История Родного края.

К середине семнадцатого века вспыхивает огонь борьбы казачества на Украине против польских панов. Волны народного гнева докатились и до приипутских земель. На борьбу с угнетателями поднимается всё население края.

В мае 1648 года казацкое воинство под руководством Богдана Хмельницкого разгромило польскую армию. Это весть молниеносно разнеслась по всему Левобережью. В конце мая казачьи полки двинулись на маетности панов Потоцкого, Вишневецкого, Киселя. По пути брали города. Войска повстанцев, выросшие за счёт влившихся в них крестьян, двинулись к Новгород-Северскому и Стародубу. 10 июня казачьей армией был взят Новгород-Северский.

Среди поляков возникла паника, ещё более усилившаяся, когда дошли слухи, что Хмельницкий приказал "крестьян верстать в казаки", а польских урядников и державцев "побивать". Восстали против поляков крестьяне Подесенья и Приипутья, которые убивали панов, забирали их имущество. Казаки Богдана Хмельницкого подошли к Стародубу. В его войсках чисто казаков было не так много, а мощной ударной силой стало восставшее крестьянство. Поэтому армия повстанцев не встретила серьёзного сопротивления, и Стародуб был взят с ходу. Вскоре пал и Почеп.

Отряды, изгонявшие поляков с Северской земли, в основе своей состояли из местного населения. По сути своей они были партизанскими, образовавшимися стихийно после поражения польских войск под Жёлтыми Водами и Корсунью.

В середине июня пришёл приказ от Богдана Хмельницкого: всем отрядам, собравшимся на Стародубщине, идти к нему на Днепр. Все пришедшие к нему были поверстаны в казаки.

Спешный уход почти 30 тысяч казаков ободрил поляков, скрывавшихся в заипутских лесах. Воспользовавшись тем, что Северская земля осталась беззащитной, польские паны мало-помалу стали возвращаться на прежние места. В первой половине 1649 года они снова сидели в Новгород-Северском, Стародубе, Погаре, Почепе. Ещё больше осмелели шляхтичи и жолнеры после заключения в январе 1650 года Зборовского договора, когда король объявил, что реестровые казаки должны оставаться при своих правах и преимуществах, а крестьяне - по-прежнему подданными.

"Самовидец из истории" рассказывает, что введение польского войска на постой в Малороссию левого берега Днепра стало причиной переселения значительной части её населения на юго-восток, "к Полтаве и на грунты московские". Переселялись казаки, оставшиеся в городах, терпевшие по словам летописца несносные притеснения. Богдан Хмельницкий не мог оставить без внимания жалобы народа, и его армия активизирует свои действия. Поражение поляков под Батогом воодушевило малороссов и вызвало новый взрыв возмущения против польских панов.

"В этом году (1652) знову по городах, - говорит "Самовидец", - много панов пропало, которые на свои маетности понаездили были, бо знову оных их поспольство позабивало".

Случилось это в тех местах, откуда ушло коронное войско. Но на Стародубщине литовское войско оставалось и после Батожского сражения, однако возбуждение народа было настолько сильным, что стихийно образовались отряды повстанцев, которые вступали в бой с жолнерами. Об этом сообщает и "Самовидец":

"Того часу из Севера (то есть из Стародуба, Почепа, Мглина, Дрокова) жолнёров выгнало поспольство самих тех городов, много оных погромивших". Вслед за жолнёрами были изгнаны и польские паны.

8 января 1654 года по договору воссоединения Украины с Россией Приипутье вместе со всей Малороссией вошло в состав Русского государства. Период "лядской неволи" кончился навсегда. Поляки в приипутские земли больше никогда не возвращались.

С воссоединением Украины с Россией украинские и малороссийские земли были разделены на административные районы - " полки ", которые состояли из " сотен ". Самым обширным был Стародубский полк, в него входило десять сотен - Стародубская, Велико-Топольская, Бакланьская, Почепская, Семёновская, Погарская, Новгород-Северская, Поповогорская, Мглинская и Дроковская. Последняя вскоре была присоединена к Мглинской сотне.

