Приоритетная Инструкция № 7 Особого Управления Департамента поддержания Порядка и Законности. 11 сентября 1793 года п.в.к. Грифы «Особо секретно» и «Без срока давности». 16 page

— Как ты уже наверняка знаешь, сообщество Суисс затеяло расширение своих границ. Уже сделаны необходимые закупки и производятся взаимные поставки необходимого оборудования и ресурсов между сообществами, — Президент въехал в кабину лифта и, дождавшись, когда в нее войдет Нофф, коснулся сенсора. Двери бесшумно закрылись, и лифт мягко пошел вниз.

— Да, знаю. Я старался быть в курсе событий, происходящих в мире с того самого момента, как врачи разрешили мне читать новости, — ответил Главный Инженер. — Рос тоже получил от них заявки. Просят в основном скафандры высокого уровня защиты от агрессивной внешней среды, антирадиационные препараты, оборудование для дезактивации. Суисс вполне можно понять, — двери лифта открылись, и Нофф посторонился, пропуская коляску Президента. — Весь Подземный Мир испытывает перенаселение, но их Убежище страдает сверх всего, в силу своей наименьшей площади. Надо отдать должное их храбрости, они сильно рискуют в попытках углубить свой бункер.

Автоматические створы входных дверей плавно разошлись в стороны, повинуясь команде датчика движения, и собеседники оказались на широком крыльце здания Сената, выходящим на главную площадь Ромба. В самом центре площади Мира был разбит парк из настоящих деревьев, которые старательно выращивали из канадских саженцев. Силовые купола, оберегавшие Ромб от смертоносной внешней среды, не пропускали во внутреннее пространство ничего, в том числе и ультрафиолет, поэтому деревья круглосуточно освещались искусственно, сложной автоматизированной системой канадского производства, учитывающей смену времени суток, года, ритмов солнечной активности и множества других факторов. Деревья приживались с трудом, но самоотверженность работников паркового комплекса приносила свои плоды, центр главной площади Ромба украшало уже полтора десятка трехметровых деревьев и с десяток саженцев.

— Вообще-то, Уильям, исторически самым маленьким бункером была Аргентина, — Президент направил свою коляску через площадь, прямо к растущим деревьям, и Главный Инженер прибавил шаг. — Судя по результатам исторических изысканий, она даже не создавалась Древними как целевое Убежище. Когда-то на том месте они вели глубинную добычу подземных ископаемых. Позже жилы практически иссякли, как и на всей планете, и добычу решили перенести на ещё большие глубины, что потребовало огромных расходов энергии. В результате туда установили урановый реактор. А в день Великой Катастрофы шахта превратилась в Убежище, и благодаря реактору и мужеству Древних выжила в этом кошмаре. За прошедшие с эпохи Древних многочисленные столетия обитатели Аргентины увеличили свое Убежище почти вдвое. Гак что сообщество Суисс не так уж и рискует. Опыт расширения есть, да и специализированное оборудование тоже. И потом, в случае возникновения какой-либо опасности заражения, в Росе не подведут, все необходимые договоренности уже достигнуты. — Дафф въехал в тень деревьев и подняв вверх голову, принялся разглядывать кроны деревьев.

— Какие все же удивительные это творения природы — деревья! — задумчиво произнес Президент. — Ты помнишь знаменитый канадский лес, Уильям? Какие там огромные, почти шестиметровые гиганты? Канадские специалисты утверждают, что до Великой Катастрофы деревья были в несколько раз выше и достигали совершенно фантастических величин. Как хотел бы я увидеть древний лес, и вот так же посидеть под исполинскими кронами хотя бы пять минут. — Дафф бережно провел рукой по коре ближайшего дерева. — И как хорошо, что нам удалось сохранить хоть малую толику живой природы, — он обернулся к Ноффу:

— Кстати, Уильям, а тебе известно, что Суисс. считающийся Убежищем наименьшего размера, по сути, представляет собой очень малую, пригодную для жизни часть колоссального Убежища? Под теми горными цепями Древние создали целую сеть тоннелей, способную вместить в себя население небольшой страны. Но слишком большая площадь Убежищ и наличие многочисленных выходов на поверхность не позволили Древним после Великой Катастрофы сохранить абсолютную герметичность пространства и полную замкнутость цикла регенерации воздуха, что привело к возникновению очагов заражения и последующим вспышкам пандемий смертельно опасных болезней. В конце концов, группа Древних навсегда отрезала от зараженных подземелий небольшую часть, непосредственно примыкающую к реактору, и загерметизировала ее. Среди укрывшихся там людей были врачи и различные технические специалисты, которым в результате тяжелой борьбы за выживание удалось справиться с заражением и наладить полностью замкнутый цикл регенерации воздуха, а так же добычу и очистку воды. Вот так и возникло Убежище Суисс. Полагаю, теперь они хотят произвести раскопки древних туннелей и отвоевать у них какую-то часть жизненного пространства.

