ГЛАВА 2. Подрастающий бог 4 page

Кроули, развитый не по годам и любознательный, вступил в разговор с Листером, и тот убедил нескольких альпинистов на следующий день взять мальчика с собой. Эмили Кроули, без сомнения, одобрила эту идею: ведь её сын находился здесь именно для того, чтобы дышать свежим воздухом, кроме того, уйдя в горы, он лишится возможности соблазнить какую-нибудь служанку или деревенскую девушку. На десять миль вокруг по всем направлениям едва ли можно было встретить человеческое поселение. Когда рано утром на следующий день они отправились в путь, Кроули понятия не имел, зачем он туда идёт: скорее всего, он ожидал, что это будет нелёгкая прогулка на довольно большую высоту и возвращение в гостиницу к полудню.

Команда вышла из гостиницы, чтобы взобраться на гору Сгарр-нан-Гиллеан, что находилась примерно в двух с половиной милях к югу от гостиницы, если мерить по прямой. Они пересекли реку Слигачан и пошли вдоль ручья под названием Альт-Деарг-Беаг, поднимаясь по довольно крутому наклону, пока не дошли до большого прута. Здесь начался уже серьёзный подъём: они взбирались э каменистому, открытому ветрам гребню, который назывался Вершинный кряж, был отвесным и имел около трёх четвертей мили в длину. Кроули было нелегко, но он не сдавался и добрался до вершины, находившейся на высоте 3100 футов над уровнем моря. Когда вечером он вернулся в гостиницу, он уже заразился лихорадкой альпинизма.

Во время каникул Кроули пожаловался как матери, так и обоим своим дядюшкам на жизнь в Малверн-колледже, сообщив им о травле, которой он там подвергается, и делая особый акцент на пристрастии учеников колледжа к содомии. Зная образ мыслей своих родственников и будучи уверенным в своей способности влиять на их решения, он объявил им о своём желании вернуться к домашнему обучению с частными учителями. Родственники же, помня об умении Кроули манипулировать этими несчастными людьми, не поддавались и категорически отвергли идею с приглашением учителей как неспособную стать решением проблемы на сколько-нибудь длительный срок. Тем не менее Малверн-колледж был признан непригодным по причине процветания там сексуальных отклонений, и возник план как можно скорейшего перевода мальчика в школу, расположенную ближе к дому.

Какой бы несчастной ни была школьная жизнь Кроули, она всё же смягчалась каникулами, во время которых он мог предаваться своей новой страсти, альпинизму. Семья приветствовала новое увлечение мальчика, считая его полезным для здоровья во многих отношениях, а не только из-за укрепляющего действия свежего воздуха, происходящего от длительного пребывания на природе. Эти требующие усилий занятия должны были укрепить его мускулы, сделать его сильнее, задать направление его действиям, придать ему уверенности в себе и, если повезёт, отвлечь его мысли от противоположного пола.

Оставленный «наедине с Природой и вдалеке от своих тиранов», Кроули делал первые шаги в альпинизме, причём сейчас их скорее назвали бы скалолазанием. Альпинизм с верёвкой и другим оборудованием тогда только зарождался, большинство скалолазов просто карабкались вверх по крутым склонам и подолгу шли по горам.

Это был опасный спорт, имевший в первые годы своего распространения высокий процент несчастных случаев, нередко заканчивавшихся гибелью альпиниста, однако для спортсменов времён королевы Виктории и короля Эдуарда это была редкостная возможность поставить перед собой по-настоящему сложную задачу.