В новых административных образованиях вся войсковая старшина от гетмана до урядника избирались вольными голосами казаков. Всё народонаселение Малороссии делилось на два сословия: воинское товарищество (казаков) и посполитых людей. К первому, привилегированному сословию относились войсковая старшина (шляхта) и казаки. Они обязаны были нести только одну повинность - войсковую. Малороссийский казак обязан был по первому приказу являться на войну вооружённым на собственные средства, обязательно на лошади при седле.

Списки казачьих фамилий, в Мглинской сотне Стародубского полка:

Аверченко, Агеенко, Абраменко, Алексеенко, Амельченко, Андросенко, Андриевский, Анопко, Астапенко, Ашитко, Бойдарико, Бондарь, Бондаревский, Борисенко, Бородуля, Бурдель, Булло, Бутовко, Бутрехо, Бутрим, Белоножко, Белозор, Веремейко, Винниченко, Гарбуз, Гвоздик, Голайдо, Грунтовский, Гуня, Дерюго, Даниленко, Дивисенько, Двоенько, Дёмченко, Дербуш, Дорошко, Дужинский, Евдокименко, Егельский, Еловский, Емельяненко, Ефременко, Ждановский, Желуденко, Журбенко, Жигальский, Заборо, Задиран, Знаменок, Зюзько, Иванько, Иваненко, Ивантей, Ивченко, Какоша, Каминский, Корчевский, Кобызь, Кондратенко, Конопелько, Кошечко, Кохан, Кравченко, Кибалко, Коваленко, Козко, Коноваленко, Курбатский, Куриленко, Кулажский, Куцый, Клюй, Лагутенко, Ладынский, Ларченко, Ландик, Левдик, Лежень, Лобач, Лось, Лындо, Магон, Матющенко, Малюченко, Мартыненко, Максименко, Матыко, Мамчур, Минченко, Михальченко, Мисливец, Мицук, Могилевец, Неберо, Немченко, Николаенко, Нитяговский, Новиченко, Обыденник, Ольховский, Осадчий, Одоленко, Павленко, Павлюченко, Папоротный, Панасенко, Петренко, Петроченко, Петрунь, Пипченко, Писаренко, Поволяко, Погарец, Полоник, Попелыш, Попель, Порохонько, Пригожий, Приходько, Прирез, Пика, Птушко, Пуляго, Пысь, Раздымахо, Редько, Романенко, Рудой, Рыбалко, Рыгайло, Савченко, Сапич, Сарамуд, Седюк, Сергиенко, Сердюк, Сидоренко, Сивохо, Скрипко, Скок, Симченко, Смык, Соханенко, Солобуто, Станкевич, Старовойт, Стук, Ступак, Сугак, Суник, Товпеко, Товстыко, Толоко, Тюканько, Федорина, Фесько, Федосенко, Филимоненко, Халюто, Хоменок, Хандожко, Ховрун, Хорт, Чудопал, Чурило, Чуприк, Чепля, Чеченя, Чернявский, Чебатуро, Шалюпо, Шевкун, Шевченко, Швец, Швед, Щигорец, Щедривый, Шедько, Шкаредо, Шкред, Щерба, Цацуро, Царенко, Цыганок, Юрченко, Язвенко, Якубович, Янченко, Яценко.

Гетманы жаловали казаков чинами и имениями как за личные заслуги, так и за заслуги предков.

Другое сословие жителей Приипутья - посполитство, которое составляли селяне, то есть крестьяне, и мещане (горожане). Это сословие обязано было нести все другие повинности: трудом и деньгами платить в воинскую казну. Воинов из своих рядов поспольство не поставляло, но те из посполитых, кто разживался и достигал материального достатка, вписывался в казаки. Наиболее состоятельные из них достигали и чинов войсковой старшины. Позже, когда значительно возросло число казаков, гетманы стали издавать указы о запрещении посполитым вписываться в казаки.

Полковники, стоящие во главе полков, имели обширную власть, которая уступала лишь власти гетмана. Кроме непосредственного начальствования над казаками всего полка, полковники вершили суд и расправу над всеми живущими в округе, в том числе и над высшим сословием (шляхетством), пользовавшимся особыми правами и преимуществами.