Дафф замолчал и вновь провел ладонью по древесной коре. Из-под складок коры выскочил крохотный муравей и деловито вскарабкался на президентский палец. Муравьи были частью лесной технологии и поставлялись Канадой в комплекте с каждым деревом. Каждое существо обходилось приблизительно в килограмм обогащенного урана. Президент осторожно прислонил руку к стволу дерева и терпеливо дожидался, когда муравей решит вернуться домой.

— Спасибо за увлекательный и познавательный рассказ, господин Президент, — Нофф виновато развел руками, — к моему глубокому сожалению, я ничего подобного не знал. Совсем погряз в научной работе, ни на что нет времени. Когда вы успели докопаться до всего этого?

— Должен же я иметь представление, как расходуется бюджет на историческую науку! — улыбнулся Дафф. — Вот и читаю иногда отчеты о потраченных средствах! — пока он отшучивался, муравей решил покинуть президентскую руку и гордо исчез в причудливых узорах коры.

— Но. насколько я понимаю, вы пригласили меня поговорить не об этом. — Главный Инженер опустился на траву подле президентской коляски. — Речь ведь пойдет о гифтонии, не так ли?

— Я завидую вашей проницательности, Уильям, — Президент отвернулся от дерева и внимательно посмотрел на собеседника.

— Тут нет ничего удивительного, — спокойно произнес Нофф, — о чем еще Президенту может понадобиться поговорить с человеком, посвятившим всю свою жизнь гифтонию, как не о гифтонии?

— Что ж, и в логике тебе тоже не откажешь. — Дафф нахмурился, и мгновение помолчал, собираясь с мыслями: — Дело очень серьезное и суть его в следующем. Пять дней назад Сенат рассматривал самую последнюю сводку о положении дел с добычей урана. Ситуация непростая. Месторождение истощается. Мы уже заказали в Аргентине новейшее добывающее оборудование последнего поколения, но это продлит разработку максимум на тридцать лет. Анализ состояния залежей показывает, что существующих у нас как обогащенных, так и еще не добытых запасов урана, при нынешних темпах потребления Убежищами хватит еще на шестьдесят лет. Учитывая запасы, накопленные бункерами в результате торговли, был получен точный прогноз, что через семьдесят-семьдесят пять лет реакторы Подземного Мира остановятся, — Президент замолчал и посмотрел в глаза Ноффу.

— Вы хотите перевести Убежища на гифтонии? — задал вопрос Главный Инженер.

— Да, Уильям. И дело не в том, что нам очень дорого и крайне опасно искать новые месторождения. И не в том, что мы не сможем переселить людей из Убежищ под купола Ромба. Общее население Подземного Мира составит чуть менее трехсот двадцати тысяч человек. У нас достаточно средств и ресурсов, чтобы принять такое количество граждан. Но мы не можем себе позволить потерять уникальные технологии, сросшиеся со своим местонахождением со времен эпохи Древних. То. что попроще, например технологии Аргентины и Бразилии, мы наверняка сможем скопировать и перенести на материк. С большой долей вероятности, по мнению экспертов, удастся перенести специализацию Америки, а месторождение Африки можно разрабатывать вахтовым методом. Но перенести, а тем более скопировать технологии Роса. Канады и Суисс мы не в силах, несмотря на весь наш высочайший технологический прогресс. Эти технологии, по сути, являются уникальными артефактами Древних, которые жители вышеназванных Убежищ за семьсот лет отшлифовали до недосягаемого уровня. А что такое Рос, объяснять не стоит, ты сам все видел. Кстати, про него практически вообще ничего не известно. И. наконец, еще одна проблема. Наши психологи утверждают, что среди людей, столетиями живущих под землей и никогда не видевших неба, окажется немало тех, кто психологически будет не способен покинуть бункер. Они называют это боязнью открытого пространства. Таким людям грозит гибель в результате тяжелого нервного потрясения. В подобном случае жить на поверхности смогут только их дети. А таких людей в Убежищах может оказаться значительное количество. Мы не можем бросить их умирать без энергии, но и обречь на смерть от психического шока не можем тем более. Наш долг позаботиться об этих людях. Поэтому, Уильям, твоему ведомству предстоит важная задача: пока еще у нас в запасе достаточно времени, мы должны заняться разработкой планов и технологий по переводу реакторов Подземного Мира на гифтоний.