В начале пасхальных каникул 1892 года, после того как Кроули окончательно покинул Малверн-колледж, его послали на ферму под Лангдейл-фелл, что находится в озёрной местности к западу от Грасмера. Живя здесь, он мог исследовать окрестные горы. С ним был учитель, чтобы опекать его и держать подальше от прелестей деревенских девушек. В деревушке Уэстдейл-Хед, расположенной на берегу озера Уэст-Уотер, где собирались скалолазы со всей Великобритании, Кроули услышал о принятом здесь тесте на проверку альпинистских способностей и выносливости. Тест заключался в том, чтобы покорить четыре самых высоких здешних горы Скофелл, Хелвеллин, Скиддо и Саддлбак в течение двадцати четырёх часов. Воспламенённый идеей этого испытания на выносливость, Кроули решил устроить себе тренировочное восхождение. Он покинул ферму на рассвете, достигнув первой цели своего похода, горы Лангдейл, он преодолел Россет и Боу-фелл, обогнул Хангин-нотс и Эск и направился в сторону плоскогорья, в конце концов покорив вершину Скофелл. Его восхождение продолжалось целый день под палящим солнцем, чей жар усиливался, отражаясь от скал и щебня, он почти не останавливался, разве что для того, чтобы отдышаться. Не взяв с собой воды, он был на грани истощения отжары и, направляясь на север вдоль ущелья, добрался до озера Стай-Хед. Напившись из озера, он поменял направление на юго-западное и, пройдя мимо озера Спринклинг, снова добрался до Боу-фелл. Луна светила ярко, но Кроули был истощён и не мог найти обратный путь. В одиннадцать часов на подходе к Мидл-фелл, где в наши дни находится горноспасательная станция, он встретил группу спасателей, отправившуюся на его поиски.

Был и другой случай, когда Кроули взял сестру своего учителя, отправляясь взбираться на расположенную неподалёку Лангдейл. Эта сестра — её возраст неизвестен, но, кажется, она была старше Кроули — в какой-то момент похолодела от страха, разразившись эмоциональным монологом, состоявшим из молитв, перемежавшихся криками и требованиями к Кроули, который находился при восхождении ниже неё и мог страховать её только снизу, чтобы он перестал смотреть на её ноги. Она представляла собой, как позднее вспоминал Кроули, пример «малодушной трусости, сладострастия, смешанного со стыдливостью, и фанатической набожности: как будто она была одной из героинь Теннисона».

По мере того как уверенность Кроули в себе росла, он не только начал заниматься альпинизмом с более опытными людьми, но и приобрёл некоторую степень юношеского честолюбия, побуждавшего его исследовать ещё не изведанные пути и маршруты восхождений. Одним из таких маршрутов был отвесный склон горы Миклдор, рядом с которым сейчас построена хижина спасателей. Во время одного из таких восхождений обрушилась гроза, и Кроули утверждал, что в его стальной альпинистский топорик попала молния. Более вероятно, что на нём накопилось статическое электричество, и он начинал искрить от прикосновения. Восхищённый и напуганный грозой, Кроули начал быстрый спуск, цепляясь то за один выступ, то за другой. Это, как он утверждал, требовало большой концентрации, но втотмоментон был слишком увлечён тем, что происходило, и видом горы Ско-фелл, «которая стояла в сияющем лиловом обрамлении грозовых туч и буквально пылала от молний», чтобы заботиться о своей безопасности.

Во время одного из восхождений на Скофелл Кроули познакомился с местным фермером по имени Джон Уилсон Робинсон, который делал многое для распространения альпинизма в своём родном Камберленде. Он проникся симпатией к Кроули и показал ему несколько несложных маршрутов для восхождений в одиночку. Во время тех же каникул Кроули познакомился с Оуэном Глинном Джоунсом, которого ему представил Робинсон. Один из пионеров скалолазания, Джоунс занимался тем, что обучал других технике этого дела; он также изобрёл классификацию горных склонов по степени сложности восхождения. Несколько молчаливый, он был сильным человеком, пользовавшимся уважением со стороны других скалолазов, но так и не был признан как альпинист. Тем не менее в Британии он зарегистрировал 23 маршрута восхождений, которые он совершил первым.

Кроули критически относился к людям, которых считал мошенниками или теми, которые пользовались незаслуженной славой. Он полагал, что Джоунс был именно таким, и обвинял его в самовозвеличивании и, что ещё хуже, распространении опасных приёмов восхождения. Для Кроули не стала неожиданностью гибель Джоунса в 1899 году, когда тот в сопровождении двух проводников совершал трудное восхождение на гребень Ферпекль на горе Дент-Бланш, неподалёку от Церматта в Альпах. По поводу этой трагедии Кроули уверенно заметил, что «опасности альпинизма до смешного преувеличены. Я не слышал ни об одном несчастном случае, который не был бы следствием невежества или неосмо-мтельности».