Стародубский полк занимал северную часть территории Чернигово-Северского края: по среднему течению Десны, её притока Судости, верховью Снови, среднему течению Ипути, притокам Сожа, и части среднего течения Беседи. Почти десять лет в её состав входило десять сотен, но в 1662 году Киево-Печерская лавра предъявила свои права на большую часть Поповогорской и Боровицкой сотен, и эти поселения были отданы лавре. Позднее оставшимися сёлами этих сотен, а также значительной частью населённых пунктов Дроковской сотни завладел гетман Д.П. Апостол.

Представитель казацкой старшины Даниил Павлович Апостол был гетманом Левобережной Украины с 1727 по 1734 годы. Годы его правления характеризовались ростом феодального землевладения, закрепощением крестьянства и даже казачества. Самыми различными путями гетман приумножал свои владения, не брезговал скупкой грунтов (земель) за бесценок. Д.П. Апостолу принадлежали Овчинец, Дубровка, Ветлёвка, Краснополье, Баклань и другие земли.

Территория Стародубского полка до середины восемнадцатого столетия представляла собой сплошные, девственные, почти непроходимые леса. Поэтому первые поселенцы этих мест расселялись по большим и малым рекам, на крутых берегах, омывающихся с юга, не случайно: побережная гора вместе с омывающей её водою служила защитой от нападения врагов. Причиной позднего заселения этих мест как раз было отсутствие прибрежных возвышенностей и бедность здешних почв.

Старинные поселения по берегам Десны, Судости, Вабли, Снови, а также по реке Ипуть и её притокам, выбравшие лучшие места, занимались главным образом хлебопашеством. Неплодородные земли позднейших заселений, дававшие низкие урожаи, заставляли поселенцев искать другие источники для существования, развивать промыслы. На левом берегу Ипути в глухих лесах развивалось бортевое пчеловодство. Благодаря этому, некоторые поселения и жили, называя борти (в отличие от земельной вотчины) верховою вотчиной.

Бортевое пчеловодство процветало преимущественно в лиственных лесах, так как песчаная почва под хвойным деревом давала пчёлам скудный корм. Но при отсутствии деревьев лиственных пород борти устраивались и на соснах. Охотник-пчеловод взбирался на дерево, выдалбливал борть и ожидал поселения в ней роя. При обширных массивах леса и малом народонаселении он мог не беспокоиться за свою борть, так как даже по закону она принадлежала тому, кто её сделал. Если в приготовленную борть садился рой, что зависело от случая, пчеловоду оставалось только взять мёд осенью (сколько может, не убивая роя) и затворить на зиму борть. Часто случалось, что зимой медведи-шатуны нападали на борти и выедали мёд. Чтобы бороться с ними пчеловоды набивали в ствол дерева железные гвозди, укрепляли рогатины и другие тайные ловушки.

Выделывались борти в высоких дубах или соснах на высоте пяти-шести саженей. На такую высоту бортники (земцы) взбирались при помощи верёвки, называемой плетью. Окинув плетью дерево, бортник добирался до самой борти. Там он закидывал лежею, завязывал особенный конец верёвки на приделанный к борти деревянный крючок, навешивал своё сиденье (дощечку), садился на него и начинал работу. Для сообщения с землёй он спускал тонкую верёвку, называемую хоботом, и ею поднимал наверх всё необходимое ему. Окончив работу, бортник со своей добычей проворно спускался по верёвке.

Наряду с бортевым пчеловодством в лестных местностях развивались и другие промыслы: будницкие, гутницкие и рудницкие. В будах выделывали поташ, в гутах - стекло, в руднях - железо. Как напоминание об этих промыслах в далёком прошлом, сохранилось в названиях населённых пунктов Буды, Гуты, Рудни.

Во второй половине семнадцатого века, когда в Заипутье хлынули белорусские поселенцы, угнетаемые и теснимые поляками, производство поташа достигла наивысшей точки своего развития. А в начале восемнадцатого века, когда казацкая старшина успела захватить огромные земельные пространства, будницкая промышленность возросла до таких размеров, что Пётр Первый с целью сохранить лесные массивы запретил устройство новых буд.