Президент перевел дух. Эх, всё-таки одна неделя гравитации — это недостаточный срок для полной адаптации в таком возрасте. От напряжения у него на лбу выступила испарина, и Дафф полез в нагрудный карман за платком.

Главный Инженер, не произнесший ни слова в течение президентского монолога, поднялся с травы и принялся задумчиво ходить между двух стоящих рядом деревьев.

— Господин Президент, теперь моя очередь дать вам историческую справку. Гифтоний был открыт в конце второго столетия после Великой Катастрофы, а именно пятьсот тридцать один год назад, на обратной стороне Луны при организации иридиевых шахт. Новый элемент назвали от слова на одном из основных древних языков означающего «дар», потому что это был действительно дар природы остаткам умирающего человечества, — Нофф продолжал размеренно шагать от дерева к дереву. — Энергоемкость гифтония по отношению к урану превышает последний в десять в двадцать седьмой степени раз. Кроме того, как известно, гифтоний не требует обогащения, его обработка в условиях космического вакуума довольно проста и безопасна, и это все при том, что свойства гифтония до сих пор полностью не изучены. Спустя тридцать лет был рассчитан, а еще через двадцать лет собран первый гифтониевый реактор. С тех нор наша наука его беспрестанно совершенствует. Иными словами, господин Президент, перевести урановый реактор на гифтоний невозможно в принципе. Это концептуально разные устройства, — с этими словами Главный Инженер остановился перед Президентом.

— Тогда возможно ли собрать для Убежищ готовые реакторы? — помрачнел Дафф.

— Не думаю, что да, — Нофф снова зашагал взад-вперед. — Как я уже вам говорил, обработка гифтония требует космического вакуума. Непрофильные технологии Убежищ отстают от нас, по самым оптимистическим подсчетам, лет на четыреста, и даже эта дистанция является заслугой международных торговых взаимоотношений. Поэтому вполне возможно, что сообщества не смогут создать и поддерживать вакуум и другие необходимые условия. Не случайно у Ромба нет ни одного реактора, нам гораздо выгоднее передавать чистую энергию с Орбиты на коллекторы энергоемкостей материка, чем собирать гифтониевый реактор в планетарных условиях.

— Какой же вы видите выход из данного положения? — Дафф не сомневался, что один из лучших умов современной науки, человек, который знает о гифтоний больше, чем кто бы то ни было вообще, не сможет отказаться от соблазна заняться такой сверхсложной проблемой.

— Я считаю необходимым рассмотреть несколько различных вариантов, — продолжил Главный Инженер. — Возможно, кто-то сможет с нашей помощью установить оборудование для приема энергии с Орбиты. Возможно, кто-то даже сможет создать и поддерживать необходимые для функционирования реактора условия. Возможно, мы предложим некий третий или даже четвертый вариант. В любом случае, эта проблема требует серьезного изучения. Полагаю, через несколько месяцев мы сможем сформулировать основные варианты способов ее решения и технические требования к возможностям Убежищ для успешной реализации каждого из них. Затем, на основании ответов сообществ можно будет приступить к подготовке именных программ по энергетизацпн для каждого конкретного Убежища, — Нофф остановился и посмотрел на Даффа: — Как я понимаю, в Убежищах не в курсе обозначившейся ситуации?

— Ты понимаешь верно. Уильям. Мы не можем посеять панику и превратить рынок урана, а заодно и жизнь Подземного Мира в кошмар. Посему мы будем вести переговоры с Подземным Миром только на основе конкретных предложений по избеганию энергетической катастрофы, — Президент снова отключил автоматику коляски и уперся руками в колеса. На этот раз коляска сдвинулась на целый шаг. Дафф довольно улыбнулся, включил привод и направил коляску в сторону здания Сената. — Приступайте к работе, господин Главный Инженер. Ваш челнок стартует через шесть часов, — и, подмигнув Ноффу, совсем не по-президентски задорно добавил:

— Пора спасать мир!

