Разномаштабность времени

Мировое целое древние китайцы описывали с помощью схемы Великого предела, подобной рассматривавшейся выше (см. рис. 2.4.12), но построенной на основании порядка Фуси (см. рис. 1.2.12, рис. 2.2.1). Если эту схему расширить по фрактальному принципу, то мир в ней будет представлен в виде иерархии уровней, которым будут соответствовать различные временные масштабы. Мировая континуальность приобретет при этом ряд локальных квантованностей достаточно широкого спектра, но не уходящего в бесконечность. Арифмосемиотические схемы предполагают вместо мига как точки на временной оси и вечности как беспредельного времени только самый меньший и самый большой временные кванты соответствующих масштабных уровней.

Самым длительным временем существования в китайской картине мира обладает весь космос, который не вечен, если считать, что, возникнув из хаоса, в хаос же он должен и уйти. В эпоху “Сражающихся царств” за космосом закрепилось название “ юй-чжоу ”. Иероглиф юй имеет значения “навес крыши”, “свод”, “покров”, “небо”, а чжоу — “вечность”, “большая длительность”. Таким образом, космос связывается в данном биноме с идеей куполообразного неба, которое имеет долго длящееся вращение, определяющее череду более мелких времен.

В “Чжуан-цзы” космосу была приписана бесконечная временная длительность, также как его формам — безразмерность:

То, что обладает реальностью, но не имеет вместилища, — небесный свод (юй).

То, что обладает длительностью, но не имеет корня и верхушки, — вечность (чжоу) (Чжуан-цзы, 23).

Даосам вообще была свойственна любовь к разного рода необъятностям, к сталкиванию разномасштабных явлений. Страницы “Чжуан-цзы” наполнены притчами, в которых перед читателем предстают в головокружительном калейдоскопе несовместимые фантастические образы, показывающие относительность обыденных представлений о времени и пространстве. Вот что можно прочитать, например, в начале первой главы этого сочинения:

Мушки-однодневки не ведают про смену дня и ночи. Цикада, живущая одно лето, не знает, что такое смена времен года. Вот вам “короткий век”. Далеко в южных горах растет дерево минлин. Для него пятьсот лет — все равно что одна весна, а другие пятьсот лет — все равно что одна осень. В глубокой древности росло на земле дерево чунь, и для него восемь тысяч лет были все равно что одна весна, а другие восемь тысяч лет были все равно что одна осень. Вот вам и “долгий век” (Чжуан-цзы 2002: 56).

“Книга перемен” не оперирует такими большими периодами времени и ничего не говорит о бесконечности во времени. Правда в основной части этой книги несколько раз часто употребляется словосочетание “вечная несгибаемость” (юн чжэнь) — один раз в приписке к гексаграмме № 2, один раз в “изречении” при гексаграмме № 8 и шесть раз в “изречениях” при чертах разных гексаграмм (22/3; 42/2; 45/5; 52/1; 62/4 — здесь и далее указываются дробью номера гексаграммы в порядке Вэнь-вана и черты). Но иероглиф юн в данных случаях следует переводить как “вечность” в смысле очень долгого, но не бесконечного времени, поскольку, по логике “Книги перемен”, одна житейская ситуация, символизируемая соответствующей гексаграммой, рано или поздно сменится другой, и все, что было когда-то актуальным, может превратиться в свою противоположность. Иначе говоря, “не вечно (юн) то, что свершается” (6/1).