Развитию промыслов и промышленности в Стародубском полку способствовали также великорусские раскольники, которые начали селиться в этих местах с конца семнадцатого столетия. Они сразу же сделались посредниками между производителями и потребителями, осуществляя сбыт продуктов местной промышленности.

Раскольничьи слободы быстро превращаются в торговые и промышленные пункты. Одна из таких была основана в 1703 году в пятидесяти верстах от Стародуба на землях бунчужного товарища Бороздны. В глухом бору на крутом берегу речки Туросны поселились беглые костромские крестьяне- раскольники братья Клинцы и другие, сбежавшие от преследования православной церкви и светской власти. Раскорчевали высокие мачтовые сосны, расчистили делянки, срубили бревенчатые избы. Так была основана слобода Клинцова, которая с каждым годом расширялась и росла. Жители этой слободы в основном занимались промыслами: вырабатывали бараньи кожи, шили рукавицы, сапоги, занимались бондарным, столярным и плотницким делом, торговали конопляным маслом.

В 1708 году во время русско-шведской войны раскольники организовали дружину во главе с Василием Клинцом, которая, пополнившись патриотами из окрестных сёл, участвовала в сражении со шведами. Пётр Первый за " все сии великие и достохвальные качества" специальным указом в 1715 году закрепил за старообрядцами занятые ими земли навечно. Войсковая старшина Стародубского полка поощряла заселение края: беглые становились их подданными, платили подати.

Административным центром Мглинской сотни был город Мглин, который стоял при Судымке. Он был известен с четырнадцатого века, а по описи 1654 года показано: "Местечко Мглин на Судымке. В этом местечке две церкви древеные... Старое земляное городище над речкою Судымкою, на горе, на том земляном городище острожка нет".

За время существование Мглинской сотни её сотниками избирались: в 1654 году - Никифор Васильевич Беленин, в 1669 - Андрей Есимонтовский, в 1671 - Иван Берло, в 1680 - Иван Красный, в 1680 - Иван Фёдорович Есимонтовский, в 1687 - Григорий Семенович, в 1688 - Иван Романович Романовский, в 1706 - Михаил Турковский, в 1710 - Афанасий Иванович Есимонтовский, в 1715 - Максим Лаврентьевич Бороздна, в 1723 - Алексей Иванович Есимонтовский, в 1734 - Максим Михайлович Турковский, в 1740 - Василий Лисаневич. Последним сотником Мглинской сотни с 1760 по 1782 годы был Павел Григорьевич Покорский.

В 1666 году Мглину, как и многим другим городам, была жалована царская грамота на Магдебургское право. В истории Мглина восемнадцатого столетия выделяются два эпизода: разорение города в 1708 году войсками шведского короля Карла Двенадцатого и отдача части мглинских горожан в ранговое владение.

Из воспоминаний Алексея Есимонтовского нельзя заключить, что шведы занимали Мглин. Может быть, город разорили отступающие русские войска и бежавшие от врага горожане? А отдача мглинских горожан в подданство полковому судье Андрею Рубцу случилось в 1740 году. Однако мглинские мещане, отличавшиеся изворотливым умом, очень скоро выхлопотали уничтожение означенного универсала на их закрепощение.

Во всех городах, получивших Магдебургское право, были ратуши. Мглинская ратуша распоряжалась крестьянами свободных, ратушных сёл. Таких селений в Мглинской сотне восемнадцатого века было двадцать, но к 1790 году половина их была роздана войсковой старшине. Однако и у оставшихся свободными десяти сёл старшина скупала крестьянские грунты.

Этот процесс был необратим. По существу Запорожская Сечь, а затем казацкое Левобережье были первыми в Европе демократическими республиками. Но было бы нелогичным их существование в этой ипостаси в составе Российского государства, где всё больше укреплялось самодержавная власть и крепостничество. Волей-неволей политические институты России внедрялись на присоединившихся к ней землях. Новый привилегированный класс - казацкая старшина - богател и прибирал к своим рукам земли и свободных крестьян.