— Таким образом, мой дорогой друг, «Пирогов» может существовать до тех пор, пока существует хотя бы один, причем абсолютно любой, сегмент сети бункера, — Трубецкой положил стило рядом с графической панелью и принялся открывать вторую бутылочку Evian.

Арториус внимательно разглядывал сложнейшую структуру, нарисованную профессором. Каким все-таки непостижимо гениальным был мозг великого Серебрякова.

— Но позвольте, Денис Денисович, в таком случае его способности станут весьма ограниченными, ведь емкость и мощность отдельного сегмента сети довольно невелики, — Арториус кивнул в знак благодарности, принимая от Трубецкого наполненный Evian стаканчик.

За время лечения лунного инженера у Третьего помощника завязались хорошие отношения практически со всем составом Аналитической группы, и с тех пор Арториус старался бывать в знаменитом подуровне как можно чаще. Он избрал беспроигрышную тактику общения с учеными — беседы об их исследованиях. Увлеченные люди часами посвящали его в мир науки.

Чиновник особенно любил бывать в лаборатории Трубецкого, и не только из-за того, что профессор являлся лучшим мозгом аналитиков, но также благодаря восхитительному, уходящему своими корнями глубоко в эпоху Древних обычаю VIP угощать гостей своими нормами. А нормам Аналитической лаборатории позавидовал бы каждый. Вот и сейчас Арториус беседовал с профессором, наслаждаясь лучшим сортом воды в мире, завезенной из Суисс за огромную цену, и знаменитым шоколадом Ромба, стоившим лишь немногим меньше.

— Отнюдь нет, дружище Арториус, тут-то и проявляется во всем своем величии блеск и загадка научного гения Серебрякова. Программный код «Пирогова» не имеет ничего общего ни с одним известным в мире языком программирования. До сих пор нам удалось расшифровать лишь девять процентов древнего алгоритма. Одной из множества еще не раскрытых его загадок, помимо ядра программы, является механизм компрессии данных. «Пирогову» для существования требуется только функционирующий носитель. Программа абсолютно автономна, мы уверены, что ее загадочный код включает в себя виртуальный процессор и все остальные элементы, необходимые для существования. По своему принципу это самообучающаяся и самосовершенствующаяся программа-симбионт. Она совершенно феноменальным образом получает доступ ко всем сегментам сети, в том числе и к вновь подключенным участкам, и использует для своей работы любые их ресурсы, распределяя нагрузку настолько виртуозно, что общая производительность сети не несет сколь-нибудь существенных потерь. Поэтому, даже оставив в рабочем состоянии самый малый сегмент сети, мы будем иметь полнофункционального «Пирогова». Снизится только объем баз данных, оставшихся на отключенных сегментах. Минуту, дружище, — подошедший к профессору сотрудник протянул Трубецкому цифровой носитель. Денис Денисович вставил его в приемное гнездо на панели коммуникатора, и через секунду оба ученых склонились над дисплеем, обсуждая одну из многочисленных научных проблем.

Арториус протянул руку к стоящей рядом вазочке с шоколадом. Бесподобная вещь! Сколько же всего чудес доступно Ромбу? Чиновник с наслаждением разжевал темно-коричневый квадратик. Нет, пожалуй, после приобретения власти на одном переезде в VIР он не остановится. Жить надо в Ромбе, а возможно, даже на Орбите. Говорят, там нет тяготения, и люди буквально летают по помещениям.

— Арториус, друг мой, мне необходимо заняться весьма важным научным вопросом. — Трубецкой на мгновение оторвался от обсуждения. — С вашего позволения я передам вас с рук на руки Татьяне Петровне. Ее диссертация была именно по этой теме, и она с не меньшей компетентностью ответит на ваши вопросы, — профессор улыбнулся чиновнику и повернулся к Лемешевой, вводившей поправки в какую-то сложную математическую модель, выведенную на стенной экран: Танечка, будьте любезны, расскажите нашему другу о тайнах компрессии Серебрякова.

Стоящая у экрана стройная женщина обернулась и, сверкнув белозубой улыбкой, ответила:

— Разумеется, Денис Денисович. Господин Арториус, присаживайтесь поближе, я буду рада вам помочь.