Каникулы закончились, и Кроули из Стритхэма отпра-ился в Тонбридж в Кенте, где ему предстояло 12 мая 1892 года поступить в Тонбриджскую школу-интернат в пятый класс и начать жить в пансионате под названием Ферокс-холл Хаус. Скалолазание по-настоящему укрепило его. Он поступил в школу с готовностью принять вызов мира и за короткое время утвердился в новой обстановке, отчасти благодаря тому, что мог теперь противостоять тиранам. Будучи более зрелым, чем большинство его ровесников, он, по своему собственному выражению, «развил у себя нечто вроде естественного аристократизма. Люди уже начинали бояться меня, а что касается травли, то об этом больше не было и речи».

В целом Тонбриджская школа была организована лучше, чем Малверн-колледж. Работа учителей контролировалась, и, хотя сохранялся общий дух школы с превосходством сильнейшего, старшими учениками, которые демонстрировали свою силу на младших, и ритуалами посвящения, через которые проходил каждый новичок, всё же порядки здесь были менее варварскими. Превосходство в спорте не выставлялось на первый план, а содомия была не так распространена. Кроули не просто приспособился к этой обстановке, но и завёл здесь друзей, среди которых был мальчик по имени Адаме, тоже живший в Ферокс-холле и являвшийся племянником Джона Кауча Адамса, известного математика и астронома, первооткрывателя планеты Нептун. Согласно словам Кроули, Адаме был своеобразным малым, который однажды, получив два фунта на карманные расходы, купил восемьдесят пачек мороженого в школьной кондитерской лавке и съел их все сам за один присест.

Несмотря на то что Кроули освоился в Тонбридже, его здоровье опять ухудшилось. Он признавал, что отчасти был виноват в этом сам. Во-первых, он был подвержен приступам депрессии и часто чувствовал себя несчастным, что ослабляло его. Во-вторых, он негодовал, что ему не дали правильного образования, подразумевая под этим недостаток собственных знаний в области сексуальной гигиены. Он писал в «Мировой трагедии», что ослабление его здоровья было «прямым следствием порочной системы воспитания, которая, не удовлетворившись своими собственными пытками, применяемыми ко мне, передала меня её грубому величеству Природе». На полях своего собственного экземпляра книги он написал: «Я подхватил триппер у проститутки в Глазго» — и уже в зрелом возрасте признавался, что в 1893 году болел гонореей. Разумеется, учителя и наставники врядли предупреждали его об опасности венерических заболеваний, а также о том, как её избежать, и едва ли мать или дядя когда-либо обсуждали с ним эту тему.

Время, проведённое Кроули в Тонбридже, не ознаменовалось никакими происшествиями. Видимо, проблем он не создавал, из чего следует, что он чувствовал себя там более счастливым, чем прежде. Он делал успехи в учёбе, и его бунтарские проявления несколько утихли. Меньшее количество религиозных мероприятий в школе и его постоянная поглощённость альпинизмом как-то отодвинули его тоску и ярость на второй план. Тем не менее он по-прежнему был убеждённым антихристианином и нападал на религию, кактолько появлялась возможность.

Год проучившись в Тонбридже, Кроули покинул эту школу, и летом 1893 года его послали жить в Истборн, город, расположенный на морском побережье в Восточном Суссексе, где он жил по адресу Суссекс Гарденс, 4, с наставником, которого звали мсьеЖ.-А. Ламбер, французом и членом Плимутского братства. Он объявлял о себе как о профессоре языкознания, набирающем учеников для обучения французскому и английскому. Помимо занятий с Ламбером, Кроули посещал уроки химии профессора Р.-Э. Хьюза, которому, как он утверждает, ассистировал во время проведения нескольких экспериментов в Истборнском колледже. Не существует никаких свидетельств того, что Кроули учился в этом колледже или что Хьюз когда-либо там работал: скорее всего, Кроули просто посещал вечерние занятия в городе.