По ревизии 1723 года в городе Мглине показано 130 дворов казаков, 24 двора мещан "можнейших грунтовых", 30 - "средних грунтовых", 17 - "безгрунтовых гендлиовых", 70 хат бобылей, 160 дворов крестьян и 105 хат бездворных.

Долгое время сотниками Мглинской сотни были Есимонтовские. Эта фамилия относилась к мглинскому казачеству, из чьей среды они вошли в войсковую старшину. Первое упоминание о Есимонтовских относится к 1669 году, когда назывались двое из них: рядовой казак Фёдор и мглинский сотник Андрей. Но позже сын Фёдора Иван тоже был избран сотником, как только разбогател скупкой грунтов вокруг Мглина. Из этого примера выясняется, что простому казаку не был заказан путь к средним и даже верхним эшелонам власти. Для этого необходимо было разбогатеть, а не укреплять свой авторитет в старшине.

Иван Есимонтовский и после того, как оставил сотничий уряд, продолжал приумножать своё состояние, скупая грунты. Дело отца продолжил его сын Алексей, который тоже был сотником. Алексей добавил и другие средства для увеличения своего земельного имущества: не только скупал грунты, но и получал их в награду за верную службу, отбирал их у крестьян за долги. Потомки Ивана Есимонтовского укрепили своё влияние на Мглинщине. Два сына Алексея служили бунчужными товарищами, а его внук Николай к концу восемнадцатого столетия имел уже около 100 душ крестьян.

Своеобразной личностью был сотник Бороздна - один из сыновей сподвижника Богдана Хмельницкого Лаврентия Бороздны. Максим Лаврентьевич Бороздна окончил Киевскую академию. Некоторое время служил у сына Петра Первого Алексея певчим и жил с царевичем за границей. Потеряв голос, Максим Бороздна по ходатайству Головкина получил место сотника во Мглине. В совершенстве знал немецкий язык и завёл в своей сотне муштру на шведский лад. Обычай колядовать по волости - тоже его "заслуга". За эти дела мглинские казаки жаловались на своего сотника:

" В селе Дрокове многих, позавешавши на тын, бил своими руками. В селе Овчинце дьяковичи церковному досталось киями добре"

Однако, несмотря на жалобы, гетман Скоропадский в 1716 году подарил Бороздне село Лопазну, отняв его у ратуши, а в придачу - ещё и мельницу в Чешуйках. Сотник Бороздна помогал всесильному Меньшикову присваивать земли Мглинской сотни.

Последний из мглинских сотников Покорский пользовался протекцией фаворита Екатерины Второй, графа П.В. Завадовского. В составе Стародубского полка Покорский водил Мглинскую сотню в русско-турецкой войне в 1774 году и заслужил от главнокомандующего русскими войсками князя Долгорукого "хорошую аттестацию, особливую хвалу".

На малозаселённой ранее территории Приипутья вольготно жилось воинским сподвижникам гетмана. Он разрешил им заселять приобретённые земли выходцам из Польши. В основном это были белорусы, бежавшие от непосильного гнёта шляхтичей. Слившись с казачеством, они всё же отличались от малороссиян и в основном составляли население буд Суражского уезда. Коренное население называли белорусов, бежавших из Польши, литвинами (Г. Есимонтовский "Описание Суражского уезда", 1846 год).

Мглинская сотня занимала главным образом берега Ипути и притока её Воронусы, берега которой были заселены раньше ипутских. Приипутье (в пределах мглинской сотни) продолжало заселяться вплоть до конца восемнадцатого века. Главными инициаторами заселения были Есимонтовские, а позже - Искрицкие и Гудовичи.

По структуре народонаселения особенность Мглинской сотни была в том, что среди казачьего поселения было немало стрельцов и пороховников. Вероятно, стрельцы появились в этих местах в середине восемнадцатого века, записавшись в казачество после изгнания поляков. Они встретили поддержку со стороны казачьей верхушки, так как исправно несли стрелецкую службу, промышляли зверя и птицу для стола гетманов и местной старшины. Мглинские стрельцы составляли особый казачий курень. Во время генеральной описи в него входило 130 дворов и 40 бездворных хат.