Третий помощник послушно пересел на указанное кресло. В присутствии Лемешевой он всегда тушевался и чувствовал себя далеко не так уверенно, как при общении с жительницами Улья. Вечно уставшие от механической монотонной работы, бледные и невеселые, постоянно спешащие после смены в свои жутко перенаселенные кубрики, чтобы успеть сделать все необходимые работы по домашнему хозяйству, они были заняты своими примитивными мыслями и мало чем отличались от своих мужчин. В Улье даже не было деления комбинезонов на мужские и женские модели. А в редких беседах с представительницами слабого пола Улья интеллектуальное превосходство Арториуса было настолько велико, что буквально подавляло собеседниц. Из-за этого они всегда чувствовали себя глупо, а чиновник быстро терял к ним интерес. Совсем другое дело — обитательницы VIP. Но даже среди них доктор Лемешева выделялась очень ярко. Шелковистое каре густых каштановых волос, бархатная кожа бронзового оттенка, изящные изгибы губ и смелый росчерк бровей, пронзительный взгляд серых глаз и белоснежный комбинезон Аналитической группы, словно напылённый на миниатюрную точеную фигурку — у чиновника всегда захватывало дух, стоило ему только бросить взгляд на эту женщину. Вот и сейчас Арториус не сразу нашелся, что сказать.

— Что интересует господина Третьего помощника на этот раз? — Лемешева снова продемонстрировала ослепительную улыбку. — Хочу сразу предупредить, что все тайны программы Серебрякова знает только сам великий Серебряков. Так что прошу не ожидать от меня невозможного, — продолжала улыбаться доктор.

Интересно, сколько ей лет? Двадцать семь? Тридцать семь? Или, может, сорок семь? Арториус с трудом оторвал взгляд от ее бедер и заставил себя собраться с мыслями. С третьей попытки ему это удалось.

— Денис Денисович упомянул про совершенно феноменальную емкость «Пирогова» и способность этой удивительной программы хранить информации во много раз больше, чем тот объем, что она сама занимает на носителе. Как же такое возможно?

Лемешева улыбнулась еще шире:

— Вы не совсем верно восприняли формулировку профессора, господин Арториус. Кстати, вы так и не сказали мне в прошлый раз, как вас по имени-отчеству? У нас в Отделе не принят столь сухой и безличностный официальный тон, мне было бы удобнее обращаться к вам более естественно.

— Возможно, вы не знаете, Татьяна Петровна, но у обитателей Улья нет как таковых фамилии, имени и отчества, — глядя на то, как расширились от удивления глаза Лемешевой, Арториус про себя недобро усмехнулся. А что вообще вы в своем Випе знаете про Улей? Живете себе припеваючи и купаетесь в роскоши. — Дело в том, что в уровне Улей, по площади сопоставимому с уровнем Вип, проживает более сорока семи тысяч человек. Проблема перенаселенности Улья возникла еще двести лет назад, уже тогда было неинформативно использовать для идентификации систему фамилий, имен и отчеств по причине весьма многочисленных совпадений. Поэтому мы отказались, в конце концов, от нее, и вот уже двести лет детей в Улье называют одним, но зато совершенно уникальным именем. Мы даже ведем базу данных занятых и незанятых имен. Возможно, для уроженцев Випа наши имена звучат несколько непривычно, зато у нас вы никогда не найдете двух людей с совершенно одинаковыми именами. Так что Арториус для меня — это и имя, и фамилия, и отчество вместе взятые. Но вы можете называть меня Арти. Так зовут меня близкие люди, — Чиновник слегка выделил последнюю фразу.

— Какая грустная история, ГОСПОДИН АРТОРИУС, мне крайне неловко, что я не была осведомлена об этом! — Лемешева, не переставая улыбаться, так же слегка выделила обращение. Третий помощник в глубине души досадно поморщился.

— Однако давайте вернемся к вашему вопросу, — доктор перешла на серьезный тон, — на самом деле мы не знаем, какой объем занимает «Пирогов». Более того, никто, если можно так выразиться, еще не смог увидеть эту программу целиком. На данный момент точно известно, что с увеличением объема сети вычислительные мощности и скорость аналитической обработки данных «Ппрогова» возрастают, а с уменьшением — понижаются. Но все, к чему когда-нибудь «Пирогов» получал доступ, хранится в его памяти и от размеров сети-симбионта уже не зависит.