Когда появлялась возможность, Кроули бежал из-под бдительного ока мсье Ламбера и, по его собственному утверждению, прочёсывал Истборн в поисках сексуальных приключений или возможности сыграть партию в шахматы. С характерной для него самонадеянностью он утверждал, что оказался лучшим шахматистом в городе, и вёл шахматную колонку в Eastbourne Gazette, отчаянно критикуя в ней своих партнёров по шахматам. Это, конечно, не вызывало к нему симпатии с их стороны.

Однако существовала другая местная достопримечательность, которая привлекала его внимание гораздо больше, чем женщины и шахматы. Это была скала Бичи-Хед.

Самая высокая точка южного берега Англии, Бичи-Хед на пятьсот футов возвышается над каменистым морским берегом и располагается в двух милях к западу от города. У этой скалы меловые склоны, и потому она скользкая во влажную погоду и осыпается в сухую. Хотя скалолазание к тому времени уже утвердилось как вид спорта и многие альпинисты уже покоряли прибрежные склоны южной Англии, чтобы потренироваться перед альпийскими восхождениями в Европе, Бичи-Хед обходили стороной, потому что эта скала считалась слишком опасной. Нечего и говорить, что Кроули не обратил на это внимания и решил покорить скалу.

Замысел восхождения был экстремальным до безрассудства. Трудности подъёма по меловому склону общеизвестны. На нём невозможно укрепить опоры для ног, потому что он слишком хрупкий; зачастую меловая поверхность оказывается недостаточно прочной, чтобы вбить крюк, а опоры для рук делаются путём высечения в скале углублений или при помощи очищения уже существующих отверстий от осколков породы и мусора. Если выдолбить слишком глубокое отверстие, то и сама опора, и участок скалы, расположенный над ней, легко отламывается и падает, увлекая за собой скалолаза.

Кроули никто не удерживал, и он направился к Бичи-Хед и «решил начать восхождение в девяти с половиной минутах ходьбы от берега в сторону станции береговой охраны, идя с трубкой в зубах и в сопровождении собаки (за отсутствием подходящей женщины)». Впоследствии он сообщил, что Бичи-Хед представлял собой крутой меловой склон, сильно подпорченный водой и покрытый сгнившей травой. Конечно, сомнительно, что он покорил самую крутую часть склона в стиле лёгкой деревенской прогулки; более вероятно, что первое своё восхождение он совершил не на саму скалу в той её части, что расположена ближе к маяку, а на менее крутой склон к востоку от маяка, возвышавшийся над каменистой полосой берега, где приливы сменялись отливами.

Однако настоящее восхождение вскоре воспоследовало. Грегор Грант, кузен Кроули, сопровождал его во время некоторых восхождений на Бичи-Хед. В скалолазании Кроули был методичным, он внимательно относился к каждому своему движению и каждой особенности рельефа, которая встречалась на его пути. И в самом деле, он утверждал, что давал имена некоторым местам: пик Этель-дреды (названный или в честь его собаки, или в честь знакомой девочки: Кроули не мог вспомнить, в чью именно честь, но, скорее всего, название в любом случае несло в себе иронию, поскольку Кроули всегда сравнивал некрасивых девушек с собаками), Дьявольская расщелина и Трещина Квиллина. С последней был связан случай, чуть было не закончившийся для него гибелью. Во время одного из восхождений, совершаемого в компании с другими альпинистами, Кроули застрял, и для его освобождения понадобилась помощь береговой охраны. Неудивительно, что он не рассказывает об этом в своих воспоминаниях. Тем не менее Кроули завоевал восхищение других скалолазов, и один из пройденных им маршрутов восхождения на Бичи-Хед вызвал следующий комментарий в периодическом издании «Приморское скалолазание в Британии»: «Можно только удивляться Кроули и его друзьям, которым удалось совершить траверс на этом склоне, вверх и вниз до выступов утеса с целью их обследования». К сожалению, многие из тех вершин, которые покорил Кроули, с тех пор разрушились и упали в море.

