстве. 10 июля 1951 г. Соединенные Штаты начали переговоры по вопросу о перемирии в Корее.

Под воздействием корейского урока определилось общее направление пути американской экспансии в мире на ближайшие годы: осуществлять продвижение в глобальных масштабах, допускать конфликты в периферийных зонах, но избегать прямого столкновения с СССР; избегать прямых переговоров с СССР и КНР, не прилагать усилий к улучшению двусторонних отношений с ними; игнорировать мнение союзников, укрепить американское главенство в блоках. В начале 50-х годов США приступили к созданию крупнейшего в мире военного потенциала как ядерных, так и обычных вооружений. Именно с тех лет началось военное строительство, ритм которого не ослабевает. Страна, никогда не имевшая крупной армии в мирное время, стала создавать армию глобального масштаба.

Чем стала Америка в ходе этих преобразований? Редактор мемуаров Дж. Форрестола У. Миллис так оценивает итоги деятельности трумэновской администрации: она оставила после себя «колоссально раздутый военный истеблишмент, несоизмеримый ни с чем, что мы имеем в мирное время… Она вызвала к жизни огромную и, очевидно, навсегда созданную военную индустрию, теперь целиком зависящую от правительственных контрактов. Министерство обороны стало, бесспорно, величайшей индустриальной, корпорацией в мире; огромные военные корпорации, такие, как „Дженерал моторс“, „Дюпон“, лидирующие авиационные концерны заняли монопольные позиции, которые, по-видимому, подняли новые вопросы юридического и конституционного устройства государства».

У покидавшего в 1952 г. Белый дом Г. Трумэна, видимо, были свои основания верить в то, что он заложил самый прочный базис американского могущества в мире. Американские капиталовложения в Западной Европе, Латинской Америке и Канаде были неслыханными по масштабам. Вооруженные силы США закреплялись на всех континентах. Проектировалось новое поколение стратегической авиации. Принципы «изоляционизма» были окончательно похоронены. Создание глобальной зоны влияния США имело глубокие последствия для американского общества. Прав американский историк А. Шлезингер, указавший на то, что своими действиями во время корейской войны президент Трумэн «драматически и в опасной степени расширил сферу полномочий будущих президентов, их возможность вовлекать нацию в большие войны».

Дипломатия Трумэна – Ачесона требовала от граждан готовности к жертвам во имя «высших интересов страны». Но кто мог точно определить эти интересы? Если «холодная война» была все же войной, то почему же не производилась мобилизация? Если же «холодная война» не была войной, то чем оправдывать нагнетание ненависти и страха в отношении Советского Союза? Если атеистический Советский Союз был непримиримо враждебен христианскому миру, то почему же это всполошило, скажем, не Ватикан в первую очередь? Активисты типа генерала Макартура, обвинявшего президента Трумэна и его окружение в нерешительности, полагали, что к предстоявшей борьбе следовало готовиться максимально эффективно. Самую высокую цену за имперское преобладание, пожалуй, пришлось заплатить американской интеллигенции, для которой период маккартизма, совпавший с годами устремившегося вверх американского влияния, стал временем молчания, годами морального и интеллектуального обособления в собственной стране.

Date: 2016-08-30; view: 191; Нарушение авторских прав