— Но это означает, что программа должна требовать под себя бесчисленные терабайты носителей! — возразил чиновник.

— Вот тут и скрыта одна из многочисленных загадок «Пирогова», — Лемешева покачала головой, — никто не знает не только, как и где, но и в КАКОМ виде он хранит информацию. Мы можем только строить гипотезы, одна из которых считает, что программный код великого Серебрякова содержит собственную, уникальную систему компрессии данных, способную размещать терабайты информации на площади носителя, вмещающей обычный байт.

— Но это же невозможно! — Арториус подался вперед. — Я, разумеется, не ученый специалист в программировании, но понимаю, что двоичный код не позволяет подобных чудес.

— Дело в том, уважаемый Арториус, — доктор сделала многозначительную паузу, — что «Пирогов» не имеет ничего общего с двоичным кодом.

— Это как так? — чиновник начал опасаться, что нить понимания выскальзывает из его рук.

— Вообще-то, это тоже гипотеза, — Лемешева скромно опустила глаза, — автором которой являюсь я. Я считаю, что так называемым программным кодом Серебрякова, часть которого нам удалось изучить, написано не что иное как всего лишь интерфейс, предназначенный для взаимодействия «Пирогова» с окружающей средой-симбионтом. Сам же «Пирогов» построен на абсолютно неизвестных науке принципах, что и объясняет его поистине фантастические возможности.

— Невероятно, — в который раз поразился таланту Древнего гения чиновник. — То есть, правильно ли я Вас понял, если «Пирогову» обеспечить доступ к сети какого-то другого Убежища, мы получим доступ к их технологиям?

— Если быть точнее, «Пирогов» получит.

— А в чем разница?

— «Пирогов» — это мощный аналитический инструмент. Он ни о чем не сообщает сам но себе, он отвечает только на конкретно поставленные вопросы и решает четко сформулированные задачи. Чем менее конкретно определен круг переменных, тем более долгим будет процесс анализа, — доктор с грустью вздохнула. — К сожалению, никто не знает, где найти и как заглянуть во внутренние базы данных «Пирогова». Можно только мечтать о том, какие тайны скрыты в них, — Лемешева достала из низкотемпературного шкафа бутылочку Evian, разлила ее по стаканчикам и протянула один из них чиновнику.

«Да они просто купаются в ней, — в который раз кольнула зависть Арториуса. — Я получаю одну такую раз в смену, а купить ее я и вовсе бы не решился. А они тут у себя, похоже, ее даже не считают». Элита бункера обеспечивалась по-элитному. Третий помощник почувствовал свою ущербность. Ну уж нет, в своей области я такой же талант, как и они в своей. Я это еще докажу. Они все еще удивятся. Все! Абсолютно! Арториус подавил вспышку гнева и взял себя в руки.

— Но позвольте, Татьяна Петровна, если все так, как вы мне сейчас объяснили, то давайте предположим, что мы установили контакт нашей сети с сетью сообщества Суисс. Потом ввели в «Пирогова» самые полные данные анализа содержащейся в этом стакане воды, — чиновник приподнял стаканчик на уровень глаз, — после чего поставили задачу получить точно такую же, но уже в большем количестве. В результате «Пирогов» бы выдал нам технологию производства Evian?

— Точно так, — подтвердила Лемешева.

— Мой дорогой Арториус, вы готовитесь взломать секреты специализации всех сообществ, или только Суисс? — чиновник узнал веселый голос академика Кузнецова.

Арториус встал и показал выдающемуся медику раскрытую ладонь:

— Очень рад видеть вас, Александр Алексеевич, как продвигаются ваши изыскания?

Кузнецов хохотнул:

— О! Вижу, Танечка и вас втянула в свой круг искателей сокровищ Древних! — академик укоризненно посмотрел на Лемешеву и добавил, обращаясь к Арториусу: — Предупреждаю, это занятие способно превратить все ваше свободное время в поиски привидений.

— Это не пустая трата времени, Саша! Вы прекрасно об этом знаете! — взвилась Лемешева.

Кузнецов лишь отмахнулся и направился к ожидающей его группе медиков и аналитиков во главе с Трубецким. Трубецкой подмигнул Арториусу и развел руками, мол. ничего не поделаешь, взгляды ученых не всегда сходятся.