Между дворами и хатами существовало принципиальное различие. К дворам причислялись богатые хозяйства, в каждом из которых в нескольких домах жили родственники одной семьи. Хаты - это бедные семьи, не имевшие полевой запашки, а лишь огороды. Так что состав стрельцов был разнородным, хотя различие не определялось высотой рода. Богаче жили наиболее изворотливые, старательные стрельцы, сумевшие хорошими службой и трудом выбиться из нужды.

Для несения службы стрельцам был необходим порох, поэтому из их среды (из более бедной прослойки) выделилась особая группа - пороховники, занимавшиеся изготовлением пороха. Существуют сведения, что в первые годы после образования Стародубского полка пороховников вызывали из Литвы. С появлением доморощенных пороховников производство пороха во Мглине достигло такой высоты, что этот продукт поставлялся не только для нужд своего полка, но и для Генеральной артиллерии. А при гетмане Апостоле на хуторе Портники около села Велюханы работал пороховой завод. Во времена Румянцева во мглинской сотне было 32 двора и 8 бездворных хат пороховников, у которых был свой гетман, живший в Портниках.

В те же годы из среды стрельцов выделилась ещё одна группа - бобровники. Они занимались промыслом ценной пушнины, поставляя её гетманскому двору и старшине. Бобровники также образовали свой особый курень во главе с атаманом.

С начала восемнадцатого столетия начинается расцвет дикого и безлюдного Приипутья. Как грибы в лесу, растут сёла и деревни. В подавляющем большинстве своём сельские поселения на территории Суражского района возникли в те времена. Но среди них есть и более древние. К таким относится село Костеничи на речке Тезне. При польском господстве оно принадлежало Николаю Абрамовичу. Затем для костеничских крестьян наступили светлые времена - почти полвека они были свободными, находясь в ведении Мглинской ратуши. В 1693 году гетман Мазепа подарил Костеничи сотнику Ивану Романовскому. Известен ещё один хозяин этого села: в списках черниговских дворян 1783 года показан бунчужный товарищ Пётр Афанасьевич Шкляревич - владелец Костенич.

Недалеко от Костенич на реке Лопазненке стояло село Лопазна, так же принадлежавшее Николаю Абрамовичу. И Лопазна до 1710 года находилась в ведении ратуши, пока не было отдано сотнику Максиму Бороздне. В те годы Лопазна состояла из 36 дворов казаков и 27 дворов стрельцов.

А вот Ляличи стояли в "чистых полях, по косогорам" на речке Шёлковка и входили в обширную маетность Абрамовича. До тех пор, пока сотник Бороздна не захватил село, оно подчинялось Мглинской ратуше. После смерти Бороздны Ляличи были возвращены ратуше, но в 1721 году проданы сыну Стародубского торговца Якову Томашевичу, о чём есть запись в "Историко-статистическом описании Черниговской епархии": "Року 1721 честному отцу Якову Андреевичу, пресвитеру флоровскому лялицкому продана земля". В 1775 году императрица Екатерина Вторая пожаловала Ляличи своему фавориту графу П.В. Завадовскому, который истратил громадные деньги на украшение села. К тому времени в Ляличах находилось 14 казачьих дворов, два двора стрельцов, 30 дворов и 40 хат бобровников.

В подчинении Мглинской ратуши находилось и село Овчинец при реке Ипути и речушке Выжеребке. Затем им владел гетман Д.П. Апостол. Здесь было три казачьих двора, один - стрельцов и четыре - бобровников. В 1751 году Овчинец вместе с Курчичами, Ветлёвкой и Косичами Разумовский подарил племяннику жены Петру Искрицкому. По описи в Овчинце не числилось ни одной хаты без двора. Значит, здесь жили зажиточные хозяева.

На речках Нивнянка и Железянка стояло село Нивное. Здесь было 24 казачьих двора, 7 дворов стрельцов, бобровникам принадлежало 26 дворов и 31 хата. Уже в те времена Нивное было большим селом. Ведь, кроме названных, в Нивном находились ещё 62 двора и 63 хаты крестьян Михайлы, Ивана и Фёдора Лишней. В 1729 году в Нивном была построена первая церковь.

