ВОПРОС: Вы любите меня?

ОТВЕТ: Нет! Никоим образом! Я вообще ничего не делаю (Do you? No do). Ес­ли вы чувствуете мою любовь, то не потому, что я люблю вас: это потому, что я есть любовь. Так что вы можете ее чувствовать, но ко мне это не относится.

Представьте, как распускается цветок, и аромат струится во все сторо­ны. Цветок ничего не делает, чтобы он распространялся, цветок не прилагает ни малейшего усилия, чтобы он распространялся; не думайте, это не оттого, что вы проходили мимо, цветок послал вам аромат. Если бы никто не прошел, аромат струился бы на пу­стую поляну. Он не направлен; никакого усилия. Он просто есть. Когда цветет цветок, струится аромат. Когда вы достигли своей глубочайшей сердцевины, струится любовь. Любовь — это аромат.

То, что вы называете любовью, не любовь. То, что вы называете любо­вью, может быть чем угодно, но только это не любовь. Это может быть сексом. Может быть жаждой обладать. Может быть одиноче­ством. Может быть зависимостью. Может быть жаждой властво­вать. Это может быть всем, чем угодно, но это не любовь.

Любовь не стремится к обладанию. Любовь никак не связана с кем-то другим; это состояние вашего существования. Любовь — это не отношение. Отношение в ней возможно, но она не отношение. Отношение может быть, но она не ограничена им. Она вне него, она больше него.

Любовь — состояние существования. Когда она отношение, это не мо­жет быть любовью, потому что есть двое. А когда встречаются два "я", неизбежен постоянный конфликт. Так что, то, что вы называ­ете любовью, это постоянная борьба. Порою, правда, вы устаете и не боретесь, но вот вы отдохнули и снова готовы.

Редко бывает, чтобы любовь струилась. Напротив, почти всегда это ло­вушка "эго". Вы пытаетесь управлять другим, он пытается управ­лять вами. Вы пытаетесь владеть другим, он пытается владеть ва­ми. Это не любовь. Это — политика. Это — игра во власть. Отсюда столько несчастий из-за любви. Если бы это было любовью, зем­ля должна бы стать небесами. Что-то незаметно. На самом деле трудно найти ад более адский, чем этот мир. Как же он стал та­ким адом? — от добрых намерений.

Вы говорите о любви, но всякий раз прячете в ней отраву. Говорите о любви к Родине, и прячете в ней глубокую болезнь национализ­ма, империализма. Говорите о любви к семье, а за этим нена­висть к другим семьям. Вы объединяетесь в семью, потому что трудно бороться с другими семьями в одиночку. Вы вместе, как индийцы: в одиночку трудно бороться с Пакистаном. То же самое относится к Пакистану. И к Китаю. И к Америке. И к России. То же самое относится ко всему миру.

Пока вы в таком состоянии, как сейчас, вы не можете любить. Когда вы спрашиваете меня о любви, я всегда чувствую, насколько не­возможно говорить об этом: вы одно имеете в виду, а я другое. Так можно говорить веками, не приближаясь к единству, к собе­седованию, потому что вы назвали любовью то, что любовью не является.

Снимите этот ярлык, взгляните, что скрыто в нем: ненависть, раздра­жение, зависть, ревность, самолюбие, жажда властвовать, разру­шать. Нет, так я вас не люблю. Потому что для меня любовь не может быть действием: к ней нельзя прикладывать усилия, лю­бовь нельзя сделать. Можно быть любовью, но любить нельзя. И тогда любовь приобретает необычайную красоту, тишину и мол­чание. И тогда любовь становится молитвой. Тогда не будет нуж­ды идти, ни в какой другой храм: состояние любви и есть храм.

Хасидские мудрецы познали сладость этой любви. Они любили весь мир. Они любили обычный мир необычайной любовью. Они жи­ли в мире, цвели в нем. Они не пытались никуда скрыться. Были мужьями, отцами. Жили очень обычно.

Иногда приходится видеть, что люди, отказывающиеся от мира — зако­ренелые эгоисты. Их отказ от мира — на самом деле неудача их любви. Их любовь постигла неудача, и из-за этой неудачи мир стал отвратителен. Но они думают, что мир на самом деле отвра­тителен. Они думают, что несчастливы из-за других.

Муж оставляет жену и отправляется в Гималаи. Он думает, что его за­труднения и несчастья из-за жены. Дело вовсе не в ней. Его за­труднения и несчастья оттого, что он не находится в состоянии любви. В состоянии любви никто не сможет создавать для вас не­счастья. Это невозможно.

Познавший любовь похож на исполненного благодати; никакой зави­симости от условий. Что бы ни случилось, оно не повлияет на со­стояние его существа. Его можно убить, но сделать несчастным нельзя. Можно бросить его в лагерь, но сделать несчастным нель­зя. Его свобода остается полной. Его свобода остается незатрону­той, не задетой.

ВОПРОС: Занимаясь медитацией по вашему методу, я замечаю, что тело делает­ся здоровее и сильнее, а понимание еще меньше, чем прежде. Чем больше я прыгаю и танцую, тем больше храплю. Отчего это?

ОТВЕТ: В храпе пет ничего плохого; он так же свят, как и все другое. И нет ни­чего плохого в теле. Никогда не думайте в дуальных конструкциях: что вы отличны от своего тела, что вы — другое. Никогда не мыслите в двойственных категориях. Тело — это тоже вы, самая наружная ваша одежда. Именно телом вы касаетесь существова­ния. Снаружи вы касаетесь Бога телом, изнутри касаетесь того же Бога сознанием. Но снаружи или изнутри — все равно.