Один из медиков вывел на стенной экран бесчисленное множество совершенно непонятных Арториусу данных, и в кругу ученых началось обсуждение.

Арториус повернулся к Лемешевой.

— Татьяна Петровна, что имел в виду Александр Алексеевич? Я что-то не так сказал?

Женщина выглядела раздосадованной:

— Наоборот, очень даже то, — было видно, что слова академика задели доктора. Видимо, спор на эту тему шел между ними уже давно.

— Вас не затруднит объяснить, если, конечно, это не страшная тайна? — Арториус ободряюще улыбнулся, всем своим видом демонстрируя полнейшую солидарность с незаслуженно отчитанным доктором.

Лемешева недоверчиво посмотрела на чиновника и ответила ироничным тоном:

— Хотите потратить свое личное время на поиски привидений?

— С удовольствием! — чиновник был воплощением понимания.

— Собственно, много времени тратить и не придется, — женщина устроилась в кресле поудобнее. — Всё началось чуть более пятидесяти лет назад, когда один из сотрудников Аналитической группы, придя на смену, в шутливой форме обратился к программе «Пирогов». Дело в том, что великий Серебряков назвал программу в честь выдающегося хирурга древности. И вот этот молодой сотрудник, имея целью просто пошутить и не ожидая никакой реакции от программы, ввел в диалоговой строке фразу, обратившись к «Пирогову», по имени-отчеству и на древний манер. Он написал почти так же, как вы приветствовали сейчас Кузнецова: «Здравы будьте, Николай Иванович, как продвигаются изыскания?» Далее произошло совершенно удивительное событие! — Лемешева напряглась, и ее глаза вспыхнули. — «„Пирогов“ ответил: „Введите пароль“»!!!

— И что? — заинтересованно спросил Арториус.

— И всё, — доктор виновато посмотрела на чиновника. — Пароля не знает никто. Дело в том, что «Пирогов» реагирует на это приветствие только на одной единственной машине во всем бункере, находящейся тут недалеко, в подуровне Аналитической группы. На любой другой консоли эта фраза программой попросту игнорируется. Поэтому официальное научное мнение гласит, что это всего лишь забавная ошибка, веселый баг в программе. Великие тоже люди, могли и ошибиться. Тем более что это открытие вызвало поначалу немалый резонанс, и были испробованы десятки тысяч способов подобрать пароль. Была даже специально заказана соответствующая программа в Америке. Вариационный генератор паролей «Майкрософт» проработал более двадцати лет, хоть и часто зависал, но «Пирогов» игнорировал и продолжает игнорировать любые попытки. Он даже не сообщает, что пароль не верен. Просто никак не реагирует.

— Но вы с мнением большинства не согласны, ведь так?

— Верно! — глаза доктора вновь загорелись. — Есть небольшое научное течение, не разделяющее официальную точку зрения! Мы считаем, что тот молодой ученый случайно обнаружил вход в закрытую часть программы «Пирогов»! Мы полагаем, что на той машине работал сам Серебряков и нет никакой ошибки! Там скрыт вход в личную часть «Пирогова», которую великий Серебряков создал для себя!

Арториус мысленно улыбнулся, глядя на то, насколько увлеченно Лемешева ведет свой рассказ. Кузнецов прав, это, конечно же, ерунда, легенды вроде той детской сказки про Спящих Героев. Что поделать, людям хочется верить в чудо. Но доктор, похоже, серьезно верит в подобную чепуху. Пожалуй, стоит подыграть ей на любимом увлечении, может, таким способом со временем удастся заполучить неприступную интеллектуалку. Чиновник изобразил живейший интерес и спросил:

— Это представляет прямо-таки колоссальный интерес! Почему же академик Кузнецов столь скептично относится к этим очевидным фактам?

При упоминании фамилии авторитетного оппонента Лемешева боевито расправила изящные плечики:

— Ха! У нас давнее противостояние! В молодости Александр был лидером нашего течения, но по прошествии лет, так и не добившись решения загадки, он сдался и объявил, что наши поиски есть пустая трата времени, сил и средств. Теперь я возглавляю поиски, а академик Кузнецов является лидером официального большинства, утверждающего, что мы ищем очередных Спящих Героев.

Арториус отметил, что это обстоятельство может ускорить процесс завоевания столь манящего тела доктора. Первым делом надо будет обязательно вступить в это её смешное общество, которое она так наивно именует научным течением.