Около ста лет находилась в ведении Мглинской ратуши деревня Косичи. В 1751 году, когда Косичи были подарены Петру Искрицкому, здесь жили казаки (четыре двора), бобровники (10 дворов и 12 хат), а также крестьяне Григория Искрицкого (14 дворов и столько же хат), Андрея Гудовича (по 16 дворов и хат). В Косичах также проживали крестьяне Суражицкого монастыря, которых было по девять дворов и хат.

Что касается Суражицкого (Волосовицкого) Благовещенского мужского монастыря, то в историческом документе 1761 года можно прочитать: "близ деревни Суражич, лежит на возвышенном косогоре, обнесён деревянной огородою. В нём церквей деревянных две, кельи деревянные".

Доподлинно известно, что Суражицкий монастырь был основан в год окончания Северной войны России со шведами в 1721 году по ходатайству Афанасия Есимонтовского. Во время русско-шведской войны гетман Мазепа, чтобы избавиться от неугодного командира полка, отправил его полк, в котором служил Афанасий Есимонтовский, навстречу шведскому войску, заранее предупредив шведов о наступлении казачьего отряда. В результате полк попал в засаду. Завязалась неравное, кровопролитное сражение. С поля битвы почти никому из казаков не удалось уйти живым. Среди немногих случайно уцелевших счастливчиков был и Афанасий Есимонтовский. В честь своего чудесного спасения он дал клятву построить на свои средства монастырь, что и сделал в год окончания войны.

В 1703 году братья Афанасий и Алексей Есимонтовские при Ипути поселили село Дегтярёвку. Об этом свидетельствует запись рассказа шуморовских старожилов, сделанная в 1743 году:

"Умершие Афанасий и Алексей Есимонтовские в некоторых шуморовских жителей покупившие бортние дерева и часть неякую земле, завладели и других жителей землёю и поселили людей слободою, которую назвали Дегтярёвкою, какая перед шведскою войною за пять лет поселилась".

Этот рассказ подтверждается в универсале гетмана Мазепы от 1706 года:

"Афанасий Есимонтовский... Имеючи в грунтах мглинских, прозываемых дегтярёвских, при ричцы Осинцы, исполнения свои з братом его Алексеем. Её - им грунта... просил нас, абысь им обоим позволили на тех грунтах... осадити слободку, хутор поселити и на ричцы оной Осинцы греблю высыпати".

Гетман Мазепа дал на это разрешение.

В семнадцатых-восемнадцатых столетиях Суражская земля знала немало баталий из-за того, что была самой западной в Российском государстве, пограничной с Польшей. На Стародубщине формировал свои отряды Лжедмитрий Второй, вошедший в историю под прозвищем Тушинский вор. У местного населения он получил большую поддержку, так как оно искренне считало его законным наследником царя.

Польская шляхта не могла смириться с потерей своих восточных владений, и в 1661 году польский король заключил союз с крымскими татарами. Татары тучами налетели на Северские земли, разгромили и разграбили Стародуб, Мглин, Лопазну, Ляличи, Дроков. Через три года польский король Казимир проиграл битву под Глуховым и направился через всю Северию к Могилёву. На берегу Ипути недалеко от Нивного его армия была разгромлена отрядом под командованием князя Барятинского. В ходе сражения русские войска захватили обоз гетмана Паца, много пленных и едва не попал в плен сам король Казимир. Он чудом спасся, форсировав Ипуть между Нивным и Дроковым, и с остатком войска ушёл в Белоруссию.

Не обошла стороной суражскую землю и Северная война. 25 сентября 1708 года войска шведов с боем форсировали Ипуть между Дроковым и Овчинцем и остановились в её излучине. Шведский король Карл Двенадцатый выбрал местом стоянки для своего отряда село Костеничи. Здесь он ожидал корпус своего военноначальника Ливенгаупта, чтобы соединиться с ним и идти на юг к Мазепе, изменившему Российскому государству. Но у деревни Лесной, что в Белоруссии, корпус Ливенгаупта в жестоком сражении с русскими войсками был разбит наголову. Шведы потеряли всю артиллерию, обоз с боеприпасами, 17000 солдат и офицеров. Шведского короля ждало разочарование, когда Ливенгаупт привёл к нему жалкие остатки корпуса - 4000 измученных солдат.