Не все верили в его восхождения на Бичи-Хед. Величайший из первых альпинистов, Альберт Фредерик Мам-мери, основатель альпийского скалолазания и легенда своего времени, умерший в сорокалетнем возрасте в 1895 году, сомневался в достижениях Кроули. Кроули написал ему письмо и в качестве доказательства послал фотографии, чем вызвал восхищение великого человека. Зато Eastbourne Gazette не спешила расточать похвалы: статья о достижениях Кроули была озаглавлена «Разные обличья глупого безрассудства».

Примерно в это время Грегор Грант обручился со своей будущей женой и объявил, что больше не может рисковать своей жизнью. В душе Кроули наступило опустошение. Грант был его героем, одним из немногих людей, которые делали его раннее детство терпимым, и одним из самых первых его товарищей по несчастью, страдавших от окружавшей религиозности. Свой ответ на это известие Кроули сформулировал довольно кратко: «...я получил первый урок в том, что давно уже открыто религиями мира: ни один мужчина, позволивший женщине занять хоть какое-нибудь место в своей жизни, не способен хорошо делать своё дело».

Именно в тот период произошёл случай, касающийся матери Кроули и скалы Бичи-Хед, о котором Кроули рассказал сорок лет спустя. Кроули взял мать с собой на Бичи-Хед и, оставив её на склоне заниматься живописью, приступил к восхождению. Он был уже довольно высоко, когда услышал её крик о помощи, хотя был уверен, что на самом деле ничего не мог услышать, что воспринял какой-то психический импульс. Он вернулся, обнаружил, что она соскальзывает вниз по обрыву, и спас ей жизнь. Этот поступок он оценивал позднее как «достойный сожаления порыв гуманизма».

После того как Грант навсегда забросил свои альпинистские ботинки, Кроули объединился с другим скалолазом по имени Дж.-С. Нью. Вместе они нарисовали карту Бичи-Хед, а Кроули описал их совместные восхождения в статье для шотландского альпинистского журнала. По мере того как имя Кроули становилось известным в альпинистских кругах, он познакомился с рядом других ведущих представителей этого вида спорта, и 7 декабря 1894 года он получил звание члена Шотландского клуба альпинистов. Его кандидатура была предложена А.-Э. Мей-лардом и поддержана Джоном Норманом Колли. Получить поддержку Колли было довольно большой честью, поскольку этот преподаватель химии был к тому времени уже очень знаменит не только благодаря своим восхождениям в Великобритании, но и потому, что первым без сопровождения гида покорил Монблан по маршруту Бренва.

К этому времени Кроули был по-настоящему опьянён и захвачен скалолазанием. Оно дало ему многое из того, чего прежде не хватало в его жизни. Горные восхождения дали ему свободу, возможность проверить себя, средство добиться того, чтобы другие мужчины признали его равным, ощущение собственной силы. «Красота формы и цвета, радость физической активности, а также бодрость сознания, ищущего свой путь в какой-то сложной области, — вотто, что подготовило мой прорыв», — писал он. Он пребывал в возвышенном настроении. Подобно альпинистам всех времён, он открыл для себя особый тип внутренней гармонии, мистического умиротворения в одиночестве и величии гор: «Очертания гор на фоне неба почти всегда благородны и прекрасны, поскольку являются результатом влияния естественных сил, которые действуют постоянно, в соответствии с законами природы. И вот, хотя эти очертания не есть воплощение чьего-либо замысла, они представляют собой олицетворение самой сути законов красоты». Впоследствии он любил совершать восхождения в компании с крепкими, выносливыми людьми и наслаждался жизнью на лоне дикой природы. Первая же ночёвка в альпинистской палатке убедила его в том, что жить в палаточном лагере — потрясающе и увлекательно. Он заявлял: «Простые ощущения пребывания на свежем воздухе, под звёздным небом во время отхода ко сну и пробуждения на заре, потому что это заря, самим своим фактом поднимают животную жизнь человека до уровня поэзии».