10 октября шведская армия из-под Костенич вышла в поход на Стародуб. Впереди него двигался авангардный отряд, который напал на город. Защитники Стародубского гарнизона под командованием полковника Скоропадского отбили все его атаки. Шведам не удалось взять и Новгород-Северский, и Карл Двенадцатый поспешил к Батурину, где находилась ставка изменника Мазепы.

Уже через сто лет после основания гетманщины в Малороссии начало рушиться её государственная основа. На место прежних общин явилось знатное и богатое панство, для которого не существовало ничего, кроме собственных интересов. Шляхта или войсковая старшина сумела поставить себя, по сравнению с простонародьем, на недостигаемую высоту. Стремясь к наживе и возвышению, они захватили в свои руки административную и судебную власти, а выборное право через подкупы обратили в пустую формальность. Многие войсковые должности в некоторых местностях сделались наследственными. Не менее бесцеремонно войсковая старшина (шляхта) обращалась с земельной собственностью и собственностью вообще. Пользуясь запутанностью действующих в Малороссии законов, паны и старшина с помощью расплодившихся ябедников и сутяг не упускали возможности обирать всякого, кто был послабее. Под поводом старых заимокбольшинство свободных земель, деревень и хуторов были захвачены панством и духовенством. Сделалось их достоянием немало земель казацких, крестьянских, городских. Правдами и неправдами казацкая старшина прибирала к своим рукам ратушные сёла.

В 1666 году царь Алексей Михайлович предоставил так называемое Магдебургское управление Мглину, Стародубу, Дрокову и другим городам. Причиной этому послужила заинтересованность царя в развитии ремесла и торговли, желание иметь опору в городах в лице купцов и ремесленников. Горожане получили право избирать городское самоуправление - магистрат или ратушу, которые обладали административной и судебной властями, ведали торговлей, земельными повинностями, содержанием войск. В подчинении Мглинской ратуши было передано свыше двадцати сёл и деревень, не принадлежащих частным лицам, которые назывались ратушными.

При гетмане Скоропадском на землях под именем войсковые маетности считалось 44 тысячи дворов крестьян, а в 1750 году их осталось только четыре тысячи. Казаки же и мещане, нищая с каждым годом от разных притеснений и поборов старшины, не имея достатка для отбытия военной службы и для городских повинностей, поневоле записывались в крестьянство, а самое крестьянство прикреплялось к лицу владельцев. Оно, хоть и пользовалось свободным переходом от одного владельца к другому, но находилось в полной материальной зависимости от пана, который по литовскому статусу имел право отобрать от уходящего крестьянина всё его имущество.

Представители казацкой старшины, превратившись в крупных землевладельцев, на землях своих осаживали людьми запустевшие крестьянские участки или дворища, заселяли слободы, гатили ставы и ставили млины, заботясь прежде всего о том, чтобы не было недостатка в тягловых людях, необходимых для отбывания пригона (панщины или барщины).

Постепенно вырождалось казачество, а поспольство (крестьянство) закабалялось и, как бывает с людьми подневольного труда, нищало. Кончилось всё это тем, что в 1764 году было отменено звание гетмана. Управление Малороссией было передано "Малороссийской коллегии", учреждённой в Глухове. Её Президентом, генерал-губернатором, а также главным командиром малороссийских казачьих полков был назначен граф Румянцев. Край был разделён на два наместничества: Черниговское и Новгород-Северское. Так прекратило своё существование первая в Европе демократическая республика, каковой была казачья Малороссия. И не могло быть иначе, потому что она входила в состав огромной феодальной империи, какой стала Россия в концу восемнадцатого столетия, в которой значительно укрепилось крепостничество. Это больно отозвалось на бывшем посполитстве, потерявшем вольность, но фактически не отразилось на войсковой старшине. Более того, каждый чин последней укреплял её власть, так как всем, от генерального обозного до полкового писаря, было подарено дворянское звание, а роды их сделались потомственными дворянами.