Совершая восхождения, Кроули не ограничивался Озёрным краем и скалой Бичи-Хед: он также занимался альпинизмом в Шотландии и Сноудонии (Уэльс). Куда бы он ни приезжал, он прокладывал свои собственные пути и маршруты восхождений, иногда вызывая раздражение своих товарищей-скалолазов самоуверенностью и решительным настроем стать первым, кто проложил тот или иной маршрут восхождения, иногда же уличая их в трусости и неспособности повторить проложенный им маршрут. Тем не менее, товарищи, хотя и невольно, восхищались им.

Эмили Кроули и её брат Том, веря, что занятия альпинизмом меняют Кроули к лучшему, поощряли их. Летом 1894 года это поощрение проявилось в том, что мать и дядя профинансировали первое серьёзное восхождение Кроули. Целью его путешествия были Альпы.

Отправившись в путь вместе с очередным наставником, Кроули приехал в Балле ди Сольда, что в австрийском Тироле, вооружённый «Альпинизмом» Клинтона Томаса Дента, одним из первых признанных пособий, посвященных этому предмету. Оказавшись на месте, он нанял Йозефа Пингерру, лучшего из местных горных проводников. Несмотря на самодовольную убеждённость Кроули в том, что он является лучшим скалолазом, чем Пингерра, он хотел, чтобы его научили приёмам лазания по льду и снегу. Когда же проводник поскользнулся на заснеженном склоне и спасся только благодаря Кроули, который держал другой конец верёвки, тот решил отказаться от инструктажа и занялся самообучением. Опыты восхождений на Бичи-Хед ему помогли. Он научился определять предел прочности льда так же, как проделывал это с мелом, а его осторожность и чувство равновесия уже были отточены благодаря восхождениям на Бичи-Хед. После нескольких дней тренировок Кроули в одиночку совершил восхождение на Ортлер по маршруту Хинтере-Грат. На вершине он встретил некоего американца и его проводника, которые добрались туда по более простому маршруту: проводник был изумлён успехами Кроули. К концу лета он уже мог профессионально заниматься скалолазанием в условиях снега и льда.

Однажды во второй половине 1894 года Кроули поссорился с мсье Л амбером, одна из дочерей которого по имени Изабель обручилась с молодым человеком, отказавшимся сменить веру и вступить в Плимутское братство. Ламбер разорвал обручение, запер свою дочь в доме и на глазах Кроули жестоко побил её. Кроули высказал своё мнение, и, думается, у них с Ламбером дошло до драки. Том Бишоп, вызванный телеграммой, сел в первый же поезд, идущий в Истборн, и забрал Кроули из Суссекс-Гар-денс. Затем был созван семейный совет. Теперь стало ясно, что Кроули, уже почти превратившийся в мужчину, так же неуправляем и своеволен, как и прежде. Его дух так и не был сломлен. Теперь не оставалось другого выбора, как просто выпустить его в мир. Он был потерян для Братства, для благоразумия, для христианства. Его родственники сделали всё, что смогли, и потерпели поражение.

Когда альпинистский сезон в Альпах закончился и впереди замаячил новый учебный год, Кроули оказался перед необходимостью принимать решение относительно своего будущего. Первое принятое им решение было в пользу карьеры, как её представляла себе его мать. В конце сентября 1894 года он записался в качестве вольнослушателя в Королевский колледж Лондонского университета на курсы медицины и естествознания.

Почему он выбрал именно Королевский колледж, неизвестно, но, возможно, этот вариант был предложен ему Джоном Норманом Колли, ассистентом сэра Уильяма Рамзая, профессора общей химии, работавшего в Лондонском университете, а позднее лауреата Нобелевской премии за свою работу, касающуюся инертных газов. Разумеется, Кроули посещал лекции обоих учёных.

Весной 1895 года, как только стала устанавливаться хорошая погода, Кроули начал готовиться к новому альпинистскому сезону и уехал в туже минуту, как только закончился учебный год. Он отправился на Бернское нагорье и первым делом пустился в одиночку покорять скалу Айгер. Во время этого восхождения он встретил группу английских альпинистов с проводниками. Вместе они добрались до вершины и спустились. Впоследствии этим же летом он совершал восхождения на Айгерйох, Юнг-фрауйох, Мюнх, Юнгфрау, Веттерлюкке, Мюнхйох, Байх-грат, Петерсграт и Чингельхорн. Его занятия альпинизмом, по мнению Т.-С. Блэкни, автора статьи в майском номере Alpine Journal за 1952 год, были «если и не выдающимися, то, во всяком случае, многообещающими, хотя и несколько эксцентричными, и есть достаточно много свидетельств со стороны таких компетентных людей, как Джон Норман Колли, Мейлард, Солли, Х.-В. Рид, Экен-штайн и Ларден... тому, что он был очень способным альпинистом, особенно на скалах (хотя Мейлард считал его также лучшим скалолазом-любителем из всех, кого он когда-либо видел); и только Ларден был склонен считать его безрассудным». Многие из своих восхождений Кроули совершал в одиночку, поскольку предпочитал независимость. Отчасти это объяснялось его желанием побыть наедине с природой, но отчасти — и его убеждением в том, что одинокие восхождения более безопасны. Он скептически относился к услугам местных проводников и умению большинства других альпинистов, исключая Маммери, Колли и Хастингса (который был с Маммери и Колли в Гималаях, когда Маммери погиб), которые задали новые стандарты в альпинизме.

Альпийское путешествие Кроули было прервано телеграммой из Лондона. Дело было в том, что когда-то он выражал желание подать заявление в Кембриджский университет, теперь его семья решила одобрить и поддержать это желание. Вступительные экзамены в Тринити-кол-ледж и собеседование должны были состояться через неделю, поэтому Кроули немедленно вернулся на поезде в Великобританию, приехал в Кембридж и подал документы на сдачу экзаменов. Он успешно сдал все экзамены, показав, как он утверждал, при переводе греческих и латинских текстов знания, превышающие средний уровень, несмотря на то, что у него не было возможности подготовиться.

Во многих отношениях Кроули был готов к новому этапу своей жизни. Он был достаточно взрослым и мог на равных общаться со старшими. Он был физически сильным и привык мыслить независимо и разумно. И всё же в некоторых аспектах он был невероятно незрелым. Он испытывал трудности во взаимоотношениях со сверстниками и был предельно высокомерен. В одном отношении его незрелость достигала поразительных масштабов: он неумел обращаться с деньгами. Как он утверждал в автобиографии: меня приучили, что я могу рассчитывать на любую роскошь. Не существовало ничего, что было бы слишком хорошо для меня; и я не имел ни малейшего представления о том, что сколько стоит. Всё оплачивалось за моей спиной. Меня никогда не учили, что для получения желаемого от меня могут потребоваться какие-либо усилия. С другой стороны, количество моих карманных денег безжалостно ограничивалось, с тем чтобы я не мог использовать их каким-нибудь постыдным образом, например на покупку книг или табака, а то и на что-нибудь ещё более омерзительное, например на театр или женщин. (Меня побуждали завести собаку!) В результате у меня полностью отсутствовало ответственное отношение к деньгам. Мне никогда не приходило в голову, что их можно зарабатывать, и я привык быть зависимым до степени попрошайничества. Это, конечно, возымело гибельные последствия. Я сомневаюсь, что когда-либо существовал кто-нибудь столь же слабо подготовленный к практической жизни.

Как бы то ни было, он испытывал благодарность к родственникам за то, что был богат, и ещё за одно обстоятельство. Полученное воспитание «научило меня бороться, любить правду, ненавидеть притеснения, и — ей-богу! — меня хорошо этому учили. В глубине души мне следует благодарить их».

Могут существовать различные взгляды на то, хорошо или плохо был подготовлен Кроули, но так он начал удивительное путешествие своей взрослой жизни.

Date: 2016-07-25; view: 239; Нарушение авторских прав